скачать книгу бесплатно
– За каким чертом, Рик? Сколько лет я повторяю одно и то же: у каждого действия есть побудительная причина, направляющий вектор и закономерный итог. А кроме того…
– Ответственность, которую мы возлагаем на себя, осуществляя задуманное действие, – послушно повторил молодой человек.
– Итак – побудительная причина?
– Спор, – неохотно проворчал Рик.
– Направляющий вектор?
– Желание выиграть.
– Закономерный итог известен. С кем спорили? С Егором? И что вы пытались доказать друг другу?
– Не друг другу, – голос Брато ворвался в диалог отца с сыном. – Побудительная причина – спор с однокурсниками. Хотели переоборудовать флайдер, ускорить его.
– Не сошлись во взглядах, и каждый сделал по-своему? – понял полковник, и парни кивнули, подтверждая его догадку. – Насколько понимаю, вариант Егора оказался более жизнеспособным, а Рик едва не устроил фейерверк посреди мало, но все-таки оживленной трассы. Прямо в воздухе, да? И только благодаря другу выбрался из передряги более-менее удачно, так? Так?! Ты вынудил его приземлиться, Егор?
– Я бы вытянул, – упрямо произнес Рик и залпом осушил содержимое стакана.
– Молчи, раздолбай! – рявкнул Георг и указал на дверь: – Прочь с глаз моих. И никаких увольнительных, лично позабочусь. Как поняли?
– Вас поняли, господин полковник, – вяло отозвались парни.
– Не слышу.
– Вас поняли, господин полковник! – гаркнули курсанты Третьей Космической Академии, и старший коммандер закончил беседу кратким:
– Свалили.
Теперь уже действительно не имело смысла продолжать разговор. Боб – водитель, отсутствие увольнительных, а что еще мог придумать полковник, оставалось только догадываться. На догадках парни и решили остановиться. Поэтому ретировались из комнаты Георга быстрей, чем он успел поставить стакан на столик. Саттор проводил бегство сына и его друга мрачным взглядом, после криво усмехнулся и повторил уже в который раз за этот вечер:
– Раздолбаи.
Чтобы не искушать судьбу, парни скрылись в комнате Рика. Младший Саттор достал конспект, завалился на кровать и попытался углубиться в чтение. Егор, поерзав на стуле, открыл было рот, но, не заметив у приятеля желания вести сейчас беседы, вздохнул и развернулся к столу. Вскоре он уже корпел над своей тетрадью, что-то увлеченно вычерчивая. Рик скосил глаза на Брато, после поглядел на свой сендер, валявшийся на подушке, но отрицательно мотнул головой и вернулся к конспекту.
Материал не шел. Взгляд парня уже по десятому разу скользил по первому абзацу, но смысл прочитанного так и не отложился в голове курсанта второго курса Рикьярда Саттора. Наконец, он откинул в сторону тетрадь и ожесточенно потер лицо. Чтобы хоть немного отвлечься от невеселых дум, Рик поднялся с кровати и прошелся по комнате, затем остановился за спиной Брато и заглянул ему через плечо.
– Твою мать, Егор! – рявкнул Саттор, рассматривая чертеж, который с такой увлеченностью делал приятель. – Нам еще за этот эксперимент выгребать!
Брато бросил на друга рассеянный взгляд, после вытянул руку и, не глядя, оттолкнул склоненную над ним голову Рика.
– Не мешай, – буркнул он.
– Да пошел ты, – фыркнул Рик, подхватил контактор и направился к двери.
Когда он выходил из комнаты, Егор уже начал расчеты. Саттор обернулся, смерил Брато мрачным взглядом, но усмехнулся и покачал головой, проворчав:
– Как всегда…
И он был прав. От того замкнутого ребенка, тяжело переживавшего потерю родителей, каким Егор Брато пришел в кадетский корпус, не осталось ничего. С тех пор, как Рик и Егор сблизились, еще в первый год обучения, всегда отстраненный и равнодушный мальчик с необычными для уроженца империи глазами начал оживать. Вскоре его интерес к жизни и к собственному будущему заметно возрос, и перед летними каникулами заливистый хохот полукровки стал одним из самых привычных звуков, раздававшихся в казарме младшей группы.
На второй год обучения в Егоре Брато обнаружилась любовь к подначкам и розыгрышам. Беззлобным и не особо обидным, но пару раз Егор связался с кадетами постарше и чуть не получил по шее. Пришлось вмешиваться его закадычному и более серьезному дружку – Рику Саттору, чтобы погасить в зародыше готовый вспыхнуть пожар. Впрочем, на ворчание Рика, когда они остались наедине, Брато ответил круглыми глазами и возмущенным:
– Это у них нет чувства юмора, я тут при чем?
– Зато навалять могли по-серьезному, – ответил Саттор. – Об этом не думал?
– Так ты же рядом, – пожал плечами Егор и широко улыбнулся, разом погасив желание надавать ему по шее у самого Рика. Тот махнул рукой и произнес излюбленное слово своего отца:
– Раздолбай.
– Ага, – жизнерадостно кивнул Брато, но к старшим ребятам больше не лез.
А на третий год, незадолго до зимних каникул, Рик проснулся от шипения в ухо:
– Вс-ставай, с-соня, вс-ставай. Хватит мазать подушку слюнями. Встава-ай.
Первое, что разглядел сонный мальчик, это бордовые глаза своего приятеля. Егор был заметно возбужден, он закрыл Саттору рот ладонью, воровато оглянулся и кивнул на выход из спальни. Рик широко зевнул, сунул ноги в тапки и, не раскрывая глаз, пошел за другом, почесывая взлохмаченную голову. Их путь закончился в туалете, где Брато сунул приятелю его одежду и велел:
– Одевайся.
– Зачем? – спросил Рик, снова зевнув.
– Ты дурак, что ли? – возмутился неугомонный кадет Брато. – Раз говорю, значит, надо. На черта спрашиваешь? Давай-давай, шевелись, сынок, – закончил Егор покровительственно.
Так и не успевший до конца проснуться, Саттор послушно натянул комбинезон, чистые носки, приготовленные на утро, уже сунул ногу в ботинок и, наконец, очнулся. Распрямившись, Рик прищурился, склонил голову к плечу и вопросил:
– Что ты опять придумал?
Егор усмехнулся и сунул руку в карман. После вытащил карточку – ключ-вездеход, на котором стояло имя ректора, и важно произнес:
– Видал?
– Сдурел? – искренне поинтересовался Рик.
Брато закатил глаза.
– Иногда ты меня просто бесишь, – заявил он.
– Это ты меня бесишь, – зашипел Саттор, начиная закипать. – Нас завтра из кадетского корпуса выпрут!
Егор зафыркал, махнул рукой, но до ответа все-таки снизошел.
– Во-первых, дядя меня в приют не отправит. Ну, поорет, ну, в карцер, ну, плац подметем – жить можно. А во-вторых, ты поддался моему дурному влиянию. Могу сказать, что я тебя заставил…
– Но я не поддался! – воскликнул Рик, и Брато спешно закрыл ему рот ладонью, состроил страшную рожу и зашипел:
– Тс-с-с, совсем, что ли? Сейчас капрал припрется, и пойдем в карцер…
– Мы и так там будем, – ядовито ответил Саттор, отпихнув руку приятеля.
– Разумеется, – кивнул Егор. – Но одно дело – идти в карцер после полета на симуляторе, а другое – за нарушение режима. Первое намного интересней.
– Симуляторы? – Рик поджал губы, некоторое время думал, после спросил: – Как мы туда пройдем?
– Во! – Брато ткнул ему в нос вездеходом ректора.
– Да иди ты, – Саттор отбил руку другу. – Я говорю, как пройдем? Там патруль, потом дежурные в учебном корпусе. И активация программы…
– Доверься мне, – в голосе красноглазого авантюриста снова появились покровительственные нотки. – Я всё продумал.
– Угу, – мрачно кивнул Рик, – когда ты в последний раз всё продумал, мы драили казарму.
– Я учел прошлые ошибки, – заверил Егор. Заметив, что приятель всё еще колеблется, он произнес: – Хорошо, раздевайся и иди спать, я пойду один. Удача любит решительных и храбрых, зато слюнтяи высыпаются и завидуют отчаянным.
– Вот ты… – прошипел Рик, осознав, что Брато повторил слова полковника Саттора. Затем застегнул застежку ботинка, натянул второй и ворчливо сказал: – Куда я тебя одного отпущу? Без меня опять во что-нибудь вляпаешься.
Мальчишки выбрались через окно туалета, умудрились пробежать, прячась в тени, мимо патруля, даже добрались до учебного корпуса, но тут их нагнал капрал Магнус Реджинальд.
– Попались, соколы? – вопросил он, ухватив нарушителей режима и покоя за уши. – Еще и без верхней одежды.
И всё, что сделал Егор Брато, когда капрал выпустил его ухо и взял за шкирку, это оглянулся, шлепнул себя ладонью по лбу и с чувством произнес:
– Черт, следы!
Рик скосил глаза на две дорожки следов на снегу, вздохнул, но усугублять вину восклицаниями не стал. Зато не смолчал Реджинальд. Он развернул к себе Егора и полюбопытствовал:
– Кадет Брато, ты бессмертный?
– Никак нет, – бодро ответил Егор. – Но только телом, а вот душа…
– Наглее-ец, – протянул капрал, отвесил авантюристу подзатыльник и погнал мальчишек к кадетскому корпусу, отняв ключ-вездеход, который успел увидеть до того, как Брато спрятал его в карман.
Ночь они провели в карцере, напичканные пилюлями против простуды. А утром предстали перед ректором Лосевым. Дядя и опекун зачинщика и мелкого воришки – Егора Брато, первые минут пять смотрел на провинившихся кадетов тяжелым взглядом, постукивая своим «вездеходом» по столу. Тук-тук, тук-тук… Первым не выдержал Егор:
– Дядя…
– Молчать! – гаркнул ректор и поднялся из-за стола. Он прошелся по кабинету, вдруг остановился и воскликнул: – Черт-те что!
– Это я виноват, Рик ни при чем…
– Причем, – мрачно изрек Саттор. – Меня никто на аркане не тащил. Сам пошел.
– Но всё придумал я, – стукнул себя в грудь кулаком Брато.
– А я не остановил – наоборот, поддержал…
– Может, вы еще и сами себя сейчас накажете? – ядовито спросил Лосев.
– Мы можем вычистить плац? – неуверенно предложил Егор.
– Можем, – твердо сказал Рик. – И казарму отдраить.
– Ага, и на камбуз…
– Молчать! – снова рявкнул ректор и повторил: – Черт-те что! Нормальные дети стоят, опустив головы, шмыгают носами и уверяют, что больше не будут.
Мальчишки переглянулись.
– Дядя, мы нормальные, – уверил Брато.
– Просто честные, – добавил Саттор.
– Уйдите с глаз долой, – махнул рукой ректор.
– А наказание? – возмутился Егор. – Плац? Казарма?.. Камбуз?
Лосев резко развернулся к ним и показал фигу:
– Вот вам камбуз! Казарму будете драить вечером, а сейчас на учебу. Завтра у вас персональный зачет. Лично буду присутствовать на всех занятиях.
– Но это же жестоко! Дядя…
– Кадет Брато, кадет Саттор, как поняли свое наказание?
– Вас поняли, господин ректор! – гаркнули мальчишки.
– Кр-ругом! – пророкотал ректор. – И пошли вон отсюда, – но прежде, чем закрылась дверь за кадетами, он произнес медовым голосом: – До завтра, мальчики.
Вечером, намыв полы в казарме, пацаны засели за учебники, и до отбоя их никто не слышал и не видел. Хотели повторять материал ночью в туалете, но бдительный капрал разогнал их по койкам, усмехнувшись:
– Перед смертью не надышитесь.
На следующий день преподаватели спрашивали только их, по всем предметам. Ректор заходил на каждое занятие, брал стул, усаживался рядом с преподавательским столом и вставал с него только по окончании урока. Он не просто наблюдал за опросом, но и спрашивал сам. Группа отдыхала, кадеты Саттор и Брато вкалывали. И когда после третьего урока мальчишки стояли у стены, глядя вокруг себя ошалелыми взглядами, Рик утер пот со лба и произнес:
– Это перекрестный допрос какой-то.
А уж в этом-то Рикьярд Саттор толк знал – недаром другом их семьи был успешный адвокат Якоб Стивенс. За три года их знакомства Рик немало наслушался о судопроизводстве и процессуальных приемах. Кроме того, Жюльет – дочь Яши, училась на юриста, и мальчик не один раз помогал ей готовиться к занятиям, если приходилось на каникулах и в увольнительных отправляться к Стивенсам, а не домой. Так что кадет Саттор понимал, о чем говорил. Кадету Брато в его словах не было смысла сомневаться, и он просто кивнул, соглашаясь:
– Ага, – немного помолчал и добавил: – А дядя Степа все-таки зверь.
Еще никогда они так не ждали окончания учебного дня. Однако по завершении, уже измученные и плохо соображающие, мальчишки услышали то, чего ожидали меньше всего:
– Молодцы, я доволен, – изрек ректор, поднимаясь со стула. – Завтра можете делать то, что хотели.
– Симуляторы? – округлил глаза Егор.
– Нет, – отмахнулся Лосев. – Нечто получше. Будете чистить плац, – и удалился, насвистывая незамысловатую мелодию, под двумя мрачными взглядами. Впрочем, урок был усвоен, и мальчишки вели себя тихо, почти тихо, до окончания того учебного года.
