скачать книгу бесплатно
А я отвечу: хотя бы тем, кто будет читать эту книгу на асфальте. И пусть мелки, как и чернила, однажды кончаются. Лично мне нравится писать мелом.
ЛАРА:
Сегодня я выбрала фиолетовый цвет (он кажется мне особенным, таинственным), потому что я хочу рассказать о летучей мыши.
Мы с Линдой встретили ее на крыше в старой Башне.
Никто и никогда не забирался без лестницы так высоко, как мы. И, наверное, никто бы даже не поверил, если бы узнал.
Мы излазили много крыш.
Так много, что эти дни нам некогда было продолжить книгу на асфальте.
Каждый день – новый чердак, новая крыша.
Мы были как кошки или как птицы… Все самое интересное в домах происходит в подвалах или на чердаках – тайны прячутся от людей.
Я сейчас подумала вот о чем. Наверное, это даже несправедливо: у одних мышей есть крылья, а у других их нет, ведь тем другим, нелетучим мышам, наверное, тоже хочется летать, а не сидеть все время в норах и попадаться в мышеловки, расставленные ими людьми.
ЛИНДА:
Когда на улице так жарко, как сейчас, то кажется, что ночь – продложение дня, а фонари – заменяют солнце. Я буду писать в освещенной ими темноте желтым мелом, хотя можно было бы выбрать и розовый – цвет лотосов, которые я видела в Астрахани.
Тетя Марина сказала, что лотосы по какой-то неведомой причине предпочитают мутную, но чистую воду, наверное, потому, что она напоминает им их родину – Нил.
Но рассказать о лотосах нельзя, их обязательно нужно видеть, и пусть никакого приключения нет в том, чтобы смотреть на лотосы, мне хочется написать именно о них, а вовсе не о том, как я села в автобус наугад, получив нагоняй от тети Марины, и даже не о том, как я чуть не утонула в огромной реке. Но и о том, и о другом и еще о многом мне не терпится рассказать Ларе, поэтому я зашла за ней так поздно – ждать утра слишком долго.
ЛАРА:
Я продолжу эту книгу голубым, потому что это цвет неба. Мы с Линдой любим забираться на крыши пятиэтажек. Если бы об этом узнали наши родители, они бы, конечно, очень ругали нас, но они не узнают об этом, потому что это наша тайна. И не прочитают об этом, потому что мы продолжаем писать нашу книгу на крыше. Асфальт на ней застелен черной дрянью, но голубой на ней только ярче.
Между домом и небом – лазейка-проем. В нем много голубиных гнезд и пахнет птичьим пометом.
Мы с Линдой можем пробираться там только ползком. Нам нравятся такие места, где до нас никто не бывал или где другие люди если и бывают, то очень редко.
Мы обе обожаем книгу и фильм про Тама Сойера и Геккльберри Финна, но мне больше нравится Том, а Линде – Гек.
На самом деле меня зовут не Лара. Линду – не Линда, но это не имеет большого значения, ведь история наша правдива.
Просто мы так решили – в книге у нас будут такие имена.
ЛИНДА:
Прочь, джины, прочь – я вас не боюсь. Слышите! Не боюсь!
ЛАРА:
Я спросила Линду, что это за джины, о которых она пишет желтым мелом (она почему-то все время пишет желтым мелом), и почему она нарисовала солнце. Она только рассмеялась и сказала «просто так».
А я нарисую к солнцу Линды синее облако. Пусть пойдет дождь с грозой и смоет джинов.
ЛИНДА:
Все козы любопытны, как и я. Вчера я познакомилась с двумя – черной и белой. Черную зовут Нюрка, а белую – Жозефина.
Почему-то очень многих коз зовут Нюрками, а ведь это женское имя – Нюра, Аня. Значит, Анна.
Хозяйку двух коз тоже зовут тетя Аня, но козу она, наверняка, называла не в честь себя.
Домики на горке, где живет хозяйка коз, как на Новогодней картинке, и рядом молодой сосновый лес. У сосенок в нем такие огромные шишки, что просто невозможно не поднять их с земли.
Представляю, как красиво в этой деревне зимой…
ЛАРА:
-Я знаю одну пещеру -, загадочно сказала Линда. – Она за бетонным забором, тем, который за школьным стадионом, недалеко от деревни. Там можно встретить летучих мышей и, если повезет, то, может быть, даже приведение.
О таком таинственном месте можно рассказывать только лиловым мелом. – Кто тебе сказал? – удивилась я.
Линда всегда узнает много интересного раньше всех, во всяком случае раньше меня.
– Мальчишки из деревни. Я ходила туда вчера за козьим молоком, – пожала плечами Линда.
– А ты заходила уже в эту пещеру?
– Да, но я дошла не до конца, – не было спичек с собой, а там дальше вода и совсем темно. – Хочешь, пойдет туда сейчас?
– Конечно!
Спички в этот раз у Линды, конечно, были с собой.
Пещера оказалась очень страшной – такие обычно любят приведения, с маленьким входом и ступенями, ведущими вниз.
Чиркнула спичка – Линда зажгла свечу. Где-то поодаль блеяли козы!
Ветер так и норовил задуть огонек, и мы поспешили укрыться в пещере.
Солнечный свет как будто следовал за нами, смешиваясь с темнотой, как белая краска с черной и, наконец, только маленький огонек в руках Линды продолжал сражаться с обступившей нас мглой.
– Кажется здесь в войну был блиндаж, – задумчиво и грустно сказала Линда и посветила огарком свечи так, чтобы осветить углы.
Как каменная гусеница, пещера состояла из отсеков , соединенных узними проемами.
Огоньки свечи отражались в глазах Линды, казавшихся в темноте совсем огромными.
– Дальше будет вода, – предупредила Линда и тут же нашла выход. – Возле стены есть выступ – по нему можно пройти.
Выступ оказался шаткой доской – видимо, в пещере кто-то бывал и до нас.
– Почти пришли, – обрадовала Линда. – Остался один зал. – И храбро шагнула вперед, но вдруг из темноты ударил яркий свет и, шлепая по воде, мы помчались, не оглядываясь, к выходу.
На улице точно также светило солнце, точно хотело нас убедить – все это нам показалось. Не не может ведь показаться одно и то же сразу двоим…
Находиться возле пещеры стало совсем неуютно.
– Пойдем отсюда, – позвала я Линду. Но она достала из кармана джинсовой юбки еще одну свечу, и снова направлялась ко входу.
– Ты куда? Испугалась я… Там же…
Договорить мне не дал смех.
Из темноты показались хохочущие рожи незнакомых мальчишек, как оказалось, тех, из близлежащей деревни, о которой Линда уже писала.
– Так это вы! – нахмурилась Линда. – Я сразу так и поняла!
– Конечно! Сразу! – с довольным видом обличил один из наглецов. – Мы видели, как вы убегали!
– Дураки! – покрутила Линда пальцем у виска.
Мальчишки, смеясь, затерялись за деревьями, а Линда показала мне деревню с большими шишками на елках, где все ее уже знали – и Нюрка, и Жозефина, и тетя Аня. Но об этом Линда уже рассказала.
ЛИНДА:
Самое страшное место в нашем лесу называется Змеиная гора, и на самом деле оно совершенно не страшное, но все равно я буду писать о нем чер-р-рным мелом. Совсем не то, что в фильмах ужасов, где змеи, огромные, как поезда, охотятся за учеными, изучающими их в пустыне.
Я тоже хотела бы стать исследователем, изучать животных в пустыне. Интереснее, конечно, опасных и хищных.
А еще мне хотелось бы научиться дрессировке, но пока я дрессирую только свою собаку-болонку по кличке Мафия.
Она умеет подавать лапу и больше пока ничего.
Я не беру с собой Мафию на Змеиную гору. Там, в мусорной яме, которую когда-то устроили на одной из ее вершин, водятся только медянки – маленькие змейки, похожие на больших дождевых червей.
Но все-таки, как бы то ни было, медянки немного ядовиты, и если одна из них укусит маленькую собачонку, такую, как Мафия – та может умереть.
С тех пор как на Змеиной горе расплодились змеи, люди не поднимаются на нее даже для того, чтобы выбросить мусор.
Только мне и Ларе она интересна.
Но – странное дело – гора ведь и раньше называлась Змеиной – значит, когда-то и раньше на ней обитали какие-то змеи.
Вряд ли, конечно, такие, как в фильме, скорее всего, обычные гадюки.
ЛАРА:
Змеи любят землянику, как и мы. Их запросто можно встретить в лесу на поляне.
Мы с Линдой ехали сегодня через лес на велосипеде, собирали землянику на поляне. Я очень боюсь змей, а Линда – нет.
Мне кажется, она вообще ничего не боится.
Через лес пролегают рельсы, по ним ходит неповоротливый медленный поезд.
Тропинка, по которой мы ехали, ведет туда же, куда поезд. Как сказала бы наша учительница геометрии, пролегает параллельно рельсам. Линда решила обогнать поезд на велосипеде. Ей это почти удалось, а я отстала немного.
Но все равно это было очень весело – мчаться на звенящих колесах в сторону шоссе, а деревья гладят ветками тебя по голове. Предвкушать приключение – счастье, о котором я пишу зеленым мелом.
Когда березы и дубы остались позади охранять других искателей больших дорог и земляники, мы с Линдой оказались на обочине шоссе, по которому неслись автомобили, мотоциклы.
Мы ехали к старому монастырю. И мне, и Линде давно хотелось увидеть его вблизи и, может быть, забраться внутрь.
Линда, как обычно, ехала впереди – ветер трепал ее светлые волосы, отливавшие на солнце золотом, и легкую светло-желтую юбку, так что она казалась летящей на велосипеде.
А я была горда – ведь это было первое наше с Линдой такое большое приключение. В первый раз мы уехали так далеко от дома.
Вблизи монастыря протекала небольшая зеленоватая река. На берегу такой сидят обычно рыбаки, смотрят на поплавки неотрывно, точно заклинатели кобр.
Но в этот раз здесь не было никого.
Мы обошли голубой, окруженный высокой травой монастырь со всех сторон.
– Я так и думала, – разочарованно вертела Линда в руках большой дверной замок.
Если есть замок, значит где-то есть ключ. У каждого ключа своя замочная скважина и своя история. Он может болтаться один в каком-то кармане или на веревочке на чьей-то шее, может оказаться потом в огромной связке других больших и маленьких ключей и может быть даже потерян или брошен в покрытые белесой рябью вОды – чтобы никто никогда не нашел.
