скачать книгу бесплатно
Не вызывало сомнений, как тогда, так и сейчас, что лорд Хакатри, старший сын Защитника Асу'а и Са'онсеры, пользовался не только моим огромным уважением, но и всего своего народа. Даже свободные лорды его поколения, которые пытались с ним соперничать, не могли им не восхищаться, что нисколько не удивительно, ведь он был поразительным существом. Я ни разу не слышал, чтобы мой господин солгал или даже об этом подумал – истинный сын своей матери, – и никогда не видел, чтобы он отвернулся от того, кто нуждался в помощи. Младший брат Инелуки часто его ругал, поскольку считал такое поведение слабостью. «Если ты друг всем, – говорил он, – значит, ты одинаково друг для тех, кто к тебе ближе остальных, и для тех, кого едва знаешь».
Но Хакатри лишь качал головой.
«Если я буду размышлять, кому помочь, только учитывая их близость по крови или дружеские отношения, я перестану быть свободным лордом и буду чем-то вроде казначея, оценивающего людей, прежде чем принять решение, какую помощь им оказать».
В те дни общего мира между племенами Потерянного Сада среди молодых зида'я крайне высоко ценилась роль свободного лорда, который с помощью своего доброго имени, здравого смысла и умений помогал тем, кто нуждался, будь то фермеры, страдающие от нападений гигантов, или поселения, ставшие жертвой разбойников. Мой господин пользовался такой доброй славой, что смертные проделывали долгий путь, чтобы прийти в Асу'а и попросить его о помощи. Однажды Инелуки заговорил со мной об этом, но я не понял, казалось ему такое их поведение забавным или возмущало.
– Смертные относятся к твоему господину почти как к божеству, – сказал он мне. – Они оставляют подношения у ворот Асу'а, словно перед одним из своих храмов.
– Он помог многим из них, милорд, – напомнил я ему.
Инелуки долго на меня смотрел, но я не понял, что означал его взгляд.
– Да, – сказал он наконец. – Но, боюсь, когда-нибудь ему придется заплатить за свою любовь к бродягам, и молю богов, чтобы я ошибся.
Они были такой странной парой, мой господин и его брат. Хакатри, темноволосый, высокий, надежный, как скала, в хорошем настроении, жизнерадостный и разговорчивый, но чаще тихий и задумчивый, даже когда вокруг царило веселье. Инелуки, почти такой же высокий, как старший брат, но гораздо стройнее, все зида'я единогласно считали, что он красивее Хакатри, и в то время как Хакатри предпочитал читать или разговаривать с друзьями, Инелуки обожал находиться в толпе, шутить и петь. Прекрасное расположение духа младшего брата могло заливать комнату теплым светом, но если он сердился, веселье в праздничном зале гасло, и он мгновенно пустел. Говорят, что с самых первых дней своей жизни Инелуки сиял ярче – и жарче, – чем любой представитель его народа.
Но, несмотря на различия, братья любили друг друга сильно и глубоко. Разумеется, иногда они ссорились, так бывает с братьями, особенно когда Инелуки чувствовал, что Хакатри относился к нему как к ребенку, а не равному, давал советы и старался удерживать от необдуманных поступков. Однако во многом они казались почти единой душой в двух телах, и крайне редко бывало, что рядом с одним где-то не находился другой.
Хакатри и его охотничий отряд довольно скоро оставили всех нас далеко позади.
Мы скакали по наезженной дороге, а поскольку было сложно понять, свернули наши господа на боковую тропу или нет, остальные оруженосцы и я двигались осторожно по крутым, заросшим деревьями холмам Охоты Защитника. Через несколько часов мы выехали на дорогу Вестмарш и направились дальше, через брод Маленькой Красной реки. Мы не стали останавливаться с наступлением ночи – зида'я могут скакать несколько дней без сна, – и я с трудом держался в седле, пока рассвет наконец не озарил восточный небосклон.
К середине дня мы пересекли мост через Большую Красную реку и спустились в ущелье Кестрел, плоский участок земли между рекой и Холмами Белые-Волны, неровной местностью к югу от гор Солнечные ступени. Конечно, зида'я редко нуждаются в сне, однако их скакунам, на удивление сильным и выносливым, выращенным в конюшнях Асу'а, требуются еда и отдых. Мы ехали до тех пор, пока на небе не зажглись яркие звезды, затем остановились, чтобы накормить и напоить коней. Мне удалось поспать несколько часов, чему я был несказанно рад. Прошло уже два дня, а мы так и не видели следов Хакатри и его отряда.
Местность на третий день пути, когда мы пересекали ущелье Кестрел, оказалась непримечательной и по большей части плоской, но луга пестрели яркими первоцветами и дикими гиацинтами. Мы ехали, пока не наступила полная темнота, и ближе к полуночи добрались до Серебряного пути в болотистых землях, расположенных вдоль внешней границы холмов, двигаться дальше даже для моих исключительно зорких спутников стало опасно. Мы остановились и развели костер. В те дни в ущелье Кестрел бродили огромные злобные волки, а зима в этих почти безлюдных краях выдалась длинной и голодной, и зида'я не хотели рисковать.
Когда звезды Посоха Луйаса появились на юго-западном небе, оруженосцы уселись вокруг костра и запели песни Сада. Мне казалось странным не то, что они столько знали про исчезнувшие земли, ведь никто из нас никогда их не видел, а то, что мне было известно так мало о стране, которую наши народы называли своей родиной.
– Ты никогда не поешь, Памон, – сказала мне в ту ночь Йоу, впервые заговорив со мной с тех пор, как мы покинули Асу'а. – Разве твои соплеменники не воздают честь Потерянному Дому?
– Не презирайте меня за молчание – я бы оказал Саду честь, если бы знал как, – ответил я ей. – Песням, которые вы поете, меня не учили.
– Как такое может быть?
Причина заключалась в том, что мой отец не принадлежал к числу тех, кто поет своим детям, а мать Энлу унесла лихорадка, когда мне едва исполнилось четыре. Единственное, что осталось в моих воспоминаниях из ее рассказов, – это что мы, тинукеда'я, ведем свое происхождение от Моря Снов. Еще она говорила, что оно часть меня и так будет всегда, хотя я не понял смысла ее слов. После того как она умерла, я спросил у отца, что она имела в виду, когда сказала, будто Море Снов в моей крови, и вопрос ужасно его разозлил.
«Не дай Бог, наши господа услышат, как ты рассуждаешь об этом, – сказал он мне. – Если ты будешь болтать о таких вещах, они посчитают нас неблагодарными и суеверными».
«А что такое Море Снов?»
«Старая и глупая история про Потерянный Сад. Твоей матери не следовало тебе о нем говорить».
И больше мой отец Памон Сюр никогда это не обсуждал.
Меня обидел его отказ – Море Снов принадлежало моей матери, а он меня его лишил. Я больше никогда о нем не заговаривал, даже со знакомыми тинукеда'я, и постепенно воспоминание начало тускнеть. А потом, повзрослев, я понял, что мой народ молчит о множестве подобных вещей, опасаясь вызвать неудовольствие господ.
– Памон, ты меня слушаешь?
Я понял, что воспоминания унесли меня в далекое прошлое.
– Прошу твоего прощения, Йоу.
Она так долго на меня смотрела, что мне стало не по себе.
– Наверное, странно не знать собственной истории, – сказала она наконец.
«Но я знаю свою историю», – подумал я. В конце концов, я ведь был не обычным слугой тинукеда'я, а Памоном Кесом, оруженосцем и правой рукой великого лорда Хакатри. Мало кто из представителей моего народа занимал более высокое положение. Но, разумеется, я промолчал.
На следующий день поздним утром, когда мы уже были в пути, до нас донесся громкий стук копыт, словно на Серебряном пути нас преследовал большой отряд. Все оруженосцы и я повернулись, приготовившись к сражению, если возникнет необходимость, не зная наверняка, кто к нам приближался – посланцы из Асу'а с требованием вернуться назад или разбойники, которые, по слухам, устроили свое логово среди темных холмов за Ущельем, хотя я никогда не слышал, чтобы они нападали на отряды вооруженных зида'я. Однако оказалось, что это ни то ни другое – с востока появилась группа всадников, и, увидев их знамена, мы узнали смертных, приходивших в Асу'а, чтобы попросить Защитника о помощи.
Тот, кто звался Кормах, натянул поводья, когда они оказались рядом с нами.
– Мы услышали, что впереди находится отряд ваших людей, и почти загнали лошадей, чтобы вас отыскать, – сказал он. – Но вы только посмотрите, ваши скакуны даже не задыхаются после такой скачки.
Я мимолетно улыбнулся.
– Лошади из конюшен Асу'а без особых усилий могут скакать очень быстро, хотя, должен заметить, мы не особо спешили.
– Меня удивляет, что у вас такой маленький отряд, – сказал принц. – Разве вы нам поверили, когда мы рассказали про чудовище, которое нам угрожает?
Оруженосец Инелуки Йоу (которая считала себя главной среди оруженосцев, несмотря на то что мой господин являлся старшим братом, но ведь я не был зида'я) ответила:
– Наши господа поскакали вперед, смертный, но они будут нас ждать, когда доберутся до места, однако у меня нет уверенности, что они намерены устроить охоту на дракона, так сильно напугавшего ваш народ.
Кормах наградил ее мрачным взглядом. Я не мог не восхититься этим смертным, который, вне всякого сомнения, ставил себя почти на один уровень с зида'я.
– Вы так говорите, будто только смертные испытывают страх, оруженосец. Подождите, когда вы увидите Червя и услышите его жуткое дыхание. Вот тогда и посмотрим, из чего сделаны вы, народ фэйри.
Мне показалось, что его слова рассердили Йоу, но она отличалась не таким вспыльчивым нравом, как ее господин. Она только покачала головой и сказала:
– Никто не знает, что думать о темноте, пока не сядет солнце.
После коротких переговоров мы решили, что будем двигаться дальше вместе, пока либо не догоним охотничий отряд, либо наши дороги не разойдутся. Хорошо, что мы не стали тратить время на споры, потому что, когда начал спускаться вечер, мы проделали достаточно большое расстояние вдоль нижней границы холмов Белые-Волны и наконец увидели моего господина и его отряд. Они стояли около Серебряного пути, там, где он проходил мимо входа в крутую узкую долину. И я с огромным облегчением обнаружил не только моего господина Хакатри, но и его брата Инелуки, хотя сразу понял, что они яростно спорят. Хакатри был так рассержен, что едва меня заметил, а когда Йоу подошла поприветствовать Инелуки, тот резко взмахнул рукой, показывая, что она должна отойти.
– Твои слова – полная бессмыслица, брат, – сказал Инелуки, поджав губы. – Я всего лишь хотел собственными глазами взглянуть на это существо. Если он совсем маленький – в чем я совершенно уверен, – я мог бы легко с ним расправиться и покончить с угрозой для смертных, которые здесь живут. Не сомневаюсь, что даже наш отец не стал бы возражать против такой помощи с моей стороны.
Он улыбнулся, но белая вспышка зубов заставила меня подумать про черную холодную воду зимнего озера, спрятавшуюся под ослепительно сияющим льдом, и мне стало любопытно, насколько сильно разозлен и недоволен Инелуки. Впрочем, настроение у него быстро и часто менялось, и я надеялся, что он скоро образумится.
– Ты поступил глупо, – тихо сказал Хакатри брату. – И заставил многих беспокоиться.
Остальные члены охотничьего отряда терпеливо ждали, когда братья закончат спорить. Мы узнали, что отряд остановился здесь, у входа в долину, еще в середине дня. Хакатри намеревался убедить брата вернуться в Асу'а, но тот категорически отказывался.
– Мне бы не хотелось вмешиваться в ваш разговор, великие лорды, – сказал смертный принц Кормах, – но, как вам известно, здесь находится вход в Змеиную долину, где Червь устроил свое логово. Его нечасто видят при свете дня, но он появляется по ночам и забирает с лугов в горах овец и другой скот, и даже людей. Мне кажется, это не самое хорошее место, чтобы продолжать ваш спор, тем более если вы не уверены, что он быстро закончится.
Не вызывало сомнений, что эрнам – так смертные себя называли – совсем не нравилось это место, и, должен признаться, и я чувствовал себя здесь, мягко говоря, не слишком уютно.
Холмы по обеим сторонам ущелья были высокими и скалистыми, солнце уже почти село, и ночная темнота, которая расползалась по заросшим травой склонам, добавляла мрачности окружавшему нас пейзажу. Я не слышал пения птиц. И только несколько сверчков выводили свои трели в высокой траве, возвещая о приближении ночи. Не меня единственного посещали дурные предчувствия, некоторые члены охотничьего отряда моего господина с опаской поглядывали на вход в долину.
– Мы тут не останемся. – Хакатри повернулся к смертному принцу. – Мы возвращаемся в Асу'а – все. Наш отец будет сильно рассержен, и даже мать потеряет терпение, но мы еще можем исправить вред, который ты всем причинил своим своеволием.
– Своеволием? – Инелуки закрыл глаза, словно его терпение подверглось несправедливому испытанию. – Смертные пришли в Асу'а со сказками о смертельно опасном драконе, я отправился на него взглянуть собственными глазами, и вот мы стоим рядом с логовом дикого существа, о котором они говорят, и ты намерен повернуть назад? Какая польза будет от такого поведения этим людям?
Он махнул рукой в сторону Кормаха и его бородатых спутников.
– Какой урок они извлекут? Они подумают, что в Доме Ежегодного Танца нет отважных сердец!
– Мы пришли к вам не для того, чтобы нас чему-то учили, милорд, – сказал Кормах, который уже рассердился на Инелуки. – Мы попросили о помощи.
– Вот видишь? – вскричал Инелуки. – Тут требуется всего лишь немного храбрости, брат.
– То, что сейчас происходит, не имеет никакого отношения к храбрости, зато напрямую связано с волей Защитника и Са'онсеры, – ответил мой господин. – Ты покинул Асу'а до того, как наши родители приняли решение, точно ребенок, которому наскучили уроки, и он убежал во двор поиграть на солнце.
На мгновение мне показалось, что гнев возьмет над Инелуки верх.
Он с такой яростью смотрел на брата, что я подумал: еще мгновение, и он снова ускачет прочь. Затем его лицо снова изменилось: гнев либо отступил, либо Инелуки хорошо его спрятал.
– Твои доводы запоздали, брат, – проговорил он мягче. – Возможно, я действительно плохо подумал, но Сад знает, иногда я теряю терпение от излишней осторожности наших родителей. Но мы уже здесь! И по меньшей мере должны посмотреть на зверя, узнать его истинные размеры и природу, чтобы спланировать, как мы избавимся от чудовища.
Братья продолжали спорить, но отошли немного в сторону от остальных. Кормах и его смертные спутники наконец разожгли костер – гораздо больше того, который развели мы с зида'я накануне ночью, – и мы стали ждать, когда мой господин и Инелуки договорятся о том, что мы будем делать дальше.
Далеко за полночь Хакатри подошел к костру.
– Утром мы немного пройдем в долину, чтобы выяснить что возможно про Червя, который, по словам смертных, здесь живет, – тихо сказал он мне. – Я поеду на Ледяной Гриве на случай, если у нас возникнут неприятности.
Итак, младший брат моего господина выиграл спор, и меня это нисколько не удивило – Инелуки, как любил повторять его отец, обладал упрямством барсука, защищающего свою нору. Услышав, что завтра мы направимся в мрачную долину, я расстроился, потому что мне совсем не нравилось то, что я уже видел.
Большую часть ночи я приводил в порядок наконечник копья и меч моего господина, чтобы они были острыми, точно ледяной ветер.
Вход в ущелье произвел на меня неприятное впечатление, но еще сильнее угнетала сама долина. Лорд Инелуки и мой господин ехали впереди, мы с Йоу – сразу за ними, потом следовали лорды из охотничьего отряда Хакатри со своими оруженосцами, последними – принц Кормах и его люди. Нам не требовался проводник, поскольку долина оказалась узкой, а ее каменные стены – высокими. Вход был завален сломанными и упавшими на землю деревьями. Я заметил, что братья мимолетно переглянулись, но Инелуки не смог долго выдерживать суровый взгляд брата.
На дне долины пересекались несколько речушек и земля превратилась в болото, тут и там наружу торчали куски деревьев и камни, которые создавали дополнительные трудности и представляли серьезную опасность.
Возможно, из-за крутых склонов по бокам долины казалось, будто затянутое тучами небо висело прямо у нас над головами, закрывая третью сторону. У меня появилось ощущение, будто мы пленники, которых ведут на казнь.
Несмотря на воду, грязь и молодые ростки травы, долина выглядела на удивление безжизненной. Птицы, которых я не слышал накануне вечером, не появились и сегодня, а сверчки молчали. Единственными звуками, кроме тех, что издавали мы, были редкие крики ворон и шипение горных цикад, ни на что не обращавших внимания, кроме своей короткой жизни под солнцем.
Хотя солнце продолжало подниматься на затянутом тучами небе, я не чувствовал тепла.
Маленькие речушки на дне долины в некоторых местах сливались, превращаясь в грязные мутные пруды, из которых, точно руки утопающих, торчали ветки упавших деревьев. Крутые склоны покрывала густая растительность, и даже тихие звуки, что мы издавали, к нам не возвращались. Я чувствовал себя нарушителем, пробравшимся ночью в чужой дом в надежде совершить задуманное и сбежать, прежде чем хозяин проснется.
Неожиданно Инелуки поднял руку. Его брат, Йоу и я натянули поводья и стали молча ждать. Инелуки выставил палец, показывая на место на некотором расстоянии впереди, где по обеим сторонам тропы, шедшей по более высокой местности, росли две огромные ольхи.
Сначала я не смог ничего разглядеть – мне показалось, будто картина впереди была такой же, что и у нас за спиной, – но мой господин также увидел то, на что указал его брат – я понял это по выражению его лица, – соскочил на землю, и я взял из его рук поводья Ледяной Гривы.
Инелуки тоже спешился, передав Бронзу Йоу.
– Нам следовало взять с собой гончих, – прошептал он Хакатри.
– Мы не наши холодные родственники хикеда'я, – тихо ответил мой господин. – Мы не отправляем животных или рабов туда, куда боимся идти сами.
Я смотрел, как они вместе, низко пригнувшись, начали пробираться вперед. Ни тот ни другой не вытащили оружие, что меня озадачило, но когда я спрыгнул на землю, решив позаботиться, чтобы лошади моего господина не шумели, я наконец увидел то, что заметил Инелуки. Я думал, это очередной большой корень или упавшее бревно – на земляной тропе впереди лежало нечто темное, цилиндрической формы, – но неожиданно оно пошевелилось, и я сообразил, что вижу вовсе не корень, а хвост.
Хвост оказался довольно большим, и не вызывало сомнений, что он принадлежал дракону или необычайно огромной болотной змее, но с того места, где я стоял, он не выглядел даже близко таким громадным, как говорили смертные, и, хотя сердце отчаянно колотилось у меня в груди, я почувствовал облегчение. Не дожидаясь приказа моего господина, я отвязал от седла копье для охоты на кабанов, чтобы Хакатри смог им воспользоваться, и последовал за братьями, продолжая держать Гриву на поводу и оставив Морскую Пену на месте, но мой господин и Инелуки двигались быстрее. Они уже находились примерно в дюжине шагов от меня и медленно, но уверенно ползли в сторону длинного темного существа, лежавшего поперек тропы.
Я стоял, держа в одной руке поводья Ледяной Гривы, а в другой – тяжелое охотничье копье, и это мгновение, казалось, повисло в воздухе, объятое пламенем, точно горсть подожженной соломы. Черный хвост скользнул вперед и почти исчез из вида, мой господин и его брат находились совсем рядом с ним, пытаясь разглядеть дракона. Остальные члены отряда растянулись по тропе за нами. И тут между деревьями прозвучал громоподобный рев, и я услышал крик ужаса. Я повернулся и успел увидеть, как темная тень выскочила из склонившихся над тропой деревьев, и дракон сбил на землю одного из зида'я вместе с его заржавшей лошадью. Нападение произошло так стремительно, что я даже не могу его описать, и у меня ушло всего мгновение, чтобы сообразить, что всадника атаковал не просто огромный зверь, медведь или разъяренный кабан, но чудовищная голова на чудовищно длинной шее. Тело зверя пряталось среди упавших вдоль тропы деревьев.
Мой господин Хакатри и все остальные также повернулись, услышав жуткий крик. Ужасный трескучий звук становился громче по мере того, как змеиное тело дракона выползало на поднимавшуюся тропу у нас за спиной. Хвост показался мне не слишком большим, потому что мы видели только его кончик. Сам же дракон лежал в болоте с обломками деревьев, вытянувшись параллельно возвышенности, скрытый густым кустарником и деревьями. Мы прошли мимо его наблюдавшей за нами головы.
Лошади в ужасе шарахались и пятились, когда к ним пополз громадный черный дракон, а потом разбежались во все стороны, точно мыши. Некоторые испуганные животные бросились в грязную мутную воду и тут же пошли ко дну; другие вставали на дыбы и сбрасывали всадников. Передние лапы у Червя были короткими и кривыми, как у южного кокиндрила, но он передвигался невероятно быстро, голова на длинной шее металась из стороны в сторону и, точно разъяренная гадюка, наносила удары по всему, что попадалось на пути.
Я лишь на короткое мгновение сумел увидеть его целиком, но буду помнить до конца своих дней. На бронированной голове Черного Червя выступал тупой неровный нос, как у черепахи, хотя я ни разу в жизни не видел такой огромной. Его глаза – как я успел заметить, когда голова пронеслась мимо, – представляли собой черные шары с золотыми кругами посередине, а тусклая черная броня охватывала все тело параллельными кольцами, и по нему пробегала мощная рябь, когда он двигался.
После мгновения тишины возник такой оглушительный шум, который я надеюсь больше никогда не услышать: крики боли лошадей и всадников, грохот ломавшихся и падавших деревьев и отвратительный глухой лязг жутких челюстей чудовища, когда они крушили доспехи, вгрызаясь в плоть и кости.
Краем глаза я увидел своего господина и услышал его крик:
– Мое копье! Памон, где копье?!
И, хотя я едва понимал, что делаю, я бросил ему копье и одновременно закричал:
– Нет, милорд! Зверь слишком большой!
Хакатри, не обращая внимания на мое предупреждение, схватил копье обеими руками и вонзил его дракону в бок. Наконечник вошел в извивавшееся черное тело Червя до самого бронзового стопора, но зверь, похоже, даже этого не заметил, а в следующий момент длинное тело сдвинулось вбок, отшвырнув Хакатри прямо на деревья.
– Господин! – закричал я, и мой всепоглощающий страх перед Червем утонул в беспокойстве за Хакатри.
Я выпустил поводья Ледяной Гривы и начал пробираться через поваленные деревья и плававшие повсюду бревна и быстро погрузился по бедра в воду, как только покинул тропу. У меня за спиной раздавались крики охотничьего отряда, но сам дракон оставался на удивление тихим. Я быстро оглянулся и увидел, как огромная тупая голова поднялась высоко в воздух и принялась рвать на куски кого-то, кто совсем недавно обладал именем и историей, заливая тропу его кровью… А потом я отвернулся и, спотыкаясь, охваченный нестерпимым ужасом, продолжил искать своего господина.
Наконец я нашел Хакатри, который почти совсем погрузился в болото и запутался в сломанных ветках. К счастью, его голова находилась над водой, и он дышал, но, хотя я тряс его изо всех сил, не двигался. Шум у меня за спиной был ужасающим – дикие крики охотников из отряда Хакатри, треск ломавшихся копий и деревьев в сочетании с грохотом, который я не в состоянии описать. Я обнял Хакатри и вытащил на более высокое место, я бил его по лицу и теребил, сражаясь с паникой и пытаясь привести его в чувство. Наконец он открыл глаза.
– Вставайте! – крикнул я. – Вставайте, господин! Чудовище прикончит нас!
– Мое копье, – проговорил Хакатри, пытаясь сфокусировать на мне взгляд. – Я его потерял. Где мое копье…
Никакое копье не могло остановить жуткое чудовище – даже дюжина копий, – но я не стал тратить время на споры, а, прикладывая все силы, поволок Хакатри вверх по склону, каждая ветка и корень на нашем пути цеплялись за него и мешали мне. Мимо, спотыкаясь, в сторону тростника брела одна из наших лошадей, и я схватил поводья. Оказалось, что это Ледяная Грива. Глаза у моего господина закатились и побелели по краям, хотя я не заметил никаких ран. Я позвал на помощь, но уже не слышал других голосов, только с громким шумом метался у тропы дракон, так что мне самому пришлось подтащить господина Хакатри к Гриве, чтобы устроить в седле. Хакатри делал все что мог, чтобы помочь, а когда наконец оказался на лошади, протянул руку и посадил меня себе за спину.
– Где Инелуки? – спросил он не слишком внятно, словно еще не совсем пришел в себя. – Где мой брат?
– Я не знаю, милорд. Все разбежались во время нападения Червя.
Треск и грохот падавших деревьев стал громче, и неожиданно боевой конь под нами бросился вперед, охваченный ужасом перед приближавшимся зверем. Через мгновение Ледяная Грива нашел более твердую землю, и никакие поводья уже не могли удержать обезумевшее животное. Даже Хакатри оставалось лишь изо всех сил за него держаться, а я цеплялся за него, когда конь перепрыгивал с кочки на кочку на болотистой равнине, пока, сделав круг, не оказался там, где нас атаковал Червь. Кое-кто из нашего отряда уже туда вернулся, и они мчались в сторону входа в долину, не думая о нашей судьбе точно так же, как мы не знали, что происходило с ними. Среди них я заметил Инелуки, покрытого грязью и кровавыми царапинами, но в остальном целого и невредимого. Мне показалось, что я также увидел Морскую Пену, подпруга у него на животе лопнула, и седло тащилось по земле. Мой господин, который не мог крепко держать поводья, позволил Ледяной Гриве следовать за спешившими покинуть Долину Змея – теми, кому удалось спастись.
Остатки нашего отряда, спотыкаясь, выбрались на широкий Серебряный путь, смертные и бессмертные смешались, объединенные потрясением от случившегося. Мой господин быстро оглядел раненых и подсчитал погибших.
– Где Тарики? – хрипло спросил он. – Кто-нибудь его видел?
– Мы по-прежнему не знаем, где он и еще несколько членов отряда, – ответил один из зида'я.
