Желтая линия

скачать книгу бесплатно


Едва мы сошли с покрытия поля, под ногами зачавкало. Мы углублялись, и я почувствовал холод сквозь ткань гидрокостюма. Вскоре мы перестали видеть порт – его прикрыла дымка, стелющаяся над гнилой водой.

Я начал проваливаться – сначала по колено, затем по пояс. Несколько раз рыжий знакомец помогал мне выбраться, но потом потерял терпение.

– Не ходи по ровному, – сказал он. – Где ровное – там топь. Прыгай по островкам.

Деревья здесь долго не жили. Они росли, пока корни могли держать вес ствола. Потом заваливались, а на их остатках цеплялись новые побеги. Таким образом получались островки-кочки, спутанные комки растительности, массивные и упругие. По ним хорошо было прыгать, но требовалась осторожность, чтобы не запутаться и не рухнуть во весь рост в жижу.

Ногам было прохладно от постоянного контакта с водой, верх же окончательно взмок. Батарея на поясе уже просто бесила.

В тумане обрисовалась неказистая фигура антротанка, застывшего враскорячку посреди обширной булькающей заводи.

– Стой! – крикнул Рафин-Е, который с комфортом ехал на плечах подчиненного. – Разбиваемся в цепь! Десять шагов интервал, по одному в линию, живо!

Я поспешил занять самое удобное место – на куче прочных, сплетенных намертво стеблей. Там было совершенно сухо и вдобавок мягко. Можно было сидеть, свесив ножки.

Но стоило спокойно перевести дух, как меня окликнул рыжий «лягушонок».

– Так нельзя! – с тревогой заговорил он. – Тебя же отовсюду видно. Спрячься за кучей!

Я оглянулся. За кучей вяло шевелилась желтоватая блестящая трясина.

– Да-да! – закивал «лягушонок». – Прямо туда.

Я вспомнил рекомендацию кавалер-мастера: брать пример со старожилов. Наверно, в этом был резон. Я сполз с облюбованной кучи и почувствовал, как болото обхватило мои ноги.

– А не засосет?

– Нет, – почему-то засмеялся боец. – Никто не засосет.

Он отправился выбирать место для себя, а я задумался: «никто не засосет» – это достаточная гарантия безопасности?

– Эй, новенький! – раздался из-за спины голос кавалер-мастера. – Как там тебя…

– Пехотинец Беня, – отозвался я, содрогаясь от отвращения к собственной кличке. Надо будет узнать, нельзя ли ее поменять.

– Беня… – Командир хмыкнул с высоты чужих плеч. – Если увидишь чего – просто крикни, понял? Других позови. Сам не стреляй, а то своих спалишь сдуру. Понял, нет?

Я сдержанно кивнул.

– И это еще… Вернешься на базу – волосы сними с лица. У тебя паста в рюкзаке есть.

Я невольно потрогал щетину. После обезвоживания она росла медленно, но все же росла.

«Лошадка» Шилу повез Рафина-Е дальше, а я подумал, что неплохо бы как-нибудь, проявляя чудеса героизма, вынести раненого кавалер-мастера из-под огня. Чтоб он не называл меня «эй, новенький» и не говорил, что я действую сдуру.

Мое погружение в трясину тем временем остановилось на уровне пояса, за край гидрокостюма вода пока не затекала. Ноги уперлись во что-то плотное, и я чувствовал, как это плотное тихонько ходит вверх-вниз, словно дышит. Видимо, это было не дно, а слой перегнившей растительности.

Я начал устраиваться, переступать с ноги на ногу, искать надежные опоры. Дождался того, что рыжий сосед сердито зашипел на меня:

– Тихо! Не шевелись, замри. Сейчас всех змей и жуков сюда соберешь своим шумом.

Я как стоял – так и застыл. Ни про каких жуков я, естественно, и не слышал. Мало нам кровожадных и подлых ивенков, так еще и жуки со змеями! Немедленно мне стало казаться, что кто-то тихонько шевелится у самых ног, обвивает, цепляет резиновые штанины острыми жвалами. Лучше бы он мне ничего не говорил!

Я украдкой взглянул на соседа. Он устроился за небольшим гнилым стволом, став почти невидимым на фоне зеленой слизи. Он лежал, и я удивился, как он еще не промок до нитки. А может, и промок. Может, нужно промокнуть насквозь и обваляться в грязи, чтобы стать незаметным и выжить.

– Эй, – тихо позвал я. Сосед тут же навел на меня свои широко расставленые глаза. Кивнул вопросительно. – Что делать теперь?

– Ничего не делай. Гляди туда – и все.

– И долго? Это на весь день, что ли?

– Нет, не очень долго. Командующий кого-то встречает в порту. Как он уедет, так нас и отзовут.

– Ладно. Как тебя зовут-то?

– Нуй.

– А я – Беня, – вздохнул я.

– Да знаю…

«Он знает. Все знают. Еще денек-другой, и сменить имя будет уже невозможно».

* * *

Довольно скоро меня начала одолевать хандра. Время шло, ничего не происходило, а желто-зеленая болотная страна была молчалива и однообразна. Откуда-то стала появляться уверенность, что эту гниющую зелень мне нюхать до конца жизни. Очень короткой, быть может, жизни.

Сонная булькающая равнина сама по себе взгляд не радовала. Хотя и говорят, что в болотах есть своя красота, что даже ими можно любоваться. Я бы с удовольствием полюбовался из окна теплого сухого домика или хотя бы из машины. Но когда стоишь по пояс в грязи, а где-то рядом копошатся невидимые твари… Что тут говорить?

Сначала я пытался себя убедить, что участвую в захватывающем приключении. Старый, в общем-то, прием. Допустим, едешь в поезде, скучно. Начинаешь играть с собственной фантазией – представлять, что это не поезд, а трюм старого сухогруза, который, например, перевозит на другой континент нелегальных эмигрантов. Или что ты везешь секретный микрочип, а за тобой охотится мафия. Такой тренинг помогает бороться с унылостью.

Однако на этот раз моя фантазия меня предала. Почему-то стали представляться мозаики, много лет украшавшие стены нашей школы. Там мускулистые героические космонавты держали в руках какие-то кристаллы, а рядом не менее мускулистые колхозницы гордо увязывали снопы. Реально я был сейчас героическим космонавтом, однако ощущал себя колхозницей. Все получалось шиворот-навыворот – почему?

Наверно, для любого ощущения нужен свой возраст. Было бы мне лет шестнадцать – с какой радостью плавал бы в этих болотах! Глаз бы не сводил с пузырьков и разводов на воде. Огнемет бы свой затискал до блеска. Но сейчас… Нет, в жизни уже был этап, когда я понял – ну не стать мне героем, хоть ты тресни.

А сильных чувств ох как хотелось! И выход нашелся сам собой – творить! Искать чувства в самом себе, внутри, в душе – это точно такие же чувства. Только без физического напряжения, без риска, без выбитых зубов и без цинкового гроба на нежданном повороте судьбы.

И вот, когда я убедил себя, что моя доля – синтезировать эмоции и не собирать их по свету, – именно тогда меня и занесло на проклятые окраины Цивилизации. Эмоций хоть отбавляй, только счастливым они меня уже не сделают. Произошло очередное дурацкое недоразумение – я попал не в свою тарелку. Одно радовало – умник Щербатин, самоуверенный, высокомерный, все знающий наперед, – оказался не лучше меня и тоже месит грязь где-то неподалеку.

И тут я услышал тихий осторожный свист. Меня звал мой сосед Нуй. Его лягушачьи глаза вдруг задорно блеснули, и он кивком указал вперед. Как раз туда, куда я должен был сейчас смотреть, не смыкая глаз.

Сначала я ничего не увидел, кроме обычного вялого шевеления на осклизлой поверхности болота. И наконец понял: что-то в этом шевелении было посторонним. Что-то целенаправленно двигалось, раздвигая плавучий мусор.

Я еще не успел разглядеть, что именно побеспокоило застоявшуюся воду, а сердечко уже принялось колотиться в скоростном режиме. Сгоряча я решил, что проглядел вражескую вылазку на своем секторе, что сейчас завяжется бой, в котором я буду, естественно, дурак-дураком.

Наконец, я разглядел. С расстояния в полтора десятка метров был виден округлый предмет, выступающий над водой. Словно бы перевернутый бельевой тазик плыл себе по своим делам.

«Тазик» двигался по сложной траектории. То подплывал к кустам и замирал возле них, то начинал кружиться на одном месте, а то вдруг разгонялся на просторе и тыкался затем в кучу перегнившей растительности.

Боковым зрением я заметил, что Нуй тихонько зашевелился. Он осторожно приподнялся над бревном, перекинул на него свой огнемет, что-то подкрутил в нем. И, выждав момент, врезал ревущей огненной струей прямо по неопознанному плывущему объекту!

На поверхности тут же взметнулось коптящее огненное облако. «Тазик» выпрыгнул из него, махая десятком толстеньких мохнатых ножек, раздался жутковатый визг, который, впрочем, быстро оборвался.

Существо гибло, но пыталось выбраться из смертельного жара. Это было бесполезно – огонь окружил его кольцом. Сама вода полыхала, и над рваными языками пламени шевелилась кромка черного дыма.

Меньше чем за минуту все закончилось. Огонь еще немного полизал потревоженную воду и выдохся.

– Жук! – сказал Нуй. – Видел, какой?

– Да… – еле шевеля губами, выдавил я. – Видел.

А потом подумал: неужели здесь каждый день вот так торчат сотни человек и для развлечения поджаривают обитателей болота? Неужели нельзя заменить живые цепи какой-нибудь сигнализацией, а людям поручить более живое и нужное дело?

«Не твое собачье дело, Беня», – сказал мне внутренний голос.

Нуй безмятежно вытряхивал воду из своего огнемета. Я тихо свистнул ему.

– Долго мы тут еще будем?

– Так ведь транспорт еще не пришел, – ответил он. – Как сядет, значит, недолго осталось. А когда, никто точно не знает.

– Как это – не знает? А если он только завтра прилетит?

– Нет. – Нуй весело рассмеялся. – До обеда должен сесть.

«Кажется, неплохой парнишка, – подумал я. – Веселый, открытый, общительный. Надо бы сойтись с ним поближе. Все лучше, чем слушать ходячую язву по фамилии Щербатин».

– А вот! – воскликнул вдруг Нуй. – Слышишь?

Я еще не слышал, но уже чувствовал, как начал тихонько дрожать воздух. Потом стал нарастать тяжелый угрожающий гул. Дрожь перешла на воду, по которой даже пошла мелкая рябь.

Гул перешел в рев, становящийся с каждой секундой все оглушительнее. Болото отозвалось на него, выпустив целые тучи пузырьков. И наконец, из дымки показался край здоровенной махины, плывущей по воздуху прямо на нас.

Она прошла низко-низко, казалось, до нее можно докинуть камень. Вся в струях дыма, в мареве дрожащего воздуха. Мне удалось разглядеть неровный, словно обглоданный низ космического судна, хотя в те минуты, честно сказать, было не до любования. Дрожащий рев двигателей заполнил мир, и в этом мире стало так тесно, что не осталось места для того, чтобы выпрямиться и вдохнуть полной грудью. У меня было такое чувство, словно меня на пару минут придавило бетонной плитой.

Часовой в те минуты из меня был, прямо скажу, никудышный. Целое стадо ревущих слонов могло пройти мимо – я бы ничего не заметил. Я зажмурился, съежился и ждал, когда небесный тяжеловоз пройдет наконец дальше.

Шум ослаб, зато сверху начала оседать какая-то едкая влага, скорее всего отработанное топливо. Все, кого я видел, начали чихать и вытирать слезящиеся глаза.

– Теперь смотри внимательно, – сказал Нуй, когда мы наконец пришли в себя.

– Куда? – не понял я, решив, что он хочет показать очередного плавучего жука.

– В болота смотри. От шума что угодно может быть – коровы из берлог побегут или дно провалится.

– О господи… – пробормотал я. – Какие еще коровы…

– И на воду смотри. Ивенки под водой с трубочками плавают. Что заметишь – говори мне.

От такой новости я на мгновение потерял бдительность, и холодная вода затекла-таки в мой гидрокостюм. Но я даже не обратил на это внимания, я во все глаза принялся смотреть на воду, под которой, согласно новым данным, могли плавать ивенки с трубочками.

Никогда еще я не был так внимателен и насторожен. Служил не за страх, а за совесть. Впрочем, нет. Все-таки за страх.

– Нуй, – позвал я дрогнувшим голосом, – а какое у них оружие?

– Тихо, – сказал он. – Потом.

«А если не замечу, – бродили в голове панические мысли. – А если не соображу вовремя…»

В этот момент неподалеку полыхнула огненная струя. Тут же к ней присоединилась еще одна – на левом фланге кого-то жгли. Послышались крики. Я весь сжался и подобрался, готовясь к отражению атаки. Но пока рядом было тихо, да и Нуй не проявлял особого беспокойства.

Огнеметы замолчали, однако там, на поверхности болота, продолжало коптить зловещее пламя. Как оказалось, это было последнее происшествие за день. Ничего так и не произошло, на меня никто не бросился, и Ную не пришлось спешить мне на помощь.

Я был этому ужасно рад и в то же время разочарован. Нет, больше все-таки рад. Для первого раза все сложилось неплохо. Я прошел через боевую, можно так сказать, операцию и остался жив. Значит, смогу жить и дальше.

Прошло какое-то время, и за нашими спинами раздалось лязганье и скрежет – по болоту шлепал антротанк. Устроившись на каком-то выступе, к нам добирался наш командир, кавалер-мастер Рафин-Е. Он объявил отбой, и мы с радостными возгласами принялись выползать из грязищи на твердь земную.

Голый бетон космопорта показался мне уютным и комфортным, как бархатный покров на царской кровати. Усталые команды, стряхивая грязь и воду, собирались в кучки и гутарили. Вдалеке, возле куполообразных зданий, возвышался корпус прибывшего транспорта. Это был поистине огромный корабль – он, пожалуй, мог накрыть своей тенью небольшой городской район. Правда, очертания он имел какие-то неопределенные. Нечто среднее между чайником и хлебным батоном.

Нас быстро и энергично построили по командам, затем подошли наши броневички, моментально загадив воздух выхлопами. Рассевшись по машинам, мы наконец перевели дух, но, как вскоре выяснилось, зря.

Поездка к дому продолжалась не более двух минут. Колонна неожиданно встала, в люк заглянул неизвестный офицер и в решительной форме предложил нам покинуть машины. Пехотинцы недовольно загудели, но поползли наружу.

Выбравшись, мы оказались практически под брюхом гигантского космического грузовика. Воняло какой-то химией, на поле все еще осыпалась мелкая гарь. Из чрева космолета тянулось десятка два трапов и транспортеров, бегали туда-сюда люди, шли непрерывной чередой тюки, ящики, контейнеры.

– Штурмовые команды, – сказал Нуй. – Пополнение.

В его голосе была и зависть, и легкое почтение, и та малая капля враждебности, которая почти всегда сопутствует и почтению, и зависти. Я тоже обратил внимание на новоприбывших – они как раз спускались по широкому трапу.

Штурмовики ничуть не походили на то пришибленное, испуганное, на все готовое стадо, в котором я находился последние дни. Каждый шел важно и неторопливо, у каждого в глазах светилось достоинство. Все обвешаны оружием, а также разными сумочками и футлярчиками, все мощные, массивные, угловатые. Даже жутковатые антротанки в сравнении с ними казались ходячими примусами.