скачать книгу бесплатно
Друзья и недруги, как снадобье от скуки
Натали Тумко
Приключения Устиньи #2
Казалось бы, что может быть благороднее – спасать героев? Но кое-кому это может не понравится… И тогда только заклятый враг сможет выручить из беды. И еще джинны. Конечно, джинны.
Натали Тумко
Друзья и недруги, как снадобье от скуки
Глава 1
ТУРНИР
История умалчивает о том, куда деваются потерянные вещи, но опыт говорит, что число потерь всегда превышает число находок. Лично я регулярно теряю расчески, ручки, заколки для волос и прочую ерунду, не считая того, о чем я попросту забываю по своей рассеянности. А вот похвастаться тем, что в таких же количествах меня преследуют находки – я не могу. То есть, конечно, время от времени случается вдруг обнаружить старую записную книжку, или любимые духи, неведомо как попавшие в карандашницу, но это все – ничтожный процент от общего числа сгинувших неведомо куда предметов.
Но потери – это что. С потерей даже очень дорогого предмета можно смириться, потому что вещь – всего лишь вещь. А вот находки… Найденная вещь, особенно не тобой же утерянная – загадка. Кому она принадлежала? Как она оказалась здесь? Почему вдруг покинула своего хозяина и позволила найти себя постороннему человеку? Мало того, самый обычный предмет на поверку может оказаться чем-то совершенно иным, нежели прикидывался. (И люди бывают такие. Знавала я одного человека, так вот, на вид он был совершенно старик, но руки у него молодые и взгляд цепкий, пронизывающий. И если вам доведется с ним встретиться, послушайте моего совета – не вздумайте играть с ним в карты, или затевать драку – грустно закончится. Он только выглядит немощным, его одна ведьма прокляла. За дело, надо сказать, но это когда было! Сто раз уже раскаялся человек, а до сих пор мается со своей внешностью за дело столетней давности. Нет, наверное, теперь-то не мается, привык уже…)
Поэтому, находок я опасаюсь, особенно, если обнаруживаю их на собственном столе среди бела дня. Потому что… мало ли что.
Для тех, кто не знает, «фуросики» – это такой большой японский носовой платок. То есть, почти платок, потому что ни одному японцу не придет в голову в него высморкаться, – фуросики предназначены для упаковки подарков.
Тот, кто оставил мне на столе подарок, завернул этот подарок именно в фуросики. Из моих знакомых всего пара человек ориентировалась в японских традициях, но никому из них не пришло бы в голову подкидывать мне подарки на письменный стол.
– Так-с… – сказала я вслух самой себе, чтобы обозначить отношение к ситуации. – А что бы сказала на это Маркиза?
Тут опять придется отвлечься от хода истории и пояснить некоторые моменты. Маркиза – это не почетное звание, не титул, это имя. Так зовут одну мою знакомую фею, и совершенно не за чем при слове «фея» воображать себе бабочкообразное создание с крылышками или инфантильную нимфетку. На первый взгляд трудно разобрать, сколько Маркизе лет: где-то между двадцатью пятью и сорока. А стоит ей заговорить, как хочется прибавить еще две сотни. Вы можете удивиться, что я, бестолочь, могу дружить с такой особой, но дружба – не совсем то, что нас связывает…
Вот хлебом меня не корми, дай порассуждать на пустом месте, лишь бы наподольше отложить неизбежное знакомство со свертком. И я и сверток понимали, что это знакомство все равно состоится, и вовсе не потому, что я любопытна. Просто кто-то ведь положил его сюда, кто-то хотел сделать мне приятное, и этот кто-то может обидится, что я даже не взглянув выбросила подарок в урну.
Итак, чтобы сделала Маркиза? Проигнорировала? Испепелила бы взглядом или бесстрашно заглянула внутрь? Я так и не определилась, Маркиза всегда оставалась для меня загадкой, хотя ее авторитет от этого ничуть не мерк.
Откладывать дальше было некуда. Я осторожно потянула за край фуросики, на всякий случай отпрыгнула подальше и присела. Раздался звук, похожий на тихий вздох платок развернулся… Сначала мне показалось, что подарок состоит из мыльных пузырей, но почти сразу стало очевидно – пузыри имеют форму сердечек и розочек, а после того, как они все полопались где-то под потолком, на столе осталась стоять маленькая коробочка. Романтично, вполне романтично. Коробочку я открывать не стала, убрала на полку до выяснения. Хватит стрессов.
Время было вечернее, и что самое приятное – это был вечер пятницы, а значит, завтра начинаются выходные. Никаких других сомнительных находок в квартире больше не наблюдалось, я со спокойной совестью приняла ванну, а потом завалилась на диван и включила телевизор.
И, разумеется, в дверь постучали!
На пороге стоял Шантрель – мой возлюбленный и герой одного из многочисленных человеко-населенных миров. Пару лет назад я спасла его от неминуемой гибели и перенесла в Город Героев. Шантрель и сейчас там живет, за исключением тех дней, когда остается у меня.
– Привет, любимая, – он наклонился и поцеловал меня.
– Привет… – я расплылась в счастливой улыбке. Потом вспомнила, что долг гостеприимства не велит держать гостя на пороге и впустила Шантреля в комнату. – Ты голоден?
– Нет, – привычно сообщил Шантрель. Он почему-то всегда сытый, одно время у меня даже стали закрадываться подозрения, что парень просто боится отравиться моими обедами. Это он зря, конечно – готовлю я нормально.
– Кстати, спасибо за подарок, – вспомнила я.
– Это ты о чем?
Понятно, сейчас будет отнекиваться. Вообще – странно, Шантрель не страдает избытком скромности. Может, решил меня подурачить? Сейчас начнет возражать, а потом еще и ревность к самому себе изобразит …
– Подарок, – терпеливо повторила я, утихомиривая свое воображение, которое Бог знает до чего могло додуматься. – На столе лежал в платок завернутый.
– Как интересно, – сообщил Шантрель. – Покажешь?
– Шантрель! Перестань меня разыгрывать! Я – стреляный воробей. В смысле, стрелянная воробьиха. В смысле… Тьфу, бред получается… Не важно! В общем, подарок был явно от тебя.
– С чего ты так решила? – неумолимо продолжал возлюбленный.
– Ну, все эти розочки и сердечки…
– Что такое «сердечки»? Ты же не хочешь сказать, что у вас считается романтичным привязывать к подарку сердца мелких животных?
Я представила себе картинку и содрогнулась.
– Бр-р, мерзость какая. Да нет же! У нас рисуют такие стилизованные изображения… сейчас.
Я достала фломастер и нарисовала пару сердечек на открытке.
– Это не похоже на сердце, – категорично возразил Шантрель. – Я знаю, как должно выглядеть сердце, и это – не оно. И не говори, что у нас анатомия разная!
– Я и не говорю, что разная, рисунок же не с натуры! Просто так принято… Вот, блин. Это и впрямь не ты принес?
– Нет. Видимо, у меня появился соперник.
Шантрель посмотрел на меня с хитрым прищуром, а мне было не до смеха: кто-то без меня посещал мой дом, и кто его знает, что за цели были у этого «кого-то»… Поклонники, блин!
Шантрель развернул коробочку. В отличии от меня он не осторожничал и был жутко любопытен.
– И что там, в подарке? – спросила я скорее для приличия.
– Духи… Я так думаю. Пузырек с жидкостью. Пахнет фиалками. Написано: «Грезы утомленного вечера».
– Приятный запах?
– Сама суди, – он протянул мне.
– Ну… это не «Шанель № 5», но в целом…
– Здорово! У вас есть духи с моим именем? «Шантрель номер пять»! А почему пять? Куда остальные четыре подевались?
– Не Шантрель, а Шанель.
– Да?.. – он уже потерял интерес к коробку. – Ну, ладно. Слушай, подарки подарками, а я вообще-то за тобой.
– Куда-то идти? – заныла я. – А я так хотела посмотреть телевизор, побездельничать и пораньше лечь спать… Ну, в крайнем случае заняться уборкой.
Шантрель помотал головой.
– Только не сегодня! У меня большие планы на этот вечер!
– Я сейчас поспорить готова, что это как-то относится к будущему турниру?
– Не только, – не стал отнекиваться Шантрель. – Но главное – это пикник. И не говори, что не любишь пикники – это ты меня им научила!
– Много ума – жевать на природе, – проворчала я.
Однако предложение звучало заманчиво. Я обреченно вздохнула и кивнула головой.
– Хорошо, пойдем. Только переоденусь.
О чем было спорить? Лишняя трата энергии, все равно меня переубедят «ради моей же пользы», поскольку вечер – не мое время. Вечером в спорах я часто уступаю, и некоторые (почти все, кто меня знает) этим беспардонно пользуются.
Если подумать… уступаю я не только по вечерам. Споры – вообще не моя стихия, наверное от того, что точка зрения для меня – понятия некоего ограничения. А ограничения как таковые для фантазера – все равно, что проф-непригодность.
Разговор о турнире зашел не зря. После того, как Шантрель попал в Город Героев он стал регулярным участником состязаний и в большинстве из них побеждал. Нельзя сказать, чтобы победы давались ему легко, каждый раз это был серьезный труд, и я, как лентяй с большим опытом, понимала его с трудом.
Конечно, приятно, когда твой парень выходит победителем, но люблю-то я его не за это. И если пару раз сильнее окажется соперник – что ж, не беда. Однако Шантрель считал иначе. Любое поражение принималось им в штыки. Перед состязанием он мало того, что тренировался с утра до ночи, так еще и шарахался по различным мирам, отыскивал храмы, к месту и не к месту приносил дары различным богам, прося их о победе.
Свой маниакальный страх перед поражением он объяснял логикой естественного отбора: мол, пока он лучший, он может претендовать на то, что ему нравится (и на меня в том числе).
Я возражала, что нельзя быть лучшим во всем. Он говорил, что мне не понять, потому что я – совершенство. Это была грубая лесть, но срабатывало безотказно: я расплывалась в улыбке, и Шантрель выходил из спора, если не победителем, то уж точно тем, за кем всегда оставалось последнее слово. Ну как, скажите, возразить на такое? Начни я переубеждать – глупо и без толку. Да и составляющая спора была как-то мелковата – ну, нравится человеку выигрывать, так ведь без обмана, без подлости он это делает, исключительно на собственном опыте и везении.
– Я готова, – сообщила я.
– Удивительно, я даже не успел устать.
Тут Шантрель напрасно ехидничал – собиралась я всегда быстро. Привычка сказывалась.
Любимый взял меня за руку, а потом шагнул в один из многочисленных миров, где ждал нас обещанный пикник.
До пикника, разумеется, следовало внести вклад в удачу на предстоящем через неделю турнире: Шантрель привел меня к новому храму. Я привыкла сопровождать возлюбленного, но не из солидарности, а из любви к новым местам.
Храм стоял в хвойном лесу, здесь было тихо и торжественно. Сложенный из камней небольшой домик был разукрашен фресками и скульптурами пауков и змей. Это сильно мне не понравилось. Чем-то нехорошим повеяло.
– Шантрель, пойдем отсюда, – тихонько сказала я.
– Подожди, сейчас зажгу свечи.
– Ты не знаешь традиций, мало ли, что это за божество? Посмотри, что тут нарисовано. Гадость какая…
– Я искал новый храм почти три недели. Ну чего ты боишься? В крайнем случае, желание не сбудется.
– Я боюсь как раз обратного. У нас есть поговорка: когда боги хотят наказать человека, они исполняют его желания. Мне кажется, это как раз тот случай.
Шантрель чмокнул меня в щеку, я сразу почувствовала себя глупой трусишкой и сдалась.
Иногда все же стоит отстаивать свои страхи. Не все страхи – глупость.
От храма Шантрель повел меня на уютную поляну. На поляне был постелен походный плед, здесь же стояла корзина с провиантом (на самом деле это была не совсем корзина, а такая огромная скорлупа иномирного ореха с приделанной к нему ручкой, ну да кто тут станет придираться), кроме того у корзины лежала лютня. Намечался романтический ужин.
– Присаживайся, – пригласил Шантрель.
Мы опустились на плед, возлюбленный стал доставать из корзины провиант.
Я тут же вздохнула:
– Вот почему мне нельзя ничего переносить из своего мира?
– А зачем тебе что-то переносить? – удивился Шантрель.
– Да вот, хотя бы пикник устроить. Между прочим, я дольше тебя между миров ходить умею, а все еще на позиции недоверия. Какие-то двойные стандарты.
– Дело не в стандартах, – возразил он. – Просто ты рассеянная и можешь что-то оставить не из злого умысла, а не подумав. Поэтому и степень доверия к тебе ограниченная.
Шантрель был, конечно, прав. Чего-чего, а собранности мне не хватает.
В этот момент я почувствовала, что мы не одни: какое-то движение улавливалось краем глаза. Я повернула голову и замерла: дерево двигалось само по себе.
– Шантрель, тут деревья… – прошептала я замирающим голосом, – они… ползают.
Шантрель взглянул через плечо и ничуть не удивившись пояснил:
– Ну да. Конечно ползают. Это же – любопытная чаща, она постоянно кочует. Ты лучше послушай, какую я песню сочинил.
Я не могла оторвать взгляда от деревьев, но это не помешало ему протянуть руку за лютней, провести пару раз по струнам и запеть:
Под утро сонная земля
Была разморена и нежна.
Туман ложился на поля
Белесой шалею небрежной.
Трава, приветствуя росу
Под каждой каплей прогибалась,
И замирала на весу
И в отраженье любовалась.
И каждый шорох мнился сном,
И было знать невероятно,
Что день придет. И этим днем
Все будет шумно и парадно.
Высокопарный стиль был моден в мире Шантреля, а в сочетании с прекрасным голосом, песня получилась очень романтичная.
– Хорошая песня, – сказала я. – Похоже на стихи с музыкой.
– Песня – это и есть стихи с музыкой.
– Ну… – протянула я. – Не всегда. У нас это – не правило. Кроме того, привычнее песни с разбивкой на припев-куплет, а в твоем случае – только куплеты.
