скачать книгу бесплатно
– Зажми фильтр губами, втяни дым, только не сильно.
Пейдж повторила за мной, вставив сигарету между зубами.
– Вот так? – невнятно уточнила она.
Я кивнул.
– Теперь втяни дым и задержи его на секунду во рту. А потом вдохни дым и выдохни.
Кузина напряглась, однако все же не отступила от идеи закурить. Она робко затянулась, не переставая смотреть на меня в ожидании наставлений. Я ей поддакивал, чтобы поддержать, закурил одновременно с ней. Она выдохнула дым спустя секунды через нос и, держась за ноздри, с укором, словно я её обманул, смотрела на меня. Её глаза начали слезиться.
– Почему ты выдохнула через нос? – мягко поинтересовался я, наблюдая с какой усидчивостью она трёт его.
– Я растерялась и это получилось само по себе. Боже, как ужасно жжет! Я думала, курить приятно.
Мой хохот сбил кузину с толку.
– Это твой первый раз, чего ты ждала? Затянись ещё раз, только выдыхай через рот.
Пейдж неуверенно нахмурилась.
– А когда именно нужно выдыхать?
– Ты сама поймёшь.
Пейдж повторила все тоже самое, однако на этот раз у неё получилось лучше. Она, одержав ещё одну победу, засмеялась и, приняв уверенную позу, курила.
В детстве мы с кузиной были не разлей вода, всегда вместе и рядом. Мы не ссорились, делились игрушками, а играя, переносились в волшебные миры. Пейдж рассказывала мне сказки, сидя на горшке. К сожалению, из-за её отца мы вскоре стали реже видеться. Я избегал и её тоже, чувствуя вину. Уверен, узнай она правду, то возненавидела бы. С другой стороны, иногда мне очень хотелось поделиться с ней со своей ношей, но не из эгоистичных побуждений, а в целях безопасности. Предупредить. Потому как, скрывать нечего, я ни один раз приходил к мысли, что Элвис мог принуждать и свою дочь делать мерзости. А почему нет, исходя из его логики? Если он домогался племянника, что ему мешает домогаться родной дочери? Эта мысль одновременно пугала и вынуждала блевать. Насколько нужно быть прогнившим, чтобы опуститься до педофильства? Тем не менее, я надеялся, что мои подозрения насчёт Пейдж это последствия паранойи. Может, я его первая и единственная жертва?
– Я рада, что ты тоже приехал. Мы так мало общаемся теперь, не правда ли? Даже в школе. Ты делаешь вид, будто не видишь меня, – Пейдж грустно ухмыльнулась, стряхнув пепел на свои тапочки.
Из-за холода её нос покраснел и сопел. Она сидела ссутулившись и выглядела такой одинокой… Для меня одиночество не является чем-то отрицательным, я люблю одиночество, но Пейдж оно не подходило. Тот, кто не умел наслаждаться уединением, больше страдает от него.
– Неправда, – вообще-то, она права. Я везде стараюсь избегать её общества и чувствую теперь себя за это мерзавцем.
– Правда.
Я совершенно не знал, что сказать в своё оправдание и пытался выдавить нечто стоящее и достойное, но что именно, если сама ситуация глупая? Я был пристыжен, причём заслуженно, но объяснить истинную причину моего поведения, значит, разбить сердце сестры. Я не хочу причинять ей боль.
– В субботу, я слышала, будет вечеринка. Ты пойдёшь?
– Тебя пригласили? – дурацкий вопрос, если принимать во внимание, что на вечеринки не нужны приглашения, потому что это не официальное мероприятие, а сборище пьяных обезьян.
Пейдж посмотрела на меня, догадливо сощурив блестящие глазки. Она широко улыбнулась, обнажив ровные зубы.
– Ты даже на вечеринке не хочешь меня видеть.
– Я не это имел в виду. Просто, обычно ты на них не ходишь.
– Тут ты прав, – бросила недокуренную сигарету под ноги кузина и потушила подошвой, – девочки говорят, что я зазнайка, а значит не должна любить вечеринки. Сплошной стереотип.
– Тебе не с кем идти? – предположил я.
Но Пейдж отрицательно цыкнула.
– Меня пригласил составить компанию Льюис. Ты же знаком с ним?
Льюис красивый, и потому имеет репутацию сердцееда в нашей школе. Несмотря на это, у него чистая слава и общался он только с одной девчонкой, увы им пришлось разбежаться из-за её переезда.
– Он неплохой парень.
– Да. Ещё он пригласил меня на свой выпускной. И я собираюсь согласиться.
– Дерзай.
Пейдж подобрала окурок и бросила его в кусты, а затем расправила плечи, разглядывая полумесяц на звёздном шатре.
– Холодно. Давай вернёмся внутрь?
Я взглядом указал на сигарету в своей руке, кузина поняла и ушла домой одна, напоследок бросив:
– Было здорово поболтать с тобой как раньше. Я скучала.
Из-за реплики Пейдж я осунулся только пуще. Она, наверное, считает меня гордецом, который отказался от общения из-за своих принципов. Как бы я хотел с ней, не испытывая дискомфорта, проводить время, ведь Пейдж тот человек, с которым можно обсудить любую тему. Она хорошая, а её отец нет. Глядя на неё, я вспоминаю Элвиса.
Рядом с Пейдж мне трудно притворяться нормальным.
3. Вакханалия
Кто мало бывает на вечеринках, тот наверняка не в курсе, что нужно иметь при себе в подобных местах. Бутылку пива? Однозначно. Хорошее настроение? Безусловно. Но важнее вышеперечисленного, это – компания. Если ты придёшь в чужой дом без сопровождения, тебе будет неловко и трудно найти друга, с которым ты мог бы отдохнуть. В сериалах и фильмах показывают абсолютно беспечных (наверное, потому что пьяных) подростков, им нет дела, кто ты такой и чем дышишь и поэтому они с радостью подружатся с тобой, примут в свою тусовку. Это не так.
У человечества куча проблем, и одна из них – доверие. Может быть, я слишком строг к своим сверстникам, поскольку сужу ситуацию по себе – мне всегда было тяжело завести новые знакомства. Впрочем, я особо не напрягался с этим, ведь был занят мероприятиями и хобби, изображал «нормальность», позабыв, что друзья – это главный признак «нормальности».
Но у меня был и есть Одиссей. Тот, кто везде способен приспособиться и вылезти сухим из воды. Иногда я ему завидовал, наблюдал со стороны и задавался немым вопросом «как?». Как ему легко удаётся рассмешить девчонок? Как ему так просто удаётся выпросить у здоровяков последние сандвичи? Одиссей обаятельный малый, однако не каждый обаятельный человек добивается своего. И я решил, что Одиссей колдун. Чародей. В конце концов, заклинатель человеческих сердец. Может, именно по этой причине мы с ним и подружились?
Сейчас, глядя на то, с какой непринуждённостью он обнимается с каждым, кого видит, я убеждён в своей антинаучной теории.
Одиссей передал мне кружку с чем-то шипучим и, пританцовывая, вошёл в большую, набитую людьми, гостиную с камином, где на полу собралось куча подростков. Они сидели в кругу: кто-то нашёл пристанище на чужих коленях, другие на спинах, третьи вовсе улеглись у чьих-то ног. И все они играли в бутылочку. Среди толпы однотипных лиц я смог узнать многих своих одноклассников. Они любезно приглашали нас с Одиссеем присоединиться к игре, только мой друг дал четко понять, что пока трезв, играть отказывается.
Мы с ним вышли на кухню, откуда девчонки выносили всякие закуски.
– Всё-таки я горжусь тобой, но если бы ты не пришёл сам, клянусь, мне бы пришлось перенести вечеринку к вашему дому.
– Ты слишком боишься мою маму, чтобы сделать это, – бросил пачку сырных палочек в руки смеющегося парня я и перестал улыбаться, когда нашёл глазами направляющуюся прямо к нам в короткой джинсовой юбке Максим.
Она заколола челку разноцветными шпильками и заплела хвост. Я не дурак, чтобы отказываться от очевидной правды о её красоте, но Максим своим сегодняшним образом напоминала мне куклу Барби, которыми я играл вместе с кузиной в детстве.
– Одиссей, Ной, привет, – она встала напротив меня, потянув уголок смазанных блеском губы вверх.
Одиссей незаметно для неё подмигнул и, откашлявшись, попятился к холодильнику. Всякий раз поступает подобным предательским образом: стоит Максим найти меня, как Одиссей капитулирует, подобно французам в тысяча восемьсот двенадцатом году.
– Здорово выглядишь, – кивнул на цветочный топик я, – а тебе не холодно?
Она была без бюстгальтера. Я смущённо отвёл взор к спине Одиссея, изображая заинтересованность в его поисках еды. Максим поправила юбку, любуясь собой сверху вниз, а после хихикнула.
– Спасибо. Вообще-то да, прохладно. А чего спрашиваешь, ты хочешь одолжить мне свою куртку?
Я смотрел на неё странно. Почему я должен давать ей свою джинсовую куртку?
– Нет, – мой честный ответ не пришёлся по вкусу Максим и в тоже время вызвал смешок со стороны холодильника.
– Может, потанцуем? Ты пробовал начос? О, кстати, ты знаешь, ну, может, Одиссей передал тебе, что я для тебя кое-что вяжу? – в этом вся Максим – перескакивать от темы к теме, а потом кокетливо тыкать в мою грудь маникюром и кусать губу, будто она героиня дешевого фильма начала восьмидесятых.
– Я, конечно же, передал твои слова. Точь-в-точь, – облокотился локтями на стол Одиссей, доставая из открытой банки маленькие консервированные грибы.
Я уколол его неодобрительным взглядом, но ему все равно. Он открыто смеялся мне в лицо, наслаждаясь зрелищем.
– Так давай потанцуем? Я ждала тебя, чтобы потанцевать.
– У меня нет особого желания, Максим…
– А если я тебя за это угощу обедом в кафе?
Это что, она пытается затащить меня на свидание? Пора бить сигнал sos. Я ещё раз перевёл многозначительный взгляд на красного от приступа смеха Одиссея и мысленно молил его помочь.
– Прости, Макси, но Ной мне нужен сегодня самому и я не могу одолжить его тебе ни на минуту, – шатен оказался за спиной погрустневшей девушки, опустив руки на её голые плечи.
Брюнетка вздрогнула, ни сколько от страха сколько от холодного прикосновения. Одиссей ей утешительно лыбился, моргал глазами, мол, без вариантов. Максим обиженно надула щеки, и я понял по её ссутулившейся спине, что она расстроена.
– Я… – выпалила она, когда мы с Одиссеем выходили обратно в гостиную. Я приостановился. – Ты мне очень нравишься, Ной.
Вот так, не уверяю, что легко, призналась она мне в чувствах. Я попробовал представить какую внутреннюю борьбу переживала Максим, а в итоге ей хватило смелости сказать мне всё как есть. Я восхищён и одновременно растерян. Прежде мне не признавались в симпатии, поэтому теперь, когда катастрофа все же наступила, я принял решение быть искренним. Максим вовсе неплохая девчонка. Никто не заслуживает, чтобы его чувствами игрались и тем более обращались как с мусором.
Одиссей выпучил шокированно глаза, да ещё так, что они чуть ли не выкатились подобно бильярдным шарам. Брюнетка не обращала на него внимания, смотрела исключительно в мои глаза, застеленные пеленой алкоголя.
– Не отвергай меня, – добила Максим.
Отчаянная, даже не просьба, а мольба. Я оказался в невыгодном положении. Возможно, из-за точных наук я не способен на глубокие чувства, ведь подобная сентиментальность больше присуща гуманитариям, людям творческим, отдавшим свою душу искусству и Музам.
Я тщательно подобрал слова, не имея никакого желания ранить наивную одноклассницу. Не хочу быть злодеем.
– Ты прости, но я вижу в тебе только подругу.
Ложь подобна кислотному дождю – от него нет спасения. На первый взгляд, ложь кажется не таким серьёзным пороком, но её явно недооценивают. Вот и я сейчас враньем рою яму другому, чтобы выбраться самому.
– Я не хочу быть тебе подругой! Я тебя люблю, – настаивала на своём Максим, нервно играясь с подолом своей юбки.
Я насупился.
– Не любишь.
– Тебе ничего неизвестно о моих чувствах! Это так несправедливо! Почему ты не хочешь дать мне хотя бы один шанс? – Максим подбежала ко мне и обвила торс руками, уткнувшись носом мне в живот.
Одиссей повертел пальцем вокруг виска, надумывая вмешаться.
– Макси, не надо унижаться. Найдёшь себе парня покрепче Ноя, – старался отшутиться тот, тем не менее девушка непреклонна. Она заупрямилась.
В такие моменты я очень хочу обратиться в ничто. Сколько бы усилий я не прикладывал, чтобы отцепиться от назойливой Максим, она отказывалась говорить. Прицепилась намертво. И меня заклинило. Я ненавижу назойливых людей, которые, даже не спросив, лезут ко мне обниматься. Не люблю, когда кто-то трогает меня – слетают триггеры.
– Эй, ты глухая? – честное слово, мне не хотелось грубить ей, но по-хорошему она не понимала. Я больно оттолкнул Максим под локоть и недобрым видом смерил её взглядом, не требующего возражений. Судя по выражению заплаканного личика брюнетки, она испугалась. – Ты мне неинтересна. Хватит бегать за мной, как собачонка на привязи. Мне это надоело, прилипала!
– Ной…
– Ты не поняла меня? – наступал я, а Одиссей наблюдал, время от времени вмешиваясь, боясь, что я слишком вжился в роль. – Не лезь в мою жизнь! И никогда меня не трогай.
Я чудовище в её глазах. Она смотрела так разбито, будто я нанёс ей удар по лёгким. Мне не нравятся жестокие люди, но сегодня мне пришлось примерить роль одного из них. Разбить сердце одноклассницы? Это так… по-нормальному?.. Я вдруг просиял от этой мысли. Понятное дело, мой поступок нельзя назвать добросовестным, но я, честно признаться, рад сделать что-нибудь подростковое. Наверное, я все же зациклен на «нормальности».
Максим убежала со слезами на глазах, и Одиссей, провожая её негромким свистом, скривил рот.
– Ты превзошёл самого себя. Вот это шоу!
– Ты мне не помогаешь, – забрав из его руки кружку пива, я отхлебнул и поспешил выйти на свежий воздух, чтобы отдышаться.
– Я не группа поддержки, чтобы успокаивать твою совесть. Ты обидел, нет, даже не так. Ты растоптал нашу милую Максим Паркинсон, ц-ц-ц, как не стыдно! – Одиссей глумился над моим кислым выражением лица и, неожиданно оперевшись на мои напряженные плечи, запрыгнул мне на спину.
Я сделал одну попытку сбросить его, только Одиссей, вытянув руку, как супермен, боднул коленом в бок и велел бежать в гостиную.
– Ты же соскочить хотел, – недоумевал я.
– Хотел и перехотел. Кончай языком трепать, они там в «правда или действие» играют.
За считанные секунды мы с Одиссеем уже сидели в кругу знакомых и не очень ребят, которые, громко барабаня по паркету, выпытывали ответ на вопрос у розоволосой девочки с косичками. Она, под чужим давлением, сдалась и визгнула, признавшись, что в тайне от родителей курит марихуану.
После этого выполнял действие какой-то парень, после него шла снова девушка, затем азиатка из моей школы и так по цепочке. Я закурил, решив, что место более подходящего, чем пустить дыма на вечеринке в кругу подростков, не сыскать. Я пускал кольца в потолок, наблюдал как они рассеивались и параллельно опустошал банку хорошего темного пива. Вот так выглядит жизнь многих подростков. Это немного сбивает меня с толку, словно я живу двойной жизнью: одновременно хороший ученик, послушный сын и мозг школы, с другой – я употребляю алкоголь, тушу сигареты о спинку чужого кресла и рассматриваю длинный вырез кофточки ведущей игры. Я её не знаю, но она привлекательная. Длинные волосы, а если еще и натуральные, это мой нокаут. У неё как раз они довольно длинные и на вид шелковистые. Скорее всего, она тратит уйму денег на средства по уходу.
Затянувшись, я медленно выдохнул и по своей заторможенной реакции осознал, что напился. Мне иной раз хватает трёх глотков, чтобы опьянеть, и теперь, опустошив целую банку, я под риском найти собеседника в лице унитаза.
– Ты играешь или как? – Одиссей сильно пнул меня рукой, отчего я чуть не упал с кресла на двух девушек, которые зло взглянули на меня.
Похоже, я слишком увлёкся размышлениями и упустил момент, когда очередь отвечать дошла до меня.
– Играю.
– Правда или действие? – спросила ведущая, нагнувшись к коробке пиццы, и я сумел заглянуть ей в декольте.
– Ну, правда, – только потому, что мне было не охота выполнять действие.
Голова кружилась. Я нахмурился и бросил окурок в отверстие пустой банки.
