скачать книгу бесплатно
– Стоп! – крикнула я, выхватывая из руки Ребекки ее «оружие». – Думаю, мы сможем спокойно поговорить об этом и потом. А пока давайте залезем внутрь, посмотрим, что там у нас есть, и решим, куда нам это пристроить, договорились?
В дверь влетел ледяной ветер, куда холоднее, чем сам холодный ноябрьский день. Я подняла глаза и увидела, что в вестибюль входят Вероника и Джек, а за ними – муж Вероники, Майкл. Я тут же уловила запах духов «Ванильный мускус», а затем увидела парящий за их спинами сгусток света, возвещавший о знакомом мне бесплотном духе.
Я поздоровалась с новоприбывшими, надеясь, что, как только Майкл отдаст сумки, которые принес в дом, он уйдет. После нашего нелицеприятного разговора, в котором он открытым текстом сказал мне, что я не должна помогать его жене в ее стремлении узнать, что более двадцати лет назад случилось с ее сестрой, я не сказала ему и пары слов. Я надеялась, что он так же старательно избегал меня, как и я его.
Я повернулась к Веронике и улыбнулась.
– Рада видеть вас в черном и белом. Что-то подсказывает мне, что нам, возможно, придется взять на себя роль рефери в споре Ребекки и Софи.
Взяв несколько пакетов с сушеными апельсинами и гвоздикой, я перенесла их к обеденному столу, чтобы кто-то, но только не я, искусно разложил их там. Я очень надеялась, что к тому моменту, когда я вернусь, Майкла здесь уже не будет.
– Привет, Мелани! – прозвучал рядом с моим ухом голос Майкла. От неожиданности я уронила на гладкое темное дерево стола один из пакетов и рассыпала апельсины, которые раскатились во все стороны. Я была на противоположной стороне стола и не могла дотянуться до них прежде, чем они свалятся на пол. Обзор мне закрывала огромная центральная композиция из цветов и зелени из нашего сада, которую миссис Хулихан меняла почти каждый день. Я замерла, ожидая, когда апельсины упадут на пол.
Услышав в наступившей тишине, как Генерал Ли вылизывается под столом, я медленно подошла к другой стороне и остановилась: у самого края стола, словно солдаты, в аккуратную шеренгу выстроились шесть апельсинов.
– Как вы это сделали? – спросил Майкл. Его голос прозвучал громче обычного.
Я обыскала глазами комнату в поисках Адриенны, призрачной сестры Вероники, гадая, почему она прячется от меня. Но я знала: она рядом. Я чувствовала запах ее духов, как будто их только что распылили в воздухе прямо передо мной.
Я встретила его взгляд.
– Магия, – сказала я.
Он даже не улыбнулся.
– Я не верю в магию.
– Вам не нужно в нее верить, чтобы ее увидеть.
Он взял один из апельсинов и начал рассматривать, возможно, надеясь увидеть квадратную «попку».
– Я рад, что Вероника нашла себе занятие, помимо бессмысленных поисков убийцы ее сестры, – сказал он, отводя от меня взгляд. – Надеюсь, вы помните, что я сказал раньше, – для меня важно, чтобы вы не вмешивались в… навязчивую идею Вероники. Если ее не поощрять, она исчезнет гораздо быстрее.
Я пыталась сдерживать себя.
– Я не считаю желание раскрыть убийство сестры «навязчивой идеей». На мой взгляд оно вполне разумно. Что касается того, что я ей помогаю, то она меня не просила.
Он все еще держал апельсин, но его взгляд метнулся назад и встретился с моим.
– А если она это сделает? Я знаю, она хочет, чтобы вы «пообщались» с Адриенной – или как это у вас называется, когда вы говорите с мертвыми? Вы бы сказали «да»?
– Я никогда не утверждала, что общаюсь с мертвыми. – По крайней мере, это было правдой. Отрицание всегда было моим лучшим другом, когда дело касалось моего особого «дара». – Но мне хотелось бы думать, что я могу помочь Веронике другими способами справиться с ее горем, и если она попросит, я отвечу «да».
Он нарочито медленно и осторожно положил апельсин на середину стола и протянул руки ладонями вверх. На его лице была маска отчаяния.
– Я не знаю, что делать, Мелани. Вероника ни о чем другом не говорит, как будто верит, что если она узнает, кто убил Адриенну, ее сестра вернется. Я действительно опасаюсь за психическое здоровье Вероники. – Он на пару секунд закрыл глаза. – Пожалуйста, Мелани. Не вмешивайтесь. Этим вы ей не поможете, а возможно, даже навредите. Ей нужно забыть об этом и жить дальше, а не цепляться за прошлое.
Он на мгновение умолк, но я видела, что он хотел сказать что-то еще. Просто он не знал, сколько и стоит ли ему вообще говорить.
– Это негативно влияет на Линдси, – наконец сказал он. – Она почти не спит по ночам, а ее оценки в школе снижаются. – Он поджал губы. – Это разрушает наш брак.
Я скрестила руки на груди.
– Мне очень жаль, Майкл. Честное слово, очень жаль. И я могу лишь пообещать вам, что не стану ее поощрять. Большего я вам обещать не могу.
– Тогда вы наверняка пожалеете об этом. Вряд ли Нола обрадуется, если Линдси будет запрещено видеться с ней. Или если ваши таланты станут достоянием гласности.
Его рот дернулся. Он явно сдерживал не то гнев, не то слезы. Я не могла сказать, что именно. А когда он говорил, его голос звучал еле слышно.
– Я хочу вернуть нашу прежнюю жизнь, и я вижу в вас потенциальную тому помеху. Пожалуйста, Мелани. Я очень вас прошу, не поощряйте ее.
– Не буду. Но если я могу помочь, разве вы не хотите узнать правду о том, что произошло?
Он пожал плечами.
– Мы уже это знаем – Адриенну убил ее парень, а его товарищи по студенческому братству помогли ему создать алиби, благодаря чему все сошло ему с рук. Вероника считает, что найденное ею ожерелье указывает на то, что в этом был замешан кто-то еще, но мне кажется, что она всего лишь принимает желаемое за действительное. Даже детектив Райли не может найти никакой связи. – Майкл покачал головой. – Хотел бы я, чтобы мы никогда не находили это дурацкое ожерелье.
Я повела его прочь из столовой.
– Да, может быть, все наладится. В любом случае, я уверена, что сегодня вечером мы все будем заняты украшением дома и нам будет некогда говорить об убийстве или предполагаемых уликах. Мы будем рады отвезти Веронику домой, так что вам нет необходимости ждать ее здесь.
Звук падения за моей спиной заставил меня обернуться – и как раз вовремя. На пол у ног Майкла плюхнулся ком оранжевой мякоти, а на его лице виднелось красное пятно – аккурат там, где апельсин, должно быть, столкнулся с его челюстью.
Вытаращив глаза, он перевел взгляд с меня на апельсин, быстро повертел головой, как будто ожидал увидеть в комнате кого-то еще.
– Извините, – сказала я. – Предполагалось, что они будут сушеными. Должно быть, в коробку положили свежий. – Я сделала вид, будто это единственно странное свойство летающего апельсина.
– Как вы это сделали? – спросил он, держа апельсин и оглядывая комнату.
– С помощью магии, – с напором сказала я, как будто моя интонация могла заставить его в это поверить, и с улыбкой вышла из комнаты. Майкл поспешил за мной, следом потянулся аромат духов Адриенны.
Глава 6
Отец поднял на руки Генерала Ли, нехотя посадил его в мою машину и скользнул рядом с ним на заднее сиденье.
– Это и вправду необходимо? – спросил он, придвигаясь к псу, и крепко почесал его за ушами.
– Да, – ответила Джейн, пристегивая ремень безопасности рядом со мной. – Многие собаки ищут дом, и мы не хотим быть частью проблемы. Порги и Бесс пройдут процедуры на следующей неделе, так что это хорошая практика для всех нас.
К тому времени, как я вышла на улицу, Генерал Ли тяжело дышал. В его глазах застыла тревога. Я посмотрела в зеркало заднего вида на отца.
– Ты сказал ему, куда мы идем?
– Возможно, я упомянул об этом. Думаю, мужской разговор был нам необходим.
Я закатила глаза. Мы ехали на встречу с Энтони, а поскольку наш путь пролегал мимо ветеринарной клиники, Джейн записала Генерала Ли на кастрацию. До того, как я унаследовала пса, я никогда раньше не держала собак и ничего не знала о них. Я понятия не имела, сколько ему лет и что его мужское хозяйство было в целости и сохранности, пока не появились на свет Порги и Бесс. И Нола, и Джейн с тех пор приставали ко мне, требуя «принять меры», но всякий раз, когда я спрашивала его об этом, он бывал отнюдь не в восторге. Накануне вечером Нола приготовила в честь Генерала Ли особый десерт, состоящий из ореховой смеси, завернутой в веганское тесто без сахара, скатанное в форме маленьких шариков. Знали бы вы, какая это была вкуснотища! Но, возможно, я просто отчаянно нуждалась в сладком.
Я включила в машине обогреватель и немного приоткрыла заднее стекло, чтобы Генерал Ли мог высунуть голову – одно из его любимых занятий. Но он проигнорировал манящее окно и стоически глядел прямо перед собой, как идущий в бой солдат. Когда мы его высадили у клиники, я чмокнула его в макушку и подождала, когда медсестра уведет его.
– Помни, милый мальчик, – крикнула я ему вслед, – что когда все закончится, нас ждет свидание с Синди Лу!
Генерал Ли разок оглянулся, тихонько тявкнул и, высоко задрав голову и хвост, бросился, опережая медсестру, к двери. Обнаружив, что мои глаза полны слез, я ссутулилась и, прежде чем вернуться в машину, быстро вытерла их.
По мосту через реку Эшли мы покатили на юг по шоссе № 17 в сторону шоссе № 61. Хотя этот мост не столь живописен – в отличие от моста Равенель через реку Купер, с которого водителям открывается вид на силуэт Священного города и шпили многих его церквей, давших Чарльстону это прозвище, я залюбовалась видами реки Эшли и окрестных болот. Наверное, потому, что, каждый раз пересекая мост Равенель и видя в порту Чарльстона круизный лайнер, я слышала пренебрежительный голос Софи.
Среди жителей все еще можно было часто услышать недовольное бурчание по поводу высоты круизных лайнеров, подавляющих своими размерами исторические здания, которые прятались в их тени, словно заметившие ястреба кролики. Похоже, голос Софи прочно обосновался в моем мозгу, как моя совесть, поскольку я слышала его, когда искала новые обои, чтобы заменить в столовой старинные, расписанные вручную, или с помощью электрической циклевочной машинки снимала стойкую краску на двери детской.
Когда мы свернули с автомагистрали № 17, Джейн указала на рекламный щит посещений авианосца «Йорктаун», пришвартованного в районе Патриотс-Пойнт на горе Плезант.
– Ой, смотрите, авианосец! – сказала она, постукивая по окну. – Мама сказала, что она свободна весь день и может присмотреть за детьми. Так, может, в другой день мы втроем могли бы…
Я с ужасом посмотрела на нее. Однажды я уже совершила ошибку, присоединившись к классу Нолы во время экскурсии по кораблю. Помнится, тогда я поставила себя в дурацкое положение тем, что была вынуждена уйти всего через пятнадцать минут после того, как мы поднялись на борт. Мне следовало предположить, что многочисленные матросы, в свое время служившие на корабле, возможно, никуда не ушли и все эти годы ждали, чтобы с кем-нибудь поговорить.
Прежде чем меня вежливо выпроводили с корабля, Нола сказала мне, что я так громко горланила песню Take a Chance on Me, что никто не слышал гида. Я не помнила этой части, ибо все мое внимание было приковано к толпе раненых матросов, которые, выкрикивая мое имя, надвигались на меня, и к улыбающемуся человеку в форме и с отсутствующей половиной лица. Этот говорил мне, что его зовут Джон и ему нужно срочно вернуться домой, чтобы повидать свою девушку, Долорес. Помню, как я хватала ртом воздух, вдыхала запах немытых тел и свежей крови и слышала, как мое имя повторялось снова и снова.
– Нет. – Я даже покачала головой, чтобы подчеркнуть это слово. Я не смотрела на нее, надеясь, что мой резкий ответ – все, что ей нужно.
Отец наклонился вперед с заднего сиденья.
– Наверное, это не лучшая идея, Джейн. Я к тому, что если бы такая вещь, как паранормальная активность, существовала, то я, помимо кладбища или больницы, выбрал бы старый авианосец, принимавший во время войны участие в боевых действиях. Судя по нашим разговорам, это имело бы смысл, верно?
Джейн тепло улыбнулась ему.
– Ты совершенно прав. Спасибо.
Я украдкой посмотрела на отца, чтобы убедиться, что он не шутит. Я была рада, что он наконец начал прислушиваться к кому-то и не сворачивать тему, которая всегда была для нас табу. Еще больше я была рада тому, что он полностью принял Джейн. Но, словно крошечная заноза, застрявшая под кожей, та легкость, с которой он прислушивался к Джейн и пытался понять ее точку зрения, не давала мне покоя. Легкое раздражение, которое можно было легко отбросить. Или оставить гноиться. Или – мой любимый вариант – игнорировать, пока оно не пройдет само по себе. Я намеренно сосредоточила внимание на мелькавшем мимо пейзаже – хотела отвлечься от воспоминаний о тех случаях, когда эта стратегия с треском провалилась.
Осень на побережье – это не столько перепады температуры или тот факт, что у нас порой за одну неделю бывают все четыре времени года. Напротив, смена сезонов отмечена постепенным смещением света и вымыванием цвета высокой морской травы и деревьев. Лишь живые дубы и южные магнолии цеплялись за свою зелень, в то время как все остальное блекло до мутной позолоты и различных оттенков коричневого. Претензия Новой Англии, славящейся своей красивой осенней листвой, на первенство вполне заслуженна, но осень на нашем побережье носит свою собственную корону, усыпанную драгоценными камнями. Это была одна из главных причин, по которой я любила называть это место своим домом. И, наверное, я любила бы его гораздо больше, не будь оно полно беспокойных духов, но, по крайней мере, пейзаж был красивым.
Джейн читала указания, которые дал мне Энтони. Впрочем, они были настолько просты, что мне не нужно было их записывать. Проехать около десяти миль по шоссе № 61, затем повернуть направо на немаркированную дорогу, следом повернуть у красной стрелки на деревянном указателе.
Первый раз я пропустила указатель и была вынуждена развернуться. Трясясь по ухабам, мы проехали небольшое расстояние по грунтовой дороге и наконец выехали к большому деревянному знаку, прибитому к старому дереву. Я была несказанно рада, что Софи с нами не было и она не видела этого безобразия. Синяя краска потускнела, но большие буквы читались легко. ПЛАНТАЦИЯ ГАЛЛЕН-ХОЛЛ.
Джейн посмотрела на меня.
– Галлен-Холл? Мне казалось, плантация Вандерхорстов называется Магнолия-Ридж.
– Место то самое, только название другое. Запутанная история, поэтому я расскажу ее тебе позже, но я рада, что Энтони предупредил нас, чтобы нам не пришлось искать не ту плантацию. Похоже, в Южной Каролине все меняется медленно, потому что большинство людей до сих пор называют ее Магнолия-Ридж, хотя смена названия произошла двести лет назад. Стань я спрашивать местных, где тут Галлен-Холл, мы бы все еще колесили здесь в поисках.
Мы обе вновь повернулись к знаку. Под названием плантации были видны края черных букв. Они проступали над глубокими и повторяющимися царапинами в древесине, как будто нанесенными острой палкой. Или ножом. Очевидно, кто-то пытался стереть все, что там было написано. Интересно, это как-то связано с обанкротившейся винодельней? Какой же силы должна быть вражда между братьями, чтобы вылиться в такого рода действия?
Мы въехали в открытые железные ворота на кирпичных столбах, на каждом из которых наверху стояло по бетонному ананасу. По словам Софи, в Чарльстоне это был символ гостеприимства, отсюда и две дюжины ананасов, которые она заказала для моего дома для рождественского ужина. Я сказала ей, что ненавижу ананасы, и присовокупила несколько конкретных советов по поводу того, что ей делать с остатками еды после экскурсионного тура. Увы, она не поняла юмора.
Мы покатили по длинной дороге, обсаженной столетними деревьями. В какой-то момент отец наклонился вперед и с заднего сиденья посмотрел в лобовое стекло.
– Значит, когда-то это принадлежало тем же Вандерхорстам, которые были хозяевами твоего дома.
Я кивнула.
– Но к тому времени, когда Невин Вандерхорст оставил мне дом номер пятьдесят пять на Трэдд-стрит, семья уже лишилась плантации. – Я резко крутанула руль, объезжая большой камень посреди дороги. Мы все дернулись. – В двадцатых годах она недолгое время принадлежала Джозефу Лонго, а недавно Марк Лонго купил ее, полагая, что здесь спрятаны алмазы Конфедерации. А когда обнаружил, что их тут нет, попытался купить мой дом, полагая, – абсолютно верно, как оказалось, – что они там. Правда, мы не дали ему найти их первым.
Отец откинулся на спинку сиденья.
– Тебе как будто жаль этого парня.
– Еще не хватало! – в один и голос воскликнули мы с Джейн.
– Тем более что он все еще не оставляет попытки прибрать к рукам мой дом, – добавила я. – Но, как сказала наша прекрасная библиотекарь Ивонна Крейг из Библиотеки исторического общества, Марк получит по заслугам. Ее единственное желание – чтобы мы все стали тому свидетелями.
– Вандерхорст… Вандерхорст, – пробормотал отец почти себе под нос и постучал пальцами по кожаной обивке на спинке моего сиденья.
– В чем дело, папа? – спросила я.
– Я помню, что недавно читал что-то о Вандерхорстах. Ивонна помогает мне находить в архивах старые планы и статьи о садах в нашем и вашем доме, поэтому я много читал о Вандерхорстах. – Он почесал затылок. – Твой рассказ о бриллиантах… кажется, я о них уже где-то читал.
Отец умолк, а когда я взглянула в зеркало заднего вида, поджал губы.
– Я помню, – продолжил он, – как я сделал для тебя копию статьи и куда-то ее засунул, а потом сразу о ней забыл. Мои мысли тогда были заняты наброском партерного сада в нашем доме на Легар-стрит, который я тоже где-то нашел, и я не думал ни о чем другом.
Мы с Джейн переглянулась.
– Да, как ты помнишь, мы нашли все бриллианты в напольных часах. Тем не менее было бы интересно посмотреть ту статью. Я работаю над памятным альбомом для Нолы. Думаю, его копию можно было бы поместить в раздел о том, какой была наша жизнь до того, как Нола стала частью нашей семьи. У меня не так много материалов о том времени, когда она была маленькой девочкой, и я подумала, что разные штучки о нас с Джеком и нашей жизни до того, как она переехала к нам, могут быть ей интересны. Собственно, благодаря загадке алмазов Конфедерации мы с Джеком и познакомились.
– Я поищу эту статью, – сказал он. – И мы можем спросить Ивонну. У нее фантастическая память.
Ивонне, вероятно, было уже за восемьдесят, но выглядела она и вела себя как человек на пару десятилетий моложе. Она была беззаветно влюблена в Джека, которому годами помогала в работе по поиску исторических материалов, но я простила ее, ибо по собственному опыту знала непреодолимое обаяние Джека. Это одна из причин, почему у него было трое детей, ни один из которых заранее не планировался.
Мы подъехали к перекрестку, и я остановила машину. Дорожный указатель лежал лицом вверх, грязный и в пятнах, вызванных непогодой. Половина деревянного кола все еще торчала в земле, его верх, там, где его обезглавили, был зазубрен и расколот. Буквы на указателе едва читались: ВИНОДЕЛЬНЯ ГАЛЛЕН-ХОЛЛ.
– Энтони сказал, что кладбище и мавзолей находятся рядом с домом, так что я предполагаю, что нам вон туда.
Я поехала в противоположном направлении от несуществующей винодельни. Мне казалось, что мы направляемся в сторону реки Эшли. Большинство речных плантаций имели прямой доступ к реке для перевозки урожая и обычных путешествий. Все это и многое другое я узнала, очевидно, путем осмоса, общаясь с Софи. Я даже поймала себя на том, что при обсуждении объявления о недвижимости сыплю такими терминами, как оконные проемы и остекление, и даже вслух задаюсь вопросом, является ли конкретный цвет краски исторически точным для того или иного района.
Высокие сосны расступились в стороны, открыв взгляду аллею магнолий. Я знала, что это не те деревья, что остались от основателей-Вандерхорстов. Продолжительность жизни магнолии составляет от восьмидесяти до ста двадцати лет, хотя сообщалось, что некоторые бывали и в десять раз старше. Но этим было не меньше ста лет. Их темные стволы, толстые и корявые, напоминали раскрытые кисти рук с пальцами, держащими чаши, полные раскидистых ветвей и блестящих листьев. Я представила себе, как чудесно проезжать по этой аллее весной, когда магнолии в цвету. И все же гнетущее чувство страха, которым, казалось, был пропитан воздух, когда мы подъехали ближе, вселило в меня надежду, что я больше никогда сюда не вернусь.
– Ты чувствуешь? – тихо спросила Джейн.
Я кивнула, волоски на затылке кололи кожу, как острые ногти. В конце переулка виднелся огромный дом, а слева от него, отделенное огромным живым дубом в окружении скамеек в его щедрой тени, лежало кладбище. Ржавая железная ограда с закрытыми воротами моментально сообщила бы любому посетителю, что именно перед ним находится, но я поняла это по скоплению людей, одетых по моде прошлых веков, что прижимались к внутренней стороне ворот и смотрели прямо на нас.
Я тотчас загорланила Knowing Me, Knowing You. Джейн силилась вспомнить текст, чтобы подпеть мне. Таким образом мы обе пытались заглушить хор голосов, говоривших одновременно.
– Стоп! – крикнул отец с заднего сиденья. – Что ты делаешь?
Я резко нажала на тормоза. Нас всех бросило вперед, но ремни безопасности не позволили нам слететь с сидений.
– Извини, – сказала я, стараясь не глядеть на кладбище, чтобы призраки поняли намек, что мы не намерены вступать с ними в разговоры. – Я подумала, что прежде чем мы войдем внутрь, я сообщу, что Софи рассказала мне о доме.
– Мне казалось, ты уже это сделала.
