скачать книгу бесплатно
Скорее всего она была единственной, кто переживал – остальные делали то, что им было приказано и с презрением ругали виновника.
Присутствующие тут же разбежались кто-куда, всадницы же остались на месте. Вторая Леди, молчавшая все это время, была точной копией матери Феликса. Черные жесткие волосы были перетянуты обручем, азиатские раскосые глаза хищно щурились, а правая рука с силой сжимала хлыст, то и дело поднимая его, будто замахиваясь.
Женщина не понравилась мне с самого начала. Как, собственно говоря, и ее дочь, или другая родственница, кем бы не приходилась ей Гилида.
– Если Александр узнает об очередном твоем промахе, то точно отберет мальчишку! Чем ты только думала? – начала третировать и так находящуюся в ужасе женщину вторая.
То, что они были в не особо приятных отношениях, я осознала с той самой минуты, когда они переглянулись, и мать Фила отвела глаза первой, просто не выдержав такого взгляда.
– Матушка… давайте перенесем этот разговор на более позднее время… – прошептала Гилида, однако, что могло остановить надсмехающуюся фурию, у которой каждое слово, вылетающее из сурового тонкогубого рта, было сравнимо с той самой плетью в руке? Ничего. Разве что наличие Лорда рядом. Сейчас таковой не присутствовал, потому я слушала очередной гадкий монолог, прерываемый только всхрапами недовольных лошадей, желающих, как и люди, убраться наконец в теплое помещение.
– Не смей меня затыкать! Ты настолько ничтожна, что не в состоянии не только родить одаренного сына, но и уберечь это жалкое подобие!
Я нахмурилась сильнее. Мне определенно хотелось сбежать и не слышать претензии злобной мамашки в адрес ни в чем не повинной дочери. Пока неповинной. Скорее всего сейчас Феликсу меньше четырех, раз его мать не заперта в «комнате рядом с его детской», как рассказывала она мне в ночь коронации нового Магистра.
Значит они потеряли маленького мальчика? В лесу?
На самом деле мне тоже хотелось накричать на эту горе-мать, а еще объяснить ей, что такие вещи редко заканчиваются беспроблемно.
Однако меня, желающую уже отправиться вслед той ораве «сыщиков», остановил еле заметный треск. Женщины отреагировали на него точно так же, как я, уставившись на верхнюю ветку ближайшего дерева и с удивлением заметив там маленького черноволосого мальчика, сидящего свесив ножки вниз и хмуро взирающего на мать и бабку. Светлое лицо мальчика напоминало матовый фарфор, отличающийся своей белизной и холодностью, в то время как миндалевидные насыщенно-синие глаза и черные, цвета воронова крыла волосы выдавали в нем метиса. На вид ему нельзя было дать больше трех-четырех лет, однако уставший пустой взгляд говорил о том, что мальчик понимает больше, чем позволяет его возраст.
В его руках был зажат огрызок карандаша, промокший листок бумаги и порванный башмачок, парой которому служил тот, что находился сейчас на второй ножке.
Женщины с минуту взирали на мальчика с шоком, в то время как маленькая рука усердно и, можно сказать, впопыхах сминала и так испорченный листок, а затем с явным сожалениям бросала прямиком в грязную лужу у дерева. За бумагой последовал и карандаш с ботинком, уже более ожесточенно отправленные в полет.
– Почему ты не откликался…? – послышался приглушенный измученный шепот, взамен которого раздался крик, – Я же искала тебя больше двух часов!
Мальчик лишь оглядел их холодным взглядом и никак не отреагировал. Скорее всего так было из-за того, что до четырех лет, а иногда и позднее, магически одаренные дети не могли разговаривать. Что было тому причиной – не известно, однако деймосовские дети аристократии в этом возрасте могли лишь издавать короткие звуки, мычать и смеяться, в то время как обычные не одаренные, произносили целые предложения.
– Слазь сейчас же, несносный мальчишка! – заверещала «бабуля», сверкнув взглядом, полным ненависти и презрения.
Феликс вновь взглянул в глаза сначала одной, потом другой женщине, а после вовсе отвернулся, намеренно игнорируя их вопли, злость и агрессию по отношению к нему.
Мне же хотелось убивать. В прямом смысле этого слова. Как мог маленький ребенок с неокрепшей психикой вытерпеть такие слова от своих же родственников и, казалось бы, близких людей?! Я была в бушующей ярости в тот момент, когда малыш оставался спокойным и равнодушным, даже при условии, что все эта гадость обращена в его сторону!
Две черноволосые гарпии не переставали оскорблять и ругать ребенка еще минуты две. Обе они уже скатились на откровенные ругательства, однако даже не пытались спешиться или же попытаться достать Фила. Причину этому я поняла позднее.
Вскоре к ним подбежал тот самый мужчина, встреченный мной первым. Взгляд его при виде мальчика не потеплел ни на градус, скорее стал более озлобленным и тяжелым. После того, как ему указали на дерево тонкой холеной ручкой и приказали «Достать этого выродка», он стал неожиданно испуганным. Однако мужчина не мог перечить высокородным Леди, и, смотря в упор на малыша, медленно стал приближаться к дереву. То, что он не сможет сделать и пару шагов, знали обе Леди. Знал это и сам козел отпущения, часто сглатывающий комок в горле, и конечно сам Феликс, сидящий на дереве. Догадывалась о подвохе и я, но его сути понять не могла. Потому лишь разглядывала выражение лица мальчика, попеременно переводя взгляд вниз на мужчину.
Четвертый шаг и ребенок вскидывает руку в его сторону, будто формируя в ладони невидимый шар и поворачивая его по часовой стрелке. Следопыт падает на колени, хрипя и сдерживая рвущиеся из горла хлюпающиеся звуки. По его подбородку и губам льется кровь, быстро загустевая и останавливаясь.
Мальчик вновь положил руку на колени и отвернулся, смотря лишь в глаза ни на секунду не испугавшейся матери. То есть она знала, что он сейчас сделает и, не смотря на это, послала слугу вперед? Она – или непроходимая идиотка, или жестокая стерва. Скорее всего два в одном.
Мужчина поднялся на ноги, кряхтя и немного подвывая, стер рукавом кровь с лица и, с ужасом взглянув на мальчика, спешно отошел назад к Леди.
– Вот напасть, – прошипела бабка, искоса глядя на внука, – знающий целитель! – она повернулась в сторону дочери, – говорила я тебе не давать ему читать! Что ты теперь собираешься делать?!
– Нужно дождаться Александра… – прошептала Гилида, опустив глаза и потирая шею, отодвинув ворот плаща.
Раздался отчетливый хмык, и вторая женщина вперила злой ожесточенный взор в Феликса.
– Думаешь в этот раз он сможет? – она усмехнулась, – в прошлый раз нам пришлось ждать больше часа, прежде чем пришла старая Дора.
Больше никто из них не проронил ни звука. Лишь лошади всхрапывали, перебирая ногами прелую мокрую листву.
Вскоре дождь превратился в белый пушистый снег. Ноги совсем заледенели, однако я могла думать лишь о мальчике на дереве, непринужденно размахивающем босой ножкой, будто не чувствуя промозглого ветра, ледяного покалывающего снега и изморози, которой покрылись кора дерева, промокшая одежда и тот самый одиноко лежащий в луже башмачок.
– Феликсиниан, – позвал взволнованный женский голос, заставивший меня вздрогнуть и отойти на два шага вбок.
Справа, на одной линии со мной стояла очень старая женщина, на вид которой было не меньше девяноста-ста лет. Сморщенные впалые веки были полуопущены в попытке разглядеть мальчика, а блеклые голубые глаза впервые за все время, что я провела здесь, смотрели на ребенка с добротой и переживанием. Было видно, что такое долгое путешествие являлось для нее тяжелым и весьма трудоемким процессом, однако она делала это не ради себя.
Немного позади стоял высокий жилистый мужчина, которого я видела в своем первом видении. Это был Александр Вольтер. За все это время он ни на каплю не изменился, все так же имея правильные черты немного смуглого лица, длинные светлые волосы, неизменно уложенные в хвост, и безразличный взгляд синих глаз, заставляющий как минимум поежиться.
Мальчик сперва оглядел напряженного отца, стоявшего в стороне, затем мать, обеспокоенно опустившую взгляд, и только потом благодарно улыбнулся нянюшке. Или же кормилице. Он споро вскочил на ноги, резво промчался по ветке и быстро соскочил с нее, особо не цепляясь ни за ствол дерева, ни за тонкие ветки. Мальчик прошлепал по парочке луж, встретившихся на его пути и вцепился в желтый передник старушки, тут же сжавшей его в объятьях.
Рядом с ними легким хлопком возникло золотое кольцо перехода, в которое они зашли не опасаясь. За ними исчез Лорд Вольтер, две Леди и, наконец, ступила я. Мы прошли по темному переходу, затянутому серой дымкой, и вышли на мокрой каменной площадке напротив Мридифа – того самого замка, в который меня переносил Феликс, в котором была та самая «детская», не любимая Князем, и которая стала с его легкой руки моей комнатой.
Леди спешились и отдали поводья конюхам, в то время как мальчик и его няня стояли и молча наблюдали за Лордом, неспешно шагающим к ним.
Казалось, в этот момент, как и во многих других, взгляд Александра совершенно не изменился. Он был все таким же холодно-отстраненным, безразличным и безжалостным. Однако, жилистая рука старшего Вольтера, не дрогнувшая от всхлипа и вскрика мальчика, который стоял рядом, резко и с ощутимой силой схватила старушку за шею и подняла ее в воздух. Абсолютно молча и глядя только перед собой, Лорд оттолкнул подбежавшего и рыдающего Феликса, заставив его упасть на уложенную камнем землю.
Хруст.
И на землю упало лишенное жизни тело. Мое сердце перестало биться вместе с её. На одну секунду, неосознанно, однако я перестала слышать бушующую в голове кровь.
– Уберите здесь, – бездушно произнес Лорд Вольтер, – этого в комнату.
Он ушел быстро, почти взбежав по ступеням и скрывшись за деревянной дверью замка.
Для меня же все будто замерло. Лишь маленький синеглазый мальчик кричал одно единственное «Дора!», в то время как безразличные к его страданиям люди убирали мертвое тело женщины.
06
Я распахнула опухшие от слез глаза. Было странно и одновременно забавно то, что по поводу собственной жизни я так не переживала, наверное, никогда. Если не считать тот детский срыв, конечно.
Однако искорёженное жестокими травмами и по-настоящему кровавыми событиями детство синеглазого мальчика, со всей очевидностью уже канувшее в что-то сродни забытье, отпечаталось в душе нестерпимо ноющей раной. Хотя, все же в мыслях блуждал один из самых очевидных фактов – невозможно оставить глубокие борозды детских травм в прошлом. Отношение ребенка к окружающим уже было достаточно диким и опасливым: незамедлительное, а, главное, осознанное магическое воздействие на приближающегося человека уже говорило само за себя.
Я не буду говорить, что Феликс поступал неправильно или же плохо. Нет, я сама бы сделала точно так же при таких же обстоятельствах.
Пугало другое – слова матери Гилиды в момент, когда, казалось бы, можно было подойти к ребенку и попытаться поговорить, объяснить что-то. Она сказала: «Знающий целитель! Говорила я тебе не давать ему читать!».
Я особо не разбиралась в целительской магии, однако… Феликс, находясь в возрасте четырех лет, мог применять свой дар, переворачивая его с ног на голову. Того требовала ситуация – он считал себя беззащитным и находящимся в опасности. Осознать непреложный факт знания и использования анатомии в русле жестокости было нормальным для семнадцатилетней меня, взрослых людей, который окружали малыша, но не для него самого!
Я просто не могла понять, как люди, видящие и осознающие такой потенциал четырехлетнего ребенка, могли относиться к нему настолько бесчеловечно.
Возможно, это были лишь мои заморочки, как девушки, выросшей в мире большей справедливости и вечной борьбы за права обычных людей. Да, я не видела откровенной жестокости такого плана. Но… Черт возьми! В Детском Доме ко мне было отношение лучше, чем в огромном замке с сотней слуг и с родителями у Фила.
Ко всему прочему, тот же самый Вильгельм был строг и холоден ко мне первое время. Но все-таки среди его арсенала точно не было хладнокровной жажды убийства или кошмарной жестокости, которую, возможно, я и заслуживала.
Мне всегда казалось, что семьи с одним ребенком были самыми счастливыми. Потому что малышу уделялось много внимания, времени, заботы и любви. Я согласна с тем, что семьи бывают разные, как и родители. Однако… наверное, больше всего меня задела именно несправедливость в его сторону.
Словно каленым железом по телу.
Долго лежать и упиваться страданиями и слезами не позволила мне Рая, сграбаставшая меня в охапку, закинувшая в душ и выковырявшая обратно, попутно расспрашивая что произошло. Единственное, что я смогла ей ответить было: «Плохой сон», что отчасти являлось правдой. В ответ меня погладили по голове, чмокнули в лоб, как ребенка, и повели завтракать.
Сегодня я решила надеть платье простого, но достаточно воздушного кроя, скрывающее мою приметную костлявость, вновь возникшую на фоне стресса. Или нежелания есть как такового.
Бусинок, рюш и фатина здесь не было – все заменяли шелковые ленты по подолу, рукавам и горловине, смещенной «чуть» ниже, чем полагается в приличном обществе. Однако, на свете было мало того, что могло меня смутить, потому я прихватила ажурный зонтик нежно-лилового, в цвет платья, оттенка и пошла покорять просторы того самого непокоримого мирового океана.
Погода сегодня была просто удушающей, что было мной замечено ещё через окно в каюте, потому выбор платья оказался поистине удачным – крой пропускал легкий морской ветерок, в то время как открытые плечи, запакованные лишь в ажурную сеточку, не «душили» своим присутствием.
Настроения правильный выбор наряда, конечно же, не поднимал, но все же делал окружающую действительность не такой жестокой.
Последствия бойни на палубе уже убрали, дыры в борту залатали, и над головой сиял новый защитный барьер, что воздвиг приветливо улыбнувшийся нам Лорд Эрлис. Остальные члены команды сделали то же самое, правда удостоив Раю восхищенным взглядом на порядок дольше. Мама и в самом деле была героиней прошлого дня. И не только моей. Просто сейчас все осознали ее замечательность. Вот и все.
– Я не сказала тебе ничего вчера, – на меня взглянули зеленые глаза, – ты умница. Не растеряться и придумать такое в момент опасности – многого стоит.
Она улыбнулась и беззаботно прошла дальше, игнорируя и мои поджатые губы, и сморщенную складку на лбу.
Мы с мамой сели за накрытый столик под тентом, уместившись друг напротив друга, и принялись за легкий рыбный суп с тостами. Корабельный рацион был определенно хуже того огромного выбора в Белокаменном замке, однако мне хватало и этого.
Я вообще последнее время позиционировала себя как аскетичного человека, старающегося минимизировать свои потребности и желания до минимума.
Хмм. Сказала Леди в платье, стоимостью в половину дома или лошадь. Я усмехнулась своим уже поистине деймосовским сравнениям.
«Деймос испортил тебя, Лесси» – как-то сказала мне бабушка. Не знаю была ли она права, все же со стороны судить легче, но я определенно больше не была той Алисой, которая жила в Доме.
Позавтракали мы быстро – сказывалась привычка, доставшаяся нам из Надежды. Однако уйти мы не успели, бабушка и Барсик оккупировали все пути побега, а потому единственным вариантом было – уступить и остаться на месте, выражая что-то сродни покорности.
Но не покоренности!
Однако Актинии хватило одной фразы, чтобы удивить нас:
– «Черный призрак» в пятнадцати минутах.
Глаза мамы вмиг округлились и позеленели до ярко-салатового. Она была в ярости.
– Что за «Призрак»? – спросил и одновременно нахмурился Борислав.
Меня тоже мучал этот вопрос. Однако я была из тех людей, которые умели выколупать информацию из каждого пророненного слова и докопаться до истины самостоятельно, потому молчала в тряпочку. В голове тотчас появились догадки по типу «Пираты, разбойники, грабители», или же «Новая толпа трупов, нечисти и прочей бяки».
– Они будто специально плыли за нами на расстоянии несколько дней. Не знаю точно, но определенно больше недели, – вновь бабуля.
– Почему тогда не вмешались вчера? – Рая потерла лоб и устало положила голову на локоть, – не похоже на них.
Мы с Барсиком одновременно переглянулись и, не отыскав ответа в глазах друг друга, вновь уставились на женщин.
– Вольтер не глупец, и идти напролом не будет, – Королева Фобоса постучала ногтями по деревянной поверхности стола и задумчиво оглядела собственную руку.
Я вздрогнула. Это естественно не осталось незамеченным двумя высокородными Леди, и так периодически сдувающими с меня пылинки.
– Думаешь, сейчас что-то изменилось? – мама подалась вперед.
Кровь тут же застучала в ушах, по телу пронесся жар, а руки начали дрожать.
И ладно бы все это происходило по причине моей обиды или его лжи, что по факту было взаимозаменяемо. Нет – я судорожно обдумывала, что делать и как себя вести в случае, если они нас догонят! В последнем, кстати, сомнений даже не возникло.
Хладнокровность и логика, ау! Где вы, когда я настолько сильно в вас нуждаюсь?!
Мне со всей очевидностью легче соображалось и чувствовалось в компании пары сотен мертвецов, желающих меня сожрать, чем под взором трех родственников и приближающейся тучи в виде Вольтера!
– П-п-папа с ним? – я прочистила горло и попыталась выпрямиться.
Возможно, мне бы и удалось это сделать, однако наличие трех пар глаз, взирающих на меня, словно несколько «Ок Саурона», прожигающих душу помощнее солнечных лучей через лупу, несколько сбивало.
Бабушка кивнула и неожиданно произнесла:
– Он не причинит тебе вреда, – ее голос стал ниже, – но ничего хорошего ваше воссоединение не принесет!
Вот как?! После ее слов мне определенно стало легче, потому я взглянула ей в глаза и сложила руки на груди.
– Я не боюсь его. И вы прекрасно это знаете! Однако провоцируете раз за разом.
Леди захлопала глазами, смотря в мои, только наполненные пылающим гневом и негодованием.
– Я… – она нахмурилась.
Но меня уже было не остановить. Вдруг океан, закупоренный в бутылку, прорвал последний, сдерживающий его оплот, разметав осколки по песчаному дну и унеся их как можно дальше от эпицентра.
– Чего вы добиваетесь этим? Кровного инцеста? Или же, наоборот, моего возвращения к нему?
В голове у меня возникали мысли, перерастающие в догадки. Мне казалось, что Леди сама не может определиться – «за» она или «против». Женщина как будто перечила самой себе, каждым словом подтверждая эти противоречия. Это было отчетливо заметно по словам, некоторым жестам и выражению глаз. Особенно сейчас, когда она виновато оглядела мое лицо, пытаясь найти на нем подсказку как ей поступить дальше.
– Лесси! – возмутилась мама, однако ее слова потонули в гомоне и криках мужчин, которые находились с нами на корабле.
Из-за тента было видно, как они усердно обновляют защиту, хватаются за висящее на поясах оружие и переговариваются между собой, получая так же и приказы от капитана.
– Леди Селитра! Корабль в десяти метрах, – отрапортовал запыхавшийся стражник.
Лицо Раи можно было белее листа бумаги. Что-что, а такую растерянность у мамы я видела впервые.
– Подайте нам ромашкового чаю, – совершенно спокойно сказала Актиния, сверкая глазами из-под шляпки, надетой ею сегодня по случаю яркого солнца.
Мне же захотелось перед ней извиниться. Но только после того, как мы останемся в обществе этих двоих, которое вмиг показалось приятным. Даже дядюшка сейчас не был лишним. Более того, именно в этот момент мне искренне захотелось поболтать с ним о всяких глупостях или послушать похабные шутки!
У моего страха были черные миндалевидные глаза, затягивающие словно два мерцающих омута, видеть которые мне хотелось и не хотелось одновременно. Противоречия терзали душу и сердце – должна ли я сейчас бояться курта в паре метров от меня?
– Метрах?! Почему никто не сообщил мне об этом раньше? – Рая вскочила на ноги и рванула в сторону, не дожидаясь ответа.
