скачать книгу бесплатно
Друзья заняли свои места. Алексей поинтересовался:
– Тебе хорошо видно?
Петька, оглядывая зал одним глазом, весело откликнулся:
– Отлично!
Рядом с ним, со стороны отёчного глаза, сел мужчина с женой. У Петьки короткая радость сменилась тревогой. Он вдруг отвернулся от мужчины и лихорадочно забормотал другу в самое ухо.
– Лёшка, давай быстро поменяемся местами.
– А что, тебе плохо видно сцену?
– Да нет, так надо, – тихо сказал он, – потом скажу.
Они поменялись местами, и он заговорщицки, полушепотом выдавил другу причину пересадки:
– Рядом с тобой сел начальник милиции, он меня знает, приходил голубятню закрывать. Злой как чёрт. Я боюсь, что он меня вспомнит…
Но Алексей уже не слышал его, он прицелился на девушку, которая сидела на три ряда ближе к сцене. Ему был виден только её затылок и нос, когда она поворачивалась и разговаривала с подругой. Получше разглядеть ему мешали головы зрителей. Но что-то подсказывало, что это она. Он не поверил своим глазам: «Неужели это обходчица?» Алексей легонько локтем толкнул друга.
– Петька, по-моему, я ее вижу.
– Кого?
– Помнишь, я рассказывал тебе о блондинке обходчице?
– Ну-у?
– Так вот, вроде, это она, – он кивком головы показал на девушку.
Петька стал озираться, завертел головой, заскользил глазами по женским причёскам и равнодушно произнёс:
– С моего места никаких обходчиц не видно.
Алексей облегчённо вздохнул.
– Хорошо, что мы поменялись местами, с моего видно.
Во время концерта в сумерках зрительного зала, он нет-нет да искоса бросал взгляд на впереди сидящую блондинку и с удивлением поймал себя на мысли, что с нетерпением ждёт его окончания.
После прощальной песни зрители долго не отпускали артистов, аплодировали стоя. Перед Алёшкой, хлопая в ладоши, поднялся крупный мужчина и перекрыл наблюдение за обходчицей. Тогда он решил быстрее покинуть зрительный зал и встретить её у выхода. В театре был аншлаг и сразу пройти к выходу было трудно. Алёшкин сосед – начальник милиции – пропуская вперёд себя жену, стал медленно, с важным достоинством продвигаться между кресел к выходу. За ним, волнуясь, что знакомая выйдет из зала первой, двигался Алексей, а за спиной у него, пряча лицо, Петя.
Наконец друзья достигли выхода, отошли в сторону, пропуская медленный ход разноцветных довольных зрителей, и стали высматривать девушку, похожую на Аню. Вдруг в толпе мелькнула белокурая причёска рядом с подругой. Алёшка, протискиваясь и задевая плечом выходящих из театра зрителей, устремился к ним. Петька, пыхтя как паровоз, не отставал. Когда они догнали девушек, то он, за спиной, робким далёким голосом позвал:
– Аня.
Но реакции никакой не последовало. Его голос будто не долетел до неё и утонул в оживлённой толпе. Алёшка разочарованно подумал: «Я, наверное, ошибся». А за его спиной Петька со знанием дела настойчиво забубнил:
– Лёха, ты как будто вчера с неба свалился, тебе показалось, что это обходчица. Это не она. Уж больно она красивая, ты обознался. Пошли домой.
Но Алексей не хотел оставаться с носом, ведь кашу с обходчицей заварил он. Тогда он упрямо и решительно ещё раз громко произнёс:
– Аня!
Девушки обернулись, и тут все сомнения у него улетучились. Перед ним в полный рост, только в другом платье и без флажка, стояла Аня. Алексей, преодолевая волнительное смущение, спросил.
– Вы меня не помните?
Аня в недоумении пожала плечами, как бы говоря: «Вы ошиблись». А уверенная в себе подруга, желая охладить ребячий пыл, смело взяла ее под руку, чтобы уйти от нежелательных приставаний. Но Алёшка решил не отступать.
– Ну вы мне писали на траве, на девяносто пятом километре, что вас зовут Аня. Помните? А я не успел ответить, что меня зовут Алексей, вы куда-то пропали…
Распахнутые глаза девушки с удивлением, трогательно смотрели на Алексея. С трудом вспоминая дорожную историю, лицо ее от смущения порозовело.
– Аа-а, да-да, помню, – она сказала это естественно, без какого-либо кокетства. – Чумазый такой из окошка паровоза выглядывал. Это вы? Вы машинист? Вас не узнать, – искренне удивилась она.
Алёшка смутился ещё больше, замялся, не находя ответа. Но тут, спасая ситуацию, в разговор вмешался резвый и находчивый Пётр. Он никогда не тушевался, любил быть в центре внимания, тем более перед симпатичными девчатами. Сделав шаг вперёд и придавая голосу серьёзность, произнёс:
– У моего друга есть нехорошая привычка – умываться после смены, – и шаловливо, будто по секрету, добавил: – Даже я иногда его чистенького не узнаю.
Все заулыбались, и неловкость сама собой стала растворяться. Пользуясь моментом, он громко, с придыханием, но непринуждённо представился:
– Меня зовут Пётр. Как зовут моего друга, вы знаете. А как вас зовут? – этот вопрос он адресовал Аниной подруге и, протянув руку, уставился на неё. От такого неожиданного напора она слегка растерялась, словно под гипнозом сунула свою ладошку в его горячую руку, ответила:
– Вера, – и остановила свой взгляд на его лице: – Ой, что это у вас под глазом, синяк?
Петя, мягко пожимая Верину руку, другой рукой нежно трогая свой фингал, с ироничным тоном объяснил.
– Не беспокойтесь, это случайная встреча с правым кулаком.
Вера, глядя на него во все глаза, на всякий случай вяло освободила свою руку. Петя у неё поинтересовался:
– Вы тоже железнодорожница?
– Нет. Я работаю в аптеке.
– Оо-о! Значит, если заболит голова или живот, за таблетками приходить к вам на Октябрьскую улицу?
– Нет. Моя аптека на Куйбышева.
Петя радостно воскликнул:
– Знаю! Угловая.
Вера улыбаясь согласилась. Петя, не сводя с неё глаз, неохотно сказал.
– К сожалению, я должен вас покинуть. Меня ждут неотложные дела в одном учреждении, -и уже на ходу игриво попросил: – Не обижайте моего друга.
Он быстрой походкой свернул в ближайший переулок и растворился в его темноте. Девушки молча проводили его взглядом. Вера с удивлением спросила:
– Ваш товарищ всегда такой прыткий?
Алексей почувствовал неловкость за Петра, невнятно объясняя, забормотал:
– Он, вообще-то, хороший парень. Но сегодня у него действительно неотложное дело. Он вынужден уйти.
Алексей, конечно, знал, куда торопливо ушел Пётр, но не сказал – не хотел, чтобы о его друге плохо думали девчата. Ему очень хотелось о чём-нибудь поговорить с ними и, мучаясь, он не мог придумать интересную тему. Парень чувствовал, что краснеет, и это мешало ему в разговоре. И вдруг он, заметно волнуясь, осведомился:
– Вам понравился концерт?
– Конечно! – сразу вдвоём ответили девушки.
– И мне понравился, – на него накатилась какая-то робость, ему вдруг стало жарко.
Молча, не разговаривая, они немного прошли по опустевшей улице, оказались на остановке, и тут подъехал автобус. Вера засуетилась, быстро заговорила.
– Ой, мой автобус пришел. До свидания, увидимся! – поспешно распрощалась и юркнула в открытую дверь.
Аня и Лёша остались одни. Алексей даже был рад, что тень третьего лишнего не будет мешать их общению.
– А вам автобус не нужен? – они встретились взглядом.
– Нет. Я тут недалеко живу.
Они пошли по улице, освещённой зыбкими пятнами фонарей. Он чувствовал, как дуновение тёплого ласкового ветерка, напоенного тополиным цветением, подталкивало его в спину, словно заставляя продолжать разговор, не молчать. Наконец он спросил, как она оказалась у будки обходчика. Аня, ничего не скрывая, рассказала, что после окончания медицинского училища приезжала к дедушке пенсионеру погостить. Он живёт там постоянно, следит за своим участком дороги. По внучке скучает, а в город приезжать отказывается, потому что здесь ему всё напоминает о единственной дочери – Аниной маме, которой нет уже десять лет. По просьбе дедушки она выходила к пассажирскому поезду с флажком. А теперь вернулась в город домой и работает медсестрой на скорой помощи.
Подождав, не скажет ли она ещё чего, кроме своей истории появления у будки обходчика, Алексей хотел поделиться тем, как провалился на экзаменах, но подумал: «Это ей не интересно». И рассказать, вроде, нечего… Незаметно они подошли к двухэтажному деревянному дому, Аня остановилась и с улыбкой проговорила:
– Вот моя деревня, вот мой дом родной…
У Алексея невольно вылетело продолжение.
– Вот качусь я в санках по горе крутой…
И оба рассмеялись. Напряжение от первого знакомства слегка ослабло.
– Спасибо, что проводили, – продолжая улыбаться, сказала она и с бодрым блеском в глазах добавила: – Машинист.
Алексей смутился, ощутил легкое замешательство и быстро заговорил:
– Да не машинист я… И вообще железная дорога – это временно, пока не поступлю в лётное училище, – он так разволновался, что стал говорить на повышенных тонах. – В небо – вот моя дорога! Только там, за облаками, человек чувствует свободу, как птица!
Аня с интересом слушала его, потом тихо проговорила:
– Сейчас чересчур многие хотят быть лётчиками, – она замолчала, размышляя о чём-то своём. – Но, наверно, это здорово… – и через паузу сказала, словно дала добро: – Поступайте… А мне пора идти, уже поздно.
Алексей заметил, что в её взгляде таилось что-то неодолимо влекущее, в его сознании произошла какая-то вспышка, и он настойчиво спросил:
– Когда же я ещё вас увижу?.. В городе… Не из окна паровоза.
Аня, опустив глаза, негромко произнесла:
– Наверное, никогда, – в её словах послышалось скрытое сожаление. Это слово «никогда» врезалось в него по самую рукоятку. Аня хотела наскоро попрощаться и уйти, но он остановил её.
– Почему, никогда? – растерянно проговорил он, а сам подумал: «Может, я её чем-то обидел?»
Не поднимая глаз, она поспешно ответила:
– Потому что наши графики работы могут не совпадать.
Алексей с облегчением вздохнул.
– Аа-а, поэтому?
Уязвлённое положение его не устраивало. Ему не хотелось расстаться не солоно хлебавши. И он упорно стал предлагать любой свободный день из своих железнодорожных смен. Аня слушала его и говорила, что на скорой помощи тоже суточные смены. И в результате несложного подсчёта свободный день у них оказался в ближайшее воскресенье.
Глава 3
Они стали встречаться, но не так часто, как хотелось. Этому мешали разные обстоятельства, независящие от них. Встречаясь, они часто ходили в кино, с интересом смотрели фильмы о лётчиках: «Истребители», «Пятый океан», – затем горячо их обсуждали. Особенно любили гулять в парке, где, наслаждаясь вкусным мороженым, беспричинно смеялись, где на эстраде с начищенными до блеска трубами играл духовой оркестр пожарников, а мелодии в мягком тёплом вечернем воздухе разносились по тенистым аллеям. В тире азартно стрелял только Алексей, а Аня, весело смеясь, категорически отказывалась, говорила, что не умеет и не хочет. Вообще, молодость влекла к молодости, и в откровенных беседах они находили друг у друга много интересного. Это были радостные и одурманивающие минуты встреч, от которых оба получали удовольствие. В такие вечера им казалось, что этот праздник у них будет продолжаться вечно, а мир, с верой и надеждой, принадлежит только им двоим.
Алексею нравился характер Анны – загадочно-улыбчивый, нежно порхающий беззаботной бабочкой, на первый взгляд даже легкомысленный. Но при каждой встрече со смутным наслаждением чувствовал, что у неё какой-то свой омут притяжения, а он стоит на краю этого омута. В Анне горел огонёк, который потихоньку разгорался в яркое пламя. Обладая живым умом и лёгкой восприимчивостью, она намёками делилась с ним некоторыми соображениями о том, о чём скрытно говорили врачи на скорой помощи, где она работала. В её голосе слышалось смятение и тревога, когда речь заходила о войне. Но Алексей не разделял её, как ему казалось, необоснованного мнения. И всё же немного поколебавшись, со спокойной иронией не возражал.
Время шло незаметно и быстро. День проходил один за другим. Алексей в свободное время продолжал готовиться к экзаменам. В назначенный срок, перед отъездом в училище, Ольга Филипповна обняла сына, а он почувствовал родной запах материнского хлеба. Она незаметно перекрестила его и тихо сказала:
– С богом, сынок, – и промокнула мокрые глаза кончиком фартука.
Он уехал сдавать документы в Армавирское лётное училище, не успев предупредить об этом Аню.
Экзамены и нормативы в этот раз он сдал на отлично и увидел свою фамилию в списке принятых. Его просто распирало изнутри от гордости и счастья от того, что Серов Алексей Иванович красуется в общем списке на доске объявлений. Наконец-то мечта его начинает осуществляться. Год упорной подготовки не прошел зря. Он будет лётчиком.
В гулком коридоре училища случайно встретился с Новиковым – председателем врачебно-лётной экспертной комиссии. Узнав Серова в общей толкотне курсантов, он строго и невозмутимо поздравил его с поступлением.
– Ты, Серов, молодец! Проявил характер, – одобрительно сказал председатель. – На протяжении всех экзаменов я следил за тобой, как ты сдаёшь. Теперь тебе надо хорошо учиться, чтобы стать отличным лётчиком.
Он залился краской и неуклюже ответил:
– Буду стараться.
Общежитие Серову предоставили сразу. Но у него было ещё десять дней до начала занятий. Он решил побывать дома, чтобы увидеться с мамой, и, конечно, повидать Анну, которую часто вспоминал даже во время экзаменов. А когда он с праздничным настроением вернулся домой, то оба были неслыханно рады встрече.
В депо Алексей пришел увольняться на другой день после приезда. Там отнеслись к поступлению в училище прохладно. Один Конрад Петрович горячо поздравил его, обнял как сына и хрипло сказал:
– Правильно сделал, сынок, что не дал слабину! Держи, Алёшка, крепко свою судьбу за хвост.
Аня искренне была рада за Алёшку и одновременно огорчена предстоящей скорой разлукой. Но не желая расстраивать себя и его, вида не показывала. При каждой встрече они наслаждались простотой отношений. Он взахлёб рассказывал, как проходили экзамены в училище, как волновался, как вспоминал её – Аню. В ответ её глаза говорили то же самое. И неосознанно обоих охватило трепетное предчувствие чего-то счастливого и большого. Такие чувства, наверное, дремлют в сердце каждого человека. Она улыбалась, слушала его со святой доверчивостью, верила каждому его слову. Глаза её были распахнуты и блестели. Ничего не мешало им верить в то, что впереди у них счастливая, бесконечная жизнь.
Но последний день перед отъездом Алексея в училище выдался грустным. Поздним вечером они прощались у дома, где жила Аня. Их окружало тёмно-сиреневое пространство двора, теплая тишина, звёзды скатывались за крыши домов, и только любопытная луна лукаво подглядывала за ними – единственная свидетельница их прощания. Она то пряталась за прозрачное облачко, то выглядывала. Алёшке почудилось, что перед ним, окутанная лунным бледно-голубым светом, стоит не белокурая Аня с вьющимися на висках кудряшками, с фарфоровой нежной кожей лица, со вздернутым носиком, а сказочная фея, от которой пахло душистой земляникой. Он с восхищением смотрел на неё и ощущал какое-то смутное беспокойство. У него сильно забилось сердце, наполненное ожиданием чего-то неизвестного. Тёплая волна нежности захлестнула его. Он невольно, словно на него нашло наваждение, мягко взял ее за плечи с чувственным возбуждением привлёк к себе, приблизился и… потянулся к ней. Аня вспыхнула, стыдливо легким движением, не сердясь, освободилась из его рук, отстранилась, а лицо ее покрылось румянцем.