скачать книгу бесплатно
– Что ты сказал? – Парень бросил камень, но мальчик отскочил в сторону.
– Я сказал, что вы сами поганцы! – звонко крикнул Айзек. – Вам меня нипочём не догнать! Вы толстые и неповоротливые!
– Ах ты, гадёныш!
Парни бросились следом за мальчишкой, напрочь позабыв про девушку, которую только что травили.
Когда Айзек вернулся в переулок, нищенка всё ещё сидела там же, потихоньку продолжая всхлипывать. Увидев мальчишку, она вскрикнула и прижала руки ко рту.
– У тебя кровь течёт!
– Чепуха. – Айзек потёр рассечённый лоб. – Заживёт. Камнем слегка зацепили.
– Я боялась, что они убьют тебя. – Девушка поднялась на ноги. – Спасибо, что спас меня.
– Не за что. – Мальчик смотрел на неё снизу вверх. – Я часто видел тебя на улицах. У тебя какая-то страшная болезнь. Люди говорят, что ты проклята.
Глаза нищенки стали невероятно грустными.
– Припадки. Я не знаю, почему они случаются и когда. Но из-за этого меня родители вышвырнули на улицу. А ещё из-за этого… – Девушка закатала рукав своего рваного платья – до самого локтя её руки были покрыты уродливыми родимыми пятнами. – Говорят, что это отметины злых духов. Они хватали меня за руки, помогая поскорей родиться. И любой, кто прикоснётся ко мне, тоже будет проклят.
Айзек, нахмурившись, смотрел на покрывавшие руки девушки тёмно-коричневые пятна. Нищенка невесело улыбнулась.
– Поэтому я всегда совсем одна. Меня боятся. И только издали обзывают и закидывают грязью. За меня ещё никто ни разу в жизни не заступался. Спасибо тебе, мальчик. Ты очень добрый.
– Я не боюсь тебя. – Малыш протянул ей руку. – Меня зовут Айзек.
Девушка недоверчиво смотрела на него.
– А вдруг я и правда проклята? Ты не боишься заразиться?
Мальчик улыбнулся и взял её за руку.
– Не боюсь. Пойдём, мы с бабушкой накормим тебя. Если хочешь, можешь остаться с нами.
А почти неделю спустя Айзека разбудил заунывный вой Усберго, к которому мгновенно подключились Афето и Леальт. В их сплетающихся воедино голосах слышалось нечто настолько зловещее, что у мальчишки мурашки побежали по спине. Сонно моргая и пытаясь разглядеть приближающуюся опасность в слабом свете едва занимающегося дня, он выбрался из-под тяжёлой руки Феды.
Старуха запретила им спать рядом с собой, опасаясь заразить чахоткой свою вновь приобретённую семью, но ей было не под силу переупрямить своего внучка. Каждую ночь Айзек дожидался, пока Феда уснёт, после чего ложился рядом, стараясь теплом своего тщедушного тела хоть немного согреть нищенку. И мальчику казалось, что, когда он рядом, бабушка и вправду меньше кашляет во сне. Верные псы тоже не пожелали оставить свою хозяйку, и только и без того слабая здоровьем Нэнси спала отдельно от них, кутаясь в тёплый плащ, который Айзек получил в награду от торговца тканями за то, что однажды помог спасти лавку от пожара.
– Что, Усберго? Почему ты воешь? – Мальчишка обхватил пса за шею, вглядываясь в пустынный переулок. Усберго ткнулся мокрым носом в щёку Айзека. – Что такое? Мальчик повернулся к псу, и его охватила дрожь, когда он увидел глаза Усберго – всегда умные и живые, сейчас они были полны тоски и горя. – Феда? – Айзек повернулся к спящей у стены старухе и принялся трясти её. – Проснись! Феда! Проснись!
За его спиной Усберго снова присоединился к душераздирающему плачу Афето и Леальта.
– Феда! Бабушка!
Нищенка опрокинулась на спину, и свет упал на её бледное лицо – всегда доброе и мягкое, сейчас оно показалось мальчику жуткой неестественной маской с застывшими, напряжёнными чертами и глубоко врезавшимися морщинами – как же он раньше не замечал, что она такая старенькая?
– Бабушка? – Мальчик протянул руку и осторожно коснулся её щеки – сухой и холодной. – Бабушка…
Надрывный вой собак оборвался, и вместе с наступившей гнетущей тишиной к Айзеку пришло осознание произошедшего.
– Она умерла? – Испуганный голос Нэнси заставил мальчишку вздрогнуть. – Не молчи. Скажи мне, она умерла?
Айзек с трудом заставил себя кивнуть.
– Боги… – В голосе девушки послышались истеричные нотки. – Что нам делать? – Не дождавшись ответа, Нэнси подошла к Айзеку. – Что нам делать?
– Я не знаю.
– Как быть дальше?
– Не знаю…
– Что же нам делать, Айзек?
– Я не знаю! – выкрикнул мальчишка. – Почему ты вообще спрашиваешь меня? Ты ведь старше!
– Я не знаю… – потерянно произнесла девушка.
Айзек закрыл глаза и лёг рядом с бабушкой, обняв холодное неподатливое тело.
Дождавшись, пока солнечные лучи заскользят по крышам, Айзек выбрался из-под пушистой своры. Собаки тут же встревоженно подскочили, но он жестом приказал им оставаться на месте. Опустившись на колени перед Федой, мальчик поцеловал бабушку и сморгнул вновь появившиеся слёзы.
– Я больше не буду беззащитным малышом. Я обязательно выберусь из подворотней. Я стану смелым и сильным, я никому не позволю обижать тех, кого люблю. Обещаю. – Айзек провёл рукой по холодной морщинистой щеке. – Прощай, бабушка.
Откопав в укромном уголке все свои сбережения, Айзек убедился, что Нэнси по-прежнему спит, и поспешил прочь.
Вечно сырые, пропитанные запахами плесени и нечистот улицы, по которым шагал Айзек, выглядели угрюмыми и неприветливыми в свете холодного ноябрьского солнца. Свернув в один из проулков, мальчик оказался в тупике, который облюбовала для себя компания нищих – тех самых, что старательно обворовывала Айзека у рынка, отказывая ему и его новой семье в малейшей помощи. Как бы ни опасался мальчишка показываться среди них, у него не было другого выхода – эти карманники и калечные попрошайки были его единственными знакомыми в огромном и безжалостном мире подворотен.
– Доброе утро. – Айзек остановился у самого входа в вонючую тёмную ночлежку – боялся ненароком вызвать агрессию, нарушив чужую территорию.
– Если ты явился за едой, то проваливай отсюда к своим двум проклятым! – лениво отозвался один из лежавших на куче тряпья мужчин.
– У меня к вам просьба. – Мальчишка протянул руку, на его раскрытой ладони тускло поблёскивали несколько монет. – Это всё, что у меня есть.
Нищие жадно уставились на медяки.
– Ну, проходи. – Один из мужчин с обвязанной грязной тряпкой головой и недобрым прищуром белёсых глаз поднялся с земли и направился вглубь тупика. – За мной.
Айзек зажал монеты в руке и с тревожно колотящимся сердцем пошёл следом за нищим, ощущая на себе тяжёлые недоброжелательные взгляды притулившихся вокруг мужчин и женщин.
– Проклятый! Проклятый! – Несколько маленьких ребятишек запрыгали вокруг него, показывая языки и тыкая пальцем. – Черноглазый демон!
– Брысь отсюда! – от грозного окрика мужчины малышей словно ветром сдуло.
Не пригласив мальчика сесть, сам провожатый Айзека опустился на криво сколоченную скамью в затемнённом углу рядом с тремя другими мужчинами, чьи лица почти полностью скрывала тень.
– Не боишься, что мы просто заберём деньги, а тебя вышвырнем отсюда? – поинтересовался один из сидящих скрипучим старческим голосом.
– Боюсь, – честно ответил Айзек. – Но мне больше не к кому обратиться. И я предложу вам больше, если вы мне поможете.
– Говори.
Мальчик переступил с ноги на ногу.
– Феда умерла. Я хочу вас попросить… Попросить… – Айзек сжал кулаки и на мгновение замолчал, стараясь сдержать слёзы. – Помогите нам вырыть для неё могилу. Земля промёрзла. Нам с Нэнси не управиться. Я заплачу вам – только, конечно, постепенно. Буду зарабатывать и всё отдавать вам.
Один из мужчин усмехнулся.
– А если мы запросим с тебя непомерную цену? Ну, скажем, сто медяков? Иначе зимовать вашей Феде в подворотне. Кому ж охота связываться с проклятой старухой и её внучком?
Подобная цена была полным издевательством, но в Айзеке нежданно-негаданно взыграла гордость. Впервые за всё время, проведённое на улицах, мальчишка почувствовал, что не желает уступать и торговаться. Айзек расправил щуплые плечи и вскинул голову.
– Сто медяков? Идёт! Но тогда вы ещё и похороните её.
Мужчина, приведший его сюда, расхохотался.
– Нахалёныш! Смело и самоуверенно для шестилетнего мальчишки!
– Мне уже семь. Но дело не в возрасте, правда? И в старости можно быть тупым. – Айзек сверкнул глазами на предложившего цену мужчину.
– Ах ты, сволочь мелкая!
– Погоди! – Мужчина с забинтованной головой остановил поднимающегося товарища. – Мальчишка определённо хорош. Дерзкий и смелый. Из него выйдет толк. Поможем ему. За сто медяков.
Низко висящее небо тоже плакало вместе с ними, посыпая снегом свежевырытую могилу – одинокую, за чертой города. У Айзека и Нэнси не было денег заплатить за место на кладбище, и потому им пришлось хоронить Феду вне городских стен.
«Не важно, – уговаривал сам себя Айзек, – всё равно моя добрая бабушка попадёт прямиком в небесное царство. Она заслужила это. По-другому быть не может».
Нэнси рыдала, стоя на коленях у края могилы. Айзек приблизился к ней и обнял.
Сердце разрывала невероятная тоска, а пустота, поселившаяся в груди, казалось, никогда не исчезнет. Больше не увидеть ему ласковых глаз Феды, не услышать её заботливого голоса. Горе рвалось наружу слезами, которые не желали литься из глаз, хотя душа Айзека буквально исходила ими. Раньше он слишком часто плакал по пустякам, а теперь, когда случилось настоящее горе и отчаяние терзало и рвало сердце мальчика на части, глаза были сухими.
Нэнси рядом с ним снова всхлипнула и до боли вцепилась в руку Айзека. Мальчишка крепче обнял её и поджал губы – ему так хотелось кричать от невыносимой утраты, но он не позволит себе этого. Теперь он уже взрослый.
– Готово! – Мужчина, тот самый, что затребовал сто медяков, закончил забрасывать могилу землёй и опёрся о лопату.
Айзек высвободился из хватки Нэнси и вытащил из-под плаща дощечку – ещё вчера он старательно вырезал на ней имя бабушки.
– Зачем это? – Помогавшие рыть яму нищие подошли поближе, с интересом наблюдая, как мальчик вкапывает дощечку у края свежей могилы.
– Там написано «Феда». Это как память о ней.
– А кто написал?
– Я. – Айзек положил руки на холодную мёрзлую землю. – Это мой прощальный подарок бабушке.
– Сам написал? – недоверчиво присвистнул один из нищих. – Башковитый.
– Это не сложно… – Мальчик краем глаза наблюдал, как расходятся сделавшие своё дело мужчины.
Один из них задержался около него.
– Говорят, ты должен нам теперь сто медяков…
– Да, я помню и обязательно заработаю их… – Айзек очень старался, чтобы его голос не дрожал от невыплаканных слёз. – Я начну сегодня же.
Нищий довольно кивнул и двинулся следом за своими товарищами, оставив Нэнси и Айзека одних у могилы.
Мысленно попросив Феду передать родителям, если они тоже уже мертвы и встретятся ей, как он тоскует по ним, мальчишка встал и взял трясущуюся от холода и слёз Нэнси за руку.
– Идём. Здесь ветрено.
Девушка неохотно поднялась и пошла с ним.
В тот день Айзек ясно осознал, что смерть одного человека не разрушает незыблемый порядок жизни вокруг. Кроме самых близких людей другим не было и дела до произошедшего. Мир продолжал бесконечный бег, не замечая отсутствия одного из своих созданий. Торговцы точно так же, как вчера, громкими выкриками привлекали внимание идущих по своим делам горожан; бедняки проходили мимо мальчишки, уткнув взгляд в землю; важно шествовали знатные дамы, сопровождаемые молчаливыми грустными служанками; проносились по узким улочкам наездники, топча зазевавшихся простолюдинов. И так изо дня в день, не замечая смерти, собиравшей урожай посреди всей этой суеты – еженощно и ежечасно.
Только сейчас Айзек понял, что город до краёв полон смерти. Каждый день её костлявая рука выхватывает себе жертву из числа живущих, опаляет своим ледяным дыханием то старика, то ребёнка, то больного и немощного калеку, то полного сил и пышущего здоровьем мужчину. Её выбор слеп, а жребий – неминуем. Она оставляет зияющие пустоты в душах родственников умершего по всему городу. По всему свету.
Улица вывела Айзека к рынку, и мальчик остановился, глядя на привычную, но казавшуюся неуместной и притворной суету вокруг. Он был не уверен, имеет ли право продолжать жить своей обычной жизнью сейчас, когда его бабушка лежала под толщей мёрзлой мёртвой земли. А он снова будет улыбаться едва тёплому осеннему солнышку, тонуть в море звуков и запахов вокруг, смеяться, встречаться с людьми, пытаясь наняться в помощники, как будто ничего и не случилось. Глаза обожгли слёзы.
«Стоп, – приказал себе Айзек. – Так не пойдёт. Ты обещал быть сильным».
А бабушка – ему очень хотелось верить – поймёт его и не осудит за то, что не плачет о ней дни напролёт. Это вовсе не значит, что Айзек забыл её или что ему не больно, – боги тому свидетели, это не так. Но жизнь, не замедляющая бега, чтобы подождать, пока рассеется его горе, бросает ему вызов. И на этот раз мальчишка намерен принять его. Ведь он дал слово Феде.
* * *
Остывшие небеса, наконец, разразились снегом. Робкий и неуверенный ещё несколько дней назад, сейчас он буквально засыпал затихший, опустевший город. Крупные, пушистые хлопья всё падали и падали, облепляя крыши, уличные столбы и мачты кораблей в порту, укрывали улицы и проулки мягким чистым ковром, прятали накопленные за предыдущие месяцы грязь и нечистоты. Вольные Острова превратились в заботливо украшенное и вычищенное царство хозяйки-зимы, которая с каждым днем всё крепче сжимала город в своих ледяных объятиях.
Леальт и Афето с радостным лаем пронеслись мимо, взрывая снежную пелену лапами, и опрокинулись на спину, играючи покусывая друг друга и кувыркаясь в снегу. Усберго, более взрослый и серьёзный, лишь на мгновение бросил недовольный взгляд на них и снова вернулся к попыткам выкопать что-то из-под снега. Айзек смахнул с ресниц снежинки и свистнул, призывая собак следовать за собой.
Мальчик и сам поначалу радовался снегу, но довольно быстро его порывы лепить снеговиков и кататься по мягкому покрову сменились отчаянием. Одно дело – побарахтаться в снегу и вернуться домой в жарко натопленную комнату, к горячему ужину. И совсем другое дело – постоянно бродить по улицам, утопая по колено в снегу, выбиваться из сил, разыскивая под ним хоть крохи заледенелой еды, а ложась спать под каким-нибудь прилавком, к утру обнаруживать, что твоё убежище заметено снегом, а пальцы рук и ног не гнутся.
Это была его первая зима на улицах. И встречал её Айзек в одиночестве, окружённый лишь своими верными спутниками – псами. Всё время куда-то идти было крайне утомительно, вязкий снег отнимал слишком много сил, но мальчик быстро обнаружил, что рискует и вовсе замёрзнуть насмерть, если не двигается.
Добредя до центральной площади, он взобрался на сооружённое ещё весной возвышение для глашатаев и принялся жевать замёрзший кусок хлеба – свои последние припасы. Со своего места Айзек видел, как из расположенной на углу площади таверны, покачиваясь, вышел один из посетителей. Судя по его яркой, расшитой мехами одежде, мужчина был далеко не беден. Затянув нестройную песню, он двинулся по пустынному переулку.
И вдруг в голове мальчика словно что-то перещёлкнуло – вот оно, его спасение. Подвыпивший богач, кое-как переставляющий ноги по пустынному переулку. Что может быть проще, чем украсть у него кошелёк? И тогда мальчишка сможет оплатить комнату в каком-нибудь захудалом трактире и проведёт хоть одну ночь в тепле.
Айзек поспешно засунул остатки хлеба в рот и спрыгнул на землю. Но, с другой стороны, что сказали бы его родители, узнай они, что их замечательный малыш замышляет ограбить пьяного? Айзек нерешительно потоптался на месте. Возможно, воровство всё же не выход? Но как ему тогда перезимовать?
Мальчик пошевелил замёрзшими пальцами ног – он уже едва чувствовал их. Нет, если он не решится сейчас, это будет верная смерть. Родители говорили ему, что выбор есть всегда. Айзек и не собирался обманывать себя, он отлично понимал, что выбор у него есть и сейчас – сохранить честность или жизнь. И, как ни противно ему было от этой мысли, мальчишка, не задумываясь, выбирал второе.
– Мама и папа, простите меня, если сможете, – облачко пара поднялось в воздух вместе с едва слышным шёпотом Айзека. – Оставайтесь здесь, – приказал он псам и, внимательно осмотревшись вокруг, припустил по безлюдному переулку за пьяницей.
Когда мальчишка нагнал его, мужчина как раз заканчивал припев развесёлой песенки, широко размахивая руками и приплясывая. Полы его распахнутого плаща трепал ветер, открывая взору воришки бархатный кошель на искусно плетённой тесёмке, свисавший с пояса. Мужчина поскользнулся и рухнул на землю, продолжая что-то пьяно выкрикивать.
– Вам помочь, господин? – Айзек тут же присел рядом с ним.
