скачать книгу бесплатно
Мирный сон Куинн и то, что она оставила дверь не запертой, придает мне спокойствие. По одному дню, по одному маленькому шагу за раз…
Но когда я выхожу из спальни и осторожно прикрываю дверь за собой, со двора доносится какой-то стук. Трикси внизу начинает тявкать, и я ощущаю внезапный прилив адреналина.
Я бегу к кухонному окну и выглядываю в ночь. Там видны лишь колышущиеся кроны хвойных деревьев; темные тени чередуются с пятнами лунного света на траве. Какое-то время я смотрю, пытаясь различить другие движения, увидеть грузный черный силуэт ковыляющего медведя. Потому что тогда я успокоюсь и буду знать, что не о чем тревожиться. Я подхожу к другому окну, откуда открывается вид на лодочный сарай. Волны тихо плещутся о причал, который покачивается на швартовах. Старое каноэ прикреплено к стеллажу на стены эллинга, и свободный кусок веревки постукивает по обшивке на ветру. Слетевшая сосновая шишка внезапно ударяет в оконное стекло рядом с моим лицом, и я непроизвольно вздрагиваю и отшатываюсь в сторону. Потом тихо смеюсь.
Вот и все. Ветер носит вокруг мелкие предметы: ветки и шишки. Должно быть, что-то упало на металлическую крышу.
Я гляжу на часы; десять часов вечера. Остается достаточно времени для хорошего ночного сна. Но когда я направляюсь к лестнице, от входной двери доносится тихий стук. Я замираю на месте. Это не ветер, не шишки или ветки.
Это он.
Он пришел.
Я интуитивно понимаю это. Страх хватает меня за горло. Какой-то момент я не могу дышать, не могу пошевелиться.
Снова стук, чуть более громкий и настойчивый. Трикси скулит, потом заливается лаем. Я бросаю взгляд на дверь спальни Куинн на верхней лестничной площадке, и меня охватывает паника. Я не могу допустить, чтобы девочка проснулась или обнаружила, что он здесь. Борясь со страхом, я быстро подхожу к двери и включаю свет снаружи, но потом вспоминаю, что лампочка перегорела. Я выглядываю через глазок, и мое сердце дает сбой.
Джеб.
Неподвижная тень в серебристом лунном свете.
У меня в животе начинается непроизвольная дрожь.
Джеб стучит еще громче.
– Рэйчел! – окликает он. – Нам нужно поговорить.
Трикси визгливо лает.
Я застываю от ужаса и нерешительности. И от какого-то странного, первобытного предчувствия, от которого сохнет во рту и которое я вообще не могу определить. Боже мой. Я провожу рукой по волосам. Нужно позвонить в полицию. Адам арестует его за нарушение границ частной собственности или еще за что-нибудь.
Но он не нарушает границ чужой собственности. Он свободный человек, который стучится в дверь.
Перед моим мысленным взором мелькают газетные статьи. Лицо Софии на фотографиях. Ее улыбка, ее доверительные отношения с юристами проекта «Невиновность»… что я упустила?
– Пожалуйста, Рэйчел! Это важно.
Я сглатываю слюну, беру со стола мобильный телефон и кладу его в карман жилета. Держа Трикси за ошейник, я отпираю входную дверь и немного приоткрываю ее.
Но Трикси выворачивается из моего захвата и мчится вперед, толкает дверь и широко распахивает ее, когда прыгает на Джеба, тихо скулит и извивается всем телом. Я ошеломленно смотрю на эту картину. Старая собака помнит его и снова ведет себя, как щенок. Мои руки покрываются гусиной кожей.
Джеб ловит мой взгляд, когда наклоняется вперед, чтобы погладить собаку, и мой разум падает в воронку, где время искажается, растягивается и прошлое совмещается с настоящим.
Он стоит перед входом, как призрак, созданный волшебством моей памяти. Смуглый, высокий, невероятно опасный и привлекательный. Одетый в черные джинсы, черные байкерские ботинки и белую футболку под кожаной курткой. И он гладит мою собаку точно так же, как десять лет назад. Спустя столько времени. У меня в голове раздается глухой рев, колени превращаются в желе. Я опираюсь на дверной косяк.
– Джеб, – хрипло шепчу я.
Он шагает вперед, и я беру себя в руки, но не могу попятиться от него. Я поймана в ловушку, как мышь под взглядом змеи. Свет из коридора падает на его лицо. Крепкий подбородок покрывает короткая щетина, лицо немного исхудавшее, волосы цвета воронова крыла слишком длинные. Дикая природа. Все в нем выглядит необузданно. Складки вокруг его губ заметно углубились. Каким-то образом он кажется выше, чем раньше. Годы, проведенные в тюрьме, никак не ослабили впечатления скрытой силы, исходящей от него. В сущности, оно лишь усилилось, и я ощущаю его собственной кожей, словно кинетическую энергию. Оно заряжает волоски своим электричеством, как будто влечет меня к нему на клеточном уровне.
Прошло восемь лет с тех пор, как я последний раз видела его в зале суда. Девять лет с тех пор, как я находилась рядом с ним. Беседовала с ним. Прикасалась к нему.
Целовала его.
– Думаю, она помнит меня, – говорит он и треплет Трикси по загривку. Собака устраивается возле его ног и радостно поскуливает. Меня окружает вихрь воспоминаний. Маленькая Трикси, бегущая по траве вслед за мной и Джебом. Мы плаваем в реке. Джеб показывает мне, как научить Трикси идти по следу в росистом поле на утренней заре. Мы втроем лежим на тряпичном коврике под ласковым солнцем и смотрим на тополиный пух, плывущий на фоне пронзительно-голубого неба – бескрайнего, как наши мечты, и бесконечного, как наше будущее.
Жуткая вступительная сцена из документальной драмы Пайпер внезапно затмевает воспоминания: избитая, полуобнаженная Эми на железнодорожных путях.
Я рывком возвращаюсь к действительности, сую руку в карман и крепко сжимаю телефон.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я. – Почему ты следовал за моей племянницей в школе? Ты хочешь отомстить… хочешь наказать нас всех?
Черты его лица словно вспыхивают и становятся еще более резкими. Он меряет меня напряженным, немигающим взглядом, и его яремная вена пульсирует под татуировкой, оживляя ее в игре лунного света и тени. Я рассердила его, и это пугает меня. Мне известно, на что он способен.
Ветер снова завывает в сосновых кронах вокруг нас.
– Последнее, чего я хочу – это сделать тебе больно, Рэйчел, – говорит он глубоким, сдавленным голосом. Я чувствую его обиду.
– Тогда зачем ты пришел?
Что можно сказать или сделать после долгих лет молчания, обвинений, взаимной ожесточенности и проклятой обиды? После невыразимой утраты, пустоты, предательства и бессильной ярости? Все это внезапно образует зияющую рану с нервными окончаниями, открытыми для холодного ветра.
– Куинн спит? – тихо спрашивает он.
До меня с трудом доходит смысл его слов.
– Что?
– Я хочу знать, спит ли она. – Он заглядывает в дом через мое плечо. – Где она?
Я наклоняюсь вперед, хватаю Трикси за ошейник и оттаскиваю собаку в коридор, подальше от него. Закрываю Трикси внутри и стою перед дверью в носках на ледяном полу. Мой палец лежит на клавиатуре телефона.
– У тебя есть ровно одна минута, чтобы сказать, что тебе нужно, а потом я вызову полицию.
Он поднимает руки и показывает ладони.
– Полегче. – Его взгляд быстро перемещается между телефоном, дверью и мною. – Я просто хочу поговорить, хорошо? В том числе о Куинн, но я не хочу, чтобы она знала о моем приходе.
Я нахожусь в растерянности.
Этот человек обладает психологическими признаками социопата… Он законченный лжец…
Джеб подходит ближе. Слишком близко. Я отступаю, но упираюсь спиной в дверь. Теперь мы одни, и я не знаю, чего он хочет. Мой палец успевает набрать девятку и первую из двух единиц аварийного номера 911.
Прежде чем я успеваю закончить, он бросается вперед и хватает мое запястье с такой силой, что мои пальцы немеют, и я роняю телефон, который со стуком падает на пол. Я смотрю на телефон, пока сердце стучит в груди, как барабан. Потом медленно поднимаю голову.
Его пальцы тисками сжимают мое запястье. Его кожа обжигает мою. Его взгляд пронзает меня, как лазерный луч. Его лицо, его губы находятся близко… слишком близко. Я чувствую его знакомый запах. Мышечная память, первобытный огонь желания прорывается сквозь страх. Меня начинает трясти.
– И что ты скажешь копам? – тихо спрашивает он, все еще пронзая меня взглядом. – Что я пришел посмотреть на мою дочь?
Мой брюшной пресс превращается в воду. Я молча смотрю на него, потеряв дар речи.
– Я знаю, Рэйчел. Знаю, что она моя дочь.
– Как?.. – хрипло выдавливаю я. – Откуда ты знаешь?
– София, – тихо отвечает он и отпускает мою руку. Он подбирает мой телефон и возвращает мне. – Твоя сестра помогала мне. Она одной из первых обратилась в проект «Невиновность». Они с Питером помогали оплачивать счета адвокатов.
У меня подгибаются колени, и я наваливаюсь спиной на дверь.
Сосновая шишка пикирует на металлическую крышу гаража, когда очередной сильный порыв ветра проносится через хвойный лес. Тени пляшут в головокружительном танце, грозя увлечь меня в темноту.
– София сказала тебе? – шепчу я. – Когда? Почему?
Несколько секунд он молча смотрит на меня.
– Мне очень жаль. Я думал, что, наверное, ты знаешь о нашей совместной работе. Она более пяти последних лет верила в мою невиновность. Я полагал… – Он делает паузу. – Я полагал, что она рассказала тебе об этом.
Мне нехорошо. Я не могу ясно думать.
– Значит, вот зачем ты пришел? За Куинн?
Он отворачивается, как будто решает, сколько мне можно сказать.
– Нет, – наконец отвечает он, и я чувствую, что это ложь. Он собирался сказать «Пока еще нет». К моему горлу подступает тошнота.
– Но поэтому я собирался поговорить с тобой. Я совершил промах, когда сегодня появился возле школы. Мне не следовало привлекать внимание к Куинн или к тебе. Пока что нет.
Пока что.
Но потом там случилась драка. Я видел, как ты ездила к копам. Мне нужно знать, что ты им сказала, потому что я не хотел предавать дело огласке. – Он выдерживает короткую паузу. – Ради Куинн. Ради моей дочери. И ради моего обещания Софии и Питеру.
Я соскальзываю спиной по двери и опускаюсь на холодную ступеньку, охваченная ощущением нереальности происходящего. Возможно, мне все это приснилось. Возможно, я заснула в кресле у огня.
Джеб медленно опускается на корточки передо мной. Он кладет теплую, тяжелую ладонь мне на колено.
– Боже, до чего ты хороша, – шепчет он. Его глаза влажно сияют в лунном свете. – Прошло столько времени.
На его лице появляется голодное выражение, как будто он готов проглотить меня целиком. Сильное, жилистое тело. Он такой же дикий, как эти горы и леса… и существа, обитающие там.
В нем сохранилось все, что с самого начала привлекало меня к Джебу, – животный магнетизм, свобода и необузданность. Его поэтичность, глубокая страсть к этим горам, к его родной земле. Его смелость, упорство, желание идти под бой своего барабана. Это привлекает меня и сейчас. Мое сердце и тело сражаются с моим разумом. У меня все плывет перед глазами, и меня обуревает желание прислониться к нему, оказаться в его объятиях, чтобы все эти годы вместе с давней трагедией растворились в прошлом.
Но потом я думаю о Куинн. О Софии.
– Я… Я не понимаю.
– Я невиновен, Рэйчел. И я вернулся домой, чтобы доказать это. А когда это будет сделано, я хочу получить доступ к моей дочери. Хочу сказать ей правду.
Глава 8
В лунном свете лицо Рэйчел кажется пепельно-бледным, боль и страх блестят в ее глазах. Но когда Джеб уселся на корточки перед ней, он увидел кое-что еще, темное и мерцающее. Он также ощущал это, словно разряды электричества, потрескивающие между ними, – что-то живое, еще не умершее. Атавистическая, первобытная часть Рэйчел по-прежнему тянулась к нему, и эта тяга была взаимной. Это возбуждало плотскую часть его существа, которую он привык держать глубоко скрытой внутри. И это беспокоило его. Он пришел объяснить ей причину своего возвращения и рассказать, что нужно сделать ради блага Куинн, но потом собирался отойти в сторону от них. Сейчас что-то подсказывало ему, что все гораздо сложнее, чем он думал.
– Я тебе не верю. Как я могу поверить, что София помогала тебе? Как ты можешь быть невиновным, когда Эми родила ребенка от тебя? Ее жестоко изнасиловали…
Ветер бросал ей в лицо пряди темных волос. Джеб поборол желание отвести эти локоны ей за ухо. Спросить о маленьком медицинском пластыре над глазом.
– Рэйчел, – мягко сказал он. – У нас с Эми все было по взаимному согласию. Это случилось до того, как ее похитили и избили. Я никогда не отрицал, что переспал с ней.
Его слова были как физический удар для нее. Она быстро заморгала, и ее прекрасные черты снова исказились от боли.
– Эти четверо парней подставили меня. Люк, Леви, Клинт и Зинк – по какой-то причине они все солгали, что я поехал на север. Но я ни разу не лгал в суде. И последнее, что я хотел в своей жизни – это причинить тебе боль. Если я виноват в этом, ничего не поделаешь. И мне жаль… очень жаль.
Рэйчел прижала ноги к груди и плотно обхватила колени. Она дрожала, и ее глаза были похожи на большие темные ямы. Ее губы… ему хотелось снова почувствовать их прикосновение. Всеми фибрами своего существа он внезапно потянулся к ней. Снова оказаться так близко, прикоснуться к ней… он думал, что запечатал каналы всевозможных новых чувств после того, как увидел Куинн. Но это было другое, всепоглощающее чувство. Он почти боялся неистовости своего желания и любви к этой женщине. Джеб понимал, что его чувства к Рэйчел, которые он тщательно пестовал все эти долгие годы в тюрьме, вероятно, вышли за все разумные пределы. У него не было возможности встретиться с кем-то еще, чтобы вытеснить свою одержимость. У него остались лишь воспоминания, кем они когда-то были друг для друга, и он изо всех сил цеплялся за это. Это стало психологическим инструментом выживания.
Но здесь была реальность. Это было настоящее время. За десять лет Рэйчел прожила целую жизнь. Джеб был обязан помнить об этом и видеть вещи в перспективе. Он должен был передать свою весть, а потом держаться подальше от Рэйчел и Куинн, пока не докажет свою невиновность.
– Это была дурацкая ошибка, – сказал он. – Буйная подростковая реакция на нашу ссору, когда ты сказала, что между нами все кончено. Я не мог поверить, что это всерьез. Я думал, что когда ты протрезвеешь, то придешь в чувство. А следующим вечером я увидел тебя у костра в объятиях Трэя, где он целовал тебя и запускал руку тебе под свитер.
Джеб пристально смотрел на нее. Она сглотнула.
– Ты помнишь, из-за чего мы поссорились? – тихо спросил он.
Она посмотрела на звезды, как будто могла найти ответы в ночном небе или сила тяготения могла задавить чувства, которые он читал в ее взгляде. Темно-карие глаза были исполнены боли, которую он оставил после себя.
– Ты хотела заняться любовью со мной. Хотела, чтобы мы впервые занялись сексом. Я… – Он покачал головой. – Господи, я так сильно любил тебя. А ты была пьяна. Мне страшно хотелось обладать тобой, но я решил, что нам нужно подождать. Я хотел, чтобы первый раз был особенным, потому что… потому что ты была всем для меня. Я хотел, чтобы ты навсегда стала моей. – Он проглотил вязкий комок, вставший в горле. – У меня были планы жениться на тебе, Рэйчел. Я хотел, чтобы у нас была настоящая семья. Я хотел получить шанс на то, чтобы стать хорошим отцом.
«Каким никогда не был мой отец…»
– Ты собиралась в Европу для тренировок перед Олимпийскими играми, и я боялся, что ты навсегда покинешь меня, если мы не разберемся в наших отношениях перед твоим отъездом. В тот вечер я приехал и нашел тебя в гравийном карьере. Я знал, что там будут наркотики и алкоголь. Я знал, чего хотели все парни. Я пришел, чтобы забрать тебя домой, чтобы уберечь тебя… а ты валялась на одеяле в обнимку с Трэем Сомерлендом. Помнишь, что он тогда сказал мне?
Она встретилась с его взглядом. Тонкая жилка пульсировала у нее на шее.
– Трэй назвал меня полукровкой, а ты рассмеялась. В тот вечер ты разорвала меня пополам.
Она опустила глаза. Ветер шевелил ее длинные волосы.
– Я была пьяна, – тихо сказала она.
– Знаю. Поэтому я собирался отвезти тебя домой.
Она резко передернула плечами.
– Прокуроры сказали, что ты взбесился из-за меня и что ты тоже начал пить как одержимый.
Она говорила так тихо, что он едва слышал ее. Джеб наклонился ближе и снова прикоснулся к ее колену. Она не отпрянула и не отодвинулась от него. Он чувствовал ее запах: цветочное мыло, шампунь, алкоголь. Он рефлекторно напрягся.
Она подняла голову и посмотрела на него.
– Они сказали, что ты взбесился из-за спиртного, потому что не привык к нему. Они сказали, что ты забрал Эми и Мэрили, чтобы сделать им больно, потому что на самом деле ты хотел избить меня. Я видела их в твоем автомобиле, Джеб. Я видела, как ты уезжал из карьера вместе с ними.
