скачать книгу бесплатно
Второе начало волшебства
Кирилл Туров
Иван и Алёнка Пантелеевы – ученики первого курса магической гимназии. Будучи круглыми сиротами, они вынуждены обеспечивать сами себя, без чьей-либо помощи. При этом они пытаются учиться в магической академии, чтобы когда-нибудь стать настоящими храмовниками – борцами с нечистой силой. Путь студента волшебного университета тяжек, но полон приключений. Где ещё можно научиться, как заговаривать болячки, чем задобрить домового и у кого можно раздобыть сапоги-скороходы?
Кирилл Туров
Второе начало волшебства
Пролог
– Пантелейка-Пантелейка, потерял чужую лейку!
– А ну, кыш, детвора!
Я топнул ногой по порогу, но ребятня только спряталась за забором, а потом опять начала кричать свою дразнилку. Знают засранцы мелкие, что у меня сердце доброе и пользуются этим вовсю. Вот и сейчас – только приехал с купеческого слёта, а уже собрались и новых историй ждут. Да, и на самом деле, мне самому интересно им разные сказки рассказывать. Очень уж нравятся их лица – живые, весёлые. Начинаешь вещать, а они вслушиваются, удивляются, боятся, смеются, как будто и вправду всё, что я говорю, на самом деле с ними происходит. Улетают в неизвестные дали, бьются с чудищами болотными, спасают красавиц от злодеев, влюбляются. А может быть и правда это всё когда-то происходило? И ничего я не выдумывал совсем? Даже сам иногда сомневаюсь.
– Ну, Пантелейка, ну, расскажи ещё раз про храмовников!
– Да, чего вам рассказывать-то? Уже весь язык стёр!
Все дети наперебой свои любимые истории выкрикивать начали.
– Расскажи нам, как Алёнка кикимору из болота изгоняла!
– Нет-нет, лучше расскажи, как Ванька с Домовым Кузей познакомился!
– Нет, лучше историю про то, как они вместе от ведьмы убегали!
– Тихо-тихо! По порядку! Цыц!
Все дети разом замолчали, надеясь на мою благосклонность. Увидели, что я и правда собрался им сказки рассказывать. Будут до самого вечера теперь во дворе торчать, слушать меня во все уши. Ох, и достанется мне снова от соседей. Ну да, ладно.
– Чтобы про Ивана- и Алёнку-храмовников вам рассказывать, придётся с самого начала начинать. Как они в школу поступили, как первый год закончили, чему их учителя за это время обучили. Просто так не поймёте вы, почему они тот или иной заговор против беса использовали. И будете потом переспрашивать. А так, до следующего слёта вам поведаю, что с ними в школе приключилось, и как они из этих передряг выбирались. Только пока рассказываю, чтобы ни звука от вас не слышал! Иначе, сразу домой пойду. Всё понятно?
Дети послушно молчали, даже отвечать ничего не стали. Любили они истории про храмовников, что уж тут сказать. Немало их, этих историй по миру ходит. Вот только про Ивана с Алёнкой всего одна, зато какая. На все века. Из уст в уста передаётся и каждый раз новыми подробностями обрастает. Её-то я всё время и рассказываю детям – а им всё не надоест, слушают и слушают. Бывает, даже родители их захаживают. Вроде бы, забрать чадо своё приходят, а нет-нет, да садятся на лавочки сами, да заслушиваются вместе с детьми. Оно и понятно – истории мои, они всем подходят – и стар, и млад много чего почерпнуть может. Главное, чтобы желание было.
– Вот и славно. Ну что ж. Начну, пожалуй, с того, как они в городе жили, пытались в школу поступить, но не получалось у них это никак сделать.
– Пантелейка, а скажи, пожалуйста, откуда ты столько про них знаешь?
– О, так я вам записки Ваньки, младшего брата Алёнки пересказываю. Он их всю жизнь свою вёл. И ведёт, наверное, до сих пор. А может, и сгинул где-то, когда с очередной тьмой сражался.
Глава первая. Преступник и заступник
– Держи вора! Люди, пацан тот, булку с прилавка стащил. Ловите хулигана!
Хулиган, а точнее я, пробирался сквозь толпу людей на площади, держа за пазухой ломоть белого хлеба. В очередной раз мне пришлось его стащить у старого скряги-булочника, который этот самый хлеб вечно продавал в три дорога. Шёл я быстро, но как можно аккуратнее – заговор для отвода глаз действовал только в том случае, если прочитавший его никого другого не заденет. А если уж заденет – жди беды, хлопнет так, что вся площадь сразу на его чтеца ставится. Не знаю, почему с этими заговорами всегда такая беда – с одной стороны всегда полезное что-то дают, но с другой стороны всегда какая-нибудь заковырка в них есть.
– Да, куда он делся, злодей?! Только что тут был, засранец мелкий.
Сегодня булочник почему-то разозлился, как никогда. И преследовал меня целых два квартала. И чего ему за прилавком не сидится? Мне пришлось двигаться дальше – если булочник меня поймает, то сдерёт с меня три шкуры. Все предыдущие булки припомнит. Толпа становилась всё больше, из-за чего дальше двигаться было опасно – действие заговора ещё не закончилось, а булочник был совсем неподалёку. Поэтому я встал на месте, боясь задеть какого-нибудь случайного прохожего. Я лихорадочно соображал, что мне делать дальше, делая редкие шажки вперёд и назад, уворачиваясь от очередного горожанина. Минус отводного заклятия ещё и в том, что никто другой тебя совсем не видит и может спокойно налететь со всей скорости.
– Я могу вам чем-то помочь, господин?
– Да, можете! Найти дрянного мальчишку-оборванца, который в очередной раз обчистил мою лавку с хлебом!
Голос булочника был всего в нескольких шагах от меня, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Я медленно обернулся и уставился на булочника, который разговаривал с каким-то бородатым седым мужиком, наряженным в странного вида одежду. Бородатый огляделся вокруг, на секунду задержал взгляд на мне, от чего меня даже затрясло. Неужели он меня увидел? Но потом он продолжил рассматривать толпу, словно меня и не было. Кажется, пронесло.
– И много он у вас украл?
– Половину буханки! Вторую половину я успел вырвать у сорванца!
– И вы ради этого преследовали его целых два квартала?
– Откуда вы знаете, что я бежал за ним так долго?
– Вы же Василий Бражников? Владелец хлебной лавки на пекарном переулке?
– Да, он самый. Знаете меня?
– Конечно. Только у вас хлеб и беру. Василий, подскажите, это не тот самый воришка?
После этих слов, собеседник булочника ткнул пальцем прямо в меня. Всё-таки попался. Я замер и остановил дыхание. Отводящий заговор действовал гораздо лучше, если тот, кто его применяет не шевелится вовсе. Тем не менее, бородатый смотрел прямо на меня, улыбался и показывал лавочнику в мою сторону. Но булочник и не думал меня замечать.
– Кто? Где?
Почему-то, бородатый не стал настаивать. Вместо этого, он незаметно подмигнул мне и повернулся к булочнику.
– Извините, видимо показалось.
– Вот и все так говорят. Видят его мельком, а когда я прихожу туда, где он только что было – его уже и след простыл. Видимо, опять караулить придётся.
– Возвращайтесь в лавку. Запереть не забыли её?
– У меня помощник там остался. Ладно, спасибо, что попытались.
– Не за что.
Весь их разговор я старался дышать как можно тише. А потом выдохнул и собрался идти дальше. Но бородатый посмотрел на меня, покачал головой, а потом щёлкнул пальцами. В тот же миг, я почувствовал, что заговор отвода глаз перестал действовать. Странное это было ощущение, как будто одеяние какое-то с меня сняли. Каждый раз это происходило, когда заговор заканчивался, но никогда это не было так быстро.
– Не вздумай убегать. Иначе выдам тебя Бражникову.
Всё ясно. Седобородый что-то со мной сделал. Я ещё раз глянул на него, оценив наряд. Верхом у него было красивое белое одеяние, вышитое по краю красной нитью. Ноги были одеты в красивые красные сапоги. На голове ничего, кроме небольшой повязки, удерживающей волосы не было. Несмотря на седую бороду и волосы, мужик вовсе не походил на старца. Морщин на лице почти не было, но ярче всего его возраст выдавали яркие, светлые, молодые глаза.
– Спасибо за помощь. Чего вам от меня надо?
– Вот так сразу и чего-то надо? Может я от сердца помочь решил?
– Не бывает такого. Не верю. Я слишком долго прожил в этом городе. За последние пять лет встретил только трёх человек, которые за просто так помочь могут.
Седобородый удивился моим словам. Но спорить особо не стал.
– Не там ты ходил, потому и не встретил. В городе полно хороших людей. Но я тебе и правда помог не просто так. Из любопытства. Скажи мне, откуда заговор знаешь?
– Какой заговор?
Седобородый выглядел умным мужиком, которого не так просто обмануть, но мне надо было просто придумать, как убежать. Поэтому приходилось строить из себя дурака. Заговоры в простонародье не приветствовались и жестоко карались по закону. Чтобы их использовать, надо было одну из лицензий получать – храмовника, ведуна или врачевателя. Которой у меня, конечно, отродясь не было.
– Ты мне, если врать начнёшь, я тебя тут прямо стражникам отдам. Они из тебя быстро всю спесь выбьют. Лучше сейчас говори.
Прямо позади седобородого проезжала конная повозка. Недолго думая, я шепнул простое устрашающее заклятие. Лошадь громко заржала и встала на дыбы, а я драпанул через площадь, надеясь на то, что Седобородый на какое-то время отвлечётся от меня.
Пробежав площадь, я завернул в небольшую улочку, проскочил по ней, свернул ещё в один переулок и обернулся назад, чтобы проверить погоню. Погони не было. Поворачивая голову назад, я со всего размаху врезался в кого-то, стоящего прямо передо мной.
– Извините… – начал было я, но осёкся, увидев, что врезался я в того самого бородатого мужика. Он стоял, уперев руки в бока и хмурился, глядя на меня.
– Да, не с того мы начали. Погоди ты. Не буду я тебя никуда сдавать… Пока. Только убежать у тебя всё равно не получится.
– Чего вы от меня хотите?
– Давай по порядку. Меня зовут Святославом. И я заинтересовался тобой, потому что увидел, как ты заговоры плетёшь. На прошлой неделе смотрел, как ты рыбку из пруда в садок зазываешь. Два дня назад видел, как бродячую собаку просишь кусок хлеба принести. А сегодня вот, глаза отводил. Где научился?
Осведомлённость Святослава меня ошеломила. Я так испугался, что потерял дар речи.
– Ещё раз. Сдавать тебя не собираюсь. Скажи, как ты такие заговоры выучил? И зачем на воровство пошёл?
Делать мне всё равно было нечего, поэтому пришлось рассказать, как есть.
– Сестрёнка заболела. Неделю уже в горячке лежит. Мы раньше вместе еду добывали, подрабатывали, где могли, да всем, что земля давала обходились. А теперь вот лежит она и бредит. Она раньше меня всегда лечила от болячек всяких. Посидит рядом, хворь зашепчет – и проходило всё без следа. Теперь сама слегла, а у меня умений не хватает, чтобы её болезнь зашептать. Я уже и так и сяк пытался – не получается никак.
– А к лекарям почему не обращался?
– Да как не обращался-то?! Обращался. Сказали, два серебряника надо, не меньше. А я только двадцать медяков насобирал. Вот и приходится теперь где попало деньги да еду доставать. Только боюсь, Алёнка не дождётся, когда я ещё тридцатку найду.
Голос под конец предательски дрогнул и в глазах защипало. Я отвернулся от седобородого, чтобы он, ещё, чего доброго, слёз моих не увидел.
– С этого и надо было начинать. Пойдём, глянем твою Алёнку. Пойдём-пойдём, чего ты вылупился? Не трону я ни тебя, ни Алёнку. Хотел бы – давно уже охране отдал. Веди, говорю. Неделя жара – дело нешуточное.
Что-то в голосе Святослава заставило меня ему поверить. Может быть, его настойчивость, а может быть, нотки какой-то отеческой заботы, даже не знаю. А может быть и заколдовал он меня. Не зря же он мой заговор по щелчку пальцев снял. В общем, я, действительно, повёл его к Алёнке.
Мы прошли несколько улиц в обратном направлении, вышли к речке Бурной, а потом двинулись вверх по её течению. Речка, в былые времена, поговаривают, и правда была бурной – были на ней и пороги, и водовороты, и даже водопады. Но сейчас от неё осталось одно название. Вода по ней вяло текла в своём направлении – не было ей дела ни до людских забот, ни до творящейся вокруг суеты. Город как на ней поставили, установили плотины, вот и иссякла вся её молодецкая бурность. Впору менять имя ей, да вот только имена они капризные такие. Прямо как заклинания – если созданы были однажды, то переделать их уже почти невозможно. Как ты порядок слов ни меняй, чего ни пытайся добавлять или убирать – всё равно таким же останется. Вот и речка, как была Бурной, так и осталась.
– Куда дальше?
– Дальше вдоль русла, чуть-чуть за город. Там лодочная станция заброшенная стоит. Мы с Алёнкой её пару лет назад приметили, так и обжились немного там.
– А родители где?
– Померли.
– Давно?
– Сложно сказать. Папка помер, когда я родился только. Или не помер. В общем, в неравном бою с некромантом слёг. А мамка много позже. От того же некромансера пострадала. Лет пять с тех пор прошло. Не надо жалости, мы уже привыкшие.
Седобородый промолчал и дальше мы шли в тишине. До самой лодочной станции. А на подходе к нашему убежищу, он шумно воздух втянул и встал на месте.
– Как говоришь, давно Алёнка болеет? Точное время?
– Говорю же, неделю.
– Точнее! Где заболела и когда?!
Тон Седобородого заставил меня вспоминать, когда у Алёнки первые симптомы болезни появились. Мы зашли на станцию, и я сразу к Алёнке бросился. Достал воды попытался напоить. Но она только маленький глоток сделала и без чувств обратно упала. К горлу опять комок подступил.
– Во вторник она пожаловалась, что живот болит. Спать легла, а на утро гореть начала. Даже не проснулась.
– Шесть дней значит. А лекарства давал ей какие?
– Травами поил. И нашёптывал от воспаления. Ей на пару часов легче становилась, а потом она опять валилась с ног. В животе у неё справа сидит что-то. Не помогает ничего. И лекари, будь они неладны, приходить не хотят.
– Нашёптываниями не помочь тут. А с лекарями я разберусь. Только вот сейчас Алёнке нам помогать самим нужно будет. Готовь нож, воды много, тряпки почище. И ещё. Молоко маковое делать умеешь?
– Умею.
– Ишь ты, смышлёный какой. На вот тебе фляжку. Иди делай. А я пока Алёнку на стол положу.
– Ты чего с ней делать собрался?
– Давай только без геройства. Ты правильно мыслишь, что в животе у неё зараза сидит. Всё верно определил. Хорошо, что воспалительный процесс заговором пытался остановить – жизнь сестре своей продлил. Только вот это воспаление заговорами никакими не остановить. Удалять придётся и ничего тут не поделать. Времени мало осталось. Завтра-послезавтра Алёнка твоя уже померла бы. А сегодня время ещё есть. Только делай всё, что говорю, тогда и сестру свою спасёшь.
Седобородый говорил очень убедительно. Как бы я ни хотел противиться, но я и сам знал, что у Алёнки что-то страшное случилось. Никогда такой хвори сам я не видел, а сестра моя в бреду уже какой день. Да и сил у меня спорить с ним уже не было. Одно слово – последняя надежда на него осталась. Поэтому я беспрекословно стал делать всё, о чём он меня просил.
Сварил маковое молоко, добавил воды из фляжки – судя по запаху, это была горючая смесь, не иначе. Потом подавал ему разное, воду, горючую воду, маковым молоком Алёнку напоил. В общем, помогал ему до тех пор, пока не увидел, как он нож к Алёнкиному животу подносит. А потом вся комната перед глазами поплыла – отключился разом.
Сколько времени пробыл без сознания – не знаю. Но, когда проснулся, понял, что уже всё закончилось. Алёнка валялась на лежанке. Я подошёл поближе, потрогал её и убедился, что она живая. Да и лоб у неё прохладный был – видать, помог бородач. Самого его не было видно, поэтому я вышел из помещения, чтобы осмотреться.
Он сидел на мостике, который к речке вёл, и задумчиво смотрел в воду. Услышав мои шаги, он повернулся и снова улыбнулся той самой тёплой отеческой улыбкой.
– Ну что, горе лекарь, очнулся?
– Святослав… Что случилось? Почему я в обморок грохнулся? Отродясь такого не было.
– Ничего особенного, ты просто никогда операций раньше не видел. На живых людях, тем более родных. Вижу, что пережил многое. Помню, что про мамку с папкой рассказывал. Но это не то же самое, что самому родного человека резать помогать. Вот и не выдержала психика. Не переживай, ничего страшного не случилось. У Алёнки твоей аппендицит был. Слышал о таком?
– Аппенди… Что?
– Аппендицит. Болезнь такая. Не от хорошей жизни развивается. Заговоров от неё не бывает. Тут только врачеватель помочь может.
– А ты что, врачеватель?
