скачать книгу бесплатно
У дверей их догнал Фалько.
– Привет, Таня.
Мэтьюз кивнула ему, продолжая свой отчет:
– Хозяйская спальня на первом этаже. Я предполагаю, что убийца проник сначала туда.
Входная дверь вела в просторный холл. Лестница начиналась сразу слева. Там стояла скамейка, был встроенный шкаф и дальше за ним – туалет, а затем левая часть холла терялась в глубине восточного крыла. Направо холл извивался в сторону кухни. Прямо перед ними располагалась огромная гостиная. Надевая бахилы, Керри постаралась запомнить расположение комнат, видимых с ее позиции.
Они двинулись вперед, и Фалько пришлось натягивать свои бахилы, прыгая за Керри поочередно то на одной, то на другой ноге. Мэтьюз шла впереди, показывая дорогу. Она не преувеличила, когда сказала, что в доме все было вверх дном. Двери нараспашку. Содержимое полок сметено на пол: книги, фотографии в рамках, безделушки; ящики выдвинуты, как будто преступник повсюду искал что-то ценное.
Или что-то конкретное.
Они прошли мимо прачечной и двери, ведущей в гараж, и оказались перед входом в хозяйскую спальню в западном крыле огромного дома.
Металлический запах крови ударил Керри в нос, как только они приблизились к высоким двойным дверям. Мышцы напряглись от старой знакомой смеси ужаса и предвкушения.
Эту комнату преступник или преступники также обыскали. Двери гардеробной были распахнуты, все элегантные ящики комода выдвинуты, а их содержимое разбросано по полу.
Когда они подошли к огромной кровати, стоявшей у дальней стены комнаты, возле стеклянных дверей, ведущих на веранду, Мэтьюз сообщила:
– Бенджамин – Бен – Эбботт, сорок лет. Он был какой-то компьютерный гуру. Уже к тридцати стал мульмиллионером. Основал свою компанию в Сан-Франциско, но родом он из Бирмингема. Вернулся сюда примерно год назад. Его отец – Дэниел Эбботт. Тот самый. Он и есть главная причина, по которой убийство попало к вам в Спецотдел.
– Вершина пищевой цепочки в наших краях. – Керри встретилась взглядом с Таней.
– Она самая.
Предки Дэниела Эбботта были одними из основателей Бирмингема. Старые деньги. Власть. Значит, жди шумихи в прессе и давления сверху… Примерно так же было в прошлом месяце, когда она занималась расследованием убийства члена городского совета Хейдена, которое оказалось заказным самоубийством. Всю жизнь Хейден скрывал ото всех свое психическое расстройство. Даже его жена не имела понятия о демонах, с которыми он слишком часто и слишком долго сражался. Не в силах продолжать страдать в одиночестве и не желая подвергать семью последствиям самоубийства, Хейден нанял кого-то, чтобы его убили. Возможно, не последнюю роль в таком решении сыграли также страховые выплаты.
В конце концов все произошло именно так, как он планировал, однако Хейден совершил одну-единственную ошибку: пожадничал, нанимая убийцу.
Керри переключила внимание на первую жертву своего нового дела. Бен Эбботт был красив. Выглядел моложе сорока. Темноволосый, с короткой стрижкой. Загорелый и подтянутый. Дырка посередине лба не оставляла сомнений в том, как именно он умер. Глаза его были закрыты, грудь обнажена. Простыня была откинута до пояса, словно он только что лег в кровать. Со стороны могло показаться, что он просто спит, – если бы не дырка во лбу и не синюшность, уже появившаяся на спине и внутренней стороне рук, вытянутых вдоль тела. Никаких следов борьбы. Керри намеренно не обращала внимания на кровь на другой стороне кровати. Босвелл учил ее каждый раз сосредотачиваться на чем-то одном и, лишь собрав все возможные детали, переходить к следующему элементу. У него было очень простое правило: самый важный аспект сцены убийства – это тело или тела, все остальное вторично.
Керри опустилась на корточки рядом с кроватью. Она попробовала пошевелить пальцами правой кисти Эбботта, а затем чуть приподняла его руку. Пальцы застыли, но в более крупных мускулах не было напряжения. Он умер всего несколько часов назад.
– Похоже, его застрелили во сне.
Мэтьюз кивнула.
– Пожилой леди наверху повезло меньше.
Керри нахмурилась, немедленно представив себе чью-то отчаянную борьбу за жизнь. Взяла в руки фотографию в рамке, стоявшую на тумбочке. У женщины на фото были длинные черные волосы и большие серые глаза. Она тепло улыбалась и выглядела молодой, здоровой и счастливой.
– Что мы знаем о жене? – Керри поднялась и посмотрела на Мэтьюз. Предположительно кровь на другой стороне кровати принадлежала женщине с фотографии.
– Села Роллинс Эбботт. Двадцать восемь лет, – сообщила Мэтьюз. – По словам домработницы, пара начала встречаться года полтора назад. Они поженились буквально через пару недель после знакомства. В домашнем офисе мужа куча ее призов за всю благотворительную работу, проделанную с переезда в Бирмингем. Там у них что-то вроде святилища.
Мэтьюз пожала плечами и продолжала:
– Мы пока что не нашли ее тело, но она должна была быть дома в тот момент, когда пришел убийца. – Она показала на другую сторону кровати, где кровь впиталась в простыню. – Очевидно, это не его кровь. А ее очки и телефон лежат на тумбочке, халат на кресле. И если вы посмотрите в ванной комнате, найдете там пустой футляр от ее фиксатора рядом с одной из раковин.
– Откуда такая уверенность, что это ее футляр? Может быть, он принадлежал покойному мужу, – вмешался Фалько.
Керри подавила вздох в связи с его манерой выражения. Сам вопрос был обоснованный, хоть он и подвергал сомнению способность Тани к анализу места преступления. Керри мысленно сделала себе пометку не забыть поговорить с ним о навыках коммуникации. Спецотдел находился под тщательным наблюдением. Детективы и так всегда старались демонстрировать эффективное взаимодействие в команде, но особенно это было важно, когда приходилось сотрудничать с местными полицейскими на их территории.
Мэтьюз секунду молча смотрела на Фалько, а потом ответила:
– Он розовый, и на нем есть стикер со словом «жена».
Керри подавила улыбку.
– Вы считаете, убийца забрал миссис Эбботт с собой?
– Мы не нашли ее тела, поэтому такое предположение логично. Впрочем, если только криминалисты не обнаружат с помощью люминола чего-то нового, что я пропустила. Я не нашла следов волочения – вообще ни капли крови, которая могла бы указать на преступника, который утащил жертву с собой.
– Он мог во что-то ее завернуть… – Керри огляделась. – В плед или одеяло.
Когда она отошла от кровати, Фалько присел на корточки возле мертвого мужа и внимательно присмотрелся.
– Могу поспорить, это был двадцать второй калибр, – объявил он, поднялся и кивнул на жертву. – Стреляли в упор. Убийца прижал ему дуло ко лбу. Это было что-то личное, Девлин. Этот кто-то знал, что делает. Он не сомневался, иначе Эбботт бы проснулся и открыл глаза. – Фалько покачал головой. – А тут не было никаких сомнений. Наш стрелок подошел и шлепнул его, не моргнув глазом.
– Похоже на то, – согласилась Керри. – Но посмотрим, что скажут криминалисты и судмедэксперт, прежде чем делать выводы.
Следственные процедуры придумали не просто так. Этому она тоже научилась у Босвелла. Никогда не делай преждевременных выводов, никогда не бойся уточнить, иначе можно пропустить важную деталь, которая не влезла в первоначальный вывод.
– Двери на веранду были открыты, когда вы приехали на место преступления? – спросил Фалько, ничуть не смутившись от того, что Керри напомнила ему про протокол.
Мэтьюз кивнула:
– Да. Но следов взлома не было. И сигнализация не сработала. Я говорила с компанией, контролирующей системы безопасности, и они сказали, что система была отключена в пять утра. А камеры так вообще отключили несколько недель назад. И никто не потрудился снова их включить.
Могло ли быть так, что Села Эбботт проснулась, отключила систему безопасности, распахнула двери на веранду и обнаружила за ними убийцу? Или она вышла из этих дверей после того, как застрелила мужа и мать? Ранила ли ее мать во время борьбы? Но каким образом тогда кровь попала на кровать в хозяйской спальне?
Может быть, теще не нравился зять, и она его застрелила, а дочь получила ранение в последующей борьбе?
Если убийцей была жена, оставалась вероятность, что после борьбы с матерью угрызения совести привели ее обратно в спальню, к мужу, и нескольких минут, проведенных рядом с ним, оказалось достаточно, чтобы кровь попала на постельное белье. Люди делают странные вещи, когда доходят до края. Даже те, у кого нет психических отклонений, порой испытывают краткие угрызения совести, когда уже слишком поздно что-то менять.
За семь лет службы в полиции Керри насмотрелась всякого, чтобы сомневаться в такой возможности лишь по той причине, что пропавшая женщина приходится дочерью одной из жертв, или потому, что ее саму ранили. Люди делают ужасные вещи. Иногда это хорошие люди – может, даже святые, – которые оступились. Такое бывает в жизни. Но сначала необходимо отмести другие, более вероятные версии.
Керри снова оглядела комнату.
– А украшения? Деньги?
Мэтьюз указала на распахнутую дверь в гардеробную.
– Там есть огромная шкатулка для драгоценностей – больше похожая на маленький комод, – полная сверкающих камней. А сверху лежит ее кошелек. Кредитки и деньги – все внутри. И кошелек мужа тоже там. Кредитки и деньги тоже внутри, как у нее.
– На ограбление не похоже, – сказал Фалько, стоя у открытых стеклянных дверей.
«Определенно», – мысленно согласилась Керри. Обращаясь к Мэтьюз, она сказала:
– Давайте посмотрим на вторую жертву.
– Сюда. – Мэтьюз качнула головой в сторону двери.
Керри последовала за ней обратно в холл и дальше по лестнице вверх. К тому моменту, как они дошли до второго этажа, к ним присоединился Фалько.
– Я проверил снаружи, – сказал он, обращаясь к Керри. – Веранда у спальни выходит во двор. Ступеньки ведут к каменной дорожке. Кругом роскошные газоны, а клумбы засыпаны опилками. Там мы не найдем никаких следов.
Керри не удивилась. На подобных участках едва ли отыщется кусок голой земли, где можно было бы обнаружить след обуви. Иногда и самый роскошный пейзаж тебе не друг.
Наверху был кабинет и еще три спальни, каждая с ванной комнатой. Первая спальня принадлежала второй жертве.
– Это комната тещи. Жаклин Роллинс, – сказала Мэтьюз, задержавшись у входа в комнату. – Семьдесят лет. Она переехала сюда вместе с Эбботтами сразу после их медового месяца. У нее, очевидно, были проблемы со здоровьем. На тумбочке я нашла несколько серьезных лекарств. Я, конечно, не врач, но, – Мэтьюз сделала Керри приглашающий жест, – мой отец умер от рака легких. Я узнала некоторые таблетки. Что бы у нее ни было, она болела, и тяжело.
Керри остановилась в центре комнаты и огляделась. Пахло дезинфицирующими средствами, как в свежеубранной палате в больнице. Стены были покрашены в успокаивающий голубой цвет. Их украшали несколько акварелей с изображением пляжа и океана. В подтверждение слов Мэтьюз на прикроватной тумбочке стояло несколько баночек с лекарствами. Рядом с кроватью – ходунки. Покрывало смято, но самой жертвы нигде не было.
Взгляд Керри проследовал к приоткрытой двери в ванную.
– Она там?
Мэтьюз кивнула на дверь.
– В соседней комнате.
Судя по выражению ее лица, ужасы еще не закончились.
Мэтьюз первая прошла в следующее помещение – детскую – и указала на дверную ручку.
– На краске вокруг есть несколько царапин. Мне кажется, именно здесь она сломала ногти. Она, возможно, была в ужасе и пыталась открыть дверь. Кроме того, вот здесь есть маленький кусочек плоти, вероятно, кожи, – вот, на краю двери. – Она указала на место прямо над дверной ручкой.
– Она плохо соображала, – предположила Керри. – Но стремилась попасть в эту комнату не просто так. Только не говори мне, что еще и ребенок пропал. – От этой мысли у Керри сжалось все внутри.
– Не совсем так, – пояснила Мэтьюз. – Пропавшая жена беременна.
О господи.
Вторая жертва лежала на спине на полу в центре комнаты. Коса из седых волос, длинная бледно-розовая ночная рубашка, перепачканная в крови. Ей дважды выстрелили в грудь, прежде чем она сдалась. На лице были видны следы побоев.
Черт. Керри присела на корточки рядом с убитой. Два ногтя на правой руке были сломаны. Кроме того, на предплечье виднелась небольшая царапина. Возможно, она ободрала руку о дверной косяк. Запах мочи и фекалий дополнял металлический запах крови. Насильственный характер смерти смыл последние остатки достоинства с бедной женщины.
Керри поднялась, оглядела комнату, выкрашенную в пастельно-розовый и ярко-белый цвета. Выдохнула.
– Может быть, они собирались усыновить ребенка? Откуда мы знаем, что жена беременна?
– Витамины для беременных в хозяйской ванной внизу, – ответила Мэтьюз. – И фотография, где они с мужем рассматривают картинку с ультразвука. Стоит на комоде, вон там. – Она кивнула на блестящий белый комод у противоположной стенки.
Эта новость добавила еще один пласт версий к делу.
– Возможно, мы имеем дело с извращенцем, которому нужен был только ребенок, которого она вынашивает, но ведь есть другие способы похищения, проще… – Керри трудно было смириться с подобной идеей. – Прийти в дом и уничтожить целую семью, мне кажется, перебор.
Фалько дотронулся до подвесной игрушки над кроваткой, и та начала медленно вращаться.
– А может, беременная девушка поехала крышей и укокошила всех.
Такое тоже было возможно. Керри подошла к кроватке и, глядя на пеленки с единорогами, начала мысленно составлять ориентировку по Селе Эбботт. Обращаясь к Мэтьюз, она сказала:
– Мы знаем, на каком она месяце?
– Дата родов, записи на прием к врачу и информация про ее гинеколога – все у нее в телефоне. Она на тридцатой неделе.
Керри стало нехорошо. Пока у нее были основания, она собиралась рассматривать пропавшую жену как жертву, а не как убийцу или пособницу. Учитывая беременность, Керри не могла себе представить эту женщину всаживающей пару пуль в собственную мать, по крайней мере без серьезного мотива, особенно в детской. Супруги постоянно убивают друга, однако дочери расправляются с матерями значительно реже. Кроме того, пистолет – не самое очевидное оружие для женщины, решившей избавиться от членов своей семьи. Яды пользуются гораздо большей популярностью. Иногда ножи. С другой стороны, Керри совсем ее не знала. Может, она выросла с пистолетом под подушкой? Что, если ее отец или братья были охотниками? Она могла посещать тир так же регулярно, как некоторые свои книжные клубы.
В любом случае, два человека были мертвы.
– У жены есть еще какие-нибудь родственники?
Мэтьюз покачала головой.
– По словам домработницы, мать была ее единственной родственницей, помимо мужа.
– А что слышно от соседей? – спросила Керри с надеждой.
– Мы обошли ближайшие дома, но никто ничего не видел и не слышал.
Плохо, что соседи не слышали выстрелов, но Керри это не удивило. Она работала в похожих районах и раньше. Роскошные дома строили из звуконепроницаемых материалов на приличном расстоянии друг от друга, что обеспечивало полную приватность. Даже пейзаж здесь создавался с мыслью о неприкосновенности частной жизни.
Керри сделала полный оборот вокруг своей оси, запоминая печальную сцену, а затем переключила внимание на Фалько.
– Охранная фирма говорит, что сигнализацию отключили в пять утра. Убийца вошел внутрь и застрелил мужа, предположительно воспользовавшись глушителем, чтобы никого не разбудить в доме. После этого он поднялся наверх за тещей. Она его удивила, поскольку не спала. Может, не было никакого глушителя, и она услышала первый выстрел. Теща сопротивлялась, пыталась убежать, и потребовались еще два выстрела, чтобы ее остановить. Что же он, черт возьми, сделал с женой, если предположить, что она – не убийца?
Убийство не бывает хорошим или добрым, но есть что-то совершенно абсурдное в том, что убийцей становится член семьи.
– Я полагаю, мы не сможем ответить на этот вопрос, пока не поймем зачем. – Фалько посмотрел на Керри, потом повернулся к Мэтьюз. – Кто их нашел? Вы упомянули домработницу?
– Домработница пришла в восемь, – подтвердила Мэтьюз. – Через несколько минут она почувствовала, что что-то не так, пошла в спальни и обнаружила там тела.
Помимо того факта, что по крайней мере два человека были мертвы и пропала беременная женщина, само место преступления чем-то смущало Керри. Что-то здесь не так.
– Как Бен Эбботт мог не услышать отключение сигнализации, если пульт находится в спальне рядом с кроватью? Они с женой должны были услышать писк, если в тот момент лежали вместе в постели.
– Только если не спали, – возразил Фалько.
Но Керри не согласилась.
– Ты бы сам не проснулся?
– Зависит от того, принимал ли я накануне снотворное или просто переусердствовал с пивом. Возможно, пара-тройка бокалов вина… Мне кажется, такие люди должны предпочитать вино.
