скачать книгу бесплатно
– Мне приснился сон, – хрипло произнесла Майя и снова потрясла головой, избавляясь от липкой паутины воспоминаний. В волосах у нее запутались ветки и листья. Она потянулась, выгибая спину, пытаясь размять мышцы, и стала энергично растирать руки. Все вокруг казалось вязким и неспешным, призрачно-размытым.
Вернувшиеся во сне детская ярость и детская боль никак не желали уходить. Майя медленно потерла виски. В день, когда мать родила мертвого ребенка, в облике отца впервые мимолетно проступил образ человека, которым ему предстояло стать. При мысли о собственной детской наивности Майя содрогнулась. В горле поднялась жгучая волна. Ах, как ясно она помнила, что значит быть принцессой целой страны!
Что ж, больше она не та наивная девятилетняя девочка. Теперь она вдвое старше, да и не принцесса вовсе.
– Что вас тревожит? – хмуро спросил кишон. Лицо его было изрезано шрамами, половины уха не хватало.
Майя покосилась на него.
– Приснился грустный сон. Из детства.
В боку проснулась внезапная боль, и Майя с силой размяла его пальцами.
– Матушка тогда опять родила мертвое дитя. Она горевала. Отец был с ней груб. Это было давно, – она помолчала. – А потом меня отослали.
– То есть изгнали, – бесцветным голосом подсказал кишон.
Майя покачала головой.
– Нет, сначала отослали, отправили в город Бриджстоу на границе с Прай-Ри. Формальным предлогом было – помочь уладить пограничную тяжбу между Прай-Ри и Коморосом.
– Формальным предлогом, – почти весело хмыкнул кишон. В его исполнении это было равносильно громкому смеху. – Ну и словечки у вас, моя госпожа! Я убийца, а не ученый!
– Прости. Никак не приду в себя после этого сна. В девять лет меня отправили в Бриджстоу. Это предложил канцлер. Помнишь канцлера Валравена? – Кишон коротко кивнул. – Когда матушкины роды вновь окончились бедой, он посоветовал родителям отправить меня в Бриджстоу, дабы я начала овладевать обязанностями наследницы трона. Я прожила на границе с Прай-Ри три года. Там я выучила их язык, – Майя разгладила безнадежно измятые юбки. – Красивая страна. Матушкино Семейство оттуда родом. По-моему, бабушка моя – Альдермастон одного из тамошних аббатств. И деревья такие старинные. Ты там был?
Кишон молча покачал головой.
Вокруг них вилась уже целая туча комарья, привлеченного, по всей видимости, звуками голосов. Разгонять комаров ладонью было бессмысленно – они тут же слетались вновь. Майя подумала было о том, чтобы воспользоваться кистрелем, но остановила себя: взывать к его силе следовало чрезвычайно экономно. Татуировки уже поползли вверх по горлу, и очень скоро любой внимательный наблюдатель сможет без труда их разглядеть. Если же кто-нибудь узнает, что она пользуется кистрелем, об этом тотчас же станет известно дохту-мондарцам, и ее немедленно казнят.
Правда, она и так идет навстречу смерти…
Миссия, которую она приняла на себя в утраченном аббатстве, определила ее судьбу раз и навсегда. Майе предстояло отправиться в Несс, отыскать там Верховного Провидца – точнее, Провидицу – мастонов и выяснить, как появились Бесчисленные и каким образом они сумели наводнить и уничтожить королевства. Только это знание может спасти Коморос. Но как, спрашивается, добраться до самого сердца ордена, который запретил женщинам учиться читать и взывать к Истоку?
Невидящим взглядом Майя уставилась на тонкий, поросший лишайниками и мхом ствол упавшего краснодерева. Тишину заполнил комариный звон и пощелкивание каких-то насекомых. Майя с кишоном торопились на запад, надеясь выйти к берегам Дагомеи, где должно было ожидать «Благословение Бернайленда», судно, которое доставило их сюда. Земли, по которым они странствовали, не прощали ошибок и были жестоки к чужеземцам, и хоть кишон сам был этим землям под стать, странствие было омрачено множеством бед. Каждую ночь путников терзали полчища кусачих насекомых. Под ногами то и дело мелькали змеи, причем опасные, ядовитые. Источники с чистой водой встречались отчаянно редко – впрочем, к счастью, дорогу к утраченному аббатству стерегли яр-камни.
Майя повернулась к яр-камню, у которого ее настиг сон. Узкий, высокий, с закругленными гранями, он был немногим ниже стоящей Майи. На камне было вырезано лицо, почти полностью успевшее изгладиться за прошедшие столетия. На яр-камнях всегда вырезали лица, а служили эти камни для того, чтобы направлять силу Истока, даруя людям воду, свет, огонь, тепло и множество всевозможных позабытых вещей. Без яр-камней этот поход был бы невыносим.
Взятую в дорогу провизию путники давно уже съели, однако кишон был привычен к такой жизни и без труда находил добычу, пусть и не на самый изысканный вкус, – ящериц, крыс, белок, а порой даже летучих мышей. Страстно мечтая о нормальной еде, Майя надеялась, что уже через несколько дней они выйдут к кораблю. Пусть он понесет их в Несс, навстречу страшной судьбе, пусть что угодно, лишь бы только выспаться в нормальной человеческой постели!
– Покажите укусы, – сказал кишон и сделал движение, словно желая коснуться платья.
Ворот платья был разорван в том месте, где солдаты отца, посланные ее защищать, рванули кистрель, пытаясь сорвать его, а саму Майю – задушить. Девушка сжала ткань в кулаке и помотала головой.
– На корабле посмотришь, – сказала она. – И у меня ничего не болит.
Кишон хмыкнул, пожал плечами и встал. Он осмотрел яр-камень, провел забинтованной рукой по щербатым каменным бокам, фыркнул с видом не то презрительным, не то высокомерным и стал ждать, покуда Майя вызовет чистую воду, чтобы они могли напиться.
Майя отбросила за спину спутанные темные волосы, встала сбоку от камня и наклонилась, чтобы не замочить платье. Девушка воззвала к кистрелю, и глаза яр-камня загорелись двумя угольями. Из щели, некогда изображавшей рот, хлынула вода. Майя сунула под струю руки и стала тереть, наслаждаясь ощущением бегущей по пальцам холодной воды. Сложив ладони ковшиком, она напилась. Потом еще раз. Еще. Источник не иссякал, и вода без устали наполняла небольшую ямку у основания камня.
После Майи пил кишон. Он сунул голову под воду, а потом стал ловить струю иссеченными шрамами губами и пить большими глотками. Дожидаясь, пока он напьется, Майя положила руку на камень.
Стоило ее коже коснуться камня, как в сознании возник образ, такой ясный и четкий, словно перед ней распахнулось окно в иную страну, и теперь она видела ее одновременно с тем, что было вокруг.
– Кто ты?
Этот вопрос исходил от человека – мужчины, стоявшего на коленях перед другим яр-камнем в череде указывавших дорогу к аббатству. Увидев груду костей и ржавых доспехов, Майя сразу узнала это место. То было поле давней битвы, в которой не выжил никто. Волосы и борода человека были словно припорошены пеплом, лицо – усталое и грязное. Черная куртка дохту-мондарца была в грязи. В левой руке человек сжимал кистрель.
– Кто ты, девчонка?
Его яростная мысль впилась в разум Майи, обездвижила ее, связав той самой нитью, что протянулась между девушкой и яр-камнем. Майя не могла пошевелиться. Не могла дышать. Вокруг человека стояли рыцари в дагомейских одеяниях. Майя запаниковала. Эти люди тоже пришли в проклятый лес… и охотились они на нее! Мысль беловолосого была сильна и безжалостна.
Майя попыталась оторвать руку от камня, но не могла пошевелиться. Чуждая, страшная сила потекла по ее костям и жилам, связывая, обездвиживая.
«Она попалась, – подумал человек, обращаясь к кому-то другому. В поле зрения вступил еще один человек в дохту-мондарской рясе и тоже положил руку на камень. Его мысли зазвучали четко и ясно. – Прошлой ночью она спала у гаргуйля. Орландер уже почти на месте. Я буду держать ее, пока он не прибудет. Попалась! Ее-то мы и ищем».
Усилием воли Майя оттолкнула его мысль. Сила, сжимавшая ее в тисках, застонала, и Майя рванулась на свободу. Ей не удалось сдержаться, и сквозь связывавшую ее нить потекли воспоминания.
«Эй, Корриво, а она не из слабеньких!» – почти восхищенно подумал второй дохту-мондарец.
«Я все равно сильнее», – отрезал беловолосый. Майя по-прежнему видела его… этого бородатого, Корриво. Его мысли ударили ей в сознание. Они были как окованный железом таран, и Корриво сжал зубы, ломая ее сопротивление.
«Попалась, Марсиана Соливен, – подумал, обращаясь к ней, Корриво. – Мы захватили твой корабль с командой. Пока ты спала, я выслал вперед двух охотников с солдатами. Тебе от меня не уйти. Сдавайся, леди Марсиана».
Майя дрожала от ярости страха. Ее воля схлестнулась с волей врага. Майя дрогнула. Корриво нахмурился, мрачное его лицо потемнело.
«Я тебя вижу. Нас послал король Дагомеи, в борьбе с ним ты бессильна. Мы выследим и схватим тебя, моя леди, это я тебе обещаю. Тебе не уйти. Когда придут солдаты, ты сдашься в плен. Прикажи своему защитнику сложить оружие. Сделай…»
Майя крепко зажмурилась и попыталась изгнать из головы мысли дохту-мондарца, однако, как ни старалась, они отпечатывались у нее в сознании, словно вырезанные в камне руны. Враг давил Майю своей волей, приказывал ей повиноваться. Майя ощутила, как чужая сила завладевает ею, и поняла, что если она увидит этого человека, то не сможет не подчиниться.
– Моя госпожа? – поднял голову кишон. Должно быть, он догадался: что-то случилось.
Майя не могла говорить. Язык не повиновался ей. Она посмотрела на кишона молящим взглядом.
«Уходи, – в отчаянии подумала Майя. – Не вмешивайся».
«Не могу ее удержать», – подумал второй дохту-мондарец, внутренне застонав от усилия.
«Ничего, удержим, – подумал Корриво. – Будем держать вместе, усмирим как миленькую. Не ослабляй захват!»
Хватка чужого разума усилилась, и в голове у Майи взорвалось облачко боли. Девушка застонала, чувствуя, как крошится и рушится ее воля. Колени дрожали, тело сотрясали конвульсии. Она поспешно ушла в себя, призывая на помощь последние крохи силы и решимости. Она отобьется. Иначе никак нельзя. Пусть она погибнет на пути к цели, но не здесь, не сейчас.
«Сдавайся, леди Марсиана. Сдавайся. Сдавайся!»
Она задохнулась – кишон рывком отбросил ее от яр-камня и упал сверху. Связь с камнем оборвалась, и мучительная хватка чужого сознания исчезла. Майя часто задышала, хватая ртом воздух.
– Они нашли нас, – выдохнула она, перекрывая стук зубов. – Дохту-мондарцы идут за нами!
– Где они? – кишон быстро встал и рывком помог подняться Майе, выхватил клинок и резко развернулся, вглядываясь в чащу.
– Идут по нашему следу, – сказала Майя, указывая на запад. – Я увидела их разумом. Они говорят, что захватили наш корабль и команду. Они знают, что мы остановились на ночлег у камня, поэтому послали вперед своих людей и двоих охотников в придачу. Надо бежать, но куда? Путь по морю для нас теперь закрыт.
Сердце бешено стучало. Вокруг была чужая земля. Земля, где родилась погибель.
– Если они захватили корабль, на запад нам нельзя. Выбора нет – придется идти на север. Пешком через всю Дагомею.
Майя понимала, что кишон прав, однако сама мысль об этом переходе страшила ее до глубины души. Между Коморосом и Дагомеей исстари царило немирье. Молодой, жестокий, честолюбивый дагомейский король поклялся низложить отца Майи и забрать под свою руку Коморос, и причиной его гнева было не только изгнание ордена Дохту-Мондар из пределов Комороса, но и разорванная много лет назад помолвка с самой Майей. Но король Дагомеи не знал, что в отцовском королевстве больше не было ни мира, ни покоя и что судьба Комороса ныне лежала на плечах изгнанницы, королевской дочери, лишенной наследства.
Майя и кишон поспешно собрали пожитки и торопливо углубились в лес. Вскоре яр-камень остался далеко позади. Они не бежали – бег слишком быстро утомил бы их. Преследователи шли всю ночь, в темноте, а потому наверняка устали и не сразу поймут, куда пропали беглецы. Майя шла, а в голове у нее разворачивалось что-то черное и маслянистое, словно бы оттиск намерений дохту-мондарцев. За всю свою жизнь она лишь дважды видела людей со столь сильной волей. А ведь с солдатами могут идти и другие. Если дагомейцы знают, что у женщины, которую они преследуют, имеется кистрель, они пошлют столько людей, сколько понадобится, чтобы смирить ее силу.
Майя наткнулась на ветку. От торопливой ходьбы сердце неслось галопом. Майя всегда любила карты изведанных земель и всю жизнь охотно рассматривала их, запоминая названия городов и провинций, обводя пальцем горы и леса. Она с детства помнила, что более половины территории Дагомеи необитаема. Сама природа этих земель восстала против королевской власти, и на место человека пришла Гниль, которая уничтожила королевства и воцарилась на их месте. Никто не селился здесь, ибо в проклятых землях в изобилии обитали смертельно опасные змеи и ядовитые пауки. В северной части Дагомеи человеческие поселения еще были, но на юге, вдали от прибрежной полосы, селились лишь редкие смельчаки. Как ни старалась Майя, она не могла припомнить ни единого названия здешних деревень или городов.
Она в ужасе осознала, что теперь от Несса – главного обиталища Дохту-Мондар – ее отделяли целых три государства: Отландия, Пайзена и Мон. Мон находится на самом побережье, его, возможно, удастся обойти, но вот избежать пути через остальные страны можно, лишь имея корабль. И все три государства ополчились на ее отца с того самого дня, как он изгнал дохту-мондарцев из Комороса.
Они шли с решимостью, рожденной отчаянием. Майя была крепкого сложения и сумела пережить все опасности, что уже повстречались на ее пути. Она твердо шагала по сырой чавкающей жиже, не ноя, не жалуясь на несправедливость судьбы. На жалобы не оставалось времени. Надо было обойти преследователей, добыть провизию и как можно быстрее добраться до цели.
Желудок ее протестовал против столь быстрой ходьбы и сжимался в болезненных спазмах, горло пересохло от жажды. Солнце выползло из-за горизонта и покатилось вверх, пронзая лучами тусклую листву и гладя обросшие мхом валуны, которые валялись тут и там. Не было ни единой приметы человеческого присутствия. Ни единого дорожного камня.
Они позволили себе краткий привал: Майе нужно было восстановить силы. Исхлестанные, иссеченные жесткой травой ноги отчаянно чесались. Щиколотки распухли и покраснели. Майя тяжело дышала, сердце стучало в ушах как барабан.
– Как по-твоему, они далеко? – еле выговорила она.
Кишон покачал головой, но смотрел при этом вперед, а не назад.
– Рано или поздно им все равно придется сделать привал. А вот нам останавливаться нельзя. Будем идти всю ночь. Так им придется искать след, а это тоже время. Они ведь не знают, куда мы направляемся, так?
Майя покачала головой.
– Им неоткуда знать. Несс – последнее место, где нас будут искать.
Отдых окончен; кишон крепко взял Майю за руку, и они вновь принялись пробираться сквозь заросшую подлеском чащобу. Майю мучила жажда. Пить из поросших папоротником болот они не осмеливались, понимая, что вода в них так же ядовита, как и все в этой земле, а поиск яр-камней был бы неоправданным риском. Что, если Корриво караулит у своего яр-камня в ожидании этой возможности? Нет, нельзя выдавать дохту-мондарцам свое присутствие и свой путь. Пусть впустую рыщут в темноте и шарят по кустам.
Если бы только у Майи имелся собственный охотник! Он заметал бы след, знал бы эту землю со всеми ее тайнами. На него можно было бы положиться. Майя упорно шла вперед, а мысль об охотнике упорно билась у нее в голове. Собрав все силы души, Майя безмолвно, яростно крикнула в пространство: «Мне нужен охотник! Мне нужен тот, кто знает путь!»
Словно ответом на ее мольбу, в лицо ударил ветер. Быть может, то был ответ Истока? Майя не знала.
На исходе дня она поняла, что не ошиблась.
Когда я была безродной и жила в Муирвуде, некий странный человек по имени Мадерос рассказал мне сказку о горе близ аббатства. Гора называлась Тор. Мадерос рассказывал, как однажды с севера пришли воины. Они пришли не из семи королевств, а из страны темных озер и каменистых фьордов. Они приплыли на длинных расписных ладьях и обрушились на наши земли. Они вырезали деревню на озере у аббатства, а потом маршем пошли на Муирвуд. И тогда Альдермастон воздел руки и призвал гору из тех, что высились вокруг. И гора поплыла над землей и обрушилась на врагов, погубив их. Но знай, о правнучка, что погибли не все солдаты. Те, что остались живы, бежали назад, в свои темные земли, и рассказали там о жителях семи королевств и о могучей силе, которой наделяет их Исток. Знай, что эти люди, нессийцы, пришли на брошенные нами земли и завладели ими. Нессийцы хитры и всегда готовы к драке. Когда в семь королевств Комороса, Прай-Ри, Дагомеи, Отландии, Мона, Авиньена и Пайзены вернутся мастоны, они увидят, что на покинутых землях воцарилось иное, восьмое королевство. Жители его будут выказывать притворное дружелюбие, но доверия в их сердцах не будет. Они будут бояться вас. Они возродят орден Дохту-Мондар. Помни об этом.
Лийя Демонт, Альдермастон аббатства Муирвуд
Глава третья
Аргус
Поначалу они почуяли запах горящих дров, легчайшую нотку дыма в воздухе. Чуть позже стал виден и сам дым. На него и пошли путники. Переставляя измученные каменистыми горными тропами ноги, они перевалили через усыпанный снегом хребет и увидели внизу перед собой озерцо, а на его берегу – деревушку. Крутые склоны были усыпаны обломками сланца и гранита, поэтому путникам всякий раз приходилось тщательно выбирать место, чтобы поставить ногу. По небу неслись рваные белесые облака, время от времени закрывавшие солнце. Майя долго смотрела на селение. Она заметила, что среди росших на гребне и ниже по склону сосен многие были мертвы, и кора их светилась серебром в тонких темных прожилках.
Майя провела рукой по гладкой серой древесине и снова поглядела вниз, на деревню. Там можно найти еду, подумала девушка, и в животе у нее запело от предвкушения.
Кишон оглянулся в поисках погони, затем вновь устремил свой взгляд на деревню.
– Десятка два лачуг, не больше, – пренебрежительно заметил он. – Эти нам не помогут.
– Да, у меня ноги уже не идут, и нам нужна пища и вода, – сказала Майя. После тяжелого подъема колени у нее горели от боли. – Где бы мы ни заночевали, главное – идти вперед. Может, кто-то в деревне знает здешние места и поможет нам отыскать путь.
– Или, наоборот, попытается нас задержать, – мрачно возразил кишон. – Ну да для гарнизона эта дыра маловата, так что людей короля опасаться не приходится. Хоть согреемся у огня. Будьте осторожны, леди Майя, здешние склоны опасны. Держитесь за мою руку. Будем спускаться.
Она была признательна за помощь, не раз и не два ее башмачки соскальзывали при спуске, камни вылетали из-под ног, задевая по пути другие, или скатывались с вершины. Сердце ее билось страхом и усталостью с каждым шагом, приближающим их к долине.
Майя по достоинству оценила уединенность этого места, его укрытость и удаленность от остального мира. В деревню не вела дорога, однако, спускаясь, они наткнулись на узкую тропку, протоптанную среди кустарников и валежника, – свидетельство того, что жители деревни имели обыкновение подниматься в горы. Солнце уже садилось, яростные порывы ветра выдували последние крохи тепла, и Майя все сильнее цеплялась за руку кишона.
В горах им не раз попадались странные растения и животные, однако как ни тяжел был спуск, с каждым шагом воздух вокруг становился иным. С тех пор как они ступили на иссеченное штормами побережье Меровии, Майя чувствовала, что земля вокруг проклята и буквально сочится враждебностью. Однако здесь все было иначе. Горные клыки и каменные оползни остались позади, и разлитая в воздухе враждебность начала таять. Тут и там на глаза им попадались следы самых обычных оленей и лис. Незамысловатая птичья песенка ласкала слух. В сердце Майи ожила надежда, в существовании которой она не смела признаться даже себе самой. Она помнила, что по пятам за ней идут дохту-мондарцы, и все же теперь ей верилось, что отчаиваться рано.
– Мы в самом сердце Дагомеи, – сказал кишон и остановился зачерпнуть ладонями воды из ручейка. Впервые с самого утра у них была вода, и они пили долго и сладко, после чего наполнили меха. – Я плохо говорю на их языке, поэтому объясняться придется вам. Говорите как можно меньше. Странные путники, хорошенькое личико – чем не повод для сплетен, – он вытер рот затянутой в перчатку рукой. – Даже по наряду видно, что мы чужаки. Попробуйте купить у них информацию. Если будут упрямиться – я упрощу дело.
Майя посмотрела ему в глаза.
– Я не хочу беды этим людям. Они ни в чем не виноваты.
– Вы обещали доверять моему мнению, миледи. Поверьте, в таких деревнях страх сильнее звонкой монеты. Они мне не чета, им нас не взять, даже если навалятся все и разом. Не полезут на рожон – не обижу. Но действовать надо будет быстро. И не забывайте о главном. Нам нужна провизия, столько, чтобы хватило до самой Пайзены или Мона. Найдется проводник – еще лучше. Не найдется – уведем его силой.
– Конечно. Но сначала я все-таки попробую договориться по-хорошему.
Кишон выпрямился, стряхнул с рукава веточку, оглянулся на тропу за спиной, кивнул. Майя опустилась на колени, зачерпнула ладонями воды и выпила. Вода была чистая, холодная, вкусная. После долгой дороги у Майи болело все тело. Девушка вздохнула. Швы покрытого грязью платья тут и там разошлись. Пришлось потуже завязать на шее плащ и накинуть капюшон, чтобы не видно было лица. Сумерки в этом краю наступали быстро, и путники ускорили шаг, чтобы успеть в селение до того, как падет ночь, и не блуждать в потемках. Безжалостный ветер раскачивал исполинские сосны, рвал со спины разлетающийся плащ, норовил сбросить капюшон.
Они вошли под сень растущих вдоль озера деревьев. Ветер рвал и трепал одежду. Повсюду, куда ни глянь, покоились огромные, порой в два человеческих роста валуны. Поднимались они и из воды на отмелях, и только тут Майя поняла, что камни эти некогда откололись от горы и скатились по склону вниз.
Среди деревьев тут и там высились грубо сложенные из камня хижины, многие – с небольшими дымовыми трубами, источавшими тот самый дым, который заметили путники, стоя на вершине. Недостатка в дровах здешние жители явно не испытывали – в лесу хватало сухостоя. Под башмаками у Майи захрустели камушки и сосновая хвоя. Путники миновали один домишко, другой, но не встретили ни души. Из одного здания – вероятно, харчевни или таверны – доносились голоса. По всему выходило, что местные жители предпочитают проводить время там. Стены таверны представляли собой плоские куски камня, изделия не рук человека, но самой природы, выложенные вокруг огромного валуна. Все вместе походило на руины некогда величественного замка, укрытые деревянной крышей, грозившей провалиться под весом толстого слоя сосновых игл.
Кишон кивнул в сторону здания. Путники подошли к единственной двери. Кишон потянул за железное кольцо, и изнутри пахнуло душистым теплом. Майя невольно улыбнулась – ах, упасть бы на пол прямо здесь и уснуть!
В зале сидели в основном мужчины, хотя, впрочем, имелось и несколько женщин – худых, жилистых, с обветренными лицами. По трем стенам комнаты располагались три очага, и в одном из них жарилась на вертеле оленья туша, от запаха которой у Майи немедленно потекли слюнки.
Путники вошли. К ним шагнул очень высокий – невероятно высокий, Майя таких никогда не видала – человек, шевелюра которого знавала лучшие дни. Он махнул рукой, приглашая их входить, и низким рокочущим голосом приветствовал новых гостей. Говорил он по-дагомейски, однако не вполне чисто, с небольшим акцентом.
– Добро пожаловать, путники, – дружелюбно улыбнулся он. – Хотите хлеба и вина? Сюда, садитесь здесь, у огня. Эмили! – рявкнул он так, что затряслись стены. – Отдыхайте, я поесть принесу. Устали, видать, с дороги-то.
– Благодарю, – сказала Майя, старательно подражая его акценту. Они уселись у ревущего очага. Майя мгновенно согрелась, лицо ее порозовело. Приветствовавший их великан – мужчина средних лет – в несколько широких шагов пересек залу. Женщина – жена? – торопливо составляла на поднос еду. Остальные гости обернулись к вошедшим, окинули их внимательным взглядом, а затем вернулись к беседе.
Сквозь рев пламени и гул голосов Майя уловила обрывок фразы:
– …это в медвежьем-то помете? Во имя Чишу! Руку мы там нашли, человеческую руку. Оторвал ее мишка и сожрал, одни косточки остались. И то сказать, кто ж бродит по горам на зиму глядя? И сожрут, и не жалуйся потом!
Майя удивленно моргнула и обернулась. Эти слова принадлежали коротышке с грудью, напоминавшей пивной бочонок, и такому широкоплечему, что из него, пожалуй, можно было бы выкроить двоих. В курчавых медных волосах коротышки проступала плешь, жесткая заостренная бородка была скорее каштановой, нежели рыжей. За массивным стулом коротышки лежал, положив голову на лапы, огромный охотничий пес с короткой жесткой шерстью и неотрывно смотрел на Майю.
Но поразительней всего были не слова, а речь незнакомца, ибо в ней отчетливо слышался акцент жителя Прай-Ри – произношение, какое нечасто услышишь в самом сердце Дагомеи.
– Ну уж нет, и не просите. Я-то эти горы исходил вдоль и поперек, и вот что я вам скажу: дураков на свете хватает. Особенно которые богатенькие. Будто буран разбирает, у кого денежки водятся! Вот однажды шел со мной один, так его молнией шандарахнуло. А я рядом стоял, вот как с тобой сейчас, аж шерсть на руках дыбом. Как на духу! Аргус его жрать кинулся, я еле оттащил. Клянусь Чишу! Медвежатину жрать – жри, а человека не дам!
