скачать книгу бесплатно
25 удивительных браков. Истории из жизни известных христиан
Уильям Дж. Петерсен
Читая эту книгу, вы, возможно, многое узнаете об истории церкви. И все же церковная история в этой книге не главное. Книга эта о супружеских отношениях. Вам, вероятно, браки этих духовных вождей представлялись идеальными, но вы обнаружите, что на самом деле они слагались из такой же повседневности, какая лежит в основе и всех прочих браков, что их семейные проблемы в точности таковы, как те, с которыми приходится сталкиваться и вам самим, а у многих из них были отнюдь не столь счастливые семьи, как ваша…
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Уильям Дж. Петерсен
25 удивительных браков. Истории из жизни известных христиан
William J. Petersen
Originally published in English under the title
25 Surprising Marriages
by Baker Books
a division of Baker Book House Company
P.O. Box 6287, Grand Rapids, MI 49516-6287
All rights reserved
Copyright © 1997 by William J. Petersen
© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. МРОЕХ «ХЦ «Мирт», 2001
Введение
Читая эти страницы, вы, возможно, много узнаете об истории церкви. И все же церковная история в этой книге не главное. Книга эта о супружеских отношениях.
Когда мы читаем о чьем-нибудь браке, то видим обычных людей – мужчин и женщин, – а не каких-то выдающихся деятелей. Я ни в коем случае не стремлюсь принизить их значимость. В ярких свершениях этих людей Бог действительно явил Свою волю. Но люди эти – простые смертные, были у них и свои слабости, и свои недостатки. Мы увидим, как Фрэнсис Шеффер кидается цветочными горшками, а Полли Ньютон кусает ногти в ожидании допоздна задержавшегося мужа. Мы услышим, как Кэтрин Маршалл говорит, что не понимает, зачем ее мужу проводить столько времени в поездках, а Руфь Грэм жалуется на то, что ее муж не обращает на нее внимания, и обнаружим Кати Лютер взламывающей двери кабинета, в котором заперся ее супруг.
Читая эту книгу, вы обнаружите, что браки этих выдающихся христианских руководителей слагались из такой же повседневности, какая лежит в основе и всех прочих браков. Их семейные проблемы в точности таковы, как те, с которыми приходится сталкиваться и вам самим. И у многих из них были отнюдь не столь счастливые семьи, как ваша.
Вам, вероятно, браки этих духовных вождей представлялись идеальными. Думалось, Господь избрал их потому, что в семье они представляли собой пример величайшей добродетели. Но дело также и в том, что они боролись за то, чтобы брак их стал таким, каким браку быть надлежит.
И в самом деле, браки известных христианских руководителей полны гораздо более серьезных проблем, чем «средний» брак обычного христианина. Если вдуматься – не так уж это и удивительно. Выдающиеся способности часто порождают трудности в семейной жизни. Ведь руководители всегда находятся под пристальным вниманием. Кроме того, те же самые качества, которые превращают человека в руководителя, могут сделать его очень тяжелым в общении, когда он выступает в роли мужа или жены.
Я не задавался целью подробно рассказать о духовных достижениях этих людей. Это прекрасно описано их многочисленными биографами. Но я надеюсь, что рассказанное мной об этих избранных служителях Божьих подвигнет читателей к тому, чтобы узнать о них больше. Краткая библиография в конце каждой главы поможет вам в этом.
Мне были особенно интересны именно те составляющие, из которых слагались все эти браки. Потому я и уделил большое внимание родителям этих людей, их отношениям в период ухаживания, изменению взаимоотношений в их семьях, тому, как пересекались, сталкивались и сливались воедино столь недюжинные характеры. Возможно, у вас создастся впечатление, будто я не воздал должного духовному величию того или иного христианского руководителя, – заранее приношу свои извинения. Во многом это обусловлено недостатком места. Возможно, покажется, что мною несколько однобоко описана жизнь таких столпов веры, как, например, Джон Уэсли, чей брак был крайне непрост. Но я писал прежде всего о семье, а не об общественном служении.
Бог, безусловно, знает, что делает, ставя нас перед решением проблем, связанных с жизнью в браке и воспитанием детей. Ибо, понуждая нас преодолевать эти трудности, Он делает нас такими, какими хочет видеть.
И отнюдь не всегда это происходит легко и просто.
Кэтрин Маршалл написала однажды: «Мужья и жены принципиально несовместимы». И все же эта несовместимость далеко не всегда заграждает путь к счастливому браку. Увидите вы и то, что нет готовых рецептов, гарантирующих семейное счастье. Надеюсь, вы многое лучше поймете и в вашем собственном браке, сумеете легче определить и проанализировать трудности вашей семьи, глядя на то, как проблемы, подобные вашим, и возникали, и разрешались в жизни других людей.
Я молюсь о том, чтобы знакомство с семейной жизнью героев этой книги помогло укрепить ваш собственный брак.
Любовь и неограненные алмазы
В мюзикле «Моя прекрасная леди» профессор Генри Хиггинс утверждает, что может из любой уличной девчонки сделать настоящую леди. Затем он встречает продавщицу цветов по имени Элиза Дулиттл. Мисс Дулиттл становится для профессора «Иггинса» – как она его называет – весьма нелегким испытанием. Но, конечно же, мюзикл стал так популярен именно потому, что профессор успешно справляется со своей задачей. И потому, что он (к своему прискорбию и изумлению) в Элизу без памяти влюбляется.
Несомненно, Элиза Дулиттл была алмазом, требовавшим огранки.
Многие браки выросли из желания юноши или девушки произвести такое же чудесное превращение в человеке, которого они полюбили. И обычно им это не удавалось.
Огранка алмазов ради получения великолепных бриллиантов – занятие рискованное. Особенно в браке.
Порой само отсутствие такой огранки и есть именно то, что привлекает в человеке. «Огранив», человека лишают самых обаятельных его черт. И любовь уходит. Иногда полировка или, что чаще случается, грубая сточка острых углов и вовсе разрушает взаимоотношения.
Но иногда, и в особенности если полирование происходит подспудно и ненавязчиво, результат получается замечательный. Прямо как в этом бродвейском мюзикле.
Описанные в этом разделе истории трех браков – хрестоматийные примеры полировки необработанных алмазов. На страницах этой книги вы найдете и другие похожие случаи. Мартин Лютер во многом был грубым камнем, но со временем Кати выровняла его. Билли Санди и Билли Грэм – оба женились на девушках из гораздо более утонченной среды, чем та, из которой вышли сами. И это пошло им на пользу.
Но все же три главных действующих лица именно этого раздела заслуживают особого внимания. Это Джон Ньютон, вечно сквернословящий моряк; Дуайт Мооди, малообразованный сын каменщика-пьяницы; и Чарлз Сперджен, неотесанный деревенский парень, не умевший даже одеться как следует.
Читая эти главы, задумайтесь над тем, почему браки этих людей оказались счастливыми. Почему этих мужчин не возмущало то обстоятельство, что жены их были гораздо утонченнее и образованнее их самих. Однажды Д. Л. Мооди сказал: «Я никогда не устану удивляться тому, что сумел завоевать любовь женщины, превосходящей меня во всем, женщины с совершенно другим темпераментом и происхождением». Эмма Мооди, подобно Генри Хиггинсу, полюбила алмаз, требовавший огранки. И добилась успеха.
1. Мой рассудительный советник
Джон и Полли Ньютон
Можно ли предположить, чтобы работорговец был идеальным мужем?
Он не является домой месяцами, а иногда и годами. Он обращается с рабами, как с животными. Единственное, что его интересует – это останется ли большинство из них в живых во время переправки через Атлантику.
Другое дело священник, особенно добросердечный священник, который дает добрые советы и пишет трогательные гимны, такие, как «Удивительная милость Бога».
Полли была замужем как за работорговцем, так и за священником, и оба они были Джоном Ньютоном. Некогда неразборчивый в связях, вечно сквернословящий неверующий моряк, Джон стал чутким пастором, очень любившим писать письма, и близким другом одного из самых известных поэтов Англии.
История брака Джона и Полли – одна из самых нежных историй любви. Но также и одна из самых неожиданных: ведь они были такими разными.
Внешне Джон казался мирским человеком, повидавшим в этой жизни все, но в присутствии представительниц аристократических кругов он терялся. Полли, напротив, чувствовала себя с ними совершенно естественно. В отличие от Джона, она всегда точно знала, что и когда именно нужно сказать.
Внешне Полли казалась спокойной, хладнокровной и собранной, однако внутренне она была робкой и не очень уверенной в себе.
Он очень любил ее, и их брак был счастливым.
Голливуд пока не открыл для себя историю жизни Джона Ньютона. Но это великая история любви, полная изумительных поворотов и неожиданностей, а также удивительной милости Бога.
* * *
Джону было семнадцать, и он мечтал о блестящем будущем. Отец его был капитаном. Он продумал всю дальнейшую жизнь Джона, и если бы тот следовал планам отца, то к тридцати неизбежно превратился бы в состоятельного человека, а к сорока стал членом парламента.
Джон не возражал.
План был таков. Предполагалось, что Джон отправится из Англии на Ямайку и устроится работать на плантации надсмотрщиком. Через несколько лет он заработал бы на приобретение собственной плантации. Впоследствии можно было бы вернуться в Англию, купить поместье и войти в парламент.
Все выглядело просто.
Однако всего за несколько дней до отплытия Джон неожиданно получил письмо от одной из подруг его матери. Поскольку мать умерла за десять лет до того, а подруга эта никогда ранее не присылала писем, – событие было явно неординарным.
В своем письме Элизабет Кэтлетт приглашала Джона в гости, если он когда-либо окажется неподалеку от той местности, где они жили. Но поскольку семья Кэтлетт жила в Эссексе, а Джон собирался отбыть в противоположном направлении – на Ливерпуль, а затем на Ямайку, маловероятным казалось, что он воспользуется приглашением миссис Кэтлетт, даже если бы ему и захотелось этого. Ему и не хотелось. Поездка на Ямайку привлекала его гораздо больше, чем визит к старой подруге матери.
Но вот отец попросил его съездить по одному поручению. По странному совпадению, Джон оказался в полумиле от дома семьи Кэтлетт и решил ненадолго к ним заглянуть. В семье Кэтлетт было шестеро детей, начиная с тринадцатилетней Мэри (которую все называли Полли) и кончая младенцем в колыбели. Джон сразу почувствовал себя как дома. Семейство было очаровательным. И Полли показалась ему самой очаровательной изо всех.
Она выглядела старше своих тринадцати, может быть, потому, что была старшей среди детей и нередко занималась домашним хозяйством. Ее отличала то ли застенчивость, то ли сдержанность – Джону трудно было решить что именно, – но она, несомненно, была уже леди. Ее нельзя было назвать красавицей, но когда она улыбалась – а это случалось довольно часто, – ямочки на ее щеках были на удивление привлекательными.
Джон влюбился без памяти. Прежде с ним ничего подобного не случалось. Он едва понимал, что с ним происходит. В ее присутствии Джон терял дар речи. Невероятно, чтобы тринадцатилетняя девочка могла так ошеломить юношу семнадцати лет, собиравшегося сколотить состояние на другом краю света.
В доме Кэтлеттов он так и не сказал, что готовится отплыть на Ямайку. Они же предложили ему погостить еще несколько дней. Находясь в состоянии почти гипнотическом, Джон с радостью согласился.
Девять лет спустя в письме к Полли он вспоминал эту первую их встречу: «Сперва я не понял, что меня так окрылило. Я мучился, когда тебя не было рядом. А в твоем присутствии едва решался поднять глаза. Когда я пытался говорить, меня охватывала дрожь, и я совершенно терялся. Любовь оглушила меня. Мысль об отъезде казалась невыносимой».
Домой Джон отправился лишь спустя три недели. Его отец и мачеха очень волновались: Джон не сообщил им ни о том, где находится, ни о причине своей задержки. Да и сам он вряд ли знал, почему так поступил.
Корабль на Ямайку давно отплыл, и отец Джона был в сильном гневе. Он и представить себе не мог, до чего безответственным может быть его сын, который будто и не собирался думать о будущем, увязнув в нелепом щенячьем романе. А Джон не мог забыть Полли. Он писал ей: «После того как я впервые увидел и полюбил тебя, ты три месяца снилась мне каждую ночь».
Когда Джон в первый раз встретил Полли, мало что в его жизни предвещало их будущую совместную жизнь. К тому времени он уже испытал гораздо большее, чем большинство семнадцатилетних парней.
Джон, единственный ребенок капитана Джона Ньютона и Элизабет Ньютон, родился в 1725 году. Капитан Ньютон был моряком старой школы. Его уважали в своем кругу и боялись в кругу его подчиненных, к которому относились и его жена с сыном. Ему нравился стиль жизни морского волка, и он всецело отдавался этой роли. Временами его солидность переходила в напыщенность, поскольку ему казалось, что морской волк должен быть слегка чванлив и развязан. Он не проявлял и намека на эмоции – ни на борту судна, ни в семье. Безусловно, капитан Ньютон любил и жену, и сына, хотя совершенно явно не хотел, чтобы они знали об этом.
Он чувствовал себя несколько виноватым в связи со своими длительными поездками, в особенности из-за плохого здоровья жены. Из года в год капитан Джон Ньютон вместе с грузом специй и шелков привозил из путешествий также и безделушки для семьи. Хотя религиозные убеждения и не были ему свойственны, он все же был человеком, имевшим твердые принципы. Элизабет была набожной, ласковой и неглупой женщиной. Друзья отзывались о ней как о «благочестивой, сведущей христианке». Но она была больна туберкулезом и большую часть дня проводила на кушетке, кашляя в испанскую шаль – подарок мужа.
В эмоциональном же плане такой шалью был для нее сын. «Почти единственным ее занятием, – писал Джон позже, – была забота о моем воспитании». Джон вспоминал: «Когда мне было четыре года, я уже хорошо читал почти любую книгу. Она вложила в мою память… множество ценных пассажей, глав и отрывков из Писания и катехизиса, а также стихов и гимнов».
Когда Джону исполнилось шесть лет, мать решила, что пора ему браться за латинский язык. Она хотела, чтобы сын ее стал проповедником. Хотела этого так же горячо, как ее муж хотел, чтобы Джон стал моряком, капитаном – как он сам.
Весной 1732 года состояние здоровья Элизабет ухудшилось. Капитан Ньютон был в море, и не было никакой возможности отправить ему весточку. Поэтому соседи взяли на себя заботы о шестилетнем Джоне, а Элизабет, которой было тогда только тридцать, отправилась к супругам Кэтлетт, у которых был загородный дом.
Джон так больше и не увидел свою мать. Через несколько недель она умерла.
Капитан Ньютон вскоре снова женился, а сына отослал в частную школу, директор которой был «тираном трости и розги».
Формальное образование Джона длилось недолго. Едва ему исполнилось одиннадцать, отец забрал его на борт судна, чтобы преподать другое образование – научить жизни в море. За шесть последующих лет тот побывал с отцом в шести морских походах по Средиземному морю. Отец выковывал из него первоклассного моряка.
Несмотря на то что капитан Ньютон прилагал большие усилия к его воспитанию и ждал от него очень многого, Джон все же не был старательным учеником. Когда ему исполнилось шестнадцать, отец отправил его в море под командой другого капитана. И опасения капитана Ньютона подтвердились: для хорошего моряка, Джон был слишком мечтателен. Он очень любил читать, любил делиться с другими своими мыслями. Сам Джон писал: «Мне нравилась жизнь созерцательная, полная грез. Я питал отвращение к упорству и озабоченности делового мира». Отец полагал, что это либо рассеянность, либо лень, а может быть, и то, и другое вместе.
Тогда он решил, что лучшим путем для сына, раз уж он непригоден для моря, будет борьба за место в парламенте. Этот путь лежал через ямайские плантации.
И вот отцовские планы вновь расстроены. Джон, забыв о деле, пробыл в семье Кэтлетт три недели вместо предполагавшихся трех дней.
Отец наказал Джона тем, что отправил в рейс на Средиземное море простым матросом. На этот раз Джон взялся за дело всерьез. И когда они с отцом встретились вновь, тот наконец поверил, что сын его повзрослел. Капитан Ньютон добился для Джона офицерской должности на корабле, уходящем в дальнее плавание.
До отплытия оставалось достаточно времени для того, чтобы позволить себе повидаться с Полли. Но, как и в прошлый раз, Джон не нашел в себе сил расстаться с любимой. Полли была ему много милее офицерской фуражки.
Когда Джон вернулся, отец был близок к тому, чтобы отречься от него. Для него было очевидно, что сын решил растоптать свое будущее. Джону грозило нечто гораздо более серьезное, чем потеря офицерской должности на корабле. На сей раз он вынужден был отправиться не на Средиземноморье, а матросом в британский военно-морской флот. Англия была в состоянии войны с Францией, а морские сражения – вещь по-настоящему опасная.
Благодаря своему опыту через несколько месяцев Джон получил звание корабельного гардемарина. Но его душевное состояние было, видимо, очень тяжелым. Он как-то заметил: «Тогда единственным времяпрепровождением, в котором я находил удовольствие, были злые выходки». Постепенно он отошел от религиозных убеждений, воспринятых им в свое время от матери, и вскоре совершенно перестал скрывать, что он атеист, сознательно подталкивающий других к неверию.
Джон принял участие только в одном сражении и к Рождеству снова был в одном из английских портов. Это была хорошая новость. Плохая новость заключалась в том, что через несколько дней его корабль уходил в Вест-Индию. Это означало пять лет вдали от дома. Для Джона это значило – пять лет вдали от Полли, а у него еще не было подходящего случая объяснить ей, как она ему дорога.
Итак, Джон отпросился на берег на один день. Естественно, когда он приезжал к Полли, день его «растягивался» до недели. Но даже если бы он вдруг и отнесся с полной ответственностью к своим обязанностям военного моряка, добраться до дома Кэтлеттов и возвратиться обратно в течение двадцати четырех часов было просто невозможно.
На этот раз семейство Кэтлетт не могло не заметить и не принять близко к сердцу серьезных намерений Джона относительно их старшей дочери. Джону было тогда девятнадцать, Полли – пятнадцать. Не то чтобы Джон не нравился Кэтлеттам, но они дважды оказались свидетелями его безответственности. В нем не было той зрелости, которую им хотелось бы видеть в своем зяте. Кроме того, он был моряком, и с каждым визитом его отрицательное отношение к религии проявлялось все ярче, хотя он, конечно же, старался вести себя в этом доме как подобает христианину.
Джон знал, что, если он уйдет в море на пять лет, Полли до его возвращения безусловно выйдет замуж. Потому этот его визит был для него решающим.
Но для Джона он оказался полным разочарования. «Ни малейшей ясности», – писал Джон об этом визите позже. Ему никак не удавалось высказаться, объяснить Полли, как горячо он любит ее. Полли, казалось, все время держала его на дистанции. Когда же он намекал на то, что влюблен, она не реагировала на его намеки и не позволяла ему объясниться прямо. Джон не встретил в тот раз «ни одобрения, ни отказа».
В конечном счете все это привело к тому, что Джордж Кэтлетт, отец Полли, отказал ему от дома и настоятельно порекомендовал более не пытаться увидеться с его дочерью, пока он не даст ему на то разрешения. Элизабет Кэтлетт, хотя и была согласна с решением мужа, сказала, что если Джон возьмется за ум и они будут твердо уверены в будущем дочери, то она не станет препятствовать их помолвке. Но до тех пор ему нельзя будет даже писать Полли. Тогда Джон и Полли договорились о тайных встречах.
Двадцатичетырехчасовая увольнительная Джона обернулась недельным отсутствием, что было неудивительно. Удивительным было то, что со стороны капитана судна не последовало сурового наказания.
Возможно, Джон надеялся, что корабль отплывет в Вест-Индию без него. Но шторм задержал корабль в порту еще на много недель. Ежедневно Джон думал о Полли и о мрачной перспективе пятилетней разлуки с ней.
Наконец, когда судно готовилось к отплытию из Англии, Джон ушел. Если быть точным – дезертировал. Он был не в силах расстаться с Полли на такой долгий срок. Возможно, если бы он сумел добраться до отцовского дома, то отец нашел бы какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Капитан Ньютон был человеком, способным разрешать самые трудные вопросы.
Но спустя два дня Джон, так и не успевший повидаться с отцом, был арестован в пригороде Девона. Он дезертировал, а обычным наказанием за дезертирство в военное время тогда была смерть.
И тем не менее его не приговорили к смертной казни. «Я провел два дня на гауптвахте, – вспоминал Джон позднее, – потом меня отправили на борт моего корабля. Какое-то время я провел в кандалах, затем меня раздели и публично высекли, после чего я был разжалован. Всем сослуживцам запретили давать мне хоть малейшее послабление и даже просто разговаривать со мной».
Джону казалось, что в его положении смерть была бы лучшей участью. Он всерьез задумывался о самоубийстве. «Несчастья угнетали меня с каждым днем все больше и больше». Теперь речь шла уже не о пяти годах разлуки с Полли. Теперь он был уверен в том, что никогда больше ее не увидит.
«Как вне, так и внутри себя я видел только мрак и страдание… Не могу передать, с какой горечью и отчаянием я смотрел на берега Англии. Я не отрывал от них взгляда, пока они не скрылись за горизонтом. Когда они исчезли из виду, я с трудом сдержал себя, чтобы не броситься в море».
Самоубийство казалось ему единственным выходом. «Это разом положило бы конец всем моим мытарствам».
Джон не знал, почему так и не покончил с собой. Позднее он размышлял: «Рука Бога удержала меня от этого».
Примерно через месяц корабль, на котором находился Джон, встретился в море с работорговым судном, направлявшимся в Африку. Капитан, как представитель военно-морского флота, потребовал у работорговца двух человек. Однако тот был согласен лишь на обмен. Услышав об этом, Джон взмолился, чтобы его обменяли. И через полчаса из военного моряка он превратился в работорговца.
Такие корабли отправлялись из Англии с грузом тканей, огнестрельного оружия и безделушек, которые на западном побережье Африки обменивались на рабов. Затем рабов отвозили в Вест-Индию для продажи на невольничьих рынках. На вырученные деньги корабль загружался сахаром и ромом для продажи в Англии.
Джон Ньютон, которому тогда еще не было и двадцати, погрузился в новые глубины порока. Он издевался над чернокожими. Приблизительно треть рабов обычно составляли женщины, и вот что пишет Джон Поллок, биограф: «Джон Ньютон пребывал во власти похоти». Сам Джон так описал тот период своей жизни: «Мне доставляло наслаждение то, что я мог теперь быть настолько развращенным, насколько мне только вздумалось бы, без каких-либо ограничений… Я не только сам погряз в грехе, но упорно совращал и других при малейшей возможности».
Джон начал склонять других матросов к неподчинению и вновь оказался в довольно шатком положении. И при встрече с каким-нибудь военным кораблем его бы, скорее всего, вновь обменяли. Такой вариант Джона совершенно не устраивал.
И Джон сошел на африканский берег. Устроился он управляющим к одному из крупных работорговцев в Сьерра-Леоне. На бумаге это сулило большие выгоды. Однако то, что Джону казалось большой удачей, привело его к новым, еще большим несчастьям.
Хозяин торгового дома жил с чернокожей женщиной. Та возненавидела белого чужака, поскольку заподозрила Джона в том, что он собирается разбогатеть за их счет. Едва только муж уезжал куда-либо, она всячески старалась навредить Джону. И когда тот заболел тропической лихорадкой, она решила, что получила наконец-то шанс навсегда избавиться от него. Его отнесли в хижину раба и надолго оставили без воды и пищи. По ночам Джон выползал наружу и ел сырые коренья, от которых ему становилось еще хуже.
Но Джон все-таки выздоровел. И когда работорговец вернулся из поездки, Джон рассказал ему о случившимся. Но тот не поверил. Напротив, он во всем обвинил самого Джона. Вскоре Джон оказался в кандалах и стал прислугой у рабов.
Сперва он попал в «плавучее рабство». Прикованный к палубе корабля, он «находился под непрерывным дождем с резкими порывами ветра в течение двадцати, тридцати и даже сорока часов, пока хозяин находился на берегу». Впоследствии он работал на лимонной плантации под наблюдением раба.
