скачать книгу бесплатно
«Корабль мой упрямо качает
Крутая морская волна…»
Кто ж слов этой песни не знает?
Так часто звучала она.
Корабль мой – отцовская лодка
С каютой, с мотором Л-6.
Была не длинна, не коротка,
Подобных в то время не счесть.
О, эта простая моторка,
Семейная гордость отца,
Тогда приучила надолго
К походам меня, сорванца.
Мне нравилось вниз головою
Лежать на широком носу
И видеть, как пену тугую
От форштевня волны несут.
А после, махнув на стихию,
На ветер, крутую волну,
Собрав свою ловкость и силу,
Пробраться за руль на корму.
И эта моторная лодка,
Послушная воле моей,
Казалась мне крейсером флота
В строю боевых кораблей.
Пусть время бежит очень ходко,
Но память ему не отнять
О том, как мы плыли на лодке:
И брат, и отец мой, и мать.
Как жалко, что век наш короткий,
Но будто опять наяву
Во сне вижу старую лодку,
И в ней я по жизни плыву.
Родное
Здесь всё по-прежнему убого,
Но в мире нет роднее мест,
Чем эта сельская дорога
И этот Пачевский разъезд.
И вот за окнами вагона
Мне вновь отчётливо видна
В деревне той берёзы крона
И школы белая стена.
А за околицей деревни
Через каких-то две версты
В тени ветвей больших деревьев
Я вижу белые кресты.
Никто не вспомнит, как всё было,
Ведь кануло немало лет,
Когда легли в свои могилы
Так рано бабушка и дед.
Осталась мама сиротою,
В деревне той совсем одна,
В дому сверчок не знал покою,
Да на планете шла война…
Бежит железная дорога,
Уж скоро насыпь у моста,
До города не так уж много,
Вокруг – отцовские места.
И снова видится родное:
Опять деревня вдалеке,
Дорога, лес, луга и поле,
Да гладь на Кономе-реке.
И васильковою тропинкой
Идут, собравшись, под венец
После разгульной вечеринки,
Обнявшись, мама и отец…
Вот справа кладбище большое,
На нём они в земле лежат.
В окно смотрю и слёз не скрою —
Так растревожилась душа!
Промчались города кварталы,
И я приехал наконец,
Хоть времени всегда так мало,
Встречай, родной Череповец!
Гармошка
Память грустные мысли навеяла,
Появилась слеза на лице.
Ах, гармошка, чего ты наделала,
Проскулив об ушедшем отце!
Десять лет, пролежав в одиночестве,
Ты была никому не нужна,
Пока я тебя с утварью прочею
Не нашёл на шкафу у окна.
Потускнели резные заклёпочки,
От безделья слежались меха,
Словно всхлипнули правые кнопочки,
В верхней ноте «пустив петуха».
Но, вдыхая знакомые запахи,
Прикоснувшись к гармошке лицом,
Стало мне по-особому радостно,
Словно я пообщался с отцом.
Будто снова услышал мелодии
Те, что с детства вошли в мою жизнь,
Где отец был весёлый, молоденький
И играл так, что только держись!
Где на каждом застолии праздничном
Развлекал и родных, и друзей,
И народ, расплясавшись, подначивал:
«Эй, играй, гармонист, веселей!»
А сейчас этим грустным звучанием
Словно мне задавался вопрос:
«Почему же не видно хозяина,
Если вдруг просыпаться пришлось?»
Что отцовской гармошке поведать мне,
Как же это ей всё объяснить —
То, что многие вещи заведомо
Могут дольше хозяев прожить?..
Ночью
Мой дом по крышу замело,
И сад от снега бел.
Я вспоминаю, что прошло
И что я не успел.
Качается во тьме фонарь
От ветра на столбе,
А мои мысли мчатся вдаль
По пройденной судьбе.
И вот уж в памяти моей
Черты знакомых лиц,
И будто слышу у дверей
Скрипенье половиц.
То в эту ночь пришли ко мне
Родные и друзья,
Те, что когда-то на земле
Покинули меня.
Вот узнаю я среди них
Моих отца и мать,
Чтоб они были средь живых,
Я всё готов отдать.
И ощутил я влагу слёз
Тех, что сдержать не смог,
Когда послышался вопрос:
«Как ты живёшь, сынок?»
И молча ожидали все
Ответа от меня,
Как зимней ночью человек
Ждёт солнечного дня.
Но не успел я на вопрос
Ответить в этот раз,
Настольной лампы огонёк
Вдруг вспыхнул и погас.
Пытаясь лампу засветить,
Я лишь услышать мог,
Отец сказал: «Пора идти,
А ты живи, сынок…»
Дверь распахнулась, а за ней
Качался белый куст,
И одинокий средь полей
Дом был, как прежде, пуст.
У родных могил
У родных могил
Сомкнутым перстом
Тех, кого любил,
Осеню крестом.
Помяну потом
Их среди берёз,
Не сдержав притом
Набежавших слёз.
Как прожил без них,
Всё им расскажу,
На портреты их
Молча погляжу.
Со своих камней,
Вижу, наконец
Улыбнулись мне
Мама и отец.
Другу
Памяти полковника
Александра Владимировича Ковтуна
Санёк, я помню, парились мы в бане,
Вставали на охоту, чуть рассвет,
И лыжи нас несли по снегу сами,
И ты в округе видел каждый след.
Всходило солнце в зимнем ореоле,
Кусал за щёки утренний мороз,
Мела позёмка в белом чистом поле,
А лес светлел от снега и берёз.
И вспомнилось, как дважды я промазал,
Когда стрелял по стае глухарей,
А ты упрёк не высказал ни разу,
Хотя тогда мог выстрелить верней.
В лесу с тобой мы были в восхищенье
От каждой ёлки, каждого куста,
И часто восклицал я в те мгновенья:
«Смотри, Санёк, какая красота!»
А ты на это только улыбался,
Дыша в обледенелые усы,
А в этот миг над лесом разгорался
Январский день невиданной красы…
Вся наша жизнь менялась год от года,
