скачать книгу бесплатно
Но сейчас все боятся – от вождя до свинопаса.
(Мэри Рено. «Тесей. Бык из моря»)
Чем пугает старость?
– страх старения
– потеря здоровья (безвозвратная)
– утрата привлекательности
– беспомощность
– одиночество
– невостребованность (ненужность)
– окончательность прошлого
– отсутствие будущего
– Отсутствие или малость возможностей
– …
– …
Большинство из опрошенных мной людей в анкетах написали: «боюсь». «Боюсь и не хочу», «для меня старость – синоним немощи, дряхлости, отягощения близких, поэтому – боюсь и не хочу».
Страх – король чувств. Он был и будет, ему подвластны все, маленькие и большие, во сне и наяву, он есть в каждой клетке нашего тела, но не чужд и разуму, и душе. Он очень силён. Он из далёкого животного прошлого, но у человека сумел вторгнуться и в будущее. Не многие чувства способны противостоять ему – Любовь, Творчество, Жажда жизни. Но и они делают уступки. Что же с Ним делать? – Жить. Он символ жизни, её присутствие, он же хранитель наших сил и ресурсов, они в его кладовых. Потому нам придётся наведаться к нему в гости и попробовать осмотреться.
Полезно помнить, что у Страха есть дочь – Тревога. Нелюбимая.
Проговорим ещё разок про Страх и Тревогу. Страх – базовая древнейшая в эволюции эмоция, запускающая как действие (иногда в форме бездействия), так и саму эволюцию. Испытывая страх, существо, в том числе человеческое бежит или дерётся, запасает еду, совершенствует навыки, развивается. Тревога – страх чего-то неопределённого, несуществующего или непонятного. Тревога – страх страха. Тревога приводит к беспокойству (потере покоя), часто беспорядочным, невротическим действиям, депрессии. Страх предметен и конкретен. Тревога – страх неопределённости. (Моя статья «О планировании 2». www.maap.ru)
В мыслях разброд и разгром на темени.
Точно царица – Ивана в тереме,
чую дыхание смертной темени
фибрами всеми и жмусь к подстилке.
Боязно! То-то и есть, что боязно…
(И. Бродский. Старость)
Бывает по-всякому. Порой легче справится со страхом, конкретным и понятным. А тревога захватывает фантазию или просто тело и эмоции. А порой наоборот, страх реален – вот она угроза и в отличие от тревоги его не прогнать чаем с мелиссой.
Единственно, что можно сказать, их полезно различать, здороваться и обращаться с ними по отдельности.
Страх старения
Мне попалась статья С. А. Лишаева «Старость и современность» о геронтофобии. Вот послушайте:
Для человека, избегающего глубины тайны, старение опасно тем, что оно принудительным образом – через накопленную за долгую жизнь телесную немощь и душевную усталость – снижает скорость движения по поверхности и делает возможной «остановку», паузу. Сама по себе остановка – это ещё не встреча с тайной, это её возможность. Замедление и остановку следует понимать как встречу с первичной реальностью, как встречу с тем, что самобытно и существует через возникновение и уничтожение. Но соприкосновение с реальностью, то есть с присутствием—отсутствием вещей (а не только с их «чтойностью»), как раз и «освобождает внутреннее внимание» и делает человека восприимчивым к тайне. Соприкосновение с первичной реальностью (с миром, где мы родились), «замедление», «остановка» настраивают не на действие, а на созерцание и осмысление присутствующего и самого присутствия. Обществу, поддерживающему режим существования—на—поверхности, замедление скорости движения строго противопоказано, оно для него – «смерти подобно». Старику же встреча с реальным «угрожает» на каждом шагу. Болезни, слабость, «энергетический спад», невозможность осуществлять профессиональную деятельность оставляют его один на один с реальностью, с работой времени и с тайной смерти, обнажающей «поверхностность поверхности» (бессмысленность существования, построенного на избегании тайны).
Понимаете? Это поднимает (может поднять) страх старости на некоторую высоту. Бояться её естественно. Но бояться не дряблости кожи и ломкости костей, не потери привычных действий и развлечений, а бояться тайны, нуминозного, развития…
«Боюсь стареть, боюсь и не хочу». Старения боятся многие, порой без объяснений. Это общий настрой. Да и каким он может быть, если это коллективная установка, поддерживаемая СМИ и передаваемая подсознательно. Если старость отталкивающа, безобразна, то как её не бояться. Но призадуматься. Как можно сделать страшным возраст? Питер Пен боялся взрослеть и это забавно. И сейчас многие бояться взрослеть, но мы говорим «пройдёт» и стараемся помочь им справиться. Миллионы бояться стареть и мы говорим – «хорошо, нормально и не старейте».???
Как можно справиться со страхом. Путь собственно один – с ним надо познакомиться. Его надо рассмотреть, понять. Дальше видно будет.
Нужно согласиться с Г. Гёссе: «Старость – это ступень нашей жизни, имеющая, как и все другие её ступени, свое собственное лицо, собственную атмосферу и температуру, собственные радости и горести». Почитать его, Цицерона, Рам Дасса, Хемингуэя,….. Нужно в конце концов согласиться с тем, что никуда она (старость) не денется, и незачем тратить энергию на отрицание очевидного ради соответствия навязываемым стандартам.
Коллега пересказал разговор с маленьким мальчиком, который сказал ему со страхом: «я старею». «Я его успокоил: ещё не скоро».
Смоделирую этот диалог по-другому.
– Я старею…
– Да. И это прекрасно.
– но я же умру.
– да и это тоже случиться в свое время. Ты многое ещё должен понять, сделать, многим стать.
– и всё-таки я боюсь.
– да, я тоже.
Детям легко объяснять на примере цветов. Тех же одуванчиков, например.
Аллан Гуггенбюль, швейцарский психолог, долго и внимательно исследующий агрессию и страхи подростков может подсказать немало интересного. Он говорит о страхе существования, страхе перед следующим жизненным этапом, страхе не справится. Всё это характерно для подросткового возраста. Подросткам трудно и им требуется помощь и поддержка, прежде всего в осознании и принятии этих страхов. Но ведь переходному возрасту около 45—50лет присущи те же страхи. Так почему же их принято не замечать или отрицать?
А ещё знаете, есть страх старости, а есть страх страха старости. Потому хорошо пораньше начинать бояться не как все.
Страх близости смерти
Будь спокоен, … умереть труднее, чем кажется
(Полковник Буэндия, Г. Маркес)
Смерть достойна отдельного разговора. Он будет у нас. Но и обойти стороной этот страх никак нельзя. Он один из самых страшных. Все понимают, что умирают в любых возрастах, и дети и молодые, и сорокалетние… В старости смерть естественна. Может поэтому так пугающа? Ведь это огромный человеческий феномен – страх всего естественного. В старости смерть становится неизбежной. Рано или поздно. Заметим, она собственно всегда неизбежна рано или поздно, но теперь это всё более и более очевидно. Чего мы собственно боимся в смерти? Того что исчезнет всё? Или что исчезну я, а всё останется? Это что жадность, зависть? Того что не будет ничего? Или что тела не будет, а душе что-то предстоит по разным версиям разных религий?
Участь сынов человеческих
и участь животных – участь одна;
Как те умирают, так умирают и эти…
Всё произошло из праха, и всё возвратится в прах.
(Экклезиаст 3:19, 20)
Смерть это то, что уравнивает человека и животное, лишая мыслящее существо всякой надежды хоть на какой-то смысл. Поэтому смерть и есть главная бессмыслица в мире людей.
Таков неутешительный итог рассуждений Экклезиаста – он развенчал все утопии, все надежды. И при этом бессмертность этого творения, слава царя Соломона, говорят о другом – бренно не всё.
Библейская, новозаветная истина о смерти пытается принести нам утешение:
Смерть подобна сну, от которого пробудятся миллионы умерших. Иисус так сказал своим ученикам об их умершем друге: «Наш друг Лазарь уснул, но я иду разбудить его». Направляясь к могильному склепу, он увидел множество скорбящих. Придя на место, он повелел убрать от входа камень и позвал: «Лазарь, выходи!» И Лазарь, который был уже четыре дня мёртв, вышел (Иоанна 11:11—14, 39, 43, 44). Поскольку тело Лазаря уже начало разлагаться, Иисус, воскресив своего друга, доказал, что Бог может сохранить в своей памяти всё: черты личности умерших, то, что они знали и помнили, их внешность. Он может вернуть их к жизни. Ещё Христос говорил: «Настанет час, в который все находящиеся в памятных склепах услышат его [Иисуса] голос и выйдут» (Иоанна 5:28, 29). Библия содержит ещё одну утешительную весть: «Последний враг, с которым будет покончено, – смерть» (1 Коринфянам 15:26). Людей больше никогда не постигнет горе утраты, и им не придётся хоронить своих родных и близких. В Библии сказано: «Смерти уже не будет» (Откровение 21:4). (www.probudites.ru)
Другой вариант – реинкарнация.
Суфийская притча:
Я был камнем и стал растением.
Я умер как растение и стал животным,
Я умер как животное и стал человеком,
Чего же мне бояться, разве смерть когда-нибудь обокрала меня?
И как человек я умру, чтобы стать ангелом,
Но и ангелом я буду не вечно,
И стану со временем тем, что даже не в силах представить мой разум.
Ну и самый пожалуй древний вариант, вариант многих древних религий, раннего Христианства, а также и Корана – смерть это хорошо. Жизнь на Земле – лишь временная мука и испытание, а в загробном мире ждут всяческие блага и удовольствия о которых здесь – только мечтать.
И противоположный вариант – Лукреций:
Смерть не страшит нас, если только мы сможем
Ясно, навечно понять смертную сущность души.
Похоже такая перспектива, такое простое и очевидное разрешение страха – бояться нечего ибо нет ничего – очень мало кого устраивает.
Чудесная находка Б. Вербера в его серии книг начиная с «Танатонавтов» – иронично расписанная схема послесмертного существования, с возможностью экскурсий туда.
Это как бы два берега. На одном боятся смерти и придумывают разные способы бегства и отрицания. На другом – не боятся (по крайней мере в призывах) держась за разные идеи разной степени определённости.
Бегство от смерти – это нечто нездоровое и ненормальное, так как лишает вторую половину жизни ее цели.
(Карл Густав Юнг)
Сама река смерти – Тайна. Может не стоит пытаться обойти её или платить перевозчикам торопясь найти другой берег.
Страх неопределённости
Хотя скорее это обычно тревога.
Для иллюстрации: когда-нибудь возили собаку или кошку в самолёте? Да просто вспомните зверя или птицу, попавших в ненормальные и непонятные для них условия.
«фибрами всеми жмусь к подстилке»
Тут мы можем обнаружить один из аспектов нашего эволюционировавшего разума. Мы умеем справляться с тревогой. И главный инструмент (думаю, чисто человеческий) – планирование. Причём планирование во времени. Человек, успокаивает себя в самолёте, поглядывая на часы.
Мне как-то пришлось поучаствовать в вынужденной посадке в Минеральных Водах из-за разбушевавшегося в горах урагана. Практически все пассажиры, набитые в маленький аэропорт с удивительной серьёзной настойчивостью требовали сообщить им: «Когда полетим?».
Тем не менее, без планирования никак. Пускай всё срывается, зато у нас есть (был/ будет) план как репер, то от чего корректироваться, за что переживать. Т.е. спасаясь от тревоги планированием во времени, мы начинаем тревожиться именно из-за него. Мы совсем «забыли», что планирование – изобретенный нами механизм снижения, снятия тревоги и зачастую предполагаем, то оно может управлять действительностью.
В старости это особенно заметно. Особенно заметно у моего Папы. Он Человек-Обязательный. Он привык всё планировать и соблюдать. И живёт в постоянном огорчении и раздражении: его все подводят, «обманывают». Он планирует прогулку в парке, поход в магазин, поликлинику и приезд внуков. Но в парке перекрыли вход, в магазине очередь, автобус ломается, поликлиника работает не по расписанию, внуки звонят, что опоздают, и он в раздражении отказывается их «принять». Так повторяется и на следующий день и…,но он не сдаётся: «жить без планирования нельзя!», «все такие не обязательные!».
Заметьте, я не говорю о списке дел, который помогает при старческом и молодёжном слабоумии, я говорю о контроле.
Что будет дальше? Главный вопрос тревоги неопределённости.
Говорят, сила психики соотносима с количеством вопросов без ответа, которые она способна переносить.
«… единственным истинным признаком силы… психического здоровья является способность сносить вопрос за вопросом в отсутствие каких бы то ни было намеков на ответ». (Норман Мейлер)
«-…Ты говоришь такое, мальчик, о чём не смею я и думать. Нет у меня ответа, нет монеты. Чтобы отдать за твой вопрос. Могу лишь разделить с тобою боль, то причиняет мне моё незнанье. Да, Татле, я не знаю! Было время, когда меня о том расспрашивали старцы, но в пору ту нельзя им было не ответить. Теперь ко мне взывают молодость и смерть Акатля, и отвечает им моё неведенье: не знаю, Татле!» (Хосе Лопес Портильо. Пирамида Кецалькоатля)
Мы начинаем жизненный путь незнающими. Точнее мы знаем многое, может всё, но не имеем навыка обозначать, определять, находить своё место в цепочках событий, пытаться контролировать. Потом мы под давлением социума и собственного разума требующего определённости приобретаем навык знать и планировать что, где, когда, почём… А потом вновь выпадаем из механизма.
Неопределённость не так легко переносить. Для этого действительно нужна сильная психика. Издревле люди использовали социум, друг-друга чтобы справляться с тревогой неопределённости. Религия, Наука, государство, начальство, правила и законы, «все так делают» – всё это в первую очередь имеет целью снять тревогу, переложив «знание» и «ответственность» на кого-то. Зрелость государства или организации можно определить по степени принятия неопределённости, а она обратно пропорциональна количеству законов и нормативов, регулирующих органов и религиозных организаций.
Принятие неопределённости – это допущение множества вариантов реальности в любой момент времени. Оно отнюдь не означает пофигизм и бездеятельность, это не безволие. Как раз наоборот это наличие такой воли, которая способна действовать не по рельсам планов, не в коридоре заданного, а во всем многомерном поле возможного. Путешествия Колумба, Нансена, Хейердала, поиск Циолковского… Не-о-пределённость – отсутствие пределов.
Старик у Хемингуэя вдруг открывает для себя, как прекрасно – не бороться. Так же в какой-то момент вдруг можно почувствовать прелесть не знания. Особенно на вопрос «что же делать?». «Не знаю, Татле! Нет ответа и нет монеты…» – и вдруг – никакой боли, наоборот облегчение и мудрость.
Но собственно об этом позже, в Учении, Любопытстве и Занудстве.
Сейчас о неопределённости будущего. Старость пугает «отсутствием перспектив». Говоря это обычно имеют ввиду всего лишь «привычных перспектив».
Страх потерь
С осторожностью в будущее заглядывать следует. Страх потери на Тёмную Сторону ведёт нас.
(Мастер Йодо молодому джидаю Энекену. «Звёздные войны. Эп.3»)
Старость пугает нас не только страхом своей смерти, но и тем, что близкие уходят. Чем дальше, тем чаще мы хороним друзей и родных, получаем печальные известия.
В этом много жестокой психологии. С одной стороны – уход ровесников – напоминание о том, что поджидает и нас. С другой в этом порой есть очень скрытое злорадство (выбрали не меня). Об этом чудесный рассказ Р. Бредбери «Кто-то умер»… собственно Рей гениально показывает, как это может быть не зло-радство, а просто радость, радость, помогающая принять смерть.
С потерями близких смириться до конца не возможно. И всё-таки большой урок смирения в них есть. Старость учит нас отпускать и, обретая навык, мы делимся им с другими, которые должны будут отпустить и нас.
Я многих дорогих мне людей уже не увижу никогда. Я уже не плачу, я смиряюсь.
Перечитала. Чепуха. Тема эта действительно страшная. И я боюсь очень. И простите меня, пока не могу об этом написать.
