скачать книгу бесплатно
Это был быстрый и легкий поцелуй. Мы засели мимо двух тесно припаркованных автобусов, и наши лица были на расстоянии вытянутого пальца. Случилось это слишком быстро, словно вот-вот нас поймают и разлучат навсегда.
5
Мне редко снятся сны, но этот засел в моей памяти, и не хотел выветриваться. Происходящее было размыто, словно я вынырнул из-под воды и стал осматриваться вокруг своей кровати. Я искал источник шума – низкий, глухой, доносящийся откуда-то рядом. Мои ноги меня не слушались и ходили сами по себе в моей небольшой комнатушке, бывшей кладовой. Я никак не мог понять, откуда идет звук – он то заканчивался, то снова начинался. От безысходности я присел на кровать и постарался прислушаться – это был не шум, а голоса. Знакомые голоса.
В этот момент голова словно прояснилась. Я тотчас же прильнул к полу и подставил ухо к доскам – голоса доносились оттуда, с церкви.
Спустившись вниз по лестнице, я приоткрыл дверь в комнату Невилла и родителей – брат, как и мама, спали, папа отсутствовал.
Идти в церковь через главные двери было дурной затеей, поэтому выбор пал на служебный коридор, дверь в который открывалась с сада. Взявшись за ручку двумя руками, я максимально тихо приоткрыл ее – чёрная ряса висела на манекене в углу, а за ней вдоль всей стены лежали книжки с мало отличающимися обложками.
Голоса стали отчетливыми и понятными. Они принадлежали отцу и Мэджи. Они о чем-то спорили, но слов было не разобрать. Когда я подобрался ближе к выходу в главный зал, никого внутри не оказалось.
Не было ни души, лишь два светильника горели у главного входа.
За столом отныне ужинал и Лео. Невилл догадывался, что это своеобразная месть отца за его грубый язык и молча удалялся в свою комнату с тарелкой. С того же дня он начал придумывать разные причины не идти на воскресную службу.
Отец изменился. Не знаю, как это можно охарактеризовать словами, но его поведение стало более грубым, голос звонким и жестким, такой обычно присущ командирам в военных училищах. Даже взгляд его поменялся – добрые и светлые глаза превратились в чёрные точки, просверливающие тебя насквозь.
Мама наверняка тоже это заметила, так как ее энтузиазм в готовке пропал, как и рвение к обучению новых классов. Она решила посветить себя церковному саду.
У меня были мысли сказать об этом наблюдении Мэджи, когда мы лежали на крыше мельницы у фермы мистера Хекельса. Но сказал я лишь о моем странном сне, и она, к моему удивлению, и глазом не моргнула.
– Твой брат не прав, – неожиданно заявила она, – Отец Лонелл стал священником, поскольку это исходит изнутри.
– В Зубчатой Роще он помогал одному священнику, но он им не был до Ловирдейла… я уверен, что он делает это от чистого сердца, но…
– Только от чистого сердца! – прервала меня Мэджи, – ну что, до встречи на ужине?
В голову залезла назойливая мысль, которую я не осмелился сказать вслух: что если Мэджи общается со мной… ради отца?
Эта мысль возвращалась каждый раз, когда я видел Мэджи, но в один день она захватила меня полностью, не давая сомкнуть глаз до утра.
6
Лето подходило к концу: Невилл записался на курсы стрельбы и ездил по выходным на учения в Уизерс. Обещал взять меня с собой, но в итоге как-то это позабылось. Мама продолжала работу в саду, изредка помогая отцу в церкви. Все было как раньше, кроме… общего настроения в воскресные вечера – отныне их вел Лео, отец лишь появлялся в самом начале. Но что самое интересное – Мэджи на них больше не появлялась.
Одной летней ночью по Ловирдейлу прошелся ураган. Учитывая, что церковь находится рядом с лесом, досталось ей больше всех: дерево упало и пробило крышу. Отец велел залатать дыру к вечеру, как раз к началу воскресного слушания, видимо, чтобы никто не сомневался в силе его Божьей.
Пока Невилл возился внизу с досками, я чуть заскучал и невольно стал свидетелем неприятной сцены. Дерево проделало дыру прямо под главным залом церкви, а значит все происходящее внутри было как на ладони. Я конечно и до этого заметил Лео, переодетого в старый рабочий комбинезон, но сейчас он активно с кем-то разговаривал. Он был запачкан с ног до головы светло-алой, практически красной краской: он помогал отцу докрашивать сарай церкви, что находится в глубине леса – крайне странное место для сарая.
Долгое время я не мог понять с кем он разговаривает, пока не просунулся чуть ниже, оставив инструменты рядом с лестницей. Голос девушки мне показался знакомым, и не зря – это была Эльза. Она одна из немногих, кто начал помогать в обустройстве школы Ловирдейла и центральной улицы.
– Где он? – Эльза спросила это громко, будь церковь заполнена людьми, все бы это непременно услышали.
Лео сразу же вскинул руку, что приказывало утихнуть.
– Вы о ком?
– Ты знаешь о ком я, Лео. Где Ричард Лонелл?
– Прошу помнить, что он Святой Отец Ричард Лонелл.
Эльза громко усмехнулась.
– Так он… здесь? Мне сказали, что он из своего деревянного храма днями не выходит.
– Эльза, верно? Я помню Вас и вашу мать Лидию: Вы вместе с ней ходила на первые собрания. Что случилось?
– Случилась, и правда. Кстати, о моей матери – я здесь именно из-за этого. На прошлой неделе она опять отдала деньги Ричарду, я хотела бы вернуть их назад.
– Лидия сделала пожертвование для церкви, а не для отца Лонелла. Эти деньги пойдут на благоустройство церкви и сада, куда многие заглядывают. После вчерашней ночи особенно нужна поддержка, – Лео кивнул в сторону дыры в крыше.
Я успел отпрянуть в сторону, и Эльза меня не заметила.
– Нет, нет, нет! В этом как раз и разница: она отдала деньги Лонеллу, как и все, кто ходит сюда. Они поклоняются ему, а не Богу! Господи, Лео, ты же сам слушал его речи, разве ты не слышишь, о чем он постоянно говорит? О себе!
Лео замолчал, словно прокручивая в голове последние выступления отца.
– Эльза, позволь мне кое-что объяснить, – его грязные от краски руки оказались на её плечах, – святой отец является сторонником Пиетизма. Он наш проводник с Богом. Он говорит с ним, а он с нами. Вот и все.
Она стряхнула его руку со своего плеча и попятилась назад.
– Моя мать отдала все ценное, что у неё было в доме. Ты понимаешь это? Я умоляю тебя, – она упала на колени, – умоляю! Верни часть денег! Хоть часть!
– Разве ты не понимаешь, что она сделала это, посмотрев в глубину своей души? Она искала там подсказку что же ей делать дальше. Куда идти дальше. И она нашла её. Нашла так же, как и я в свое время. И святой отец с радостью, со слезами на глазах, принял нас. Он по сей день мне указывает дорогу, Эльза. Неужели ты ничего не почувствовала, когда пришла на первые собрания? Не было чего-то волнующего внутри, вот здесь? – он приложил ладонь к груди.
Я, сам того не замечая, приложил руку к груди, словно этот вопрос был адресован мне. И, если бы так и произошло, боюсь, мой ответ не понравился бы Лео.
Эльза склонила голову вниз, прекратив попытки перечить.
– Я побывал на первом собрании, когда ещё работал на отца и не знал, что делать дальше. В то время дел было слишком много, и отец часто посылал меня к мистеру Фиворду, местному оптовому торговцу, что постоянно бывал в Уизерсе. Он живёт недалеко, думаю, ты знаешь. И вот я стою у его дома, жду, когда он закончит возиться со своим грузовиком, как вижу нескончаемый поток людей в церковь. Когда я окликнул женщину, чтобы узнать, что тут происходит, она заявила, что все эти люди «заблудились». Они блуждают в темноте. И когда я оказался среди них, то понял: я тоже блуждаю. Святой отец сделал невероятное – он включил свет, которого нам так не хватало. И этот ЩЕЛЧОК помог мне. Он указал мне на путь, кем я хочу стать, понимаешь, Эльза? Быть с таким человеком, как мистер Лонелл… это призвание.
– Да очнись ты уже! – вскрикнула Эльза, – Моя мать давится засохшим хлебом, так как все сбережения ушли на это убогое местечко!
Она демонстративно ударила ногой один из стульев, что стоял аккуратно в ряду.
– Он промыл вам мозги. Это все он сделал! Лео, дорогой мой, ты же помнишь меня и мою мать ещё до приезда этой вшивой семейки. И что же? Они тебе заменили тех, кто здесь заложил чуть ли не первые кирпичи?
Лео сделал шаг вперёд и сказал что-то предельно тихо. Чтобы он не сказал – это только больше разозлило Эльзу.
– Хватит пороть эту чушь! Я прошу тебя, слышишь? Прошу! Нам нужны деньги!
– Боюсь, это уже невозможно, Эльза. Деньги вложены в ремонт…
– Я поняла… поняла, что это за место, – она окинула взглядом церковь, – это самая настоящая секта! Послушай себя! Господи… вы все попали в его ловушку! В ловушку самого настоящего дьявола! Вы…
Она не успела договорить: Лео дал ей звонкую пощёчину. Звук удара эхом разошелся по просторному коридору и растворился у дверей в церковь.
Я вздрогнул. Признаться честно, я никогда не видел, чтобы Лео позволял себе подобное. У меня возникают противоречивые чувства после последних слов Эльзы, ведь… я в чем-то согласен с ней. А если все так, как она говорит, получается Лео – такая же жертва секты, как и все остальные?
Произошло это в конце лета. На очередном ужине собрались все, включая Лео, обсуждающего новые тумбы и светильники с Мэджи. Последняя проявляла мало интереса к беседе и молча ела содержимое тарелки.
– Ты сегодня тихая, Мэджи. Всё в порядке? – поинтересовался отец.
– Всё хорошо, святой отец, – попыталась улыбнуться девчонка.
Я знал, что это бесполезно: со мной она и вовсе не разговаривала последнее время.
– Как жаль, что твой отец не присоединился к нам, – разрядил молчание отец.
– Впрочем, как и всегда, – встряла мама.
– Милая! – возразил папа.
Мэджи оживилась.
– Всё в порядке. Его работа в шахте… он много работает, к тому же не так волнительно относится к Богу, как я, – ответила Мэджи.
Папа кивнул, и все приступили к ужину после молитвы.
На следующий день, к вечеру, выяснилось, что Мэджи пропала. Общими силами жители маленького городка во главе Ричарда Лонелла и Грега Хошта, заместителя начальника угледобывающей шахты, мы искали Мэджи везде, где только могла просунуться маленькая девчонка.
Не было ни следов, ни зацепок или даже намека на то, куда она могла деться.
И когда через неделю все сдались и расползлись по своим делам, словно ничего не произошло, я пришел к отцу с просьбой продолжить поиски. С выступающими от недоедания рёбрами, втянутыми скулами и печальными глазами – вот как я выглядел, когда просил помощи, чуть ли не валяясь в главном зале церкви.
Невилл не отходил от меня ни на шаг и носил с собой маленький револьвер – в случае, если мы встретим похитителя Мэджи. Про оружие знал только я, хотя у меня были подозрения, что отец тоже догадывался.
Отец согласился помочь, и еще около недели мы ходили по домам Ловирдейла, заглядывая на чердаки и в подвалы, но Мэджи не было нигде.
Папа практически перестал публично появляться в церкви после того, как на одно из них заявился отец Мэджи и на весь зал заявил, что в пропаже его дочери виноват святой отец Ричард Лонелл:
– Как тебе хватает наглости произносить имя моей дочери перед молитвой, ты, сукин сын! Вы что, слепые? – обратился он к людям, – моя дочь была помешана на этой Библии, она была помешана на нём! Он затуманил ей всю голову, все мысли, он превратил мою малышку… он…
Отец Мэджи упал на колени, закрывая лицо руками.
– Он дьявол во плоти! Вы посмотрите на него!
Лицо отца не изменилось, он только прикрыл глаза, явно сдерживаясь от наплыва эмоций.
7
Прошло немало времени, прежде чем я снова вспомнил про свой странный сон и решился рассказать об этом отцу – не как в качестве вопроса, что же это могло быть, а в качестве воспоминания о Мэджи.
Он ударил меня. Слегка замахнулся и дал пощечину, а после взял за подбородок:
– Эта чепуха, а не воспоминание. Сны – это искаженное восприятие, понимаешь, Никлас? – жёстко проговорил отец.
Впервые за свою жизнь я испугался отца.
Впервые за свою жизнь я засомневался, является ли сон – сном, или это может быть чем-то другим. Чем-то настоящим.
Зимой я вновь вспомнил об этом сне, что-то навеяло об этом еще с утра. А вечером приехал Грег Хошт с целым прицепом дров и угля – это была обычная поставка для всех жителей города.
Изначальное желание рассказать об этом сне мистеру Хошту было невыносимым: неизвестное внутреннее желание так и подсказывало, что рассказать об этом будет правильно. Не успел я и начать, как почувствовал на себе властный взгляд отца, так и говорящий: «Не смей этого делать».
Даже когда я отвернулся, его взгляд маячил перед глазами. Про мой сон так никто и не узнал. Мистер Хошт пожал мне руку и отцу, лишний раз поблагодарил за работу и уехал обратно в город по проезженной тропе.
Поздней зимой про сон впервые вспомнил не я, а отец. Попросил рассказать всё, что я о нем помню, и когда я это сделал, произнес:
– Сложно не заметить, как этот сон тревожит тебя. Ты винишь себя в том, что Мэджи пропала, но здесь нет твоей вины.
«Она полностью твоя» – практически вырвалось у меня.
Я ничего не ответил, лишь отвернулся в сторону – по непонятным мне причинам, разговор мне казался тошным.
– Никлас, кому ты рассказывал про свой сон? – аккуратно спросил отец.
– Только тебе, – сразу ответил я.
– Это очень важно, сынок. Ты уверен? – он схватил меня за руку.
Мы находились в служебном коридоре церкви. Чтобы не стать жертвой взгляда отца, я глядел на догорающую свечку у деревянной лестницы, ведущей наверх.
– Да, да, и еще раз да! Почему тебя так волнует мой сон? Или это был вовсе не сон? – вырвавшись из его рук, крикнул я.
– Вот! Вот, ну конечно… – отец сделал шаг назад.
Из-за рясы складывалось впечатление, что парит, а не делает шаги.
– Теперь я более чем уверен, что Лео в этом виноват, сынок. Лео, – он схватил меня за плечи, – он любил беседовать по ночам с Мэджи, она постоянно мне рассказывала про это… он… дьявол, сынок. Он – настоящий дьявол, – продолжая смотреть на меня, закончил отец.
Я ждал, когда он меня снова ударит, ведь я ответил, что слышал отчетливо его голос. Мэджи и Ричарда Лонелла.
Удара не последовало, как и ответа. Он молча указал мне рукой на выход из церкви, и сам пошел за мной. Из рясы появилась рука, и указав пальцем на сарай, мы пошли туда.
Мне было страшно. По-настоящему. Эти пощечины и рядом не стояли с тем состоянием, которое я испытываю сейчас – опустошение и внутренняя борьба с тем, чтобы зарыть возникающие вопросы в голове.
Пока я открывал сарай, отец подхватил ведро с водой. Вода ледяная, скорее всего, большая часть – растаявший снег. Он зашел первым, поставил ведро и зажег свечу.
Внутри было холодно и сыро.
– Я боялся этого, Никлас, но… другого выхода нет. Лео подействовал на тебя так же, как и на Мэджи. Я уверен, что если провести повторное крещение… – он подошел ко мне и повлек за собой, – то ты освободишься.
Моя голова без каких-либо предупреждений оказалась в ледяной воде. Лицо жгло, моментально стало холодно, не говоря о том, что воздуха катастрофически не хватало.
Я делал попытки дышать, и холодная вода заливалась внутрь, отчего замерзали даже пальцы ног. Отец не пожалел усилий, чтобы удерживать меня там долгое время, проговаривая:
