Удержать небо

скачать книгу бесплатно

– Понимаю. Мы сделаем все, что в наших силах. Но вы же знаете наше нынешнее положение? – Директор снова поднял голову и протянул руку. На его лице Лю Синь увидел ту же усталость, что и у Ли Миньшэна, а пожав руку директору, он почувствовал, что два пальца на ней скрючены – память о давнишней аварии в забое.

– Обратитесь к моему заместителю Чжану – он у нас занимается всей наукой – и к главному инженеру Чжао. А у меня, простите, времени нет. Побеседуем, когда вы получите результаты. – Директор снова склонился к свисавшей со стола синьке.

– Вы знали моего отца. Вы были механиком в его бригаде, – сказал Лю Синь, добавив отцовское имя.

Директор кивнул.

– Твой отец был отличным рабочим. И бригадиром замечательным. – После того как Лю Синь упомянул отца, директор невольно сменил тон и разговаривал с ним теперь не как с чиновником «сверху», а как старший с младшим.

– Что вы думаете об угледобывающей промышленности? – спросил напрямик Лю Синь, чувствуя, что завладеть вниманием этого усталого занятого человека можно, только перейдя прямо к сути дела.

– О чем именно? – спросил директор, не поднимая головы.

– Угледобыча – традиционная и отсталая отрасль, находящаяся в неизбежном упадке. Она очень трудоемка, в ней жуткие условия труда, но низкая производительность. К тому же она отвлекает на себя массу транспорта… В Великобритании на ней держалась вся экономика, но десять лет назад там закрыли последнюю шахту!

– Мы не можем закрыться, – проговорил директор, не поднимая головы.

– Совершенно верно. Но мы можем измениться! Полностью изменить технологию добычи! В ином случае мы никогда не преодолеем всех этих трудностей, – сказал Лю Синь. Быстро шагнув к окну, он указал наружу. – Шахтеры… миллионы и миллионы шахтеров, не имеющих никакого шанса в корне изменить свой образ жизни. Я приехал…

– Ты бывал внизу? – перебил его директор.

– Нет, – признался Лю Синь и добавил, чуть помолчав: – Отец перед смертью запретил.

– А ты и рад стараться, – язвительно констатировал директор, снова склонившись к чертежу. Выражение его лица оставалось непроницаемым, но Лю Синь опять почувствовал те же самые мурашки. Ему сделалось жарко. В это время года в костюме с галстуком можно было находиться только в помещении с кондиционированным воздухом, а здесь кондиционера не было.

– Послушайте! У меня была цель. Та самая мечта, с которой умер мой отец. Чтобы достичь ее, я поступил в колледж, потом, за океаном, получил докторскую степень… Я намерен в корне преобразовать угледобычу. Дать шахтерам возможность жить по-новому.

– Попроще, пожалуйста. У меня нет времени. – Директор ткнул рукой, указывая Лю Синю за спину, но он так и не понял, что имелось в виду – толпившиеся внизу рабочие или что-то еще.

– Я постараюсь говорить попроще. И как можно короче. Что из себя представляет нынешняя угольная энергетика? Уголь добывают в крайне тяжелых условиях, перевозят в место потребления, а там пропускают через газогенератор и получают коксовый газ, или на электростанции, где его измельчают и сжигают…

– Ближе к делу.

– Моя идея в том, чтобы превратить шахту в огромный газогенератор. Превращать уголь в коксовый газ прямо под землей, в пласте, а потом, применяя методы добычи нефти или природного газа, извлекать горючий газ и доставлять его в места назначения по трубопроводам. Он годится для топок электростанций – ведь они главные потребители угля. Шахты можно будет закрывать, и угольная промышленность станет совершенно новой, современнейшей отраслью, не имеющей никакого сходства с нынешней!

– Ты считаешь, что открыл что-то новое?

Лю Синь вовсе так не считал. Он знал также, что директор шахтоуправления, в 1960-х годах в Горном институте считавшийся очень многообещающим студентом и являющийся сейчас одним из верховных авторитетов всей страны в области угледобычи, никак не мог увидеть новаторства в том, что он сейчас говорил. Директор, естественно, знал, что технологию подземной газификации угля применяют и совершенствуют уже несколько десятков лет, и за это время бесчисленные лаборатории, в том числе принадлежавшие транснациональным компаниям, разработали и испытали множество катализаторов газификации. Но на протяжении почти всего века этот метод оставался лишь мечтой, и причина тому была проста: катализаторы оказывались намного дороже того газа, который добывался с их помощью.

– Кое-что. Я смогу осуществлять подземную газификацию угля без катализатора!

– И каким же образом? – спросил директор, отодвинув наконец синьку чертежа и, похоже, решив послушать, что он скажет дальше. Это уже было немалым достижением.

– Поджечь уголь.

Директор, не сводя глаз с Лю Синя, достал сигарету, молча закурил, а потом жестом предложил продолжать. Но у Лю Синя вдруг пропал энтузиазм. Он понял, что интерес директора вызван одной простой причиной – после многодневного непрерывного напряжения ему выпала минутка, когда можно было немного отвлечься. Бесплатно посмотреть клоунское представление. Но Лю Синь упрямо продолжал:

– Для извлечения газа на поверхности земли проделывается с помощью стандартного бурового оборудования несколько скважин. Они служат сразу для нескольких целей. Во-первых, через них в пласт подается множество датчиков. Во-вторых, через них поджигается подземный уголь. В-третьих, через них в пласт подается вода или пар. В-четвертых, туда же подается воздух, обеспечивающий горение. И в-пятых, отводится полученный газ.

Когда уголь загорается и вступает в контакт с паром, происходит следующая реакция: из углерода при взаимодействии с водой выделяются угарный газ, газообразный водород и углекислый газ. Затем некоторая часть углекислого газа, как известно, восстанавливается на раскаленной угольной поверхности до того же угарного газа, который во взаимодействии с водой превращается в углекислый газ и водород. В конечном результате получается горючий газ, сходный с водяным генераторным газом, горючая составляющая которого содержит пятьдесят процентов водорода и тридцать процентов окиси углерода. Это и есть, собственно, тот газ, который нам нужен.

Датчики ультразвуковыми сигналами передают на поверхность информацию о ходе горения и образовании горючего газа в любой точке пласта. По этим данным компьютер строит модель газогенерации в пласте, по которой мы через скважины контролируем ход процесса, следим за величиной очага горения и его силой. В частности, можно усиливать подачу воды через одни скважины, чтобы ослабить горение, или, напротив, подавать больше воздуха, чтобы интенсифицировать его. Все это делается автоматически, в соответствии с динамикой компьютерной модели, так что процесс постоянно оптимизируется неполным сгоранием угля в водяном пару для обеспечения максимальной производительности. Конечно, вас прежде всего заинтересует контроль за интенсивностью горения. Для этого можно просверлить ряд скважин в намеченном направлении его продвижения и подавать туда воду под давлением, чтобы сформировать противопожарный барьер. Если же уголь разгорится слишком сильно, для его блокировки предусмотрено цементирование под давлением; эта технология используется при строительстве плотин.

За окном послышался какой-то шум, и директор отвлекся. Лю Синь отлично знал, что его рассказ и тем более то, что старый шахтер представляет себе, слушая его, сильно расходятся с его мечтой. Директор сразу недвусмысленно сказал, что понятие подземной газификации ему хорошо знакомо; более того, угольные залежи в последнее время поджигали по всему миру. Несколько таких участков имелось и в Китае. Год назад Лю Синь впервые увидел подземный огонь в Синьцзяне. Нигде, сколько видит глаз, ни травинки – ни в долине, ни на холмах, насыщенный серой воздух набегает горячими волнами, и перед глазами мутится, будто находишься под водой или словно весь окружающий мир поджаривают на вертеле. Ночью Лю Синь видел призрачные полосы багрового света, пробивавшегося через бесчисленные трещины в земле. Он подкрался вплотную, заглянул в одну из них, и у него перехватило горло от изумления. Перед ним будто разверзся вход в ад. Слабый свет пробивался откуда-то из самых дальних глубин, но этот жуткий жар явственно ощущался и здесь, наверху. Глядя на эти светящиеся полоски, извивающиеся под ночным небом, он ощущал Землю горящим куском янтаря, завернутым в тонкую кору. Айгул, смуглый коренастый уйгур, сопровождавший его, возглавлял единственную в Китае пожарную бригаду по тушению угольных пластов, и Лю Синь специально приехал туда, чтобы попытаться заманить Айгула в свою лабораторию.

– Вырваться отсюда мне будет непросто, – с сильным акцентом сказал Айгул. – Я ведь вырос, глядя на этот огонь, так что для меня он такая же неотъемлемая часть мира, как солнце или звезды.

– То есть этому огню столько же лет, сколько тебе?

– Нет, доктор Лю. Этот огонь горит с начала эпохи Цин[8 - Династия Цин правила в Китае с 1644 по 1912 г.].

Лю Синь застыл от изумления и тут же поежился, оттого что на него накатила во мраке очередная волна жара.

Айгул продолжал:

– Знаешь, доктор Лю, я скорее встану на твоем пути, чем соглашусь тебе помогать. Запомни – это не игра. Ты хочешь взять в союзники черта!

Между тем шум за окном нарастал. Директор встал, подошел к окну и сказал, повернувшись к Лю Синю:

– Молодой человек, честно говоря, я считаю, что шестидесяти миллионам, которые управление вложило в твой проект, можно найти лучшее применение. Сам видишь, что дел у нас очень много. Так что до встречи.

Лю Синь вслед за директором вышел из здания на площадь. Сидящие на асфальте забастовщики гомонили заметно громче, а предводитель надсадно выкрикивал что-то, но Лю Синь не мог разобрать слов. Он вдруг разглядел на краю толпы кучку людей в креслах на колесиках. В наши дни редко увидишь несколько таких кресел одновременно, а уж чтобы в них находились хозяева… Каждый из сидевших в креслах горняков лишился ноги, а кто и обеих в результате несчастного случая.

Лю Синь почувствовал, что у него перехватывает дыхание. Он расслабил галстук, торопливо пробрался через толпу, нырнул в машину и поехал, сам не зная куда. В голове у него не было ни единой мысли. Проехав немного, он резко затормозил на вершине холма. В детстве он часто бывал здесь. Отсюда, с высоты птичьего полета, было отлично видно всю территорию шахты. Он вылез наружу и долго стоял неподвижно.

– Что-то ищешь? – раздался голос у него за спиной. Лю Синь оглянулся и увидел Ли Миньшэна. Тот тихонько подошел и остановился позади.

– Вон наша школа, – сказал Лю Синь, показывая на большое здание, где помещались вместе и начальные, и старшие классы. И школьный стадион казался непропорционально большим. Там, в этом школьном городке, они провели детство и юность.

– Еще помнишь что-нибудь? – устало спросил Ли Миньшэн и устроился рядом с ним на камне.

Все помню.

– Поздней осенью, уже ближе к вечеру, небо затянуто и солнце чуть проглядывает. Мы тогда играли в футбол на этом поле, и вдруг все остановились и уставились на школу, на репродуктор на стене… Помнишь?

– Оттуда вдруг зазвучала траурная музыка, а потом прибежал босиком Чжан Цзюаньцзюнь и сказал, что Великий кормчий Мао умер…

– Мы обозвали его контрреволюционером и бросились колотить, а он кричал, что это правда, что он клянется Кормчим Мао. Мы все равно не поверили и потащили его в полицию…

– …Но в школьных воротах остановились, потому что та же мелодия звучала и на улице, и траурная музыка заполняла весь мир…

– И она так и играет у меня в голове больше двух десятков лет. А в наши дни ее звучание означает босоногого Ницше, который выбегает с криком: «Бог умер!» – Ли Миньшэн зашелся хриплым хохотом. – Я в этом просто уверен!

Лю Синь снова обернулся и вгляделся в друга детства.

– И когда же ты до этого дошел? Я тебя просто не узнаю!

Ли Миньшэн вскочил с камня, посмотрел в глаза Лю Синю и ткнул пальцем в серый мир, лежавший у подножья холма.

– Когда же шахта до этого дошла? Ее-то ты хотя бы узнаешь? – И он снова тяжело опустился на камень. – Наши отцы в те дни были такими важными людьми! Взять хотя бы моего. Он был рабочим восьмого разряда[9 - В Китае еще в 1950-х гг. была принята квалификационная тарифная сетка рабочих профессий, в которой 8-й разряд был наивысшим.] и зарабатывал 120 юаней в месяц. Во времена Кормчего Мао – 120 юаней!

Лю Синь не нашелся, что сказать, и, немного помолчав, попытался сменить тему.

– А как твоя семья? Жена… кажется, Шань… но, прости, не помню, как ее зовут.

Ли Миньшэн принужденно улыбнулся.

– Я уже и сам с трудом вспоминаю ее имя. В прошлом году она сказала мне, что едет в командировку, на работе взяла очередной отпуск, оставила дочь со мною и укатила. А через два месяца прислала мне письмо из Канады, что, дескать, не хочет и дальше гробить свою жизнь с грязным шахтером.

– Шутишь? Ты же чуть ли не главный инженер!

– А какая разница? – Ли Миньшэн махнул рукой. – Для нее разницы никакой. Мы все – грязные шахтеры. Ты же помнишь, как все мы стремились выбиться в инженеры?

– То были времена рекордных выработок. Мы носили отцам обеды. Тогда мы впервые попали в шахту. Как же там было темно! Я допытывался у отца и всех остальных: «Как вы узнаете, где проходит угольный пласт? Откуда вы знаете, где нужно бить штрек? И как вам удается на такой глубине прокладывать штреки с двух сторон так точно, что они сходятся?

– А твой отец сказал: «Малыш, никто этого не знает, кроме инженеров». И когда мы поднялись на-гора, он показал на нескольких мужчин в таких же, как у него, защитных касках, стоявших около стенда с показателями бригад, и сказал: «Вот это и есть инженеры». Мы сразу заметили, что они другие. Шеи у них точно были почище.

– Ну, вот мы и исполнили свою детскую мечту. Славы, конечно, не добились, но, по крайней мере, честно выполняем свои обязанности, делаем кое-что полезное и имеем право сказать, что не предали самих себя.

– Прекрати! – неожиданно взорвался Ли Миньшэн и снова вскочил. – Да, я все это время выполняю свои обязанности. Я кое-чего добился. Ну а ты? Ты же витаешь в облаках! Неужели ты всерьез веришь, будто можешь вывести горняков из забоя? Превратить залежи угля в газовые месторождения? Допустим даже, что теория верна и все твои эксперименты пройдут успешно. И что из того? Ты просчитал хотя бы стоимость? И как ты собираешься прокладывать десятки тысяч километров трубопроводов? Ты хоть понимаешь, что мы сегодня не вытягиваем оплачивать железнодорожные тарифы?

– Но ведь это долгосрочная программа. Через несколько лет или даже несколько десятков лет…

– Иди к черту! Мы не знаем, что будет через несколько дней, а ты несешь что-то о десятках лет. Я уже сказал: ты витаешь в облаках. Послушай, ты, сидя в чистеньком кабинетике старого пекинского института, можешь позволить себе мечтать, ну а я не могу. Я живу в реальном мире.

Ли Миньшэн отвернулся и добавил:

– Ах, да, я пришел сказать, что директор велел всемерно помогать твоему эксперименту. Работа есть работа, и я буду ее выполнять. – И он, не оглядываясь, быстро зашагал прочь.

Лю Синь молча рассматривал шахту, где родился, где провел детство и юность, – ее высоченные копры, огромные шкивы на их верхушках, через которые перекинуты тросы, опускающие вниз, в непроглядную тьму, просторные клети, вереницы электровагонеток, разъезжающих туда и обратно через вход в шахту, где работал его отец, состав железнодорожных полувагонов – их всегда было столько, что он не мог сосчитать, – у здания угольного сепаратора кинотеатр и футбольное поле, где прошли лучшие мгновения его юности, огромная баня (ни у кого, кроме шахтеров, таких не было) – в ее бассейне, где вода всегда была окрашена угольной пылью, он научился плавать. Да, он научился плавать там, где не было не только морей и океанов, но даже захудалой речки. А дальше возвышался громадный усеченный конус отвала, где уже больше века накапливается пустая порода, выросший выше окружающих природных холмов; кое-где там вились дымки – это горела отсыревшая под дождем сера… Все черное от непрерывно оседающей угольной пыли. Это был цвет детства Лю Синя, да и всей его жизни. Он закрыл глаза, прислушался к звукам, доносившимся от лежавшей внизу шахты, и время, казалось ему, остановилось.

Отцовская шахта. Моя шахта

Ложбина находилась недалеко от шахты; днем было хорошо видно поднимающиеся оттуда дым и пар, ночью – электрическое зарево, а паровые свистки были слышны круглосуточно. Лю Синь, Ли Миньшэн и Айгул стояли посреди этой уединенной котловины. Поодаль, у подножия горы, пастух медленно гнал куда-то стадо тощих коз. Под этой котловиной и располагался тот небольшой изолированный пласт угля, который Лю Синь намеревался использовать для своего эксперимента по подземной газификации. Ли Миньшэн и его инженеры из геологического отдела месяц раскапывали горы документов в своих архивах и все же отыскали то, что нужно.

– Это довольно далеко от области главных выработок, и поэтому геологическая проработка не слишком подробная, – пояснил Ли Миньшэн.

– Я как следует проработал материал. Из него ясно, что экспериментальный пласт находится самое меньшее в двухстах метрах от основного. Это приемлемо. Нужно браться за работу! – возбужденно воскликнул Лю Синь.

– Ты не специалист в шахтной геологии, а уж здешних реальных условий и подавно не знаешь. Выслушай мой совет: будь осторожнее. Подумай еще.

– Тут и думать нечего. Эксперимент начинать нельзя, – вмешался Айгул. – Я тоже проработал эти материалы. Они слишком обобщены. Разведочные скважины бурили слишком далеко одну от другой, да и делалось это еще в шестидесятые годы. Перед началом эксперимента необходимо повторить разведку и твердо убедиться в том, что пласт действительно независим. Мы с Ли набросали план разведки.

– Сколько времени эта разведка займет, по вашему плану? И сколько на нее потребуется дополнительных денег?

– При возможностях нашего отдела не менее месяца. Стоимость работ мы не рассчитывали. Если навскидку… миллиона два.

– У нас нет ни времени, ни денег на это.

– Так подай запрос в министерство.

– В министерство? Там целая толпа бездельников спит и видит, как бы загубить этот проект! А начальству подавай результат, так что если я приползу назад и начну вымаливать еще времени и дополнительных денег, то всему делу конец. Я чувствую, что серьезных проблем здесь не будет, так почему бы не пойти на некоторый риск?

– Ты чувствуешь? Риск?! Только не в таком проекте! Доктор Лю, ты хоть понимаешь, где мы собираемся разжечь огонь? И это, по-твоему, «некоторый риск»?

Лю Синь, резко взмахнул рукой.

– Я принял решение! – И с этими словами пошел прочь.

– Инженер Ли, ты-то почему не пытаешься остановить этого безумца? Мы ведь оба видим, насколько это опасно, – сказал Айгул.

– Я буду делать то, что от меня требуется, – ледяным тоном ответил Ли Миньшэн.

* * *

В котловине работало сотни три человек. Это были не только физики, химики, геологи и горные инженеры, но и немало специалистов совсем иного профиля. Айгул возглавлял бригаду подземных огнеборцев из десяти человек, две бригады бурильщиков приехали с нефтяного месторождения Жэньшо в провинции Хэбэй, была и немалая группа инженеров и рабочих гидротехников, которым предстояло возвести подземные брандмауэры. Рядом с несколькими высокими буровыми установками помимо штабелей бурильных штанг громоздились горы мешков с цементом, ворочалась бетономешалка и завывал пульпонасос высокого давления, закачивавший под землю жидкий цементный раствор, рядом выстроились водяные и воздушные насосы, а по земле расстелилась паутина разноцветных труб.

За два месяца пласт окружили подземным цементным барьером в два с лишним километра длиной. Лю Синь решил использовать метод, применяемый для гидроизоляции основания плотин – цемент под большим давлением закачивался под землю и там, быстро твердея, превращался в огнестойкую стену. А внутри кольца пробурили чуть ли не сотню скважин, направленных точно в пласт. В каждую из них входила труба, разделявшаяся на поверхности на три ветки, связанные с тремя насосами – для подачи воды, пара или сжатого воздуха.

Завершились подготовительные работы выпуском «земляных крыс» – так в обиходе называли датчики горения, хотя эти необычные приборы, сконструированные лично Лю Синем, походили не на крыс, а на бомбы. У каждой двадцатисантиметровой крысы один конец корпуса был заострен, а на другом конце располагался колесный привод; она могла забуриться на сотню метров в сторону от скважины и самостоятельно достичь назначенной позиции. А там им предстояло измерять температуру и давление и передавать показания на поверхность при помощи инфразвука. Под землю пошло больше тысячи «крыс», причем половину выпустили за пределами брандмауэра, чтобы исключить возможность незамеченного прорыва огня.

В большой палатке Лю Синь стоял перед проекционным экраном, на котором отображались и периметр брандмауэра, и положение каждой «крысы», которое компьютер указывал согласно сигналам приборов. Мигающие точки плотно усеивали экран, придавая ему сходство с картой звездного неба.

Все было готово. Два массивных пусковых электрода, напрямик подключенные проводами к красной кнопке, установленной в штабной палатке, где находился Лю Синь, были опущены в скважину на нужную глубину. Все рабочие и инженеры находились на местах и с нетерпением ждали начала собственно эксперимента.

– Доктор Лю, подождите. – За последнее время отношения Лю Синя с Айгулом стали более напряженными, и теперь огнеборец обращался к руководителю проекта строго официально. – Это страшное дело. Вы не знаете мощи подземного огня.

– Айгул, прекрати. Я ведь знаю, что ты не только сеешь уныние, но и постоянно жалуешься на меня в министерство. Хотя, если брать по справедливости, твой вклад просто неоценим, и без того, что ты сделал за последний год, я еще и близко не подошел бы к эксперименту.

– Доктор Лю, не выпускайте демона из-под земли!

– Ты что, всерьез думаешь, что мы можем сейчас дать задний ход? – Лю Синь улыбнулся, покачал головой и повернулся к Ли Миньшэну.

– Как вы распорядились, мы шесть раз проверили все геологические данные. Проблем не нашли. Минувшей ночью закачали еще по одному цементному слою в нескольких потенциально ненадежных местах. – Он указал на несколько коротких линий с внешней стороны периметра на экране.

Лю Синь подошел к пусковому пульту и, уже поднеся пальцы к красной кнопке, приостановился и закрыл глаза, будто молился. Его губы зашевелились, но только Ли Миньшэн, стоявший совсем рядом, услышал, что он произнес всего одно слово:

– Отец…

Нажатие на кнопку не сопровождалось ни звуками, ни вспышкой. Котловина осталась такой же, как была. Но где-то глубоко под землей напряжение более двух тысяч вольт породило высокотемпературную электрическую дугу посреди пласта. На экране было видно, что в месте расположения электродов появилась красная точка, которая стала быстро увеличиваться в размерах, словно пятно красных чернил, расплывающееся на рисовой бумаге. Лю Синь пошевелил компьютерной мышкой, и на экране отобразилась модель процесса горения, составленная по показаниям «земляных крыс», – быстро растущий неправильный сфероид, вернее, даже луковица, каждый слой которой был изотермой. Насосы с ревом закачивали через скважины необходимый для горения воздух, и пламя распространялось стремительно, как из взорвавшегося газового баллона… Через час управляющий компьютер включил насосы, подающие воду, и пламя на экране моргнуло и съежилось, как сдувающийся воздушный шарик, однако горение продолжалось с той же силой.

Лю Синь вышел из палатки. Солнце скрылось за холмом; по темнеющей ложбине гулким эхом раскатывался грохот машин. Толпа в триста с лишним человек окружила торчавший вертикально мощный патрубок толщиной с нефтяную бочку. Лю Синя сразу заметили и пропустили к небольшой платформе у основания патрубка. На ней уже стояли два человека: один, увидев Лю Синя, принялся крутить огромный вентиль, а второй чиркнул зажигалкой и протянул ее ученому. Сначала газ чуть слышно шипел, рабочий крутил вентиль, звук становился все громче, и в конце концов вырывающийся из-под земли газ огласил долину хриплым ревом разъяренного гиганта. Три сотни взволнованных лиц со всех сторон смотрели на слабый огонек. Лю Синь опять зажмурился, еще раз прошептал:

– Отец… – поднес зажигалку к соплу и поджег первый в мире факел над скважиной коксового газа.

Громко хлопнуло, и в небо метров на двадцать взметнулся мощный огненный столб. Над самой горловиной сопла пламя было чисто-голубым, чуть выше обретало ослепительно желтый цвет, который далее постепенно темнел и превращался в красный. Рев сменился злобным шипением. Стоявшие поблизости попятились от жара. Свет факела озарил окружающие холмы; издалека он должен был смотреться как небесная свеча, сияющая над лёссовым плато.