скачать книгу бесплатно
Семь дней в июне
Тиа Уильямс
Семь дней, чтобы влюбиться. Пятнадцать лет, чтобы забыть. И семь дней, чтобы все вернуть.
«Семь дней в июне» – история любви, которая удивляет. Идеально для любителей фильмов «Один день», «Влюбись в меня, если осмелишься», «Дневник памяти», а также сериала «Эйфория».
Разве могут несколько дней вместить в себя так много? Искры, всполохи, взрыв – и пятнадцати лет разлуки будто и не было.
Неделя – и твоя жизнь больше не будет прежней.
Ева всегда была не такой, как все. Этим она и понравилась Шейну.
Шейн не был похож на типичного подростка. Поэтому Ева рискнула заговорить с ним.
Он не искал друзей, она – отчаянно в них нуждалась. Это было пятнадцать лет назад.
Многое изменилось с тех пор. Он пишет серьезную прозу, она – эротические романы.
Судьба сведет их снова на литературном вечере, чтобы напомнить: первая любовь – самая сильная, самая опасная и самая важная.
Как бы сильно Ева и Шейн ни отрицали чувств друг к другу, первая любовь – это навсегда.
«Сексуальная и современная история любви». – Риз Уизерспун
Тиа Уильямс
Семь дней в июне
Посвящается КК и ФФ, моим любимым
Tia Williams
SEVEN DAYS IN JUNE
Copyright © 2021 by Tia Williams
© Гордиенко В., перевод на русский язык, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
Пролог
В год Господа нашего 2019 тридцатидвухлетняя Ева Мерси чуть не задохнулась, подавившись жвачкой. Она пыталась мастурбировать, когда жвачка застряла у нее в горле, перекрыв доступ воздуха. Медленно теряя сознание, Ева представляла, как ее дочь, Одри, находит ее в рождественской пижаме, сжимающей в руках тюбик лубриканта с клубничным ароматом и фаллоимитатор под названием Quarterback (который вибрировал на гораздо более высокой частоте, чем рекламируемая частота жевательной резинки). В некрологе можно будет написать «Смерть от фаллоимитатора». Чертовски хорошие воспоминания оставит она о себе осиротевшему двенадцатилетнему ребенку.
Однако Ева не умерла. В конце концов она выкашляла жвачку. В ужасе и оцепенении она спрятала Quarterback в ящике, забитом футболками с хип-хоп-концертов, надела старинное кольцо с камеей и пошла к Одри, чтобы разбудить – пора было собираться в Хэмптон на день рождения ее лучшей подруги. Размышлять о краткой встрече со смертью времени не было.
Ева считала себя чертовски хорошей матерью и неплохой писательницей, однако истинным ее талантом была способность отбросить в сторону все странное и непонятное и жить дальше. На этот раз она сделала это слишком хорошо и упустила очевидное.
Когда Ева Мерси была маленькой, мама рассказывала ей, что креольские женщины видят знаки судьбы. В то время для Евы слово «креольский» было связано с Луизианой и чернокожими французскими фамилиями. Только в средней школе она поняла, что ее мама была… как бы это помягче сказать… эксцентричной и придумывала «приметы», чтобы оправдать свои прихоти. (Мэрайя Кэри выпустила альбом под названием «Браслет с амулетами»? Давайте потратим деньги, отложенные на оплату жилья, на подвески-амулетики из фианита в Zales[1 - Ювелирный магазин. (Здесь и далее прим. ред.)]!) Суть в том, что Ева была настроена верить, что Вселенная посылает ей знаки.
А потому ей следовало ожидать, что после жвачки Trident случится драма, которая изменит ее жизнь. В конце концов, она уже бывала на волосок от смерти.
И в тот раз, как и в этот, ее жизнь изменилась навсегда.
Воскресенье
Глава 1. Укуси меня
– Тост за нашу богиню секса Еву Мерси! – кричала женщина-херувим, поднимая бокал с шампанским. Ева, в горле которой все еще першило после вчерашнего случая со жвачкой, фыркнула в ответ на выражение «богиня секса». Сорок женщин, столпившихся вокруг длинных обеденных столов, громко аплодировали. Они были в восторге. Члены книжного клуба, шумные белые женщины на пороге пятидесятилетия, принадлежащие к верхушке среднего класса, приехали из Дейтона, штат Огайо, в Манхэттен на поздний завтрак, чтобы поздравить Еву и отпраздновать ее успехи. Поводом послужила пятнадцатая годовщина выхода ее бестселлера (ну, бывшего бестселлера) эротической серии «Проклятые».
Лейси, президент отделения клуба, поправила свою фиолетовую ведьмовскую шляпу и повернулась к Еве, которая сидела во главе стола.
– Сегодня, – звучно провозгласила она, – мы празднуем волшебный день, в который некогда повстречали нашего бронзовоглазого вампира Себастьяна и его настоящую любовь, решительную развеселую ведьму Джию!
Гости за столиками разразились визгом. Ева почувствовала облегчение от того, что безумно эффектный ресторан на Таймс-сквер, оформленный в тематике садомазо, предоставил им отдельный зал. И какой зал! Потолок задрапирован красным бархатом, стены украшала паутина из веревок для бондажа и стэков. Готические канделябры опасно низко нависали над черными лакированными столами.
Меню «Боль/Удовольствие» было настоящей туристической достопримечательностью. В зависимости от выбора клиента официанты в непристойной одежде могли слегка выпороть заказчика, поерзать у гостя на коленях и так далее. Кто что пожелает.
Ева не желала. Но она была душой компании, а «Настоящие домохозяйки» из Дейтона проделали долгий путь. Это были ее поклонники – потрясающий фандом, который поддерживал ее на плаву. Особенно в последнее время, когда феномен вампиров уже не пользовался такой популярностью (и продажи ее книг, соответственно, тоже упали).
Поэтому Ева выбрала в меню «Наручники + печенье». И теперь восседала на готическом троне, руки ее были закованы в наручники, а скучающая официантка в кожаном корсете кормила ее печеньем «Сникердудлс».
Было 14:45.
Ей бы чувствовать себя униженной и оскорбленной, но она и не такое знавала. В конце концов, Ева писала порноновеллы, продававшиеся в супермаркетах возле кассы. В то время как большинство авторов выступали в книжных магазинах, университетах и шикарных частных домах, мероприятия Евы были, скажем так, более извращенными. Она давала автографы в секс-шопах, клубах бурлеска и на тантрических семинарах. Она даже продавала книги на афтепати «Феминистки в кино для взрослых» (FAFFIES) в 2008 году.
Такая себе работенка. Она снисходительно улыбалась, пока ее читатели до обморока поглощали приключения двух озабоченных, неблагополучных, вечно девятнадцатилетних оболтусов, которых она придумала, когда сама была озабоченной, неблагополучной девятнадцатилетней оторвой.
Ева никогда не думала, что ее имя будет звучать в одном ряду с ведьмами, вампирами и оргазмом. Достигая в колледже высот в литературном творчестве и меланхолии, Ева случайно ступила на этот путь. Второй курс, зимние каникулы. Ехать ей было некуда. Вот она и затаилась в комнате в общежитии и излила бумаге свои подростковые фантазии, сдобренные мечтами фанатов ужастиков о безумной вакханалии. А соседка по комнате тайком отправила рассказ на конкурс журнала Jumpscare «Новая проза». Ева получила первый приз и литературного агента. И спустя три месяца бросила колледж, получив контракт на издание нескольких книг с шестизначным гонораром.
Она зарабатывала себе на жизнь книгами об эротике и сексе. И в то же время не могла припомнить случая, когда в последний раз раздевалась при ком-то – будь то нежить или человек.
Разрываясь между писательской карьерой, гастролями, воспитанием в одиночестве дочери-подростка, напоминавшей характером маленький ураган, и борьбой с хронической болезнью, которая то отступала, то изводила ее до полной потери сил, она была слишком истощена, чтобы завести роман с пенисом в реальной жизни.
И это было прекрасно. Когда на Еву нападал зуд, она разбиралась с ним в своих книгах. Как боксер, воздерживающийся перед ответственным поединком, она использовала свою бессознательную похоть, чтобы придать истории Себастьяна и Джии дикую остроту. Такой у нее был боеприпас для литературных творений.
Однако в эпоху социальных сетей никто не хотел представлять своего любимого автора эротических триллеров, обдолбанного обезболивающими и пускающего слюни на диване по вечерам к 9:25. Поэтому на публике Ева выглядела соответственно. У нее был свой мальчишески-винтажный взгляд на сексуальность. Сегодня на Еве было мини-платье из серой футболки, Adidas, винтажные золотые серьги-обручи, а глаза она подвела широкой растушеванной черной линией. С ее фирменными очками сексуальной секретарши и локонами чуть ниже плеч любой оставался в полной уверенности, что она – женщина-вамп.
Притворяться Ева умела великолепно.
– …и благодарим тебя, – продолжала Лейси, – за то, что ты вселила в нас веру в страсть, хотя Джия и Себастьян и вынуждены из-за древнего проклятия просыпаться на разных концах света, испытав оргазм. Ты объединила нас. С тобой мы – фандом. Ждем не дождемся, когда же выйдет пятнадцатая книга «Проклятых»!
Под аплодисменты Ева ослепительно улыбнулась и попыталась подняться. К несчастью, она забыла, что прикована наручниками к стулу, и на полпути ее резко дернуло вниз. Все охнули, глядя, как Ева плюхнулась на пол. Ее официантка-доминатрикс спохватилась спустя пару секунд и отстегнула упавшую писательницу от опрокинутого стула.
– Ух ты, многовато мерло, – хихикнула Ева, поднимаясь. Это была ложь; алкоголь был ей противопоказан. Два глотка – и она окажется в реанимации.
Ева подняла бокал с минералкой над морем счастливых пьяных бумеров. Большинство из них, как и Лейси, были в фирменных фиолетовых шляпах ведьмы Джии. У некоторых на блузках от Chico’s блестели кулоны с буквой S.
Это была буква S в честь Себастьяна, напоминание о нацарапанной подписи вампира ($29,99 на сайте evamercymercyme.com).
У Евы такая же буква S красовалась на предплечье. Решение, достойное сожаления, принятое много лет назад размытой ночью размытой девушкой.
– Я не нахожу слов, чтобы выразить вам благодарность, – промурлыкала она. – Только благодаря вашей поддержке мир «Проклятых» жив. Надеюсь, пятнадцатая книга оправдает ваши ожидания.
«Если я когда-нибудь ее напишу». Рукопись нужно было сдавать через неделю, а Ева, парализованная творческим кризисом, едва накропала пять глав.
Она быстро сменила тему.
– Итак, кто-нибудь читает журнал Variety?
Собравшиеся отдавали предпочтение Redbook и Martha Stewart Living – так что нет.
– Вчера появились потрясающие новости. – Ева отставила бокал и сцепила наманикюренные пальцы под подбородком. – Наше желание исполнилось. «Проклятых» экранизируют!
Раздались крики. Кто-то подбросил в воздух ведьминскую шляпу. Раскрасневшаяся блондинка достала айфон и записала речь Евы, чтобы позже разместить ее на фан-странице «Проклятых» в Facebook[2 - Деятельность социальной сети Facebook запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности. (Здесь и далее).]. Наряду с несколькими фан-аккаунтами на Tumblr и Twitter, Facebook был для Евы очень важной платформой для продвижения книги, где ее читатели делились фан-артом, сплетничали, писали непристойные продолжения историй и обсуждали выбор актеров для фильма, о котором они фантазировали годами.
– Я нашла женщину-продюсера, – «чернокожую женщину-продюсера, слава тебе, Господи», – которая действительно понимает наш мир. Она сняла горячую короткометражку для фестиваля «Сандэнс»[3 - Национальный американский кинофестиваль независимого кино.] об агенте по недвижимости, соблазняющем оборотня! Сейчас мы проводим собеседования с режиссерами.
– Себастьян на экране! Представляете? – взвизгнула крашеная рыжеволосая гостья. – Нам нужен чернокожий актер с бронзовыми глазами. Который хорошо кусается.
– Ева, как мне попросить мужа укусить меня? – прохныкала похожая на Мерил Стрип дамочка. Разговор всегда сводился к сексу.
– Возбуждение через укусы – это вещь, знаете ли. Называется «одакселагния», – поделилась знанием Ева. – Просто скажи ему, что тебе хочется этого. Шепни на ушко.
– Одакселагнируй меня, – пролепетала Мерил.
– Остроумно, – подмигнув, одобрила Ева.
– Я так хочу увидеть Джию на экране, – прохрипела брюнетка. – Она такая бесстрашная воительница. Себастьян устрашающий, но она убила армии охотников на вампиров, чтобы защитить его.
– Ведь верно? Сильнейшая страсть девочек-подростков может привести в движение целые страны. – Поблескивая глазами, Ева начала мини-монолог, который отточила много лет назад. Эта часть встреч ее все еще развлекала. – Нас учат, что мужчины состоят из животных импульсов и самомнения. Но девушки взрослеют раньше.
– А потом общество их затаптывает, – сказала брюнетка.
– Я скажу так. – Ева знала, что боль приближается.
Невидимая маска соскользнула, и показался уголок Тьмы.
– Вспомним историю, – продолжала Ева, потирая висок. – Роксана Шанте[4 - Лолита Шанте Гуден, более известная под своим сценическим псевдонимом Роксана Шанте, – американский рэпер.] обыграла взрослых мужчин в состязании по рэпу в четырнадцать лет. Серена[5 - Серена Уильямс – американская теннисистка.] выиграла US Open[6 - Открытый чемпионат США по теннису.] в семнадцать лет. Мэри Шелли[7 - Английская писательница.] написала «Франкенштейна» в восемнадцать. Жозефина Бейкер[8 - Американо-французская танцовщица, певица и актриса.] покорила Париж в девятнадцать. Школьный дневник Зельды Фицджеральд[9 - Американская писательница, танцовщица, художница, жена писателя Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.] был настолько великолепен, что ее будущий муж украл оттуда целые абзацы, когда писал «Великого Гэтсби». Поэтесса восемнадцатого века Филлис Уитли опубликовала свое первое произведение в четырнадцать лет, находясь в рабстве. Жанна д’Арк. Грета Тунберг[10 - Современная шведская экологическая активистка.]. Девочки-подростки перестраивают этот гребаный мир.
В зале воцарилась наэлектризованная тишина. Но Ева тонула. Стук в висках усиливался с каждой миллисекундой. Сахар всегда приводил к ухудшению самочувствия, а ее насильно кормили печеньем. Она знала, что так нельзя, но пришлось надеть наручники.
Ева рассеянно щелкнула резинкой, которую всегда носила на правом запястье. Это отвлекало от боли. Старый трюк.
– Помните, как Кейт Уинслет спаслась с «Титаника»? – спросила брюнетка. – А потом прыгнула обратно, чтобы быть с Лео? Это девичья страсть.
– Я бы и сегодня поступила так же, чтобы попасть к Лео, – призналась Лейси, – хотя мне сорок один.
Ей было пятьдесят пять.
– Прямо как Джия, – вздохнула миниатюрная женщина с узлом-шиньоном. – В каждой книге она борется за возвращение к Себастьяну, зная, что когда они займутся сексом, то снова потеряют друг друга – таково проклятие.
– Это метафора, – сказала Ева. В глазах расплывалось. – Каким бы опасным ни было путешествие, для настоящих родственных душ оно никогда не заканчивается. Кто не хочет любви, которая горит вечно, несмотря на расстояние, время и проклятия?
Она не хотела. Мысль об опасной любви вызывала у нее тошноту.
– Признаюсь, – прошептала раскрасневшаяся блондинка, выпив четвертый бокал розе. – Мой сын играет в баскетбол за команду штата Огайо, и я так возбуждаюсь во время игр. В каждом игроке, чернокожем красавце, я вижу Себастьяна.
Ева, потеряв дар речи, глотнула минералки.
«Вот оно, мое наследие, – подумала она. – У меня есть друзья, организующие митинги протеста и пишущие эссе о расах в Америке для журнала New Yorker, достойные Пулитцеровской премии. Моя дочь настолько воинственна, что умоляла полицейского арестовать ее на школьной демонстрации в Мидтауне. Но моим вкладом в эти смутные времена будет подстрекательство белых женщин определенного возраста к сексуальным мечтам о чернокожих спортсменах школьного возраста, которые всего-то хотят попасть в НБА[11 - Национальная баскетбольная ассоциация.].
Потом в Евиной голове раздался громовой грохот. Она вцепилась дрожащими пальцами в край кресла, готовясь к следующему удару. Мир помутнел. Черты лиц женщин в зале таяли, как часы Дали; от перемешанных запахов парфюма свело живот, а потом молоток стал бить ее в лицо все сильнее и все быстрее, стремясь покалечить, а звуки теперь доносились на запредельных децибелах – шум кондиционера, звон столового серебра, и, Боже милосердный, неужели в Коннектикуте кто-то зашелестел фантиком от конфеты?
Приступы всегда доходили до предела невероятно быстро – эти безжалостные мигрени. Они мучили ее с детства и ставили в тупик самых лучших специалистов Восточного побережья.
Веки Евы начали опускаться. Хорошо отработанным приемом она подняла брови, чтобы выглядеть нормально, и ослепительно улыбнулась аудитории. Глядя на этих развратных дамочек, она ощутила низкопробную зависть, которую всегда испытывала среди людей. Они были нормальными. Они могли делать все что угодно.
Обычные вещи. Например, нырнуть с головой в бассейн.
Поддерживать разговор более двадцати минут. Жечь ароматические свечи. Напиваться. Ехать в поезде F, пока саксофонист на протяжении девяти остановок выкрикивает Ain’t Nobody. Наслаждаться сексом в невероятных позах. Искренне смеяться. Громко плакать. Слишком глубоко дышать. Слишком быстро идти.
Жить, и точка. Ева готова была поспорить, что эти женщины способны сделать большинство из перечисленного без мучительной агонии, поражающей их, как наказание, которое насылает разгневанный бог. Каково это, жить без боли? Какая роскошь!
«Я инопланетянка», – подумала Ева. Ей всегда казалось, что она выдает себя за человека, и она смирилась с этим. Но она никогда не перестанет фантазировать о том, что не больна.
– Извините, я на секундочку, – выговорила Ева. – Мне нужно позвонить дочери.
Спокойно прихватив сумку, она выскочила через красную бархатную дверь отдельного зала. Пробираясь через столики приехавших из пригородов театралов, восторгающихся «Гамильтоном»[12 - Американский мюзикл о жизни государственного деятеля Александра Гамильтона.], она заметила дамскую комнату отдыха за зоной хостес. Ева бросилась вперед, ворвалась в кабинку для инвалидов, где была еще и раковина, и ее вырвало в унитаз.
Потом Ева несколько секунд стояла, глубоко дыша, преодолевая боль, как ее научили неврологи, акупунктуристы и восточные целители. Ее снова вырвало.
Покачиваясь, она ухватилась за бортик раковины, чтобы не упасть. Ее подводка размазалась. Вот почему она всегда красила глаза ярко и неаккуратно. Никогда не знаешь, где случится приступ, а с макияжем в стиле полночной Рианны можно притвориться, что так и задумано.
Ева достала из сумки коробку с одноразовыми обезболивающими инъекциями. Задрав платье, она обнажила покрытое шрамами бедро, воткнула иглу, а после – выбросила в мусорное ведро. Для пущей уверенности она взяла жестянку из-под леденцов «Альтоидс» и достала жевательную мармеладку в виде медвежонка с медицинской марихуаной (прописанную лучшим специалистом Нью-Йорка по обезболиванию, большое спасибо). Откусила медвежонку ухо. «Ну и хрен с ним», – подумала она и закинула в рот остатки конфеты. Это снимет боль до вечера, и она сможет сделать все что положено, забрав дочь из школы, а потом завалиться спать.
Ева осторожно прислонилась спиной к кафельной стене. Ее веки сомкнулись.
Болезнь ничуть не сексуальна. А ее увечье было невидимым – она не лишилась конечности и не была в гипсе. Ужас ее страданий казался людям непостижимым. В конце концов, у всех иногда болит голова, например, если отказаться от кофе или заболеть гриппом. Поэтому Ева все скрывала. Люди знали лишь, что она часто отменяла договоренности («Занята. Пишет!»). И была склонна к обморокам, как на свадьбе Дениз и Тодда («Слишком много просекко!»). Или забывала слова на середине предложения («Извините, просто отвлеклась»). Или исчезала на несколько недель подряд («Писательский ретрит!» – а вовсе не стационарное лечение в отделении обезболивания в больнице МаунтСинай).
Солгать проще, чем сказать правду.
Вот пример: что бы подумали оргазмирующие жительницы Огайо, если бы узнали, что она мечтает задушить Себастьяна и Джию? Отправить их туда, куда отправились эти ублюдки из «Сумерек»?
Сначала она любила свои книги. Она писала, чтобы пощекотать нервы, идеи вспыхивали, как лесной пожар. Потом она писала для читателей. Теперь же заимствовала сюжетные ходы из комментариев фан-сайтов «Проклятых» – отвратительнейшее мошенничество для любого писателя.
Ева просто не могла больше производить «мучительную романтику». Много лет назад она считала, что любовь не настоящая, если от нее не льется кровь. Себастьян, Джия и Ева когда-то были подростками, с одинаково извращенным мозгом. Себастьян и Джия не выросли. В отличие от Евы.
Она хотела, чтобы «Проклятые» умерли, но сериал обеспечил Одри стабильную, безопасную жизнь. Ева сражалась с драконами, чтобы избавить своего ребенка от того детства, которое было у нее. И она победила. Она просто хотела вернуть вдохновение. Возможно, фильм поможет.
