скачать книгу бесплатно
– Еще одна задвинутая, – пробурчал Дидье.
Мадам Жувер вздохнула:
– Хочешь сказать, у тебя нет амбиций, тебе все равно, как прожить жизнь, потому что получится само собой?
– Да, само собой. Проживется как у всех. И всегда будет как сегодня.
– Но тебе придется зарабатывать деньги, чтобы где-то жить, что-то есть и покупать одежду. Может, ты надеешься стать топ-моделью или ограбить банк?
– Нет, мадам, я настолько глупа, хотя и учусь в лицее, что готова стать кассиршей в супермаркете, – Клер разобрало зло, – и если это будет настолько гадко и невыносимо, я загребу кассу, просажу деньги в Монте-Карло, наглотаюсь таблеток и…
– Сорри, я была плохая проститутка, и идите все в жопу! – почти в голос высказал Дидье.
– Тихо, класс! Вы устали, но на сегодня немного осталось. Будем уважать друг друга. В основе капсулы, которую изобрел Говард Нэт Микельсон, лежит принцип относительности…
Капсула времени была небольшой кабинкой из прозрачного пластика. Внутри, на подставке вроде пюпитра, находился экран с панелью управления. Экран был выключен, и дверь в кабинку заблокирована. Представленный образец, как сообщалось на информационной табличке, был первой моделью капсулы, в конструкции присутствовали отдельные недоработки. Например, нельзя было произвольно путешествовать во времени или моделировать реальность. Правда, и в современной модели для путешествий требуется специальный допуск, а опция моделирования доступна только президентам и главам корпораций, только по утвержденным расчетам и под контролем военных. Но представление об относительности и сущности времени капсула давала.
Что было не так с этой сущностью и относительностью, Клер не поняла. Она думала о своем. Мать давно развелась с отцом, любовник матери заделал ребенка старшей сестре Клер и сидел на наркоте, мать привела другого ухажера, который пробовал склеить Клер, но та его отшила, и вся компания не-поймешь-кто-кому-родственник размещалась в одной, пусть и большой квартире. Отец перебрался в Канаду и завел новый очаг, но связи с дочками не терял и отчислял алименты. Достаточно неплохие, чтобы мать и сестра не работали. Если все это и есть идеальный расчетный день, и ничего никогда не изменится, думала Клер, зачем вообще жить? Какое прекрасное на фиг будущее я могу потерять, если никакое другое невозможно?
Мадам Жувер говорит о свободе личного выбора. Не она одна. Общественная аксиома гласит: для человека открыты все возможности, человек творит, человек может не беспокоиться о черном дне, человек счастлив. Но, возможно, усредненный индекс счастья был величиной того же типа, что и средняя зарплата по стране или среднее время ожидания в пробках, и в общий расчетный день пробка на пути Клер оказалась самой длинной, а индекс счастья самым коротким. Умом девушка еще могла принять аксиому. Интуиция же подсказывала, что миллионеры не обанкротятся, бедняки не выберутся из трущоб, персоны паблик медиа, меняя лица, не изменят характеров, и приживальщик-наркуша в их семье скорее умрет, чем прекратит ширяться, потому что его индекс счастья застыл в этой точке. Человеку вроде как изначально предлагают неограниченный выбор, но как только он выбирает, как только делает ставку, он проигрывает, крупье загребает фишки, и все возможности исчезают. Исчезает даже лучший вариант развития событий, который мог бы получиться при удачном выборе. Удивительно. Хранителя мирового равновесия – что ни делай, останешься при своем – раньше звали бог, а теперь его зовут Микельсон. Говард Нэт Микельсон.
Клер медлила делать ставку в глобальной игре. Она была уверена, что ошибется, и готова была отдать свое право выбора другому. Первому встречному. Хотя бы Расселу. Хотя бы за застывшее мгновение придуманной нежности.
– Эй! Клер, постой!
Да, это он, парень ее мечты. Урок окончен. Класс направляется к выходу, и Клер машинально следует со всеми. Или чуть быстрее всех. Ей не терпится вырваться на улицу и расправить крылья. Этот затянувшийся урок, эта сушеная треска мадам Жувер, эти мертвые механизмы навеяли тоску… Но у нее все получится! Рассел сам ищет сближения с ней. Жизнь, ты чудо! Клер обернулась и улыбнулась.
– Послушай, ты сказала насчет кассы и таблеток, не надо так делать. Обещай мне, что никогда так не сделаешь.
Какой он все-таки хорошенький, этот полуирландец. Но он не влюблен. Он печален и спокоен. Так не притворяются.
– Подожди минутку, окей? Мне надо в туалет.
Клер долго смотрит на себя в зеркало. Моет руки, срывает несколько бумажных салфеток, намачивает и мокрым комком вытирает разгоряченное лицо.
– Какая я дура, – говорит Клер, решительно бросает комок в мусорку и выходит.
Она чувствует себя полководцем, готовым вести в бой войска, но ее уверенность исчезает по мере приближения к Расселу.
– Спасибо, что дождался. Хреновый у меня сегодня день.
– Я понял. Хочешь, я набью морду этому дебилу?
– Что ты! Он того не стоит.
– У тебя с ним что-то было?
– Не так чтобы очень… Он просто дебил.
– Да. Но я серьезно. Не бросайся словами, Клер. Обещай, что не сделаешь того, о чем говорила.
– Не сделаю. Ограбить кассу, уехать в Монте-Карло… смешно. Или проще туда улететь?
– Проще улететь.
– Тогда надо купить билет заранее и забронировать отель, а потом уже брать кассу.
– Ты невозможна!
– Пытаюсь сразить тебя своим интеллектом. Больше рассчитывать не на что, правда?
– О, считай, сразила. Вообще ты очень хорошенькая.
– Но я не в твоем вкусе.
– Почему ты так решила?
– Ты до сих пор не проявлял ко мне интереса, хотя мы уже два месяца вместе ходим на одни и те же лекции и встречаемся каждый день. Ты даже не здороваешься.
– Я не хотел навязываться.
– Ладно. Принято. Будем друзьями.
– Да.
– Если хочешь, можем даже молчать как друзья. И здороваться необязательно.
– Молчать тоже необязательно, хотя я в растерянности, что сказать. Я не ожидал, что у тебя могут быть тяжелые мысли.
– Я кажусь тебе счастливым человеком?
– Девушкой, уверенной в себе. Сильной. Мне казалось, что вокруг тебя всегда вьется масса парней.
– Это точно. Я сильная, и меня кто-то всегда пытается… поиметь.
– Поиметь? Какое слово! В каком смысле?
– Не знаю, где границы твоей лингвистической терпимости, и что ты подумаешь, если я буду называть вещи своими именами.
– Постараюсь не заткнуть уши.
– Ты очень добр. Затащить меня в койку обычно хотят папики. За мороженко-пироженко. Типа девочке нужны развивающие упражнения, новый опыт, пятое-десятое, без обязательств. А сверстники и типа того, меня хотят развести на деньги. Или чтобы я написала за кого-то курсовую. Или просто кому-то стирала вонючие носки.
– Жестко. Только ты все это придумала.
– Может быть, и придумала.
– Ну тогда гаденько.
– Гаденько быть сильной. Хуже, чем просто родиться женщиной.
– Женщиной быть не плохо.
– А ты пробовал?
– Не так, чтобы очень.
– Мда, когда живешь одним днем, все надо попробовать. Ведь ничего не изменится.
– Нет, наоборот, все меняется в нас самих в зависимости от того, что пробуешь.
– Это пустые слова.
– Знаешь, давным-давно я подсмотрел будущее. Это вышло случайно. Я скучал по матери, когда она умерла. А в капсуле времени, вроде той, что мы видели в музее, можно оживить прошлое. Встретиться с теми, кого любишь. Эта услуга стоит недешево, и тогда, десять лет назад, очередь была большая, потому что капсул было мало. Но отец все-таки нас записал. В назначенную дату мы приехали в технопарк и получили свой пятиминутный сеанс связи. Мы заказывали встречу с матерью и ждали несколько недель, но вместо прошлого нам показали будущее. Они ошиблись на пятьдесят лет! Отца в том будущем уже не было, он расстроился, а я… лучше не буду говорить, тебе не понравится. Я испугался сам себя. И тебе таким я точно не понравлюсь.
– Это ужасно. И вы больше не пытались?
– Отец предпочитает не знать, когда уйдет. Он встретил другую женщину, теперь это моя мачеха. Хорошая женщина, но не мама. Отец с ней счастлив. А я не хочу стать таким, каким себя увидел, но что бы я ни делал, каждый день приближает меня к тому, другому я. Этот человек добился успеха, он окружен роскошью, но внутри него много зла, и он сделал много зла другим.
– Ты ведь свободен в своем выборе не делать зла и не желать его, и будущее станет другим.
– Я-то свободен, а будущее другим не станет. В том и загвоздка.
– Невероятно. Знаешь что? Давай вернемся в музей и залезем в эту чертову капсулу. Мне никогда не хотелось знать, что там впереди, но вдруг я в самом деле закончу в Монте-Карло? Или в другой дыре?
– Ты мне обещала.
– Я даже поклянусь! И твое будущее должно быть другое. Вот увидишь. Ты ошибся, потому что не так понял.
– Там нельзя ошибиться.
– Можно! Программа – или что у них там? – ошиблась.
Клер была в отчаянии. Не оттого, что в одно мгновение развеялся ее чудный мираж. Оттого, что ее деятельная натура требовала самоотдачи, и желание помочь малознакомому парню перевесило все разумные доводы. Нужна ли помощь, Клер забыла спросить. Сочувствие плохой советчик, потому что обязывает к жертве, а жертва не окупается. Любовь – а Клер как истая парижанка признавала лишь высокую трагедию чувств и поэтому панически боялась влюбиться – уменьшила бы ее и без того маленький индекс счастья. Любовь разумно было бы цедить, как реку, через систему шлюзов, но ни в коем случае не допускать наводнения. Но было поздно. Окажись Рассел лгун, мошенник и злодей из комиксов, чего вполне реалистично ожидать от такого милашки, Клер было все равно. Узелок завязался. Отношения – это не шуры-муры у окна с красивой картинкой, а прелюдия к тому, чтобы зализывать раны. Жаль. Клер снова проиграла.
Быстрым шагом молодые люди направились к политехническому музею.
– Закрываемся через двадцать минут, – сообщила женщина-кассир.
– Извините, мы были с группой, и я забыла шарф, – Клер вытащила из кармана смятый билет. – Можно, мы поднимемся и заберем? Нам надо в архитектурный отдел.
– Ладно, проходите.
– Спасибо, мы бегом!
И вот Клер и Рассел снова у капсулы времени, на этот раз они внимательно читают табличку, в которой сообщается про недоработки конструкции и невозможность путешествий, и совершенно не представляют, как попасть внутрь. Нет ни кнопки, ни экранчика с панелью, ни щели для электронного ключа (такие системы современные школьники легко вскрывают и без ключа, даже если они не лицеисты), ни даже примитивного тумблера – ровным счетом ничего. Клер садится на пол и закрывает лицо руками. Она готова расплакаться.
– Чувствую себя идиоткой. Прости. У меня разыгралось воображение – мы действительно ничего не можем изменить.
– Можем отключить капсулу от электричества, и двери разблокируются.
– Но тогда перестанет работать и внутренняя панель управления.
– Я уверен, что панель подключена к автономному источнику энергии. Иначе было бы слишком рискованно.
– Логично. Но не факт.
– Проверим.
– А как же сигнализация и камера наблюдения?
– И это проверим. Постой на шухере.
Ого, а симпатяшка Рассел оказывается прирожденным взломщиком – впрочем, Клер пока плохо представляет, что есть что, где у парня заканчиваются таланты и начинается практический опыт. Сейчас это неважно. Может быть, никогда неважно: людей сводит вместе случайность, а разводит закономерность. Пока длятся чары случайного узнавания себя в другом, человек простодушен и отзывчив. А когда амальгама стирается с зеркала и сквозь стекло проявляются другие черты, индекс счастья склоняется к тому уровню, который привычен для Клер.
Дверь открыта, наша любознательная молодежь активирует панель – и чудо! нельзя же их лишить чуда? – панель исправна, они выбирают дату и готовы заглянуть на двадцать лет вперед и…
– Мы это увидим или информация каким-то другим образом появится у нас в голове? – спрашивает Клер.
– Не могу сказать, как получится у тебя, но ты определенно поймешь.
– Мы здесь вдвоем. Через двадцать лет мы… каждый будет сам по себе. А если капсула перепутает информацию?
– Нет, каждый узнает только про себя.
– То есть твое будущее я подсмотреть не могу никак и мне снова придется поверить в то, что ты скажешь?
– Чуть-чуть сможешь. И на 95% тебе придется поверить.
– Хорошо. Знаешь что? У нас мало времени. И у меня есть маленькая просьба. Обними меня, пожалуйста, как будто мы вдвоем едем на одном велосипеде, и держи, держи меня крепче, пока мы будем в будущем. Мне страшно: вдруг я не вернусь?
Рассел обнимает девушку, почти так, как она себе много раз представляла, только руки кладет на пояс. Так даже лучше. Неподходящий момент для телячьих нежностей. Клер жмет на пуск и закрывает глаза.
…..................................................................................................
– Кажется, нам наврали, что всегда наступает один и тот же расчетный день, – задумчиво говорит Клер.
Рассел улыбается.
– Да, и мне первый раз крышу снесло, когда я это увидел.
– Кошмар. Но твое личное будущее, судя по всему, не так плохо?
– Смотреть на двадцать лет вперед – это не на пятьдесят.
– Больше никогда не полезу в эту пластиковую коробку.
– Никогда не говори никогда.
