скачать книгу бесплатно
– Нет, нет, я не пойду! – закричала Миллисент, – Энтони!
Гвардейцы крепко схватили обоих.
– Это просто возмутительно! – вмешался шафер Билл Грей.
– Сопротивление бесполезно, – продолжал сержант, – Jus primae noctis[1 - Jus primae noctis – Право первой ночи (лат.) – существовавшее в некоторых европейских странах в средние века право феодала провести первую брачную ночь с невестой своего вассала. (Прим. перев.)] в этой стране никто не отменял. Во дворе стоит целый отряд, и, поверьте, мои молодцы смогут успокоить всех недовольных.
Энтони взглянул на Уэсли Пейна – дядю Миллисент, который был на свадьбе посаженным отцом.
– Что поделаешь, дети мои, – проговорил тот, потупившись, – он говорит правду. Король имеет право забрать невесту на одну ночь… На моей свадьбе с покойной Джейн при покойном короле было то же самое, – добавил он, помолчав.
– Никогда не думал, что это право распространяется на людей, приближенных ко двору! – не унимался Энтони, – Мало ему простолюдинов!
– Это что, бунт? – подозрительно прищурился сержант. – Я доложу его величеству о ваших непочтительных высказываниях!
– Докладывай-докладывай! Ты, видно, докладами себе дорогу и прокладываешь!
Руки гвардейцев крепче вцепились в рвущегося в бой хозяина дома.
Рыдающую Миллисент утащили прочь. Энтони с размаху стукнул кулаками по столу. Зазвенела рассыпающаяся посуда. Толстая доска треснула, и на белой скатерти показалось пятно крови – от разбитого кулака Энтони. Веселью наступил конец.
* * *
В карете, куда втолкнули Миллисент, сидели две пожилые монахини. Одна из них протянула Миллисент платок.
– Утри глаза и перестань плакать, дочь моя, – стала она увещевать девушку, – ты должна радоваться, что его величество оказывает тебе такую честь.
– Матушка! – воскликнула Миллисент, – Как же… как же все это согласуется с обетом супружеской верности, который дала я перед алтарем?
– Власть дается от Бога, – терпеливо объясняла монашка, – ночь, проведенная с монархом, не считается изменой.
– Чем же она считается? – отозвалась Миллисент не без язвительности.
– Можешь считать это жертвой Богу…
– «Sacrificium Deo spiritus contribulatus»[2 - Здесь и далее цитируются стихи из 50-го Псалма: «Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Прим. перев.)], – процитировала невеста.
– «Сor contritum et humiliatum Deus non spernet!» – с энтузиазмом подхватили хором святые сестры.
– Вот и смиряйся! – продолжала старшая, – Благословляю тебя, дочь моя!
– Благословляете на блуд, на прелюбодеяние?
– В тебе сейчас говорит гордыня. Смирись, дочь моя, и радуйся!
– Не могу я смириться! Это безбожно, безбожно! – Миллисент снова разрыдалась.
– Бедное заблудшее дитя! Вот увидишь, Господь осушит все твои слезы!
Они приехали. Стража с поклонами сопроводила девушку в опочивальню, где ждал ее царственный похититель, и удалилась. Ее окружал багровый полумрак.
Король Гордиус Первый, одетый по-домашнему в эффектно спадающий тяжелыми фалдами долгополый темно-красный блио[3 - Блио – средневековая верхняя одежда в виде туники, надевавшаяся поверх камизы (см. ниже) (Прим. перев.)] с золотистыми кистями у пояса, накинутый поверх белоснежной до пят камизы[4 - Камиза – средневековая нижняя одежда в виде туники (Прим. перев.)], улыбнулся ей своей самой обворожительной улыбкой.
– Ну, здравствуй, Милли! – изрек он, окинув ее ласково-плотоядным взглядом собственника. Лицо его с высокими дугообразными бровями над серыми льдинками глаз было гладким и не лишенным величественной красоты, хотя и слегка одутловатым.
Она мрачно молчала, опустив голову.
– Как хороша! – прошептал король, – Нет, определенно, у моего старшего лесничего отменный вкус!.. Ну что ж ты смущаешься? Не надо бояться. Я ведь не злодей какой. Ну, поди, поди ко мне, – и он повелительно протянул ей руку со своего кресла.
– Ваше величество! – обратилась к нему Миллисент, решительно вскинув голову, – Если вы и вправду не злодей – отчего бы вам не отпустить меня к мужу?
Король рассмеялся.
– Отпущу, непременно отпущу!.. Утром, после того, как ты исполнишь свой долг верноподданной.
– Ваше величество! Умоляю вас! – дрогнувшим голосом произнесла она.
– Глупышка! – вздохнул король, – Ты ведь не представляешь, о чем говоришь и от чего отказываешься! Любая на твоем месте была бы счастлива…
– Вот и возьмите себе любую! А меня отпустите!
– А перебивать меня не стоит. Я все-таки король.
– Простите, ваше величество…
– Вот это уже лучше. И если ты и вправду неглупа – а ведь ты неглупа, не так ли?… Ты не захочешь, чтобы с твоим мужем случилось несчастье, ведь правда? И если ты будешь умницей, доброй, ласковой, послушной девочкой… Словом, утром ты можешь требовать любой награды, – Гордиус с особым ударением произнес слово «любой», но на Миллисент это не произвело ожидаемого впечатления. Однако ее встревожила первая часть тирады монарха, недвусмысленно сулившая что-то ужасное для ее мужа. И она помертвела.
– А теперь, Милли, дорогая, поди сюда, – в голосе короля звучали металлические нотки повелителя.
Она робко сделала шаг вперед, он схватил ее за руку и рывком усадил к себе на колени.
– Не надо, не надо отворачиваться, – увещевал он, – Выпей-ка вина… Ну, что ж ты не берешь бокал? Хочешь пить из моих рук? Пей! – он прижал бокал к ее губам, и ей пришлось сделать несколько глотков. – А теперь поцелуй меня! – он отставил бокал и впился своим красиво очерченным порочным ртом в ее сжатые губы, а пухлые руки стали похотливо блуждать по ее телу.
Король заметно возбуждался и скоро весь дрожал. Он встал, подхватил ее на руки, и она не успела опомниться, как оказалась в его постели. Дрожащими горячими руками он срывал с нее одежду, а она пыталась свернуться калачиком и твердила со слезами:
– Ну пожалуйста! Не надо! Отпустите! Умоляю, пожалуйста!
– Что ж ты скрючилась вся? Это же невозможно! Ты хочешь, чтобы я позвал слуг? – он начинал не в шутку сердиться, – Дрянная девчонка! Если ты сейчас же не прекратишь фокусы, я действительно кликну слуг! Ты этого хочешь? Скажи!
Слезы унижения хлынули из глаз Миллисент. Она прекратила сопротивление. Что-то сломалось в ней, и она стала как мертвая кукла – бесчувственная и недвижная…
* * *
Энтони так и просидел всю ночь, упав головой на стол, и лишь под утро, вконец истерзанный думами, забылся тягучим, вязким полусном. Дом был пуст, не считая слуг, неслышно прибравших вокруг и не решившихся беспокоить убитого горем хозяина.
Ранним утром за окном послышался звук подъезжающей кареты. Энтони поднял голову и через минуту увидел вошедшую. В ее осунувшемся лице читались боль и стыд, свадебное платье было порвано и смято. Она остановилась у порога, не решаясь приблизиться к Энтони. Он поднялся, не отрывая от нее мрачного испытующего взгляда.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
