Мой друг Пират

Кристиан Лёйнинг

Мой друг Пират

Author: Ole Kristian Løyning

Min venn, Piraten

Copyright 2020 Min venn, Piraten

Vigmostad & Bjørke AS

Published by permission of Winje Agency A/S, Skiensgate 12, 3912 Porsgrunn, Norway

© Ольга Дробот, перевод, 2023

© Издание на русском языке. ООО «Издательский дом «Самокат», 2024

Ночи и мысли

Теперь оно всегда так. Привычка, можно сказать. Посреди ночи меня будит сон, всегда один и тот же: утро, лето, но небо затянуто тяжелыми серыми облаками, как будто в асфальт укатано. Дождь заливает лобовое стекло нашей машины, дворники включены на полную. Мы едем в наш норвежский Диснейленд – в парк развлечений Тюсенфрид.

Папа наклоняется к маме и чмокает ее в щеку. А я крепко сжимаю холодный металл подголовника и дрыгаю ногами. Сердце скачет в груди от предвкушения. Потерпи, чуть-чуть осталось, говорю я себе. Последний длинный туннель – и мы увидим верх самой здоровенной горки.

Надеюсь, я уже дорос до «Спиди-монстра». Но если вдруг нет, то до «Рагнарёка» и «Отвесного прыжка» наверняка, а они тоже отличные. Мне про них рассказывал Рубен из нашего класса. Говорил, они такие жуткие, что не у всех парней из десятого храбрости хватает прокатиться.

Но из туннеля на нас сквозь стену дождя вылетел белый грузовик. Его занесло, и он протаранил нас в лоб.

Дальше чернота.

Ни удара, ни пожара.

Только я опять проснулся посреди ночи на больничной койке и весь в поту таращусь в темноту.

Три минус два будет один

Прошло уже два года, но я думаю об аварии каждый день. Все прикидываю: а если бы мы не поехали в тот день в Тюсенфрид? Машина, к примеру, не завелась бы. Или водитель грузовика проспал бы и выехал позже. Или его бы тормознули за слишком быструю езду. Тогда все осталось бы как прежде.

А так вместо парка и горок я не на шутку развлекся в университетской больнице Осло. Четыре сломанных ребра, перелом лодыжки, лопнувшая барабанная перепонка, и сам весь побитый, сине-желтого цвета. Хуже всего дело обстояло с ногой: они вкрутили в нее столько штырей и железок, что она стала похожа на средневековый кистень (помните такой шар с шипами)? Шея умудрилась пережить столкновение с грузовиком не сломавшись, но левое ухо никогда не будет слышать хорошо. К нему прицепили коричневатую коробочку – слуховой аппарат. Парни из десятого срывают ее, когда им нечем заняться.

Не знаю точно, сколько времени врачи надо мной колдовали, но когда меня разбудили после наркоза, у кровати стоял лысый коротышка с розой в одной руке и Библией в другой. За ним теснилась кучка людей в белых халатах. Никто из них не плакал, но вид у них был скорбный, и, когда пастор положил розу рядом со мной на кровать и взял меня за руку, я все понял.

* * *

Десять дней спустя я выкатился на коляске из больничных дверей, за мной тащились двое сопровождающих из кризисной команды. От лекарств в голове висел влажный туман, так что дорогу до церкви я плохо помню. Только проблески мелькали перед глазами, как свет на стекле в дождь.

Потом были похороны: я спустился в царство холода и мрака и, похоже, до сих пор оттуда не выбрался. Еще помню дождь и туман, он змеился меж могильных камней как серые удавы. И черную дыру в зеленом газоне помню. Она была гораздо больше, чем в кино показывают. И гораздо глубже.

Но лучше всего я помню то, что случилось по окончании церемонии, после того как пастор кинул на гроб горсть земли.

Пират на мою голову

Я сидел в дебильной в плохом смысле слова коляске «Молния Маккуин», в которую меня засунули умники из кризисной команды. Ноги они мне прикрыли пледом в розово-бирюзовых тонах. А сами встали за коляской и раскрыли надо мной зонт.

И держали его чуть под наклоном.

Холодная вода текла мне за шиворот, все время прокладывая новые русла. Под мокрым пиджаком рубашка прилипла к коже, и меня знобило, как в лихорадке.

Я закрыл глаза и сразу оказался один в выстуженном кинозале. Красный занавес разъехался в стороны, и на экране замелькали кадры.

Быстрее.

Еще быстрее.

Вспышка! Еще вспышка! Еще!

Мама?.. О, папа?!

Добро пожаловать в Тюсенфрид!

«Спиди-монстр», первый вагон.

Чух-чух-чух.

Почти доехали до вершины.

Чух-чух-чух-чух-чух.

Люди, деревья и дома внизу похожи на кубики лего.

Темные тучи заасфальтировали горизонт.

…И ослепительный свет фар из черной дыры в скале.

* * *

Не знаю, надолго ли я вырубился, но, когда я в конце концов открыл глаза, размытый фокус навелся на резкость, все вокруг перестало расплываться и казаться сном. Боль в ноге разгорелась и колотила уже молотком. Обезболки вот-вот перестанут действовать, понял я.

Вот тогда я и увидел его. Издали, в конце парковки. Я знал его только по фотографиям, на всех он был в неизменной пиратской шляпе, с бутылкой рома в руке и черной повязкой на глазу. Вообще-то его зовут Бен, он папин дядя, но, глядя, как он идет ко мне, юркой черной тенью лавируя среди надгробий, я понял, почему папа всегда звал его Пиратом. Лицо в настоящих шрамах и с какими-то складками. Кожа обветренная и пересушенная, похожая на старую неструганую деревяшку. Руки жилистые и сплошь забитые татухами.

Когда он сжал своей моряцкой лапой мою ладонь, пальцы хрустнули, как сухие веточки.

– Хм, парень, так это ты Андре? – Пират ослабил хватку и отступил на шаг. – Ты небось меня не помнишь? Наверняка не помнишь. Ты был не больше своей бутылочки, когда Рой привез тебя показать. Слушай, он так тобой гордился! Надулся, что твоя морская черепаха. А потом еще ты… в смысле не ты, а Рой, папа твой…

Тихо накрапывал дождь, у меня над головой звенел комариный рой. Я прибил ладонями парочку и вытер руки о плед.

– Зудеть только утром начнут, – сказал я.

– Кто?

– Укусы.

Пират снял шляпу и быстро похлопал себя по шее, справа и слева.

– Ну хорошо, – сказал он и присел на корточки передо мной. – Тут такое дело… Я поговорил с разными людьми… Которые такие решения принимают, в управе. И с этими вот дамами тоже, – он мотнул головой в сторону кризисных теток, стоявших у меня за спиной.

Потом снова опустил глаза. Один глаз был голубой и блестящий. Но я с содроганием подумал: а что там под повязкой, как выглядит второй?

– Слушай, как ты смотришь на то, чтоб переехать жить ко мне? У меня маленький домик на берегу.

Мысли хлынули в голову потоком, как после прорыва дамбы. Меня замутило, тело онемело. Так со мной было, когда я однажды смешал вместе несколько соков. Тогда меня вывернуло прямо посреди кухни.

– Переехать к тебе?

Я выразительно посмотрел на кризисных теток. Я ждал, что они вежливо отправят его восвояси и объяснят ему, что произошло недоразумение.

Но ничего подобного, они молчали.

Пират поднялся на ноги и нахлобучил шляпу.

Я отер лицо рукой. Краем глаза я различал сквозь дождь два белых гроба. Кладбищенский рабочий уже убирал с них цветы.

Как же я мечтал отмотать время назад! Хотя бы на одиннадцать дней. А лучше на несколько недель, когда мама еще не зашла на сайт www.tusenfryd.no и не купила билеты. Мне хотелось заорать, что я против такого поворота судьбы. И против этого мужика в черном костюме, который свалился на мою бедную голову ниоткуда. Но я не мог сказать ни слова. Пропала связь с сервером, система зависла, и все – рот не включался.

В конце концов Пират развел руки в стороны и поклонился мне.

Кризисные дамы обнимали меня и желали удачи. Меня всего трясло.

Новым курсом

Вообще-то я мог бы, наверное, стиснуть зубы и спуститься пешком от кладбища до дома Пирата. Там всего метров семьсот, но на костылях я бы тащился часов пять минимум. Поэтому я расселся как падишах в коляске «Молния Маккуин», а Пират осторожно, точно вышколенный личный водитель, покатил ее по длинному пологому спуску вниз в центр города.

Мы пересекли главную площадь, она была заставлена торговыми палатками по случаю рыночного дня, и Пират на ходу молниеносно – никто и глазом не моргнул – выхватил из коробки две груши, кинул одну мне на колени и прибавил шаг. В сером заасфальтированном небе над нами солнечные лучи вдруг прорезали облака в нескольких местах, а потом появились небольшие голубые проплешины.

Улица Киркевейен кончилась, мы свернули направо и покатили в сторону кинотеатра, мимо паба «Телфордс». Там околачивались три седобородых мужика в моряцких шапках. Они окликнули Пирата и стали зазывать его в компанию. Но Пират не притормозил, а, наоборот, газанул в сторону городского пляжа и домика на краю мыса.

Папа много раз показывал мне «Приют шкипера», но внутри я никогда не бывал. В дом вели ступени, а по обе стороны стояли два огромных черных якоря. Их соединяла такая же черная толстая цепь.

Звякнули ключи на связке, грохнул, открывшись, навесной замок.

– Идешь? – спросил Пират и кивнул на дверь.

Я взял костыли и встал. Кистень-ногу обжигало болью при каждом движении.

– А что с коляской?

– А с ней что?

– Куда ее убрать?

– Оставь где стоит.

– Она же придет в негодность?

– Ну-у?

– Мама говорит… – Реальность снова проехала сквозь меня, как танк сквозь картонную стену. – То есть мама всегда говорила, что если берешь чужую вещь, тем более временно попользоваться, то ты за нее отвечаешь.

– Отвечаешь? – переспросил Пират. – Так это… Да, конечно. А ты шустрый, я гляжу. Давай, что ли, прислони ее к мусорному баку и топай в дом, не надо тебе долго на ногах не стоять.

* * *

Я вошел в дом, и в нос мне ударил тяжелый затхлый запах. Как когда старая одежда отсырела, заплесневела и завоняла гнилью.

В коридоре стоял огромный аквариум. На засыпанном камнями дне, между зелеными водорослями, виднелся разломанный надвое кораблик.

Но рыб не было.

Я прижался носом к стеклу. Увидел два крана, врезанных в заднюю стенку.

– Не надейся, не высмотришь, – сказал Пират.

– В смысле?

– Да в нем уж незнамо сколько лет рыбы не водятся.

Пират вставил вилку в розетку и мечтательно поглядел на остов корабля. В призрачном белом освещении он как будто сиял.

– Сам понимаешь, когда ты почти все время в море, не оставишь дома полный аквариум рыб. Но что-то никак у меня рука не поднимется его выкинуть, аквариум этот. А уж теперь, когда…

– Когда я здесь? Ты не обязан…

Пират выдернул вилку.

– Когда Эвенсен получил партию мраморных карнегиелл. Может, кто из них захочет здесь поселиться?

Окна в кухне были забиты досками, большое окно в комнате – плотно задернуто темно-зелеными шторами, и, если б не три-четыре одиноких лучика, пробивавшихся из слухового окошка, вряд ли можно было бы хоть что-нибудь разглядеть.

– А что у тебя с физией? – спросил Пират.

– С чем?

– С мордой лица.

– Просто у тебя здесь темно. И воняет чем-то. Что у тебя стухло?

– Я ведь только сошел на берег, двух дней не прошло. Не успел даже ставни снять. Тут никто не жил и не проветривал восемь месяцев. А что, прямо-таки воняет?

– Угу. Домом здесь не пахнет.

– Скоро запахнет, – сказал Пират и сдвинул шляпу повыше на лоб. – На моряцком языке такую благовонь кличут амбре, в старом, долго запертом доме оно всегда заводится.

Он раздвинул шторы двумя руками, и сразу комнату наполнил ясный, чуть голубоватый свет, отчего огромная люстра вспыхнула тысячью бликов, словно была из драгоценных камней.

– Нехило, скажи? – бросил Пират, не оборачиваясь.

Перед нами лежало море. Дождь почти прошел, и я видел море во всю ширь и даль до горизонта.

– Я… – Пират оглянулся на меня. – Ты небось голоден?

Видно, я подтвердил – словом или кивком. Во всяком случае, помню, что Пират скрылся за шторой из бусин, которая отгораживала крошечную кухню от комнаты.

Через некоторое время он просунул голову между шуршащими нитями и спросил:

– Гроб с тухлым фрицем пойдет?

– Что-о?

Пират крутил в руках две блестящие консервные банки.

– Гроб с тухлым фрицем, – повторил он.

«Гроб с тухлым фрицем»? Он издевается? С того момента, как маму с папой опустили в черную дыру на зеленом газоне, двух часов не прошло. У меня запекло в глазах.

– Прости. – Пират уставился в пол. – У меня встроенный цензор плохо работает. И слова вылетают раньше, чем я успеваю подумать. Это консервы армейские. «Говядина тушеная флотская», ГТФ. Поэтому на море ее зовут… Для смеха. Их куча разных банок, и все с именами. «Мертвяк с клопами» значит МК – «Макароны с курицей». О, черт, опять меня понесло, извини.

– Все в порядке. – Я шмыгнул носом, одновременно вытирая глаза. – Ты ничего такого не имел в виду, я понимаю…

– Спасибо, парень.

Пират протянул мне носовой платок, явно видавший виды.

Я переместился за Пиратом на кухню. Он мигом извлек откуда-то большую кастрюлю.

– Так что в банке-то?

– Говяжья тушенка с горохом и салом, – ответил Пират. – Они удобные, эти консервы, по двадцать лет хранятся, и вкус не меняется.

– А он ничего?

– Нормальный. Если зажмуриться, сойдет за жаркое с подливкой. Только надо готовить правильно. Секрет в том, чтобы греть прямо в жестянке – и сразу в рот. «На раз прокалил, на два проглотил», – у нас на борту такое правило.

Пока жестянки кипели и булькали в кастрюле, мы сели за кухонный стол.

– Надо бы ее смазать, – сказал Пират, пытаясь вправить на место какую-то штуковину от стола. Она скрипела нещадно.

– Кого?

– Петлю. – Пират снял шляпу и положил ее на стол между нами. – И не ее одну. Тут, знаешь ли, много чему техподдержка требуется.

– Тут в доме?

– Угу. Я в прошлом году заходил в порт, но якорь здесь не бросал. Заехал убедиться, что управа дом не снесла, – и снова в море.

– А с чего бы им дом сносить?

– Прислали мне письмо, понимаешь. Хотим сровнять вашу халабуду с землей и построить здесь музей. Скажи, дичь? Клоуны!

Пират вытащил пробку из бутылки и стал лить почти прозрачную жидкость себе в стакан.

– Пить хочешь? – спросил он, открывая банку колы.

Я кивнул.

– Глоточек отопью?

С этими словами Пират щедро налил себе стакан до края и вернул мне остатки колы. А потом взялся рассказывать, как несколько дней назад ему вдруг позвонили из управы с неожиданным вопросом.

– Так ты не хотел меня забирать? – уточнил я, когда он закончил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.