скачать книгу бесплатно
В магазине было на удивление прохладно. За прилавком румяная тетка в белом халате демонстративно отвернулась от нас. Ринка, надувая большие пузыри из жвачки, стала обходить магазин по периметру. Продавалось все – от резиновой лодки и до ирисок Кис-Кис.
– Девушка, – откровенно польстил я тётке, – а не подскажете: у вас в посёлке можно искупаться где-нибудь?
Лесть не прошла: окинув меня с головы до ног презрительным взглядом, тётка все-таки ответила.
– За поворотом метров через сто будет мост, сразу перед ним спуск к реке, не промахнетесь. Брать что-то будете, а то мне на обед пора?
– Папулик, а купи мне вон того петушка на палочке! – Ринка повисла на локте. – Ты же сам говорил, что они в сто раз лучше, чем чупа-чупсы.
У меня расширились глаза, что еще за «папулик»? какие чупа-чупсы?… Дочка их с роду в рот не брала.
– Ты это серьезно? – глядя в ее лукавые глаза, спрашиваю я. В уголках ее зеленых глаз явно прятались бесенята, которые что- то задумали.
– Конечно, серьезно, ну купи – купи, – она поднялась на цыпочки и чмокнула меня в щеку.
Я взглянул на ценник и выгреб пригоршню мелочи
– Посмотрите, сколько тут получится? – обратился я к тётке.
Она отодвинула пару монет, остальные сгребла в кассу и ловким движением бросила на прилавок три леденца, один из которых тут же очутился за щекой у Ринки.
– Кать, что это еще за «папулик»? – выйдя на улицу спросил я у дочери, остановив ее за руку.
– Ну-у, понимаешь, пап, она так на тебя смотрела, сам посуди: на папу с дочкой мы похожи меньше всего, вот я и изобразила дурочку – любовницу, – рассмеявшись, она выдернула руку и отбежала к машине, звонко хохоча. – Знаешь, сколько она теперь будет думать про «этих городских»? «Совсем стыд потеряли, он ей в отцы годится», – она произнесла это сварливым голосом, явно передразнивая тётку, – «а проститутка малолетняя явно ради кошелька с ним»! – Ринка продолжая веселиться, показала продавщице язык: та наблюдала за нами сквозь окно витрины и, увидев Ринкин жест, раздраженно сплюнула и отвернулась.
– Вот, Кать, где-то ты умная и взрослая, а где-то «дура-дурой и во рту чупа чупс», – вспомнил я фразу из некогда популярной песни, – перед тобой взрослая женщина и она подумала, что ты избалованная невоспитанная дочка, а я хреновый отец, который тебе ремня всыпать не может. Еще и меня заставила чувствовать себя полным идиотом.
Ринка перестала веселиться и притихла. Я знал, что в себе она всё проанализирует, и подобного больше не повторится, по крайней мере, настолько топорно.
Тётка не обманула, место было хорошее, река в этом месте изгибалась, образуя большой омут, до противоположного берега метров двадцать пять – прикинул я на глаз. На берегу грелась молодая пара, в сторонке, под большим раскидистым деревом, небольшой компанией что-то живо обсуждали, энергично жестикулируя, то и дело прикладываясь к внушительного вида канистре. Около воды сидели мама с маленьким мальчиком, мама делала бумажные кораблики, а мальчик бросал их в воду, с восторгом глядя, как их подхватывало и уносило течение. Открыв кунг, я достал сумку с купальными принадлежностями. Прикрывшись кое-как дверцами, мы переоделись и направились к воде, предвкушая скорую прохладу.
Твою ж ты мать!!! прохладу я просил! От холода сковало всё тело! Вынырнув на поверхность, я не сдержал рёв! Ринка хохотала, она не стала бултыхаться с ходу, а зашла только по колено. Ну это мы сейчас исправим, не будет над отцом глумиться. Веер бриллиантовых брызг накрыл ее с головой, хохот превратился в истошное верещание, от такого ультразвука стая птиц снялась с насиженного дерева на противоположном берегу. Спасая свои перепонки, я снова ушел на дно. Второй раз уже лучше, – вода не настолько холодная, насколько велика разница между температурами воды и воздуха.
Интересная стихия – вода. Кем бы ты ни был на суше, хоть олигархом, хоть обычным слесарем, но скинув одежду и нырнув в воду, все это смывается, остается просто обычный человек. Говорят, что в бане все равны, – нет, не согласен; все равны здесь, вот в этой самой речке.
Через четверть часа, наплескавшись до синих губ, мы, тяжело дыша, лежали на надувном матрасе. Вытерев ладонь о полотенце, я достал сигарету. Еще бы ледяного пива – и счастье было бы обретено полностью.
Ринка, едва отдышавшись, принялась накрывать импровизированный стол. Стола конечно не было, но и до газеты дело не дошло. В ход пошла заранее приготовленная скатерть, на которой и расположилась наша нехитрая снедь.
– Классное место, да? – Ринка вытерла пальцы салфеткой и перевернулась на спину. – Еще будем купаться?
– А ты как хочешь? – спросил я. Вообще-то не рекомендуют купаться после еды, но сколько той еды-то? Да и солнце припекало нещадно.
– Я бы тут жить осталась, – засмеялась она. – Может, и правда заночуем тут?
– Рин, времени еще полно, да и потом, это не прилично и не безопасно, останавливаться в таких местах. Наверняка вечером тут соберется весь местный бомонд, – усмехнулся я, вспоминая свою юность в похожей деревне.
– Жаль, ну давай тогда еще разок искупнемся, обсохнем и поедем.
– Так, а чего ты развалилась тогда? А ну бегом в воду! – я вскочил на ноги одним рывком. – Кто последний окажется на том берегу, тот вечером чистит картошку!
Кто меня за язык тянул?! эта стрела пронеслась мимо меня, обогнав еще на берегу, и с визгом ушла под воду, всплыв только на середине.
– Ну-у, так не честно, – подплыла она ко мне, развалившемуся звездой на середине воды. – Что, я одна должна плыть?
– Почему не честно, ты до берега-то доплыла?
– Нет, ты же не плывешь!
– У-у, дочь моя, ничего ты в военной хитрости не понимаешь, – подмигиваю я, переворачиваясь в воде.
Она поняла, но уже поздно; нехорошо, конечно, хитрить с ребенком, но что поделать. В несколько сильных гребков я достиг берега; надо отдать должное, отстала Ринка всего на полкорпуса, и это учитывая, что один раз она уже пересекла довольно широкое русло, пока я отдыхал на спине.
– Пап, ну ты и гад! Я же, по сути, два раза переплыла, – обида была наигранной, Ринка тщательно сдерживала улыбку, – так что это не считается, я выиграла!
– Выиграла, выиграла, молодчина, – картошка на мне, – соглашаюсь я, – а ты когда так плавать научилась?
– Да в прошлом году еще, в лагере, у нас вожатый спортсмен оказался по плаванию, вот и показывал, что и как правильно нужно делать.
– Повезло тебе.
– Угу, тебе бы так повезло: он деспот и тиран, у всех ребят с вожатыми все нормально, а этот по ночам обходы устраивал, смотрел, чтобы все спали.
– Просто человек ответственно относится к своей работе; он за вас переживает.
– Пап, ну ты же не зануда, сам -то понимаешь, что говоришь? – она покрутила пальцем у виска.
Я потеребил её мокрую голову и легонько оттолкнул от себя.
– Ладно, поплыли обратно, ехать пора!
– Эй, красотка, здорово плаваешь! – на берегу нас окликнул один из тех парней, что сидели под деревом.
– Спасибо! – ответила Ринка и, посмотрев на меня, тихо добавила, – па, ты только не вмешивайся, я сама разберусь.
– В чем? – не сразу понял я.
– Может, посидишь с нами? – уже второй парень, постарше, повернулся в нашу сторону, – покажешь пару стилей, а то мы тут сидим, в воду зайти боимся, плавать не умеем!
– Ага, давай к нам, детка, а мужик твой пока за вином сгоняет, а то у нас уже закончилось! – третий гопник что-то допил из канистры и отставил от себя в мою сторону, широко улыбаясь щербатым ртом, – мужик, не в падлу, сгоняй, а?
Такой контингент мне был хорошо знаком: ими управлял стадный инстинкт, сознание того, что они в большинстве, придавало смелости. Парень с девушкой, лежавшие поодаль на покрывале, приподнялись на локтях и с интересом наблюдали за происходящим.
– Мне думается, уважаемый, что вино тебе не пригодится: знаешь ли, врачи не рекомендуют есть или пить после удаления зубов, а у вас их сейчас изрядно поубавится. – Я растянул губы в самой благожелательной улыбке. – Да, и пока ваша дикция не подверглась кардинальным изменениям, вследствие вышеизложенных причин, не могли бы вы мне подсказать, как лучше потом проехать к ближайшему травмпункту? Ибо я, как порядочный человек, буду просто обязан доставить вас к врачу.
– Чего? – хором удивились хулиганы, еще четверо парней из их компании, до этого игравшие в карты и не обращавшие внимания на происходящее, повернули головы в нашу сторону. – Он или очень борзый, или очень глупый, – задумчиво пробасил самый старший из них, лениво поднимаясь.
На вид ему было лет двадцать восемь; майка-борцовка подчеркивала накачанный торс, низкий лоб, маленькие уши плотно прижаты к черепу, рост невысокий, – и из-за этого он казался квадратным. Во всех движениях угадывался опытный боец; я вскользь отметил, что этого нужно вырубить первым, продолжая оценивать противников. Кодла тем временем начала неспешно нас обступать, пытаясь взять в кольцо. Долговязый паренек лет двадцати, – то ли самый смелый, то ли самый глупый, – шагнул ко мне и, слегка набычившись, толкнул в плечо:
– Мужик, ты что, самый борзый что ли, соску свою для хороших людей пожалел? Так мы её и сами возьмем, ты не бойся, мы ребята порядочные, поиграем и отдадим! – Он противно осклабился кривозубым ртом и оглянулся на своих. – Верно я говорю?
Так, удар левой ладонью в нос, для ошеломления. Парень схватился за лицо, сквозь пальцы проступила кровь. Отлично! Хук с правой в челюсть прошел безупречно и опрокинул самонадеянного идиота на землю боком ко мне. И ногой под рёбра в печень, для убедительности! Серия прошла настолько быстро, что с лиц остальных гопников даже улыбка не успела спасть.
– Пап, не надо! – вскрикнула Ринка. – Давай уедем! – она потянула меня за руку.
– Катя, иди к машине, собери пока всё, я быстро поговорю с молодыми людьми и поедем, – как можно бодрее сказал я и шагнул навстречу ближайшему подонку, – тот быстро отскочил.
– Так это дочка твоя, что ли? – округлил глаза щербатый, отскакивая и поднимая руки, словно сдается.
– Ладно, мужик, извини, – квадратный шагнул ко мне, но угрозы я не почувствовал. – Мы были не правы. Ты, красавица, тоже извини! Вино крепкое попалось, вот и переклинило что-то, – он, виновато улыбаясь, протянул мне руку, – ну что, мир?
– Миру – мир! – ответил я и отвернулся, игнорируя его руку.
– Сука! – прошипело за спиной, – он мне нос сломал! Падла, встретимся еще!
За спиной раздалось какое-то перешептывание и глухой удар, сопровождающийся сдавленным стоном. Я не обернулся.
Обсыхать мы не стали; собрали вещи, переоделись и тронулись в путь.
Глава 3
– Бли-ин, вода нагрелась, вообще кипяток, – Ринка откинула от себя бутылку.
– Вряд ли в деревне минералку продают, а вот колодец или колонка быть должны, смотри по сторонам.
Первым колонку увидел я. Вылив из бутылки горячую минералку, я нажал на рычаг насоса. Тугая струя ударила в деревянную подставку для ведер. Неужели здесь еще кто-то ходит с ведрами за водой? Ринка подставила под струю горлышко бутылки, набрав за секунду половину, она осторожно отхлебнула и уже увереннее сделала несколько глотков.
– Будешь? – протянула она мне бутылку.
– Я думал, ты всё сейчас выпьешь, – усмехнувшись, я приложился к горлышку.
Вода была ледяной, аж зубы сводило, даже не чувствовался характерный хлорный привкус.
– Как водица, сынок?
Меня окликнул старик. Он был высок, немного сутулый, – хотя это из-за того, что за спиной у него висел довольно объемный рюкзак. Седые волосы были коротко острижены, лицо окаймляла густая, такая же седая, борода, явно ухоженная, а не отпущенная из-за отсутствия бритвы. Одет старик был довольно бедно и явно не по погоде. Брюки из непонятной ткани были аккуратно заправлены в изрядно поношенные, но тщательно начищенные кирзовые сапоги. Сапоги, конечно, были запыленные, но всегда можно отличить начищенную, но только что испачканную обувь, от той, которая вообще не знает щетки. Поверх рубашки, откровенно военного кроя, но почему-то темно-коричневого цвета, был старомодный пиджак с кожаными накладками на плечах и локтях. При всём этом старик явно не страдал от жары.
– Отличная водица, отец, – ответил я в тон ему, – тоже освежиться решили?
– В такую жару пить нельзя, все равно всё потом выйдет, – старик нагнулся к колонке и ополоснул лицо. – Дело у меня к тебе, сынок; не откажешь в помощи пожилому человеку?
– Если смогу, то помогу, возраст мы уважаем, – я переглянулся с Ринкой, она с интересом изучала старика.
– Живу я тут недалече, три километра по асфальту, потом еще три в сторону, деревенька там моя, а магазина нет, вот и приходится в Заречье мотаться.
– Понятно, а мы чем можем помочь? – уже понимая, к чему клонит старик, спросил я.
– Да возраст, у меня уже не тот, вот спину прихватило, видимо погода к вечеру изменится, не дойду я, а у тебя машинка, смотрю, хорошая. Вот я и подумал, тебе же шесть километров не крюк, а я тебя отблагодарю как смогу, не деньгами конечно, но угощу тебя таким, чего ты ни в одном магазине не купишь. Самогон я гоню, по старинному рецепту, который еще от моего деда достался. Ну так как, сынок?
– Ну что, Ринка, поможем дедушке? – подмигнул я дочери.
– Конечно, поможем! – ей явно понравилась идея небольшого приключения.
Я помог старику снять рюкзак и закинул его в кунг. Открыл дверцу, приглашая сесть. Старик как-то нелепо, но достаточно ловко погрузился и стал оглядываться в машине. Я сел за руль, Ринка, недовольная тем, что ее лишили переднего кресла, разместилась сзади.
– Меня все дедом Прохором зовут, или просто Дед, – представился старик.
– Я – Семен, -назвался я, – а это дочка моя, Ринка.
– Красавица у тебя доча, повезло тебе, – дед оглянулся и подмигнул девочке.
– Спасибо, – смутилась Ринка.
– А что за имя такое у тебя, дочка? Сколько живу – первый раз слышу, не русское, что ли?
– Производное от Екатерины, – привычно объяснила она, – Ринка – Катеринка. Папа хотел назвать Катей, а мама – Ирой. Вот нашли компромисс.
– Вон оно как! Воистину, век живи – век учись! Вот сколько лет живу, а такого не слыхал, – старик усмехнулся. – Машина у тебя хорошая, – перевел разговор на другую тему Дед, – американская, наверно?
– Нет, японская, – ответил я, – а вы давно тут живете?
– Да почитай с рождения, девяносто четыре года мне. Родился тут, учился тут, на фронт ушел отсюда. Здесь раньше много деревень было, да немец все пожег; Заречье уже после войны строили, а из старых – только моя и осталась. До войны большое село было, Лесное звалось, коней разводили, а теперь шесть домов только и стоит. Летом-то еще приезжают люди, а зимой мы вдвоем с бабкой Антониной остаемся.
– Как же вы живете-то, дедушка Прохор? А зимой в магазин как? – разволновалась Ринка. – А если случится что? Скорую даже не вызвать.
– Ну почему – не вызвать? – Дед с ухмылкой достал старенький мобильник и показал ей. – Что ж, если мы в глуши живем, то и цивилизации не видим? У Антонины дети, внуки в городе, приезжают регулярно. Раз в неделю трактор автолавку привозит. Так что нормально живем, в чем-то лучше даже, чем в городе, – всё своё, свежее. Воздух, опять же, природа. Видели вы в своём городе дедов моего возраста? – Дед явно не первый раз заводил этот разговор о преимуществах деревни.
– Семен, вон заправка старенькая и поворот налево, нам туда, – сморщенный палец уперся в лобовое стекло, указывая направление.
Пикап с удовольствием стал отрабатывать подвеской все ямы и кочки, давая понять, что ровный асфальт ему опостылел и он готов покорить любое болото, доказав, что хозяину в утробе этого монстра не страшна никакая стихия. Дороги как таковой не было, была засохшая колея, набитая тракторами.
– Да, Дед, с дорогой не очень, – недовольно бросил я, непрерывно крутя баранкой и стараясь ловить поменьше ям.
– Ну извини, сынок, если бы не спина, я бы тебя не беспокоил.
– Как спина-то, кстати? – проявил я сочувствие.
– Да болит, проклятая; осколок у меня там, с войны еще, достать нельзя, как-то он застрял неудачно. Раньше вынимать не умели, а сейчас умеют, но боятся: говорят, в моем возрасте уже опасно. Да я с ним нормально живу, он мне погоду предсказывает: за день болеть начинает, сперва тихонько, а потом все сильнее и сильнее, а вот сегодня неожиданно прихватил. Чую, – ливень ночью будет.
На небе, и правда, стали появляться облака. Дорога вошла в лес, ветви смыкались над головой, образуя своеобразный коридор. Деревья подступали вплотную к колее, если бы встретился кто-то навстречу, разъехаться было бы невозможно.
– Ну вот, почти на месте: вон за той берёзкой поворот и мой дом. – Дед явно оживился. – Ребятки, а вы далеко ли путь держите?
– Да мы попутешествовать решили, куда глаза глядят, – признался я. – Хочется найти какое-нибудь озерцо глухое, разбить палатку, – в общем, пожить дикарями.
– Лихо вы придумали, – причмокнув губами, Дед просветлел. – А знаете, что, оставайтесь у меня на ночь, куда вы в дождь-то поедете? Места глуше не найти. Тут и озеро есть, дикое, ни туристов, никого не встретишь. Рыбы много. Рыбачить-то любишь?
Я кинул взгляд на Ринку через зеркало, она явно оживилась.
