скачать книгу бесплатно
– Солнышко, не надо так с папой. Как бы то ни было, лесбиянки тоже заводят детей, это сейчас очень модно. – (Он продолжает спорить. Отец знает, что я би. Ему это не нравится, но он хотя бы это признает. Мать начинает чуть ли ни тошнить всякий раз, когда я об этом говорю. Будь ее воля, отправила бы меня на шоковую терапию.) – Кто станет отказывать женщине в праве на материнство по причине ее сексуальной ориентации?
Я хочу резко ответить, что могла бы найти сотню мужиков, чтобы от них забеременеть, но подозрительным образом единственный, кто в связи с этим приходит мне в голову, – это Майлз.
– По причине личного выбора, а не ориентации, по той причине, что я не хочу, чтобы мое тело превратилось в кусок говна, потому, что я люблю поспать, люблю упругие сиськи, тугие…
– Только не надо мне рассказывать про «тугие вагинальные стенки», пожалуйста. Я твой отец, млядский род! Я не могу говорить отвлеченно, когда речь идет о тебе!
– Прости, пап.
– Подумай, огурчик. Тик-так. Тик-так. Вот так все устроено. Таков наш удел, – прохрипел он, потом с трудом как-то запел, – злоебучий, сука, тримандаблядский удел человека…
Повисла пауза, но он же ее прервал:
– Ладно, мне надо валить. Но я буду в Майами через месяц, у нас начинается южный этап турне. Давай увидимся, съедим что-нибудь, я – бифштекс, ты – большую, красивую порцию твоей кроличьей еды. А пока я тебе пришлю информацию с того сайта про оплодотворение. Подумай.
– Господи… папа… ты же сам говоришь, что мой отец!
– Это родительский долг, солнышко, и ты это скоро поймешь, когда перестанешь сопротивляться. Ладно, надо идти, ангел мой. Целую!
– Целую, – отвечаю я, и в голове, мне кажется, звучит эхо. Линия отключилась. В полном неадеквате человек.
За сегодня я набрала не так много калорий, поэтому готовлю себе тофу с кускусом (примерно 450 ккал), потом делаю упражнение с гантелями. Поработав и нормально пропотев, я принимаю душ и усаживаюсь перед телевизором. Стараюсь не нервничать, жаль, сука, нет кабельных каналов, хотя бы спортивных. Новостные каналы меня бесят, хотя ни про меня, ни про близнецов там ничего уже нет. Только про пропавшую девочку Карлу Риас. На фотографии она выглядит очень маленькой, хрупкой и кроткой. Надеюсь, с ней все в порядке. Столько уродов в мире развелось.
Еду в Северный Майами-Бич. Телеканал размещается в трехэтажном бетонном здании. Прохожу через автоматические двери и мгновенно покрываюсь испариной под струей холодного кондея: организм саморегулируется. Охранник провожает меня на стерильный ресепшен, чувствую себя неуютно. Валери уже ждет, на ее лбу тоже обнадеживающе поблескивают капельки пота. Мы берем по чашке черного кофе и обмениваемся любезностями. Вскоре появляется продюсерша – блондинка под сорок с неизменной ботоксно-андроидной полуулыбкой, тонко выщипанными бровями и пропуском, пришпиленным к светло-коричневой куртке, которая сочетается с брюками такого же цвета. У густо наштукатуренного лица, как спутники над пустынной планетой, болтаются серьги-кольца, на силиконовых буферах колышется колье. Она представляется: Валина Хинкл. Мы идем вслед за ней за ресепшн, и я замечаю, как она украдкой бросает испуганный взгляд на молодую администраторшу – свеженькое мясцо, которое скоро заменит ее в корпоративном сэндвиче. По дороге в переговорную мы слушаем всякие глупости, которые Валина несет не прерываясь.
Садимся и еще какое-то время говорим о погоде. Когда это уже становится невыносимо, Тельма наконец завершает свои великие дела и снисходит до нас. Я знаю из книжек Либа по тайм-менеджменту, что если кто-то опаздывает на встречу, значит он 1) некомпетентный мудак (62 %), 2) пытается занять сильную позицию (31 %) и крайне редко 3) тушит где-то пожар (7 %), и Тельма трогательно прикрылась как раз последним пунктом. Если верить визитке, она еще и бакалавр каких-то там наук.
После короткой светской беседы про накрывшую меня лавину журналистов, телевизионщиков и фотографов (отстали наконец, теперь уже точно) Валина оживляется, включает презентационное видео и начинает объяснять мне концепцию телепрограммы (а я, кстати, так и не открывала то приложение к письму). Они, кажется, уже передумали делать просто шоу про смену имиджа.
– Нам представляется, что ваша репутация и Майами как локейшен дают возможность действовать смелее, – с восторгом в голосе говорит Валина. – На данный момент рабочее название – «В форме или за бортом». Действие будет происходить на шикарном круизном лайнере, который плывет из Майами по Карибскому морю в течение всего сериала. На корабле будет два спортзала, а сам он будет играть роль плавучей пыточной камеры. Заходя в порты на островах – Нассау, Кингстон, Порт-оф-Спейн и т. д., – мы будем избавляться от проигравших, и так до самого Майами. По сути, это «Потерявший больше всех», только на море, – объясняет Валина, – предпочтительно, с элементами из «Лодки любви». Каждый выпуск будет заканчиваться церемонией выбывания: участники должны будут пройти по доске со встроенными весами. Самый толстый из них будет сбрасываться в море – в специально огороженное место.
Я громко заржала – не удержалась. По застывшим лицам не могу понять, то ли это ботокс, то ли они действительно считают мой смех неуместным. Решаю зайти чуть дальше:
– Было бы круто запустить в огороженную зону акул, чтобы они поодкусывали неудачникам их толстые жопы.
Молчание: маски, кажется, застыли еще сильнее.
– Мы действительно хотели ввести элемент наказания, – кивает Валина, – и в течение всей программы у нас будет несколько страшных морских и пиратских тем.
Тельма подает голос:
– Больше всего нам нравится эпизод «Животный инстинкт».
Она скривила свои коллагеновые губы в сторону Валины, и та продолжила:
– Да, на этом этапе мы открываем несколько наших тайников, встроенных в стенку. Из них торчат полуголые задницы всех участников, предназначенных на вылет. Приглашенные эксперты должны угадать по размеру задницы ее владельца и вес, сброшенный каждым из участников за неделю.
– Типа канай отсюда! – торжественно объявляю я.
– Что, вам не нравится? – Валина резко крутит головой – то на Тельму, то на меня.
– Да нет, нравится! Офигенно! Обличать, показывать их страшные жопы – это как раз то, что нужно. – Я оглядываю стол и понижаю голос. – Надеюсь, вы понимаете, что насчет акул я пошутила, – говорю и жду, как они отреагируют.
– Конечно… – говорит Валери.
– Мы так и подумали, – соглашается Тельма.
– Но только потому, что было бы слишком жестоко кормить бедных рыбок телами, раскормленными нездоровой едой!
Они переглядываются, Валери улыбается, Тельма смеется, издавая какой-то низкий механический звук.
– И смех и грех! Люси, вы ужасны!
В оставшееся время мы смотрим видеозаписи предыдущего шоу на похожую тему, которое так и не пошло в эфир.
– Мы не смогли найти подходящего харизматичного фитнес-инструктора из местных на роль ведущего, – томно мурлычит Тельма. – Буквально тысячи худеющих прислали нам свои клипы, умоляли, хотели участвовать. Но только несколько человек реально демонстрировали стремление измениться.
Потом я рассказываю Валери, Тельме и Валине о клубах, в которых работаю, и упоминаю про владельца «Бодискалпта» Джона Паллоту. Джон купался в Делрей-Бич, и на него напала отравленная барракуда, которую до этого кто-то оглушил, и она затаилась на мелководье. В результате несчастный лишился части гениталий. Когда рыбину отцепили, врачи пытались спасти по максимуму, но член пришлось отрезать больше чем наполовину, и одно яйцо тоже было потеряно.
Все, конечно, помнят об этом случае, и он становится сигналом для нескольких сомнительных шуточек. Вообще рассказы о генитальных травмах у молодых мужчин в расцвете сил легко находят отклик у женщин среднего возраста на средних руководящих должностях – женщин, которые, упорно карабкаясь по корпоративной лестнице, недальновидно загоняют себя настолько, что разбивают голову о пресловутый стеклянный потолок, вместо того чтобы пробивать его. Я смотрю на трех ботоксных ведьм, сидящих вокруг стола, и с унынием думаю, что, видимо, лет через десять сама буду такой. Это в лучшем случае. И чувствую себя предателем: мы с Джоном… мы пытались, но ничего не вышло. Теперь он уже три года судится с компанией, которая, как выяснилось, сбрасывала в море химикаты: их в больших количествах обнаружили в той рыбине. Компанию уже оштрафовали за незаконный сброс отходов, но теперь они отрицают, что химикаты могли отравить рыбу настолько, что она заплыла на мелководье и напала на человека.
– А эта барракуда нападала на кого-нибудь еще? – спрашивает Валина. – Кроме вашего друга?
– Вряд ли.
– Тогда это сложный случай. Судиться с ними в одиночку смысла нет. Вот если бы он нашел других пострадавших от ядовитой рыбины, то можно было бы подать коллективный иск.
– Именно такой ответ от юристов он, скорее всего, и получил, – говорю я.
Джон по понятным причинам с тех пор впал в депрессию и гораздо больше времени проводит в дешевых барах СоБи, чем в «Бодискалпте». И вот я рассказываю всю эту историю Валери, Тельме и Валине, как вдруг по их лицам замечаю, что они наверняка захотят включить все это в проект. И точно, Тельма говорит:
– Как вы думаете, Джон мог бы…
– Нет. Никогда, – обрываю я ее. – Он ненавидит СМИ. Он мог бы разрешить нам поснимать в клубе, но не более.
Клянусь, под моим взглядом ее ботоксное лицо поплыло.
– Конечно, Люси, – промурлыкала она, – вам виднее!
Несмотря на эту заминку, я выхожу со встречи в эйфории и по пути домой даже получаю удовольствие от езды, что вообще случается крайне редко из-за всех этих психов, которые обычно ездят по улицам Майами. Жуткое сочетание латиноамериканцев, белых стариков и юных бездельников, круглогодично стекающихся во Флориду бухать и ебаться, не способствует вежливому стилю вождения.
Я торможу у дома – фотографов так и не видать (это и хорошо, и тревожно) – и поднимаюсь в квартиру. Звонит Майлз, опять несет что-то про геройство, но примирительным тоном, и это после того, как последний раз мы орали друг на друга благим матом. Он пожарный, я его тренировала перед турниром по кикбоксингу против полиции. Он флиртовал как черт, но мне казалось, что я от него отделалась, а он опять меня нашел на hookup.com – это сайт знакомств тире секса, на который я когда-то была подписана. Был грешок. Майлз говорит, что до сих пор не ходит на работу из-за своей знаменитой больной спины. Когда мы познакомились, ничего этого не было, а теперь все хуже и хуже.
– У меня будет медкомиссия, потом встреча в отделе кадров и со страховщиками. Хочешь приехать вечерком? Или, может, я заехал бы?
– Я сегодня занята, – соврала я.
– Кем?
– Не твое дело.
– Какая-нибудь мрачная лесбуха, мм?
– «Не твое дело» значит «не твое дело». Не звони мне больше. Секс из жалости меня давно не интересует, – говорю я и отключаю телефон. В полном неадеквате мудак.
Я сегодня никуда не собиралась идти, но теперь точно пойду. Да и вообще – есть что отметить благодаря толстой телке Соренсон, которая везде сует свой айфон! Я иду в гардеробную, натягиваю короткую обтягивающую черную джинсовую юбку, нейлоновые чулки с поясом и подвязками с сиреневыми краями. Черный кружевной лифчик пушапит сиськи в лицо всему человечеству. Поверх надеваю серую шелковую блузку, через которую все видно. Весь ансамбль завершает пара кожаных сапог до колен, с яростными серебристыми пряжками. Хотя нет, еще не все: без аксессуаров никак нельзя. Колье с серебряным сердечком повисает над декольте, чтобы все смотрели именно туда. Несколько шипованных браслетов усиливают впечатление легким намеком на садомазо. В последнюю минуту я передумываю и надеваю простые черные хлопковые трусы, которые легко оттянуть, чтобы засунуть член, вибратор, палец или язык. Чуть-чуть туши на ресницы, помада такого же сиреневого цвета, как подвязки, несколько стратегически важных прикосновений «Гивенши», «very irresistible»[14 - «Очень неотразимо» (англ.).], и я выхожу на улицу, направляясь в клуб на Вашингтон-авеню.
От угла Ленокс и 10-й совсем недалеко, приятно прогуляться по ночному городу, тепло, и ветра нет. Мне сигналят из двух разных машин придурки-латиносы, они лыбятся и орут что-то по-испански, пытаясь перекричать громкую музыку. Когда идешь на блядки, хуже этого ничего нет, хотя тут пройти-то всего шесть кварталов. Жаль, что нельзя просто телепортироваться в клуб. Интересно, сколько лет я еще смогу так выглядеть: слава ёбу, мы на Майами-Бич стареем медленнее, чем в других местах планеты, по крайней мере те из нас, кто не забывает про солнцезащитный крем и не работает на улице.
На жидкокристаллических часах за барной стойкой без двух минут двенадцать: я в клубе «Уран». В будни здесь обычно ебашит плохой коммерческий электродэнс, но у них, кажется, новый диджей, и меня приятно удивляет легкий булькающий латинский бит. В «Уране» тесновато: с одной стороны стойка, напротив нее – диджейский пульт, все вместе выглядит довольно дешево до тех пор, пока не осознаешь, что дальше там есть большой танцпол, который продолжается на разбитом забетонированном дворе. Клуб в плане напоминает вазу с узким горлышком, и многие говорят, что им надо бы перестроить все – развести бар и пульт по разные стороны танцпола, чтобы убрать потенциально опасное узкое место перед входом. Мой друг, шеф-повар Доминик всегда выкатывает глаза, когда я об этом говорю. «В этом же вся прелесть места, солнышко, когда ты продираешься по узкому проходу в некое подобие рая!»
В галдящей толчее, сквозь которую я протискиваюсь к бару, не видно, правда, ни Доминика, ни других знакомых лиц. На меня смотрят, разинув рабочие рты, две андроидные лесбиянки, но быстро отворачиваются, когда мы встречаемся взглядами. О-о, как это трогательно: одна телочка пытается быть бучихой, другая типа женственной, но обе выглядят совершенно неотличимо друг от друга. Кажется, они уже хотят съехаться и жить вместе, а сюда пришли, чтобы хоть как-то изобразить флирт. Затем я прохожу мимо чернокожего с прекрасной фигурой. Он на расслабоне изрекает:
– Класс.
На ходу бросаю взгляд на себя в зеркальную колонну: да, я просто огонь.
У заднего бара выстроился контингент туристов. Большинство слишком пьяны и пузаты, чтобы справиться с местными красотками на танцполе, поэтому развлекаются, нажираясь в умат. Двое шатающихся мужиков с осоловевшими глазами – кажется, немцы – спрашивают, чем меня угостить. Я качаю головой и машу Грегори за стойкой: он выдает мне минералку с газом. Я вообще редко пью спиртное и не прикасаюсь к наркотикам.
Беру воду и проталкиваюсь дальше. Какая-то шлюха, тощая как палка, из серии «кофе и сигареты на завтрак», с огромными имплантатами, торчащими под майкой, практически в открытую предлагает мне себя, безнадежно улыбаясь. Я сразу расстраиваю ее планы. Да ты гонишь, пепельница! Но и этого ада мало: в паре с ней – еще одна, какой-то тотальный пиздец. У пиздеца испуганные, анорексичные глаза, но пока вполне мясистая жопа и крепкие бедра, которые отказываются скукоживаться под действием голодания.
Отвернувшись, я оказываюсь лицом к лицу с огромным квадратным бугаем, который сразу широко мне улыбается. Не хочется никого вести домой, так что, пока никто из нас не опомнился, мы проходим через задний танцпол, выходим во двор, пересекаем его и оказываемся в проулке за стеной внутреннего дво- рика. Воняет мусором, который выбрасывают здесь другие любовники, под ногами хрустят жестяные и пластиковые банки.
– Давай здесь, – говорю я.
Чувак хочет что-то ответить, но я затыкаю его поцелуем. Ничего не хочу от него слышать. Я завожу его в узкий проем между задней стеной клуба и большим деревом. Я знаю это место по опыту, оно идеально подходит для ебли. Через стену до нас доносится вибрация клуба, да так, что у меня аж в спине отдает. Плейбой прижимается своим жестким мясом к моему бедру и говорит что-то по-испански. Мне этого не надо, потому что между ног у меня уже и так Ниагарский водопад, я беру его за яйца и командую в ухо, по-блядски требовательно:
– Доставай свой окорок.
Он прислоняется спиной к дереву, и я с удовольствием замечаю огонек возбуждения (или даже страха) у него в глазах. Он расстегивает ширинку. Я обнимаю его как удав: руками за шею, ногами – за поясницу – и прижимаю к дереву. Он оттягивает мои трусы в сторону, и я принимаю в себя его твердый член. Найдя равновесие, он начинает с бешеной силой молотить меня так, что от каждого удара у меня практически перехватывает дыхание. Я скачу на нем, как взбесившаяся коза, работая тазом, чтобы взять в себя еще больше, и прижимаю его к дереву. Он, наоборот, вдавливает меня в стену, через которую в такт его движениям ебашит ритм четыре четверти.
– Хуярь, – требую я, – еще, жестче!
В глазах у него опять вспыхивает страдание, но он старается сильнее и теперь дубасит, как басовая партия за стеной. Иногда их нужно немножечко подбодрить. На меня обрушивается красный туман, и я выворачиваюсь наизнанку в экстазе посреди этого засранного проулка. Латинос изнурен, это видно по загробному взгляду и мелкому дыханию (не зря же кто-то из мужчин сказал, что оргазм – это маленькая смерть), но мне нужно в вышние сферы, поэтому будет работать, пока я не кончу. Они всегда могут дать больше, чем думают. Давай, выеби меня, ты, пизда с хуем, никаких передышек, ЕБИ, ЕБИ, РАБОТАЙ, А-А, ЕБИ, ЕБИ, А-А, А-А, А-А, А-А-А-А-А-А-А…
Он опадает и выскальзывает из меня, я спрыгиваю с него на нетвердые ноги. Он с каким-то отчаянием в голосе проквакал, что зовут его Энрике и что он хочет меня угостить. Но для меня-то он всего лишь спортивный снаряд, а сейчас у нас по плану отдых после тренировки. Я свою дозу получила, а его доза уже потекла, как вчерашние остатки кесадильи. Я улыбаюсь:
– Спасибо, дорогой, но мне надо идти. Может, в другой раз.
Мне доставляет удовольствие печальное смятение в его карих глазах. Смысла нет дальше зависать в этом заведении, если уже получила то, зачем пришла. Вернувшись домой, сажусь проверять почту.
6
Контакты 2
Кому: lucypattybrennan@hardass.com
От: julie@jillianmichaels.com
Тема: Я знаю, что это почти безнадежная попытка, но…
Здравствуйте, Люси!
От имени Джилиан Майклс хотела бы поблагодарить вас за письмо. К сожалению, ввиду большого объема получаемой нами корреспонденции Джилиан не может отвечать на все личные письма, и в частности на ваше.
Спасибо за проявленный интерес.
Всего наилучшего,
Джули Траскотт
Кому: lucypattybrennan@hardass.com
От: michelleparish@lifeparrishioners.com
Тема: Рада получить весточку!
Здравствуйте, Люси!
Рада получить от вас весточку!
Было очень приятно познакомиться с вами на презентации в Майами, очень жаль, что не успели толком пообщаться: такие турне часто превращаются в подобие предвыборной гонки! Ваш героизм действительно воодушевил многих!
Я очень рада, что мои замечания по поводу книжек о диетах нашли у вас отклик. Хочу пояснить: я не разоблачала низкокалорийные и тем более низкоуглеводные диеты. Им тоже есть место в этом мире, но только в рамках цельной и сбалансированной программы. Скорее я совершенно нетерпима к продавцам всяческих «быстрых решений». И кстати, искренне советую вам усиленно продвигать среди своих клиентов Утренние страницы. Они действительно дают революционный эффект.
Спасибо за теплые слова. Я согласна: когда оказываешься в центре внимания СМИ, это ошеломляет, могу подтвердить по собственному опыту в программе «Сбрасываем вес!». Я считаю, что, когда имеешь дело с определенного рода людьми, карты нужно буквально прижимать к груди. Как правило, несложно понять, что у них на уме. Вы девушка не промах, и я уверена, что вы сможете их вычислить!
Еще раз поздравляю с успехом!
Всего наилучшего,
Мишель Пэриш
7
Злодейка
Практически все жители Майами-Бич откуда-то да понаехали. Местных в этом городе хуй да маленько. Парней легко распознать: они ходят с важным видом в бейсболках и футболках с названиями команд своих городов. Это вовсе не означает, что вы их увидите в ближайшее время в каком-нибудь Кливленде или Питсбурге. Девушки? Что сказать, я сама хороша и иногда ношу кепку «Бостон ред сокз». Так люди хотя бы знают, откуда ты. Ну а если увидите имбецила в бейсболке FUCKING YANKEES, он с таким же успехом может быть из Англии или из Франции или еще откуда-нибудь.
Лина Соренсон. 157 сантиметров, 92 кг. А должно быть 54. Это значит, что она носит на себе 36 килограмм лишнего жира. Жир на пузе, на жопе, на бедрах. И эта жуткая складка вокруг лица и подбородка. Ходит как будто с розовой шиной на шее.
Надо признаться, я удивлена, что она снова пришла. Ну что, сцучка жирная, теперь начнется самый жир. Жалко, мы не в «Смешанных единоборствах Майами» у моего друга Эмилио. Я бы подошла к ней, как фельдфебель в гетто, и скомандовала: жрать меньше, перейти на здоровое питание и не сидеть на толстой жопе. Но я сомневаюсь, что она пошла бы к Эмилио: мексиканцы должны потеть у тебя в саду, а не рядом с тобой в спортзале. И несмотря на ее стайл, столь типичный для толстых нерях с низкой самооценкой, я подозреваю, что с благосостоянием там все в порядке. Но мы занимаемся в «Бодискалпте»; если я буду говорить, что думаю и клиент пожалуется, мой контракт разорвут, несмотря на хорошие отношения с Джоном. Поэтому – кривая улыбка и любезное «Ну что, надо немного поработать, чтобы снова привести вас в норму, миссис Соренсон», – и я делаю паузу, чтобы проверить, как она отреагирует на это «миссис», но она продолжает смотреть стеклянным взглядом. «Хотя, зайдя в эту дверь, вы уже сделали первый важный шаг».
Именно это жирная тварь и хочет услышать. Все они хотят верить, что теперь-то у них все получится. Буквально одной левой… Потому что боже упаси оторвать их от телевизора. Они могут сделать паузу только для набега на холодильник, чтобы втихаря напихать говна в жирный рот. Они не хотят вставать утром раньше десяти-одиннадцати. Для них любая диета и физическая нагрузка – покушение на основные права и свободы американца. Извини, Мишель Пэриш, моя маленькая красотка-визионерка, но еще один предлог для прокрастинации, чтобы сидеть на толстой жопе и писать твои идиотские Утренние страницы, им точно не нужен.
– Не миссис, а ми… Лина… просто Лина.
– Ага, – улыбаюсь я. Когда СТАНЕШЬ Линой, ТОГДА буду звать тебя Линой, сучка. – Ну что, тогда вставайте на беговую дорожку, мисс Соренсон… пардон, Лина. – Я улыбаюсь, она встает на дорожку, я включаю ее на 8 км/ч – нормальный, ровный ритм. – Ну как?
