скачать книгу бесплатно
Помешала тому, что было суждено.
***
Юва присела рядом. Он почувствовал. Он всегда знал, что тут есть кто-то кроме него. Этот кто-то пах как вересковый мёд. Этот кто-то никогда не разговаривал с ним, не пугал, не кричал, не бил. Этот кто-то был тёплым, добрым и почему-то очень печальным. Так, по крайней мере, от этого кого-то пахло. Да, печаль и тепло тоже имеют свой запах, поверьте этому мальчику. Он знает…
Но этот кто-то никогда раньше не подходил так близко, не сидел рядом.
– Почему ты всегда печальна? – подумал мальчик, не отводя безликого взгляда от дали тёмного горизонта.
– Потому что я хочу тебе помочь.
– Но, это же повод для радости, разве нет?
– Знаешь, милый, иногда выход… Он… Иногда выход выглядит как… Чёрт!
– Иногда выход пахнет Пустошью и немного вереском. И кажется не тем, чем является на самом деле, – Юва удивлённо посмотрела на мальчика. Ветер трепал его волосы, пытаясь пригладить их то на одну сторону, то на другую. Но, глаза… Веки не дрожали от прикосновений ветра, не вздрагивали ресницы. Он знал. Милый, подумала Юва совсем-совсем про себя, как же так…
– Я пойду с тобой, Ведьма верескового поля, – по щекам ведьмы заискрились медовые капли. Терпкие, как эль. Горькие, как полынь.
– Не плачь, ведьмочка, пожалуйста. У слёз не очень добрый запах. А вкус и вовсе горький.
– Да, милый, – она стёрла рукавом платья капли. Шмыгнула носом. Встала над обрывом. Мальчик поднялся вслед за ней. Солнце открывало их, стягивая с двух пар ног одеяло ночи. Она взяла его за руку.
Мальчик запел колыбельную. Единственную, которую ему когда-то пела мать. Единственную, которую он берёг всё это время, не произнеся за свои пять лет и семь месяцев ни слова. Тонкий несломленный мальчишеский голос запел так громко, как мог в свой первый раз. И сама Пустошь замолкла, слушая самый прекрасный голос, какой она только слышала за свои века.
***
«Никогда в жизни
Вы не будете принадлежать друг другу»,
Тогда они решили поклясться в любви
В своей ранней смерти.
Но проклятье отца было сильным
И даже там достало их.
Оно разделило их души,
Загнало её в это место.
Вдали от всех времён, как проводы души,
Одиночество звучало в тихой песне.
Певица всё ещё держала
Девушку за руку,
Когда, ослепшая от слёз, она поднялась
К высокому краю утёса.
***
Вересковая ведьма сидела на обрыве и смотрела вдаль. Ровная линия горизонта гипнотизировала зелёные глаза. Волв бесшумно присел рядом. Ткнул в плечо бархатным влажным носом.
– Он разговаривает со мной, Волв. Каждый вечер. Пустошь поёт его голосом эту колыбельную каждую ночь. Каждую ночь, допев колыбельную, Пустошь шепчет его голосом «спасибо»… Но почему же так больно, Волв? Почему больно?? – Она беззвучно плакала. Волв обнял её за дрожащие плечи, ткнулся тёплым носом в затылок ведьмы.
***
Но, уже исчезнув на дне,
Она услышала песню:
«Благодарю, моё дитя, только твоя смерть
Разорвала оковы проклятья!»
Вдали от всех времён, как проводы души,
Одиночество звучало в тихой песне.
***
Стихи: группа Nenia C'Alladhan, песня «Schattengesang»
Перевод: Aphelion.
Вселенная № три. Или «Ангел славянских небес»
Она лежала посреди поля, раскинув в стороны руки и смотрела в небо. Изредка отмахиваясь от надоедливых июльских мошек, норовящих залезть в глаза, рассматривала куцые полоски белёсых облаков.
– Н-да. Не густо на сегодня… – Ася лениво перевернулась на живот, уместив подбородок на сгибе локтя. - Нот, нам не пора ещё?
Рожь всколыхнулась под недовольным вздохом Нота. Ну, как всколыхнулась… Всколыхнулась, если бы Нот дышал.
– Ася. У нас нет пока заданий. Смирись.
– Бесчувственный ты… Как кусок металла…
– Ася, я и есть металл. Я твой ньёрд, если ты не забыла.
– Тут на земле своё имя забыть можно от скуки, не то что про свой ньёрд… – недовольно проворчала Ася в ответ своему скоростному болиду. Если бы Нот умел дышать, он обязательно бы снова горестно вздохнул.
Ася была лучшей на курсе пилотов института Звёздного Неба. На выпускных экзаменах, когда каждый будущий выпускник должен был выбрать себе болид, ей предоставили право быть первой из всех 15 человек. А она что? Знаете, что она тогда сказала комиссии?! Гордо вздёрнув подбородок, Ася заявила, что пойдёт первой, но выбирать будет не она, а они. Болиды то есть.
Комиссия была готова её по-тихому удавить под столом и спрятать бездыханное тело под стульями. Но старый ректор, бывший военный, не носивший ничего, кроме форменного мундира, увешанного боевыми наградами, вдруг засмеялся.
Ректора боялись все студенты, преподаватели и сама комиссия. Ректор был стар, но не дряхл. У него была боевая травма, отчего тот хромал, припадая на левую ногу. Но при этом, пятерых грабителей в имперскую темницу приволок как нашкодивших щенков.
– Пытались меня ограбить, – пожав плечами, ответил ректор на допросе. – А я не согласился. А они обиделись. Вон, видите, некоторые даже плачут до сих пор.
Четыре из пяти рыдали аки красны девицы, проводившие своих богатырей на войну со Змеем Горынычем. Бились в истерике и просили его, ректора то бишь, никогда к ним не подпускать. А пятый… Тот вообще разговаривать перестал.
В общем, завязали они с разбоями и грабежом. Буквально за сутки.
Члены комиссии недоумённо переглядывались, пока ректор смеялся. Лицо его добродушно покраснело, в уголках ярких глаз заискрились слезинки. Ася боялась вздохнуть, потому что не знала чего ожидать. Никто ещё за 25 лет не видел ректора смеющимся. Он и улыбаться-то не умел… А тут, смотрите-ка, ржёт сидит, аж слёзы катятся.
– Девочка моя, – отсмеявшись, вытирал он слёзы – ты не в приют с котятами пришла. Ты идёшь выбирать себе болид, который будет с тобой ближайшие 10 лет испытательного срока службы в войсках Приграничья. Ты ещё помнишь это?
– Да, господин Ректор!
– С чего ты решила, что у этих машин есть самостоятельное сознание, достаточное для того, чтобы выбирать кого-то? Почему ты считаешь, что у них есть право выбора?
Болиды были оснащены искусственным интеллектом ровно настолько, сколько требовалось для беспроблемного общения со своими пилотами. Никаких изысков в виде эмоционального фона, умственного саморазвития им не давали. Но Ася…
Она не технарь, она пилот. И, тем не менее, находила общий язык с любым из болидов. Без инструмента. Просто садилась за пульт, и говорила «привет».
А у них, у всех и каждого, была одна реакция – сами выходили из спящего режима, подгоняли «седло» под Асю, пододвигали дисплеи. Просыпались они.
Все на курсе слышали про странную девочку Асю, ангела славянских небес. Так её за глаза называли.
В тот день она вышла на периметр у корпуса, встала по центру выстроенных кругом болидов. Закрыла глаза. Комиссия, студенты, все затаили дыхание.
– Привет…
– И тебе привет, – она открыла глаза. На неё в упор смотрел чёрный хищный ньёрд. Лёгкие сплавы металлов по корпусу, последние достижения техники и программирования. Он был ястребом в этом курятнике. Ректор тихо кашлянул.
– Ася, ты уверена? – Ректор положил руку ей на плечо, пока она заворожённо рассматривала блики, играющие по бокам ньёрда.
– Ага…
– Нот не простая модель, а экспериментальная… В нём немного больше сознания, чем мне бы хотелось видеть в болидах такого рода… Он ещё ни одного пилота не принял дольше, чем на один боевой вылет.
– Меня примет.
– Ну, как скажешь… – он хмыкнул себе в усы. – Ангел славянских небес…
Ася и Нот, казалось, были созданы друг для друга. Он понимал её с полуслова, с полумысли, с одного движения бровью. А она всегда его слушала, внимательно. Ему было о чём ей рассказать. У него боевых вылетов больше, чем у неё учебных за три года на курсе. Они любили друг друга так, как могут только любить пилот свой корабль, и корабль пилота в ответ. Нот её частенько дразнил, Ася в ответ огрызалась. Но, это всё же была любовь.
– Ноооооот, мне скуууушно… – Ася расстроенно потянулась среди колосков, утомлённо зевнула.
– А я тебе говорил, давай ещё погоняем этих планетников по облакам, перед тем как их на атомы развеять. А ты – «да нееет, давай сразу в лоб им закатаем с прицельного!» и ну, шмалять! А я тебя предупреждал, что на твоём периметре их уже и так не осталось. Впору не посевы от планетников защищать, а планетников от тебя!
– Ой, всё. Слуууушай… – Ася хитро прищурилась. Нот всеми своими закрылками почуял приближающуюся задницу. – Давай на соседний сектор сгоняем, а? Развлечёмся?!
– Ася. Ты в курсе, что это противозаконно? Категорически запрещается вести боевые действия на секторе, закреплённом за другим истребителем институтом правления! – Если бы у ньёрда были пальцы, он обязательно указательным пальцем проткнул воздух в наставительном жесте.
– Не гунди, поехали! – Ася уже взбегала по ступеням трапа, предусмотрительно поданного Нотом.
– А ты знаешь, сколько ты просидишь в изоляционной камере, если тебя поймают?!
– Во-первых, не поймают. Во-вторых, не тебя, а нас.
– А я что? Я бездушный болид, ни интеллекта, ни разума. Это всё ты, куда пилот ведёт, туда лечу. – Нот деланно «пожал плечами», приостановив и вновь запустив выдвижение крыльев из-под обшивки.
– Говнюк ты, а не болид. – Ася включала по одному тумблеры. Нравился ей этот звук мягких щелчков.
– А ты помнишь, что этот сектор закреплён за племянником ректора?!
– Да помню я, помню! – Ася запустила бесшумный реактор внутреннего обмена.
– Он тебя с дерьмом сожрёт… А меня на шабашки пустят…
– Нот. Ты жуткий зануда. Племянник этот просто позорище какое-то, ни таланта, ни навыков. Ему ни в жисть меня не поймать. Позлить его это прям сами боги велели!
– Сама говнючка. Немиз хороший пилот.
– Нот, щас как обижусь, разведёмся к гхырам собачьим… – Ася ухмыльнулась.
– Да перестань, лучше тебя, конечно, нет. А Немиз и вправду фуфел бескрылый… Ладно. Как обычно? План номер тридцать два?
– А почему не девятнадцать?
– Да Ася, пожалей мальчика. После прошлой недели, когда мы девятнадцатым планом три раза его сектор на уши поставили, он же на транквилизаторы сел.
– Ну, ладно, зоозащитник оленей и прочего рогатого скота… Так и быть.
Вселенная № четыре. Или «Детёныш»
Он шёл по выжженной земле, мягко прикладывая резиновую подошву высоких ботинок к сухой поверхности. В правой руке он держал старый добрый плазменный. Тот фигачил от всей души, оставляя от мишени лишь дымящиеся ботинки. Это в лучшем случае.
Вдали громыхнул взрыв. Лениво, без охоты, Ник присел за первыми попавшимися руинами. Вернее, сначала он до них неспешно продефилировал, а затем уже за ними присел. Буднично вынул из-за пазухи помятую, а кое-где даже покусанную, армейскую флягу с НЗ*.
(*Неприкосновенный Запас)
НЗ ценилось выше жизни в этом мире. За эту флягу с качественным пойлом можно было купить пару неплохих наложниц, один шикарный местный болид для передвижения по поверхности планеты, или один ещё более шикарный (чем болид) бластер.
