скачать книгу бесплатно
Крейсер «Очаков»
Среди соседей Цветаевых, как и ранее в Нерви, оказались сторонники революции. В их числе и жена Максима Горького Екатерина Павловна Пешкова. Марина Цветаева познакомилась и с ней, с ее маленькой дочкой Катей. Вскоре шестилетняя Катя умерла, и Цветаева написала стихи ее памяти «Мама светло разукрасила гробик…». В кругу Пешковой Марина узнала о революционных идеях, прониклась к ним интересом, который держался у нее почти год – до следующей осени, переезда в Москву. А на лето семья отправилась в Тарусу. Мария Александровна была уже при смерти.
Осенью того же года сестры Цветаевы начали учиться в Москве. Марина по личному выбору отправилась в закрытую частную женскую гимназию В. Н. фон Дервиз, из которой приезжала домой только на выходные. Однако учебный год ей закончить не удалось: в начале весны Марине запретили посещение занятий за неподобающие разговоры – она рассказывала своим одноклассницам об идеях ялтинских знакомых, сочувствовавших революции.
Вообще, по свидетельству сестер, ненависть у Марины Цветаевой к навязываемым нормативам поведения, к клише и стереотипам, к бессмысленной дисциплине была с детства. Она отлично училась, порой взахлеб, но при этом ее регулярно исключали именно из-за бунтарства, из-за нежелания вписываться в систему. (Через много лет с той же самой проблемой столкнулся и ее сын Георгий Эфрон.) В любой из гимназий у Марины Цветаевой появлялись подруги. С некоторыми она сперва тесно сближалась, а затем довольно быстро обрывала отношения, с другими же общалась на протяжении многих лет. Своим подругам она посвящала стихи, и одной из них была Елена Дьяконова (1894–1976) – будущая знаменитая Гала, жена Поля Элюара, муза Сальвадора Дали. Правда, она была одноклассницей не Марины, а Анастасии, по гимназии В. В. Потоцкой.
Максим Горький и Екатерина Пешкова с детьми Максимом и Катей
Женская гимназия фон В. Н. Дервиз
Женская гимназия М. Г. Брюхоненко, 1910 г.
АЦ: «Когда <она> восхитилась одним стихотворением, Марина сказала: «Нравится? Я вам его… посвящу». Это были стихи «Мама в саду», напечатанные в первом Маринином сборнике «Вечерний альбом»».
Осенью 1910 года МЦ поступила в восьмой класс частной гимназии М. Г. Брюхоненко. Но в середине года она покинула и ее – после выхода своей первой книги стихов.
В Париже*
Дома до звезд, а небо ниже,
Земля в чаду ему близка.
В большом и радостном Париже
Все та же тайная тоска.
Шумны вечерние бульвары,
Последний луч зари угас,
Везде, везде все пары, пары,
Дрожанье губ и дерзость глаз.
Я здесь одна. К стволу каштана
Прильнуть так сладко голове!
А в сердце плачет стих Ростана*,
Как там, в покинутой Москве…
Париж, июнь 1909
Комментарии
Париж, Сорбонна
В Париже.
Летом 1909 года Марина Цветаева в одиночестве отправилась в Сорбонну, слушать курс лекций по старинной французской литературе.
АЦ: «Мы разъезжаемся на лето. Марина уехала изучать французскую литературу на летние курсы Alliance Francaise. Папа дал ей для устройства в Париже нужные адреса – знакомых у него была полна Европа».
Но из всего творческого наследия Франции в это время ее интересовало лишь одно произведение – пьеса «Орленок» Ростана. Интерес к ней появился у Марины Цветаевой в связи с многолетним увлечением судьбой и биографией Наполеона Бонапарта и его сына – Наполеона II. По воспоминаниям Анастасии, любовь к Наполеонам – отцу и сыну – передалась Марине Цветаевой от матери, которую тоже волновали эти исторические личности.
АЦ: «Поглощенность Марины судьбой Наполеона была так глубока, что она просто не жила своей жизнью. Полдня запершись в своей узенькой комнатке, увешанной гравюрами и портретами, окруженная французскими книгами, она с головой уходила в иную эпоху, жила среди иных имен. Все, что удавалось достать о жизни императора Франции, все превратности его судьбы, было прочтено ею в вечера и ночи неотрывного чтения».
МЦ: «…люблю только Ростана и Наполеона I и Наполеона II – и какое горе, что я не мужчина и не тогда жила, чтобы пойти с Первым на св. Елену и с Вторым в Шенбрунн».
А. Манжо. Наполеон, Мария-Луиза и римский король
Вернувшись в Россию, Марина Цветаева начала переводить пьесу «Орленок» на русский и занималась этим почти весь учебный год.
АЦ: «Ревниво оберегала она и само дело перевода от случайных глаз и слухов. Сейчас для нее не существовало ничего, кроме «Орленка» и ее работы над ним. Она выписывала из Парижа, через магазин Готье на Кузнецком все, что можно было достать по биографии Наполеона, тома, тома, тома. Стены ее комнатки были увешаны его портретами и гравюрами Римского короля, герцога Рейхштадтского. Марина любила первую жену Наполеона, смуглую Жозефину, и ненавидела мать «Орленка», вторую жену Наполеона – «белобрысую» австриячку Марию-Луизу, для которой, чтоб иметь сына, он должен был оставить любимую, но бесплодную Жозефину. ‹…› Словно о себе она тосковала, с такой страстью вжилась она в судьбу Наполеона!»
По воспоминаниям Анастасии, Марина делала вид, что идет в гимназию, а сама пряталась на чердаке и, дождавшись, когда отец уедет из дома, возвращалась обратно в комнату – работать над «Орленком», читать книги про Наполеона.
АЦ: «Любимейший из героев, Наполеон II воплощался силой любви и таланта, труда и восхищенного сердца, – в тетрадь. Перевоплощался из французского языка – в русский. Все более кованный, с каждым днем зревший стих наполнял ее волнением. Встав, она шла ко мне: «Кончила акт! Послушай…» Она ценила мое одобрение ее труду и восхищение героем, который был не моим, а ее кумиром, которого я не оспаривала».
Работа над переводом была для Марины Цветаевой не просто творчеством, а способом выразить свою любовь к персонажу. Неудивительно, что она показывала черновики своего перевода только самым близким людям – Анастасии и старшему другу, поэту-символисту Льву Кобылинскому, писавшему под псевдонимом Эллис. Именно он через несколько месяцев ввел гимназистку Марину в круг символистов, устроил ее первые публичные чтения стихов. А тогда он и Анастасия были свидетелями первой серьезной переводческой работы Марины Цветаевой. Перевод «Орленка» (по словам Анастасии – практически законченный) не сохранился – он был уничтожен или спрятан неизвестно где, когда Марина Цветаева узнала о другом русском переводе этой пьесы, сделанном Татьяной Щепкиной-Куперник.
«А в сердце плачет стих Ростана…»
Эдмон Евгений Алекс Ростан (1868–1918) – французский поэт и драматург, автор двенадцати пьес. Работал в жанре неоромантизма. Все пьесы Ростана были написаны в стихах. Наибольший успех имела комедия «Сирано де Бержерак», за создание которой автор был награжден орденом Почетного легиона и членством во Французской академии. При жизни драматурга его произведения ставились как во Франции, так и за рубежом, в переводах. В России успешнее всего шли постановки «Принцесса Греза» и «Сирано де Бержерак» (оба перевода выполнены Татьяной Щепкиной-Куперник, равно как и «Орленок»). На протяжении ХХ века «Сирано де Бержерак» экранизировался 10 раз – во Франции, СССР и США, он и поныне считается самым успешным и популярным произведением Ростана.
«Орленок» (фр. «Aiglon») – драма Ростана, написанная в 1900 году. Главный герой – сын Наполеона. Так как императора французов в стихах часто сравнивали с орлом, соответственно, его сын имел прозвище Орленок. По мнению самого Ростана, данная пьеса не содержит какой-либо политической агитации, революционных (или антиреволюционных) призывов: «Это всего лишь история больного ребенка».
Эдмон Ростан
Э. Бийе. Наполеон II, герцог Рейхштадтский
Наполеон II (Франсуа Жозеф Шарль Бонапарт) (1811–1832) – единственный законный сын Наполеона Бонапарта, рожденный от брака с Марией-Луизой, дочерью австрийского императора. Сразу после рождения был объявлен римским королем, однако же никогда не правил. В 1814 году, после падения Наполеона I, Мария-Луиза увезла сына в Австрию, и детство римского короля прошло в замке Шенбрунн, под Веной. Мальчика называли сыном эрцгерцогини, дали титул герцога Рейхштадтского и именовали по-немецки – Франц. Хотя всю сознательную жизнь Наполеон II прожил в Шенбрунне, французские бонапартисты следили за его судьбой, рассчитывая использовать сына императора в своих интересах. В 12 лет мальчика записали на военную службу, и хоть он интересовался военным делом, но воплотить мечты не мог, поскольку с детства отличался болезненностью. Умер Наполеон II в 21 год от туберкулеза.
Ricordo di Tivoli[3 - Воспоминание о Тиволи (ит.).]*
Мальчик к губам приложил осторожно свирель,
Девочка, плача, головку на грудь уронила…
– Грустно и мило! –
Скорбно склоняется к детям столетняя ель.
Темная ель в этой жизни видала так много
Слишком красивых, с большими глазами, детей.
Нет путей
Им в нашей жизни. Их счастье, их радость –
у Бога.
Море синеет вдали, как огромный сапфир,
Детские крики доносятся с дальней лужайки,
В воздухе – чайки…
Мальчик играет, а девочке в друге весь мир…
Ясно читая в грядущем, их ель осенила,
Мощная, мудрая, много видавшая ель!
Плачет свирель…
Девочка, плача, головку на грудь уронила.
Берлин, лето 1910*
Комментарии
Я. Ф. Хаккерт. Вилла Мецената над Тибурскими водопадами
Крысолов, уводящий детей
Тиволи.
Город неподалеку от Рима. До бомбардировок Второй мировой войны – одно из самых живописных мест в Италии. Здесь расположены античная вилла римского императора Адриана, замок папы римского Пия II, вилла д’Эсте – с фонтанами и садами эпохи Возрождения.
Берлин, лето 1910.
Лето 1910 года сестры Цветаевы провели в Германии. Сперва они остановились в Берлине, затем жили под Дрезденом, в семье одного пастора. На одном из светских мероприятий, куда их пригласили, перед гостями выступала профессиональная сказочница – очень пожилая деревенская жительница, знавшая множество старинных легенд и экспрессивно их исполнявшая. Возможно, под впечатлением услышанного позже Марина Цветаева создала свою поэму «Крысолов», сюжет которой построен именно на старинной немецкой легенде XIII века: в городе Гамельне расплодились крысы, но дудочник своей музыкой избавил от них город, а когда магистрат отказался выплатить вознаграждение, с помощью колдовства увел за собой всех городских детей, сгинувших безвозвратно.
Rouge ет bleue[4 - Красное и синее (фр.).]
Девочка в красном и девочка в синем*
Вместе гуляли в саду.
– «Знаешь, Алина, мы платьица скинем,
Будем купаться в пруду?»
Пальчиком тонким грозя,
Строго ответила девочка в синем:
– «Мама сказала – нельзя».
* * *
Девушка в красном и девушка в синем
Вечером шли вдоль межи.
– «Хочешь, Алина, все бросим, все кинем,
Хочешь, уедем? Скажи!»
Вздохом сквозь вешний туман
Грустно ответила девушка в синем:
– «Полно! ведь жизнь – не роман»…
* * *
Женщина в красном и женщина в синем
Шли по аллее вдвоем.
– «Видишь, Алина, мы блекнем, мы стынем
Пленницы в счастье своем»…
С полуулыбкой из тьмы
Горько ответила женщина в синем:
– «Что же? Ведь женщины мы!»
1910
Комментарии
«Девочка в красном и девочка в синем…»
Рефрен стихотворения является отсылкой к образам, созданным другим поэтом, мнение которого в это время было для Марины Цветаевой очень важным. Девушка в черном и Девушка в белом – героини текстов Эллиса, одного из первых и главных слушателей ее юношеских стихов.
Эллис (Лев Львович Кобылинский) (1879–1947) – поэт-символист, переводчик, литературовед. Родился в Москве, там же прошли его детство и юность. Отец Кобылинского, ученый-литературовед Лев Поливанов, был директором частной мужской гимназии – одной из самых прогрессивных на тот момент. В ней учились Максимилиан Волошин, Андрей Белый, Валерий Брюсов, Сергей Эфрон. Эллис с детства писал стихи, изучал теорию литературы, философию. Учась на юридическом факультете Московского университета, создавал работы по теории символизма. Переводил на русский Эдгара По, Шарля Бодлера. Вместе с Андреем Белым создал поэтический кружок «Аргонавты», а в 1904 году принял участие в создании и выпусках журнала «Весы» – главного печатного органа символистов. В 1909 году Эллис, Андрей Белый и музыкальный теоретик Эмилий Метнер создали издательство «Мусагет». Его редакция быстро обрела черты клуба: в ней проходили чтения, творческие вечера, диспуты. А Марина Цветаева осенью 1909 года, еще будучи гимназисткой, стала появляться в московских литературных кругах. У взрослеющих сестер Цветаевых завелись новые знакомые, и в числе первых – дантист Лидия Александровна Тамбурер, о которой Марина Цветаева позже писала в эссе, посвященных Максимилиану Волошину и отцовскому музею. Лидии Тамбурер было дано прозвище Драконна, она расположила к себе и сестер, и их отца Ивана Владимировича, и как раз на одном из литературных вечеров, куда они пришли с Мариной Цветаевой, появился и Эллис.
Эллис (Лев Кобылинский)
АЦ: «Эллис сразу отметил в Марине истинного поэта. ‹…› слушал ее стихи, восхищался. Хвалил ее перевод «Орленка» (сам будучи известным переводчиком). С первого дня учуял и ее нрав, ни с чем не мирящийся».
Кобылинский стал для сестер старшим и очень близким другом, часто бывал в доме у Цветаевых в Трехпрудном переулке. Он вел с сестрами долгие разговоры о литературе, рассказывал о символистах, знакомил их со стихами своих соратников – Волошина, Белого и Брюсова.
ВЦ: «Отец благоволил Эллису, как человеку одаренному, образованному. Для Марины и Аси Эллис стал просто Чародеем. Артистичностью своей природы, искренностью, блеском таланта он подчинил души обеих сестер: вдохновенные экспромты его вели их в манящий мир бурной фантастики, приучили чувствовать пульс поэтического творчества».
У сестер, привыкших давать близким прозвища, для Эллиса было выбрано имя Чародей. Кобылинский любил мистификации, увлекался модным на тот момент спиритизмом. Для Марины и Анастасии, не так давно похоронивших мать и достаточно скептически относившихся к религии, разговоры о потустороннем стали отдушиной. Эллис не только приучал их к хорошей литературе, но и создавал для них своеобразную сказку-игру, помогающую справиться с болью.
АЦ: «Жил Эллис в бедности, без определенного заработка, от стихов к статье, делал переводы, не имел быта. Комната в номерах «Дон» на Смоленском рынке и хождение днем – по редакциям, вечером – по домам друзей, где его встречали радостно, как желанного гостя, слушали последние стихи и вместе с ним уносились в дебри мечтаний и споров о роли символизма, романтизма. ‹…›…он обладал едким умом и блестящей речью, завораживающей самых разнородных людей. И был у него еще один талант, ‹…› …талант превращения, перевоплощения такой силы и такой мгновенности, которая не под стать и самому искусному актеру, всегда связанному принудительностью роли данного часа, несвободою выбора».
Эллис познакомил сестер Цветаевых с еще одним важным для них человеком – своим другом Владимиром Оттоновичем Нилендером. По свидетельству Анастасии, Нилендер, адресат тогдашней лирики Марины, был посредником Эллиса, когда тот решил сделать Марине предложение о замужестве. Но та ответила отказом.
АЦ: «Марина была крайне смущена неожиданностью предложения стать женой! «Чародея» нашего! Что она, конечно, готовилась сказать (или уже сказала) «нет» – я знала. Марина – жена! Как он мог подумать!»
Через некоторое время после неудачного сватовства отношения между Эллисом и сестрами стали менее близкими. В 1911 году Кобылинский навсегда покинул Россию. Он жил в Швейцарии, изучал антропософию, позже проникся идеями католицизма и закончил свои дни членом ордена иезуитов. Когда осенью 1911 года Анастасия Цветаева и ее жених Борис Трухачев были проездом в Германии, Кобылинский встречался с ними, рассказывал об антропософской школе Рудольфа Штейгера. Но эта тема не входила в круг интересов Анастасии.
АЦ: «Из Эллиса исчез нацело сказочник, танцор, лукавец, исчез поэт!»
Тройственный союз
У нас за робостью лица
Скрывается иное.
Мы непокорные сердца.
Мы молоды. Нас трое*.
Мы за уроком так тихи,
Так пламенны в манеже.
У нас похожие стихи
И сны одни и те же.
Служить свободе – наш девиз,
И кончить, как герои.
Мы тенью Шиллера клялись.
Мы молоды. Нас трое.
1909–1910
Комментарии
Владимир Нилендер
«Нас трое».
