скачать книгу бесплатно
Дядя Илья откашлялся в трубку, почмокал губами и почти членораздельно спросил:
– Настя, у тебя какой округ, Северный?
– Нет, я ведь теперь в новой квартире. Северо-Западный.
– Ах да. Тогда совсем хорошо, у нас там Юрка работает. То есть он сейчас здесь. Ты дай нам к трубочке из ребят кого-нибудь, кто поближе.
Я обернулась на Сергея Дмитриевича, который сначала нетерпеливо постукивал ручкой по столу, а потом с пристальным вниманием начал оглядывать стены.
– Вас можно попросить к телефону?
Милиционер скроил лицо пациента перед дантистом, но трубку взял.
– Майор Подвижников у телефона. Слушаю вас. – Лицо милиционера в один момент посуровело. – Поздравляю, Илья Александрович… Понял… Конечно… Понятное дело, всяко бывает… Здравствуйте, Юрий Борисович… А ничего пока не ясно… Постараюсь… Обязательно доложу.
Сергей Дмитриевич осмотрел меня новым взглядом:
– Юрий Борисович кто тебе? Они там в два голоса орали, я не понял.
– Дядин друг. Вместе в академии учились.
Худой интеллигентный мужчина, жене которого я испортила настроение своим бриллиантовым гарнитуром, – это и есть тот самый «Юрка». У него на лице была отпечатана академия. А вот на моем дяде образование практически не отразилось.
Следователь кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание.
– А где ты работаешь?
– Завхозом на ЖБК, в заводоуправлении.
Сергей Дмитриевич опять посмотрел на мебель и на стены, прикидывая, чего же такого можно было украсть на заводе, чтобы все это купить. Строительные плиты машинами вывозить, что ли? Я скромно потупила взгляд.
– Эта квартира и все, что в ней, – наследство. У меня пятнадцать дней назад умерла тетя.
– Слышал о тете, слышал. Так, давай садись напротив, начнем записывать все заново. Откуда ты ехала? Куда?
Я села напротив майора, выставив больную ногу вперед и поглаживая собаку. На заполнение протокола ушло всего полчаса. За это время пару раз заходили другие милиционеры, шепотом докладывали Сергею Дмитриевичу о продвижении расследования.
Стерве надоели мои нервные руки. Она вырвалась и носилась по квартире, подняв хвост и тявкая на мужчин.
К концу допроса появилась мама с испуганными глазами. В двери она оттолкнула высоченного милиционера, метнулась ко мне, прижала к своей груди мою голову и гладила, гладила. Сергей Дмитриевич отвел глаза. В коридоре заскулила Стерва. Мама, не оборачиваясь, крикнула туда:
– Мужики, осторожнее! Она стоит тысячу евро!
Высокий милиционер в дверях вытянулся и даже поднял одну ногу. Мама оторвалась от меня, поймала Стерву и села рядом с Сергеем Дмитриевичем.
– Майор, что произошло?
Милиционер сморщился от запаха спиртного, пробубнил: «Вам дочь все расскажет», – встал и боком вышел из комнаты, стараясь ничего не задеть.
Мама немного обиделась на невнимание к ее особе, потом взгляд ее сфокусировался на бутылке мартини на журнальном столике.
– Настя, тебе необходимо выпить, снять стресс.
Она быстро встала, взяла два высоких бокала, налила по половине.
– За то, чтобы у нас все было хорошо.
После этого она залпом осушила бокал, со звоном поставила его на стекло столика и сердито посмотрела на меня.
– Ты чего плачешь?
Я шмыгнула носом. До приезда мамы надо было держаться, стараться выглядеть молодцом, а теперь меня развело во все стороны. Я тоже выпила мартини, стуча зубами о край бокала.
– Приехала, а у него вот тут, на шее, кровища. Жалко. За что его так?
Мама растерялась. Парня она не видела и переживала только за меня. Какой-то мертвый грабитель… Оно ей надо? Но, представив, что женщина ее возраста сегодня узнает о судьбе сына… мама тоже заплакала.
В комнате опять появился Сергей Дмитриевич, покосился на нас с сочувствием.
– Парня забрали, отпечатки сняли, можете начинать уборку, мы уходим. А тебе, Настя, хочу сказать – дело очень уж странное. Кстати, если б ты приехала на десять минут раньше, то могла бы поучаствовать в разборке.
Тяжелый бокал в моей руке выскользнул из мокрых пальцев и бомбой взорвался, упав на стекло журнального столика. Стекло пошло мелкими трещинами, литровая бутылка мартини и мамин бокал провалились на пол. Бокал треснул, бутылка осталась цела.
Сергей Дмитриевич неодобрительно покачал головой и вышел, громко закрыв за собой входную дверь.
Мама заголосила: «О боже, о боже мой!» – и побежала запирать обе двери на замки. Я, отставив ногу, раскорячкой нагнулась за бутылкой, отвинтила крышку и пила, не отрываясь, пока мартини не закончился. Вспомнился поворот к дому, который я пропустила. Как раз десять минут ушло на разворот.
Поставив бутылку на пол, я посмотрела вокруг пьяным и осмысленным взглядом. Мама, наоборот, смотрела на меня испуганными, но трезвыми глазами.
– Настя, кому мы перешли дорогу?
И у меня, и у нее возникло несколько предположений, в том числе и о квартире, но мы решили сегодня себя не накручивать, подождать завтрашнего дня. Хотелось посоветоваться с отцом, но он был на даче.
Подмели пол, задвинули ящики, стерли серый дактилоскопический налет с мебели. Скатали ковер с кровавым пятном, поставили его в коридоре у стены… и делать стало абсолютно нечего. Мама села в кресло перед телевизором. По десяти программам из двадцати стреляли или готовились стрелять. По остальным шла какая-то полукриминальная муть и жизнерадостные семейные разборки бесконечных сериалов.
Я легла на кровать. Вот только-только повезло, хотя через несчастье, и вот опять неприятности. А мне так хотелось счастья, хотелось влюбиться и чтобы это чувство было взаимным. Хотелось общаться с интересными людьми и быть самой интересной интересным людям…
Рядом со мной похрапывала собака, голубой бант сполз на левый глаз.
Глава 6
А мы без денег
Утром раздалось пять звонков в дверь, затем загромыхали ключи в замке. Я встала, надела халат и похромала в прихожую. В квартиру ввалился Григорий.
– Анастасия! Как я рад, что ты жива. А телефон включать надо, я же беспокоился.
– Ты потише, пожалуйста, кричи, мама спит. А откуда ты узнал… о случившемся?
Григорий снял пальто и кинул его мне на руки. Он начал снимать ботинки, неуклюже держась за стену, и только теперь я увидела, насколько он пьян.
– Киска моя, телевизор смотреть надо. Петровка, 38, сегодня с утра поведала столице и России о происшествии в твоей квартире и просила всех, кто хоть что-нибудь знает, помочь в расследовании. Парень в тяжелом состоянии и не сможет говорить как минимум месяц. У тебя рассол есть?
– Рассола нет. Есть мартини, коньяк, водка двух сортов и текила.
– Точно, я же сам покупал. Настена, как же тебе повезло!
– С телевидением? – Я не понимала пьяного оптимизма Григория, он меня раздражал. – Дядя Илюша, наверное, постарался.
– А кто у нас дядя Илюша?
Григорий выпрямился и зарычал на прибежавшую к нему Стерву. Собака ответила тем же. Я повесила пальто в шкаф и пошла на кухню, Григорий за мной. Он залез в холодильник, погремел открытыми бутылками.
– Так что там с дядей?
– Он полковник милиции. Уже целую неделю. Что-то типа отдела по борьбе с организованной преступностью. Вчера, как это случилось, я сразу ему позвонила. Я же говорила, мы к нему с мамой праздновать ездили.
Григорий наморщил лоб, через секунду широко улыбнулся:
– Не помню. Но это здорово. Текилу будешь?
– По утрам не пью. Григорий, а как же дверь вскрыли? Мне Катя говорила, охранная фирма, ставившая двери и сигнализацию, давала девяносто восемь процентов.
– Давала, но ты себе голову не забивай, пускай милиция разбирается, и если выяснится, что был взлом, сдери с фирмы деньги. Штуку баксов они должны выплатить как минимум.
Я сделала себе кофе и с отвращением смотрела, как Григорий опрокидывает в рот текилу.
– Мама твоя спит еще? Понял. Давай я пока с собакой по старой памяти погуляю. И включи телефон, наверняка знакомые интересуются.
Как только я включила телефон, он переливисто зазвонил.
– Алло, – пришлось откликнуться мне.
– Настя, ты хочешь меня в гроб ввести? Ни квартирный, ни сотовый телефоны не отвечают. – Усталый голос отца сжал мне сердце.
– Папочка, извини, мы думали, ты на даче.
– На даче тоже телевизор есть. Где мать?
– Спит. Перепила вчера.
– Разбуди.
Мама взяла у меня телефон и на автопилоте дошла до кухни. Оправдываясь перед отцом, она понюхала оставшуюся после Григория бутылку текилы на столе, налила себе граммов двадцать и быстро выпила. Отец продолжал нотацию по телефону, мама сокрушалась и поддакивала, но я видела, что она размышляет над проблемой – пить или не пить.
Я убрала с ее глаз бутылку в холодильник и пошла перепрятывать бриллианты из сумочки в сейф. Сейф у Кати был на треть заставлен коробочками с украшениями, но денег в нем не было ни копейки – ни доллара, ни рублика, ни еврика. Ключ от сейфа я положила в специальную щель ящика тумбочки и отправилась в ванную.
Пока я бултыхалась, мама приготовила завтрак, а вернувшийся с выгула собаки Григорий звонил в охранную фирму договариваться о смене замков.
Во время завтрака позвонила Мила и осторожно спросила, не случилось ли чего у меня? А то у нее на работе одна тетка сказала, что утром по телевизору был сюжет о несостоявшемся ограблении где-то в районе Тушина. Там еще собачку, йоркширского терьера, показывали.
– Мила, позвони позже, часа в четыре, я тебе новый адрес продиктую, вечером у меня поговорим.
Положив трубку, я внезапно вспомнила, что именно сегодня мне надо было выходить на работу, и поскакала в комнату переодеваться. Мама заглянула ко мне.
– Ты чего?
– Мне надо на заводе показаться. Продлю заявление за свой счет. У тебя есть деньги на такси?
– Нет, все вчера истратила. С ума сойти, такое наследство – и ни копейки денег. Григорий! Вы не дадите немного в долг? А то Насте надо до работы доехать!.. И мне на хлеб не помешает.
Григорий вышел в коридор, вытирая салфеткой рот, достал из кармана купюру и молча отдал маме.
– Мы отдадим. – Мама честно смотрела на него.
– Да ладно, это не деньги, – сморщился Григорий. – А вот насчет квартиры надо переговорить подробнее.
Я не стала слушать продолжения – мама легко скушает Григория и без моей помощи.
Как всегда, уборщицы начинали здороваться со мной через всю длину коридора. Электрик Евгений вмялся при моем появлении в стену и старался не дышать, надеясь, что утренний амбре до меня не дойдет. Я никогда не ленилась прочитать ему лекцию о вреде алкоголя на рабочем месте, но сегодня было не до этого.
В заводоуправлении я накатала заявление о еще одной неделе за свой счет и быстро подписала его у замдиректора. Объяснять ничего не надо было, мама уже позвонила и пожаловалась на мое плохое самочувствие.
Выдав уборщицам внеочередную партию порошка и чистящих средств, я попросила слесаря присмотреть за оболдуем электриком, без моей подписи выполнить заявки по электролампочкам и мелкому ремонту в кабинетах и разрешила Евгению оформить вместо болеющей второй месяц уборщицы его жену.
Уборщица со второго этажа начала жаловаться на отсутствие хороших перчаток, но я уже вприпрыжку шла к проходной. Поймала машину и понеслась домой.
Дома мама решала, что первым продать из моей квартиры. Катя оставила приличную сумму на счете, но взять я их смогу только через полгода.
Я ее не слушала, пошла в кухню на запах борща. Через пять минут там появилась и мама.
– Я решила пока в квартире ничего не трогать, – сообщила она. – Еду к отцу на дачу и там что-нибудь присмотрю для продажи.
Я с набитым ртом пожелала ей удачи. Уже одетая, она вернулась от двери.
– А квартиру придется продать, – заявила мама. – Нехорошая она. Не зря, конечно, Гриша за нее такие деньги предлагает, но лучше продать и не мучаться.
Я согласно покивала. Опять зазвонил телефон, и пришлось еду отставить. Звонил Сергей Дмитриевич, назначил мне встречу на завтра, на одиннадцать, в своем кабинете.
Что там мама говорила про квартиру? Нечисто здесь? А может, Катя действительно что-нибудь спрятала, и Григорий об этом знает? На сколько это что-то может потянуть, если Григорию не нужны ни дорогие картины, ни драгоценности?
Что можно спрятать в квартире небольшое по объему? Та-ак. Деньги, наркотики, бриллианты, диски. Что еще?
Стерва пришла на кухню и смотрела на меня с осуждением. Вот так, не успела она заснуть, как без нее кушают.
Я спросила собаку: что же могла здесь спрятать Катя, но Стерва чихнула и тявкнула, требуя еды. Я наложила ей в блюдце мяса и смотрела, как она ест кошачьими движениями. Уникальная собака, толку от нее никакого, а стоит бешеные деньги, и люди готовы их отдавать, потому что с ней приятно общаться, смотреть на такую милую мордашку и видеть преданные глаза.
Стерва доела мясо, пукнула и застучала лапой по полу, требуя прогулки.
