скачать книгу бесплатно
– Нужно было проверить платформы сразу же, как только мы сюда прилетели. И почему я до этого не додумалась?
– На вид-то древо было крепким, – заметил Лун. Он принял земной облик, подошел к очагу и поставил чайник на горячие камни. – И оно много циклов стояло само по себе, не ломаясь. – Что лишь подтверждало теорию Толка о том, что гниение началось после кражи семени.
– Да, но… – Нефрита потерла лоб, затем тряхнула шипами, словно отгоняя бессмысленные самоупреки. Она начала снимать с себя украшения – браслеты, пектораль, пояс, – и складывать их в сверкающую кучу на ковре из звериной шкуры. – Жемчужина сказала, что королевский выводок видел, как упала Слива и остальные. Они не испугались?
– Нет. – Днем Лун ненадолго отвлекся от дел, чтобы проведать птенцов. – Кажется, им понравилось смотреть, как мы с воинами их ловили.
Нефрита усмехнулась.
– Ну конечно. – Купальня уже была наполнена, и горячие камни нагрели воду настолько, что от нее поднимался парок. Нефрита сделала шаг и окунулась с головой. Лун скинул рубаху, штаны и присоединился к ней.
Вода грелась весь день, и другие земные создания ошпарили бы свою нежную кожу, но раксура любили жар и могли выдержать его даже в самом уязвимом облике. Лун уселся поудобнее, прислонился спиной к гладкой каменной стенке купальни и почувствовал, как расслабляются его мышцы.
Нефрита всплыла и приняла облик арборы. От перемены вода вокруг нее вспузырилась. Затем королева легла на спину, и гребни веером расплылись вокруг ее головы.
Лун откинул голову на край купальни и вдохнул пар.
– Что вы с Жемчужиной решили насчет арборов? Позволите им заводить выводки?
– Мы хотели дать им добро сразу после первого сбора урожая, когда созреют красные клубнеплоды, и попросить, чтобы они не торопились рожать все разом. Но теперь я не знаю, стоит ли нам начинать. – Затем она устало прибавила: – Впрочем, двору все еще нужны воины. Я лишь надеюсь, что на этот раз арборы породят хотя бы несколько выводков с ними.
– Может быть, у нас получится выводок воинов, – сказал Лун, чтобы посмотреть, как Нефрита на это ответит.
– Может быть, – сухо сказала она, и легче ему от этого не стало. Затем она подплыла к Луну, окутанная завихрениями пара, и оперлась локтем на край купальни. – Как дела у Горького?
Лун провел пальцами по ее гребням, качавшимся на воде, и попытался сделать вид, будто не заметил, как быстро она сменила тему.
– Пока что никак.
– Поговори с Утесом, когда он вернется.
Луну не хотелось говорить с Утесом. Он хотел справиться с Горьким сам. А еще он боялся, что Утес пойдет на более решительные меры.
– Он скинет Горького с ветви и заставит его полететь.
Нефрита засмеялась.
– Не скинет.
– Если бы я не хотел летать, то он бы меня скинул.
– Да, но это же ты. – Закрыв глаза, Нефрита снова опустилась под воду. Над окутанной паром поверхностью остался лишь ее нос.
Лун спросил:
– Хочешь лечь спать?
Она села, расплескивая воду.
– Позже.
Лун улыбнулся ей, внезапно ощутив, что все его тревоги можно запросто отложить на потом.
– И чем же ты тогда хочешь заняться?
Нефрита взяла его за руку и, выходя из воды, потянула Луна за собой.
– Догадайся.
* * *
На следующее утро Лун проснулся на висячей кровати в опочивальне Нефриты. Та уже не спала, а сидела рядом и смотрела на него.
Он потянулся, зевая. В воздухе пахло рассветной свежестью, сладковатой листвой древа и Нефритой. Лун посмотрел на нее все еще мутными ото сна глазами и вдруг понял, что вид у молодой королевы задумчивый и встревоженный.
– Что-то случилось?
Она моргнула, словно была насколько поглощена мыслями, что не заметила, как он проснулся.
– Нет, ничего. – Нефрита прислонилась спиной к изогнутому борту кровати и откинула гребни назад. Она была в облике арборы и казалась почти беззащитной без своих привычных тяжелых украшений. – Я просто не могла уснуть.
В опочивальнях было тихо и слышалось лишь журчание воды, стекавшей из канала в бассейн. Не давая себе времени передумать, Лун спросил:
– Ты все еще хочешь завести выводок?
– Конечно. – Нефрита ответила убежденно, с нажимом, чем порадовала его, но вид у нее все равно был такой, словно она думала о чем-то другом. Затем она вдруг резко перевела взгляд на него. – А почему ты спрашиваешь? Потому что мы хотим просить арборов повременить с этим?
– Ага, поэтому. – Лун перекатился к ней поближе, просунул руку под ее талию и уткнулся лицом в мягкую чешую на животе. Нефрита не передумала, а, значит, проблема все же была в нем. Ему нужно было с кем-то поговорить, выяснить, что с ним не так и пройдет ли это само. Но с кем? Другие наверняка передадут разговор Нефрите или, еще хуже, Жемчужине. – Я подумал, что ты тоже захочешь подождать.
Она запустила пальцы ему волосы, затем помассировала его плечо, проводя когтями по коже.
– Нет. Нет, ждать я не хочу.
* * *
Несколько дней арборы отводили от самых неустойчивых платформ дренажные каналы и, чтобы укрепить их, вплетали в остовы живые ветви. Лун на всякий случай оставался рядом – вдруг кто-нибудь упадет – и иногда помогал с работой, для которой требовались крылья или длинные руки. Прерывался он изредка и лишь для того, чтобы сходить в ясли или вывести королевских птенцов на прогулку. Стужа всякий раз расстраивалась из-за того, что арборы больше не падали – ей понравилось, как быстро летел Лун, чтобы их поймать.
Многие воины тоже помогали чинить платформы, да и Нефрита с Жемчужиной выходили подсобить в самых трудных местах, но почему-то арборы все равно хотели, чтобы Лун был рядом. И они всячески показывали, насколько благодарны ему. Каждый вечер на ужин они обязательно готовили его любимые острые корешки. Река смастерила ему новый кушак с узорами, вышитыми черной нитью по голубой шелковистой ткани, которую они привезли из старой колонии. Появлялись в его опочивальне и другие дары – цветы, полированные камушки, плетеные браслеты из кожаных шнурков с медными бусинами. Может быть, раксура верили, что консорты приносят удачу? Как бы там ни было, Лун много месяцев ждал, что двор захочет его прогнать, и теперь мог хотя бы на время вздохнуть с облегчением.
Несколько дней спустя Лун висел на одной из опор под платформой, держась за нее когтями ног, и подсказывал арборам наверху, как подобраться к мертвой ветви, которая сплелась с живыми корнями. Она частично сгнила, отчего в будущем платформа могла обрушиться, но сейчас казалась довольно прочной. Арборы, шурша травой, как раз шли к поврежденному месту, которое отметил Лун, когда к нему подлетел Поток.
Схватившись когтистой лапой за корень, Поток повис на нем, отчего платформа дрогнула.
– Что это было? – крикнул кто-то сверху. Голос пробился через несколько слоев дерна и веток и прозвучал приглушенно.
– Ничего, – успокоил Лун арборов. Впрочем, говорил он не столько о появлении Потока, сколько о личностных достоинствах воина. – Совершенно ничего. Продолжайте идти сюда. – Снова послышались шорохи и шаги – арборы продолжили подбираться к гнилой опоре.
Поток перелез поближе и сложил крылья. Чешуя воина была голубой с зеленоватым отблеском, а в земном облике он становился темноволосым с медной кожей. Он сказал:
– Они же тобой пользуются. Нагружают работой, как простого воина.
Лун рассмеялся.
– Спасибо. Ты всегда так беспокоишься о моем благополучии.
Поток встопорщил шипы, выражая презрение и насмешку.
– Ты даже не представляешь, как на это посмотрят другие дворы.
Лун все прекрасно себе представлял, но не собирался из-за этого останавливаться. Зная Потока, тот лишь повторял слова Жемчужины, сказанные за закрытыми дверями. Оставалось неясно, хотела королева, чтобы Луну передали ее мнение или нет – сам Поток начинал говорить от ее имени лишь тогда, когда Жемчужины поблизости не было.
– Если не хочешь, чтобы другие дворы что-то узнали, то не рассказывай им.
– Ты думаешь, никто не проболтается, когда к нам снова прилетят поторговать? – Веселость Потока начала сменяться искренним раздражением. – Дворы Пределов должны перестать видеть в нас беженцев, которые едва сводят концы с концами и которые вернулись в свое старое древо, чтобы спокойно подохнуть. Они и так уже знают, что наш консорт – безродный дикарь, но ты ведь еще и ведешь себя так же! Ты позоришь нас всех, из-за тебя мы кажемся слабыми и никчемными.
Поток, скорее всего, был прав, и Луна это задело. Он огрызнулся:
– Если сады продолжат рушится, всем будет плевать, какой у вас консорт. – Наверху арборы уже раскапывали землю и подбирались к ним, а Лун не хотел, чтобы они услышали этот разговор.
– Вот именно. – Поток оскалился от досады. – Если бы королевы могли уговорить соседние дворы дать нам другого консорта, неужели ты думаешь, что они бы этого не сделали?
Над головой Луна раздался треск – арборы пробились через засохшую корку над опорами. Послышался голос Ежевики:
– А, так это Поток. Вот откуда шум.
Перец подхватил:
– Ну конечно, помощи-то от него не дождешься!
Поток зашипел на них, опустил ветвь и, расправив крылья, поймал восходящий порыв ветра.
Лун остался на месте, вонзив когти поглубже в дерево. Ежевика, Перец и остальные тем временем продолжили копать, болтать между собой и пилить гнилую опору. Лун не верил, что арборы нарочно им пользуются. Просто у них уже много циклов не было настоящего первого консорта, с тех самых пор, как умер Дождь, консорт Жемчужины. После этого при дворе остался лишь Утес и молодые Прах с Ожогом, которых отправили к другим дворам. Может быть, арборам просто не приходило в голову, что подумают о Тумане Индиго другие дворы, ведь они видели чужих королев и воинов, только когда те прилетали с визитом, а такое случалось редко даже в старой колонии.
«Это неважно», – подумал Лун. Неважно, что арборы, воины или даже Нефрита не говорили, как он должен себя вести, и многое ему прощали. Оправдания были никому не нужны. «Придется разбираться во всем самому, как и всегда».
* * *
Позднее в тот же день поднялся сильный ветер и началась гроза, отчего всем пришлось вернуться в древо. Нефрита с Елеей были заняты и затерялись где-то в колонии, так что Лун пошел спать в опочивальню Звона.
Упрямый Звон отказался заселяться на этажи воинов и остался на этаже учителей. К счастью, он занял опочивальню с балконом, который выходил в нижнюю часть центрального колодца, прямо под приемным залом. Лун терпеть не мог грозы, но толстый ствол древа заглушал раскаты грома, превращая его в далекий тихий рокот, а с балкона в опочивальню веяло свежим воздухом, который пах дождем. Кровать Звона была теплой и удобной, но у Луна никак не получалось расслабиться и уснуть.
Наконец он произнес:
– Мне нужно кое-что у тебя спросить.
– Хм-м. – Звон, полусонный, уткнулся Луну в плечо. Воин утверждал, что привык ко всем особенностям жизни воинов, которые отличали их от арборов, кроме одной. Окрыленные спали гораздо дольше. И, стоило Звону уснуть, разбудить его было почти невозможно.
– Скажи, консорты и арборы-мужчины могут подавлять свою плодовитость, как это делают королевы и женщины? – Лун надеялся, что он просто делал что-то не то или чего-то не делал, и поэтому Нефрита не могла зачать выводок. Вдруг дело было в какой-то мелочи, о которой знали все, кроме него, и о которой никто не додумался ему рассказать.
В последние месяцы Лун выяснил все, что мог, о выводках и птенцах. Он узнал, почему те так часто рождались мертвыми. Наставники объяснили ему, что малышей одного выводка можно зачать в разное время, поэтому, когда первый уже готов появиться на свет, последний может оказаться недоразвит. Кроме того, королевы развивались в утробе быстрее консортов, а консорты – быстрее воинов. А вот арборам повезло больше – окрыленные и бескрылые малыши развивались в почти одинаковом темпе. Луну казалось, что он задал все самые важные вопросы, но тогда ему и в голову не пришло, что сам процесс зачатия мог оказаться сложнее, чем он думал.
Звон приподнялся на локте и, едва разлепив глаза, уставился на него.
– Нет. Зачем нам это вообще?.. То есть им это зачем? Не нужно это никому. Женщины сами решают, когда заводить потомство. – Он недоуменно покачал головой. – А почему ты спрашиваешь?
– Да просто так. – Лун разочарованно вздохнул. Что ж, жаль. Впрочем, возможно, у консортов были свои секреты, о которых не мог знать бывший наставник. Но Лун в этом сомневался. Теперь у него осталась лишь одна теория: что он оказался не таким плодовитым, какими должны быть консорты.
Звон снова улегся и проворчал:
– Ну и вопросы у тебя.
* * *
Несколько дней миновали почти без происшествий. Платформы больше не падали, никто сильно не болел, да и на охоте все отделывались только небольшими травмами. Работа в садах шла хорошо, и охотники решили, что пора научить маленьких воинов и молодых арборов добывать себе пропитание. Лун воспользовался возможностью и попросил, чтобы ему разрешили взять с собой Стужу, Шипа и Горького.
Раксура считали, что королевы и консорты не должны охотиться. Их учили, но намного позже, когда они уже выходили из яслей. Однако Лун бы погиб еще в детстве, если бы приемная мать не научила его добывать себе пропитание, едва он начал прыгать с ветки на ветку. Лун думал, что Жемчужина не захочет, чтобы королевские птенцы учились наравне с остальными, и ее придется долго уговаривать. Однако королева лишь немного поворчала и быстро согласилась.
Из-за этого Лун сильно разволновался. Уж очень легко Жемчужина ему уступила. Словно ей почему-то стало его жаль. Лун по ошибке сказал об этом Звону, который ответил:
– Ты и правда чокнутый, да?
– Да нет же, – раздраженно прошипел Лун. – Просто странно это. Я же вижу, что она пошла мне навстречу, но с чего бы?
Звон вздохнул.
– Наверное, она считает, что обязана тебе за тот случай, когда ты спас Сливу. И ты здорово помог арборам в садах.
Лун неохотно признал, что Звон, наверное, прав.
Несмотря на терзавшие Луна подозрения, день выдался хорошим. Лун не позволил Стуже и Шипу поучаствовать в ловле зверей, – вместо этого они смотрели, как охотятся другие, – но зато потом он разрешил им помочь арборам обескровить и разделать добытые тушки. Горький не пытался летать, но прогулка ему явно понравилась. Его всюду таскали на себе Лун, Елея, Звон и воительница Флора, а еще Крестец и некоторые охотники. Больше всего с маленьким консортом возились Ежевика и Посол. Горький тоже помогал разделывать добычу и перемазался в грязи, глине и крови ничуть не меньше Стужи и Шипа.
Когда они вернулись в древо, Лун отвел птенцов в ясли, где их умыли и уложили спать. По пути наверх он прошел мимо одной из небольших мастерских. В ней он увидел двоих арборов – те сидели на полу, склонившись над сверкающей кучкой деталей, сложенных на каменной плите, и увлеченно спорили между собой, какие камни подойдут больше – полированные ониксы или аметист. Это были Смешок и Злата, два лучших ювелира двора. Луну стало любопытно, что они там делают, и он вошел в мастерскую.
На полу лежала полоска шириной в палец, разобранная на отдельные звенья. Лун не смог понять, во что она собиралась – в браслет или в ожерелье. Звенья были выполнены в виде гибких фигурок окрыленных, которые переплетались друг с другом, чуть расправив крылья, и протягивали руки, в которые мастера еще не вложили полированные камни. Лун в очередной раз восхитился сложными творениями арборов и тому, сколько труда они были готовы вложить в свои произведения.
– Как красиво.
Смешок и Злата одновременно вздрогнули и посмотрели на него.
– Лун! – выдавила Злата, арбора постарше с пышными кучерявыми волосами рыжего цвета. – Мы, э-э-э, не слышали, как ты вошел.
– Извините. – Лун сел на пятки, чтобы посмотреть на изделие поближе. – Это для Нефриты или для Жемчужины? – Наверное, теперь, когда к ним стали прилетать раксура из других дворов, арборы считали своим долгом сделать наряды королев еще более роскошными.
Лун поднял глаза и заметил облегчение, промелькнувшее на лице Златы. Однако оно исчезло так быстро, что Лун засомневался, не показалось ли ему.
– Для Жемчужины, – ответил Смешок. Приподняв брови, он прибавил: – Как думаешь, ей понравится?
Злата несильно толкнула его в плечо и одарила сердитым взглядом. Это Луну уже точно не показалось.