скачать книгу бесплатно
«Безобразие какое-то», – тряхнул Сергей головой, отгоняя видение.
Но… всё именно так и было: на расшитой скатерти, в красивых глиняных мисках красовались политые маслом вареники с творогом, матово желтела сметана, сквозь прозрачное стекло изящных вазочек расплавленным янтарем и игристым рубином просвечивало свежее варенье. А на большом подносе румянились пышными боками горячие сдобные булочки. И, конечно же, над всем этим «безобразием» самодовольно возвышался пузатый медный самовар.
* * *
За завтраком Сергей узнал, что попал в Светлое царство Запределья к своей Хранительнице. Очень солидной и очень сильной светлой сущности, оберегающей его естество на протяжении более чем восьмисот лет! Вчера она освободила его сознание от сковывающих эмоций. А с сегодняшнего дня начнется… не вспоминание, а именно воспоминание прошлых жизней, восстановление в памяти забытых уроков и обучение новым знаниям.
– Ты, касатик, пока Ниной Петровной меня зови. А дальше – как пойдет, – проговорила хозяйка, наливая гостю в большую фарфоровую кружку свежезаваренный травяной чай.
– И как дальше может пойти? – недоуменно спросил Сергей, осторожно отхлебнув ароматную жидкость и прислушавшись к своим ощущениям: не унесет ли его снова в дальние дали от этого напитка? Нет. Всё в порядке. Чай как чай.
– По плану, надеюсь… – лукаво прищурилась, наблюдая за его внутренними исканиями, баба Нина. – Я, конечно, у тебя за восемьсот-то лет как следоват пообносилась. Но ты – молодец! Спиртягой не балуешься, по бабам особо не шастаешь. Посмотрел бы на других Хранителей: кого лет за сорок-пятьдесят так потреплет – места живого нет. А ты у меня – орел! Спортсмен! И в мыслях у тебя порядок… Ну, почти…
– И что же во мне такого орлиного? – пожал плечами Сергей. – Крыльев вроде нет…
– Захочешь – будут, – махнув рукой, ответила бабка, словно рассуждая о чем-то обыденном. – Но не в этом дело! Тебе повезло, что изначальные светлые знания в себе до сих пор несешь, не растерял за столетия, – пояснила она.
Подложила гостю на тарелку еще несколько горячих вареников и не без гордости добавила:
– Конечно, в этом и моя заслуга имеется, я же тебя всему сквозь века обучала, в голову твою бестолковую знания вкладывала. Хорошо еще, что последние два десятка жизней ты в своем роду перерождаешься. Полегче стало нам с тобой знания воспоминать, а не учить их заново.
– А если бы в чужих родах перерождался? – спросил доктор, с удовольствием уплетая завтрак.
– Тогда бы учил… Да тебе и так постоянно всё заново приходится вдалбливать. С каждым разом пустой как барабан возвращаешься.
– Так уж и пустой, – покривился от бабкиной грубости Сергей, внутренне не соглашаясь с ее мнением и считая себя очень даже образованным и интеллигентным человеком (как-никак ученая степень имеется).
Исходя из этих соображений, спорить со старой женщиной не стал. И, чтобы разрядить обстановку, спросил:
– А как я попал в ваше Запределье?
– Всё труднее нам тебя из мира людей в нашу реальность через подпространство переправлять. Жеглард (это, скажем так, главный наш недоброжелатель) хитер больно. Только найдем ход тайный, незаметный – так он, нежить подлая, его сразу запечатывает. Словно шпионы у него тут имеются… Сознание-то твое в этот раз мы быстро переправили, дядюшка Шмель лазейку нашел. А вот тело, развеянное на молекулы, пришлось Клавдии через звездные просторы нести. Молодец волчица! Кроме нее вряд ли кто справился бы с таким трудным заданием.
Сергей опешил: кто мог его развеять? Как это случилось?
– Да так и случилось, – без промедления ответила на его мысли бабка. – Сфера сияющая тебя на частицы разнесла, в космос отправила. А там уже Клавдия физику твою по частичкам собрала. Изумляюсь ее хваткости: ни единой молекулы не потеряла. И то сказать – лунная межзвездная путешественница, правая рука Хранителя.
– Бабушка, а вы ничего не перепутали? Может быть, это мое сознание, а не тело в космосе распыленным было? Я же там всё видел, чувствовал. И такие же искорки-сознания рядом со мной оборотную сторону Млечного Пути разглядывали.
– Я пока еще из ума не выжила, – покачала головой баба Нина. – Знаю, что говорю. Тело твое в межзвездном пространстве находилось. А у каждой клетки живого организма свое сознание имеется. Вот этими клеточками ты Великий Космос и ощущал. Думал, пытался осмыслить происходящее. Но, как видишь-помнишь, не сильно-то получалось. Не было единого сознания у тебя в тот момент, одно облако разрозненных молекул.
– А вы сами как из мира людей в свое пространство прошли? Тоже через космос?
– Здесь я была, никуда из Запределья не уходила. Не прорваться телу моему сквозь пространства. С тобой лишь мое сознание контактировало.
– А как же вы меня за руку схватили?
– Так просто. Лишь силой мысли своей, – улыбнулась старуха.
– А белая собака, белка и та интересная девушка?
– Белка тоже мыслью в твой мир перенеслась. А Клавдия с тобой через космос летела.
– Ну, а девушка?
– Что – девушка? – Баба Нина вздохнула, помолчала немного. – Злыдни – они в твой мир беспрепятственно ходят…
Сергей задумался ненадолго над словами хозяйки, но новые вопросы не давали ему покоя:
– Бабуль, а почему на других Хранителях, как вы сказали, порой места живого нет? Что с вами за такой короткий срок – пятьдесят лет – случиться может? Вы же вроде всесильные? Я правильно понял, что вы, Нина Петровна, восемьсот лет без перевоплощений в этом теле продержались?
– Продержалась… Куда ж я денусь. Всё жду, когда время нужное придет для преображения сути… А на всякую светлую силу своя чернота найдется, – со вздохом продолжала старуха. – Забыли люди о том, что в их жизни без позитивного отношения к миру окружающему ничего хорошего произойти не может. Недаром все добрые дела творятся в Со-Знании, то есть с помощью Великой Силы. Забыли истину, отвергли знания изначальные, Свет души растеряли. Вот тьма и распоясалась.
– А что, человек сам, без потусторонних сил, не может что-то сделать, совершить, придумать?
– Может. В зависимости от того, сколько в нем Света. Да и силы разные бывают: какие-то по ту сторону от человека находятся, какие-то – по эту. Одни выше, другие ниже. И вибрации, излучаемые силами этими, тоже разные. Один человек живет на уровне грубых вибраций, заботится только о животе своем, об удовлетворении низменных страстей – таких как вожделение, зависть, жадность, жажда власти…
– Но чаще всего бывает, – перебил ее доктор, – что, как бы ни старался человек жизнь свою выправить, ничего у него не получается. Весь мир к нему враждебен.
– Мир враждебен?! – всколыхнулась бабка. Но затем собралась и уже спокойно спросила: – А ты не думал о том, что, если человек мыслит неправильно, он этими самыми мыслями к себе определенные события притягивает? Короче говоря, что излучает, то и получает.
В твоем мире издается море книг по психологии богатства. Людям прямо вдалбливают в голову, как стать успешными, богатыми и четко видеть цели: машина, коттедж у моря, энная сумма на расчетном счете… И очень мало внимания уделяется духовному росту.
Только вот парадокс: чем больше материальных благ оказывается во владении человека, не обладающего достаточной духовной силой, тем быстрее он превращается в дракона. Желания, амбиции и, наконец, неуемная жажда власти поглощают, порабощают его естество.
Деньги в твоем мире, конечно, много пока весят. Но рассматривать их необходимо не как цель, а как средство для достижения цели. Тогда всё на свои места встанет. Свободно мыслящий человек вместо обладания недвижимостью и прочими атрибутами богатства предпочтет путешествия и расширение кругозора…
Научиться мыслить правильно, нарастить свой духовный потенциал и с помощью внутренней силы перестроить окружающий мир – вот главная задача живого существа. В любом мире, в любом пространстве.
– Нина Петровна, я взрослый человек. Сколько можно мне тут лекции о строении мира и духовном росте читать?! Я сам кому хочешь и сколько хочешь могу о взаимодействии тела и сознания рассказывать.
– Ну так расскажи! – прищурилась бабка.
Сергей поискал, подумал, с чего начать, и замер: не было в голове информации, с которой он выходил к студентам, читая лекции в университете.
– У меня что, провалы в памяти? Вы гипноз применили? Может быть, мне всё это кажется? А на самом деле тело мое, облепленное датчиками, где-нибудь в больничной палате лежит?
– Я вот тебя сейчас как прутом огрею! Сразу отличишь, где гипноз, а где реальное Запределье! Некогда нам в детективов играть! – охладила его порыв хозяйка. – Твое дело сейчас – внимать и запоминать. А сознание твое само разберется, где ложь, а где правда!
Сергей даже привстал от такого неуважительного обращения. Он приготовился было дать отпор наглой старушенции, но та, словно и не было этого отклонения от темы, с воодушевлением продолжала:
– Удивляюсь я порой терпению организмов человеческих. Глупое естество занавесит их жиром, распустит ленью, перетрудит задачами непосильными, надсадит каждый нерв стрессами. А потом ноет: то болит, это не работает. Нет чтобы мысли в порядке да тело в чистоте да в радости сохранять.
Но на это ума не хватает. Одно заботит – поесть повкуснее, одеться побогаче. Главная цель мужиков – машину иметь покруче да бабу позабористее. Для баб – сам знаешь, и говорить не стоит… – Она махнула рукой, вздохнула и продолжила: – А чем тоньше вибрации у человека, тем выше его сознание, тем ближе он к энергоинформационному полю, к Свету, к Создателю, тем больше он полезного сделать может для себя, для людей, для Матушки-Планеты…
– А почему «для себя» вы в первую очередь сказали? – снова сел на лавку доктор, заинтересованный невероятными поворотами в бабкиных речах. – Нас ведь всегда учат: сначала для других, а уж потом для себя…
– Ага, – махнула рукой хозяйка. – Учат их… Кто учит и чему? На первый взгляд слова правильные, нужные… Но задумайся: что ты другим можешь дать, каким светом обогреть, если сам не наполнен энергией в достаточной степени? Бывает так, что есть в душе у человека огонек. Есть страстное желание весь мир напитать светом. А энергии внутренней недостаточно… И сияют такие светлячки, пока сил хватает, и идут наперекор тьме, отдавая себя без остатка. Сгорают быстро…
– Так что, светить не надо? – доктора помимо воли затягивал водоворот информации. Он словно что-то постепенно вспоминал, невольно отзываясь на душевные порывы Хранительницы.
– Ты что! Надо, конечно. Но тут два пути: или изначально незамутненное сознание иметь, или в содружестве со Светлой Силой подготовиться основательно к служению своему…
– Может быть, на это правильное воспитание, достойные преподаватели, расширенный кругозор влияют, а не ваши Силы Света?
– Ну ты посмотри на него! – возмущенно воскликнула старуха. – Бестолочь стоеросовая! Всё забыл! С этим твоим новым воплощением еще больше возни предстоит мне. О Небеса, дайте мне терпения!
– Ну, вообще-то не «бестолочь», а «дубина стоеросовая», – аккуратно поправил ее Сергей и продолжил гнуть свою линию: – Скажите еще, что прозрение на человека нисходит.
– А что это, если не прозрение, если не совместное с энергией Светлого пространства творчество, когда стихи рождаются, совершаются открытия? – воззрилась на него неуемная хозяйка. – Даже профессора твоего взять! Ты за шестнадцать лет серьезных исследований всего четыре методики для восстановления человеческого организма сумел разработать. И сам себе постоянно вопрос задавал: откуда к учителю твоему пришли знания и умения, чтобы таких методик больше тысячи создать? – Женщина неловко повернулась и схватилась за поясницу: – Ох, неладна будь!
Сергей даже не удивился, что Нина Петровна знает о профессоре, который научил его стольким премудростям в области неврологии и психиатрии. Гораздо глубже и обширнее эти знания, чем те крохи, что преподают в университетах. Но он не стал пока расспрашивать об этом Хранительницу. Доктор сосредоточился на другом. Представил, что нужно сделать, чтобы помочь хозяйке преодолеть боль, высвободить нервные окончания, защемленные сместившимся в поясничной части позвонком.
Бабка, словно почувствовав его мысли, как-то встрепенулась, расправилась вся. И, неожиданно бодро поднявшись, подытожила:
– Ну что, не будем откладывать в долгий ящик! Начнем жи?зню восстанавливать!
– Восстанавливать? И как мы это сделаем?
– Ну, с мыслями у тебя порядок. Еще немного врать подучишься, и…
– Врать? – не понял собеседник. – Для чего мне эта премудрость?
– Врать – означает «лечить словом». В твоем мире многие слова приобрели со временем противоположный смысл. Тьма старается… А знахарские заговоры тебе необходимы на тот случай, если в ответственный момент солнечного света рядом не будет. Мало ли что приключиться может…
– Чувствую, что приключения мои только начинаются, – обреченно вздохнул Сергей.
Бабулька ободряюще улыбнулась:
– Ну да ладно, ты не тушуйся. Вместе мы справимся. Свою энергию сомнений перенаправь-ка лучше в высокие сферы, научись силу оттуда получать. Помни, что ты не один на свете. Да и время на воспоминание прошлого у нас в запасе имеется…
– С чего мне начать? – поинтересовался напоследок Сергей.
– Для начала погуляй по окрестностям, обвыкнись. Ну, конечно же, за стол вовремя приходи. Обед и ужин – по расписанию, – ответила хозяйка. – Но главное – до темноты спать ложись. Я тебя еще до рассвета разбужу, в баню пойдешь…
ГЛАВА 5
За обедом, с аппетитом прожевав сочный кровяной кусок и жадно запив его красным вином, Нерц поинтересовался:
– Как ты думаешь, дядя, отчего черная кровь тетки Рабьезы в одно мгновение обратилась? Стоило только нашей буйной маркизе верхний предел бешенства перейти, и сразу – ожила? Сразу вся тьма с ее сердца спала, и оно забилось вдруг? Я сам слышал!
Помнишь ее невероятные эмоции? Поначалу я в замешательстве наблюдал, как сменяли друг друга тревога и покой, умиротворение и смятение, волнами исходившие от ее обращенной сути. Видел неподдельный ужас на ее лице. А через миг, вдруг с недоумением ощутив свою мелочность и незначительность, с омерзением воспринимал ее величие и сопереживание нашему невежеству. Меня чуть не взорвали пульсации страшной любви, тут же замещенные страхом неминуемой гибели! Ощутив себя изгоем в нашем королевстве, маркиза каждую секунду сходила с ума!
Когда меня осенило, что она теперь ничтожнее грязи, я пришел в бурный восторг! Сразу же утратил страх перед ее титулом, ответственность перед родителем и с упоением проткнул тетку кинжалом!
– Да не ты один тогда ринулся на нее – живую! – с усмешкой поддержал Жеглард хвастливую речь племянника.
– А кровь! Такая яркая, горячая! Я помню, как она по парадной лестнице разлилась! Как, забыв обо всем, пестрая толпа гостей на эти красные потоки жадными глазами смотрела, слюни пускала.
– Еще бы! Жизнь испить – главное стремление нежити! – взор Жегларда затуманился. – Я тогда тоже чуть на колени не бросился, чтобы с мрамора эти вожделенные капли слизнуть. Только придворный этикет и присутствие Всетемнейшего удержали от того, чтобы не упасть в кровь лицом… Живая, волнующаяся субстанция! Источник силы и вечной молодости…
А вот почему обращение крови мгновенно происходит? – дядюшка, откинувшись на высокую спинку кресла, сплел пальцы на слегка выпирающем после сытного обеда животике. – Я долго этот феномен исследовал. Признанное мнение: Свет – наш убийца. С этим не поспоришь. Луч солнца, лишь только вырвавшись из-за горизонта, мгновенно растворяет мрак ночи, испепеляет темную сущность.
Но если та же самая нежить вдруг в бешенстве или злобе переполняется мраком свыше того объема, что ей по иерархии тьмы положен, она рискует «перейти барьер», сменить полярность и вырваться на другую сторону – в светлое пространство. И знаешь, что я выяснил? Свет никого не убивает. Он в принципе не имеет и капли жестокости. У этой субстанции полностью отсутствует присущая нашему брату потребность кого-то поработить, испепелить, завладеть чужой энергией. Просто мы, в силу своего строения, не можем вынести его сияние. И, попав под действие солнечных лучей, обращаемся в прах без какой-либо возможности вновь воплотиться в физическом теле. И, что особенно опасно, при распаде теряем многомерность. Вот поэтому после растления многие из нас становятся всего-навсего бесами, двухмерными сущностями, способными только паразитировать на чьем-либо сознании…
Так вот… Свет не вступает в неравный бой, где необходимо обязательно одержать победу, быть первым и главенствовать. Он действует по-иному: не сопротивляясь вторжению чужеродной энергии, принимает в себя тьму, наполняется ею, адаптируется к новым условиям. А затем, растворив в себе всю отрицательную энергию, преобразует ее, насыщает каждую клеточку попавшего в его поле существа свечением, сиянием жизни. И кровь обращается. Сущность оживает. Сердце начинает биться. И обращенное существо навек потеряно для темного общества.
И какой вывод? Чуть меньше солнца – растление и небытие. Чуть больше – жизнь. Постыдная, жалкая, наполненная любовью и добром! Парадокс! И все учения, трактаты и рассуждения мудрецов темного пространства, противостоящих моим изысканиям, описывают междуполярный опыт перехода однобоко. Так называемые коллеги по цеху не хотят ничего знать о губительной силе и трагизме передачи Света сверх того, о чем твердят их постулаты. Не ведают, не видят в своих открытиях противоречий. Им абсолютно наплевать на предложенную мной теорию иррациональности живой, самовоспроизводящейся жизни. Ненавижу солнечный Свет! – хозяин поморщился. – Он для меня – наимерзейшая субстанция! Ну, не будем о нем за трапезой. Для пищеварения вредно… Что-то я опять увлекся.
* * *
После грандиозного обеда злобные родственники, уютно расположившись в черной зале, продолжили разговор. Дядя всё склонял племянника к участию в авантюрной затее:
– Ну так что, мой чернокрылый князь, летим на границу со Светлым Запредельем? Мы к проникшему туда человеку прикоснуться не в силах, слишком много света в нем. А тебе ничего не сделается. Закрутишь его в свое поле, затянешь во мрак и перенесешь в мою тайную пещеру. Только бы знать, в каком месте искать проход на ту сторону…
– Подумаешь, человек, – небрежно отмахнулся ветреный мальчишка. – Выжал из него до капли всю энергию да выбросил. Или Хаосу скормил.
Смерч щелкнул зубами, сыто зевнул и, закинув руки за голову, развалился на огромном мягком диване, умостив тощие ноги в высоких кожаных сапогах на меховых подушках:
– Что-то я устал! Вчера снова партию бесов по проложенному тобой тракту[4 - Тракт – большая проезжая дорога.] в человеческий мир переправил, по бутылкам с алкоголем расквартировал. Представляешь, дядя, эти плоские бестии прошение подать вздумали! В элитный алкоголь их, видишь ли, подсаживай! Совсем от рук отбились. Ну, я им устроил! Всех в бутылочное пиво закупорил. И результат не заставил себя ждать! Из одной только партии – две поножовщины, двенадцать уличных драк и восемь семейных сцен с участием малолетних детей. Ты только глянь! – он бросил на ковер бархатный кисет, из которого яркими искрами просыпались сияющие алмазы.
– Детские слезы высшей пробы! – глаза Жегларда загорелись жадным огнем.
– Они самые! Не зря я этим бизнесом занялся. Предприятие по добыче детских слез никогда не обанкротится! – похвалился Смерч. И добавил с презрением: – Людишки! Слабые, безвольные. Поработить их с помощью бесовской силы – раз плюнуть!
– Ты всё с чертями упражняешься, – качнул головой Жеглард. – Грубая работа. Всё нахрапом хочешь взять, пускаешь ситуацию на самотек. Бесы-то в своем безобразии не сильно разборчивы – налететь, разгромить, накуролесить.
– Да, работа грубая, зато эффективная, – парировал племянник. – Там – драка, здесь – погром. А в результате моя казна постоянно пополняется. Вспомни, какими были наши владения при папаше, которого только войны да титулы интересовали. Какие там налоги да подати, когда в наших землях если не засуха, то – град. Крохи одни… А теперь, когда я бесов к рукам прибрал, богатства текут ко мне со всего человеческого света!
Ты только представь, как мне с этими рогатыми повезло: влезет такая наглая образина в душу какого-нибудь выпивохи, заполонит сознание своими требованиями – жрать, пить, топтать всё на пути! Подомнет под себя слабое человеческое естество. Разойдется-разгуляется, натворит дел. Угомонится, конечно, потом, алкоголем пресытившись. А на утро просыпается ничего не помнящий человечишка, осознает всю глубину своего падения, схватится за голову в раскаянии да самобичевании. И еще в мою сокровищницу горы эмоций привнесет!
Хотя… Я с тобой согласен. Надоело однообразие. Надо мне новые методы воздействия выискивать, чтобы не свихнуться от скуки. А ты, дядя, как теперь развлекаешься с душами людскими?
Жеглард уселся поудобнее, отпил из хрустального бокала поднесенное лакеем дорогое красное вино и после небольшой паузы начал свою пространную речь.
– Я люблю ювелирную работу, – самодовольно изрек он. – Чтобы было чем пощекотать нервы, испробовать обороты самых тонких, изысканных чувств и коварных мыслей, способных развратить даже наиболее возвышенную душу. С бесконечными оттенками, с роскошным букетом фантазий, с невероятной игрой изящных и неистощимых наслаждений! В этом деле мне необходим трепетный азарт…
На мой взгляд, интереснее всего сыграть злую шутку с душами людей, искренне верящих в то, что совершают они добрые дела, спасают чьи-то судьбы, заботятся о планете, делают себя и свою жизнь чистой, правильной. И что особо забавно – от осознания своей значимости и праведности они просто в восторге! Считают, что сами добились значительных высот, заслужили благосклонность и восторженное одобрение окружающих. А о том, что во всех начинаниях их светлые силы поддерживают, как-то вдруг забывают, только себе приписывают все заслуги. Вот тут-то направленные мною гордыня, зависть или подлость их и подстерегают.
Нравится мне уводить мысли людишек чуть в сторону. Вроде к свету шагают, но вдруг – развилка на пути. И каждый раз выбор предстоит – честно поступить или выгоду свою поиметь? И заметь: никто не принуждает, никто не настаивает. Есть выбор – следует решение. И не задумываются глупцы о том, что каждое своекорыстное побуждение незаметно, по каплям их всё дальше и дальше в наше царство уводит. Шаг, другой, третий – и вот душа уже совсем в ином месте назначения!
Особо увлекательно, искусно расставив капканы, завладеть сутью живого существа таким образом, чтобы раб твой до последнего момента считал себя самостоятельным и независимым от воли Света, забыл о Со-Действии, Со-Творчестве, Со-Знании.
И как потом, сорвав с воспаленного естества пелену дурмана, сладостно наблюдать за охватившими человека раскаянием и муками совести. Эмоции таким густым потоком текут! Хоть пей, хоть ешь их! Вот, кстати! Ты уже определил сорт предложенного мною вина?
– Красное столовое. На вкус приятное. Дядя, я же не дегустатор! И к тому же почти поднос свеженины умял. Где мне букеты с ароматами разбирать?! Рассказывай, что в нем не так?
– Вино времен Французской революции! – хвастливо ответил дядюшка. – В нем столько горя, несбывшихся надежд и разбитых судеб! Чувствуешь этот сладковатый одурманивающий привкус? Это отчаянье аристократов, ожидающих неминуемой смерти на гильотине! Не каждый может щегольнуть обладанием подлинных чувств такой выдержки!
