Совесть моей глубинки. Сборник рассказов

скачать книгу бесплатно


Всё предвидел Пушкин. Даже избушку на курьих ножках, что по сей день «стоит без окон и дверей». Вот сделают чиновники этой избушке-старушке в БТИ паспорт с новым годом рождения и обменяют на сертификат ветерану Великой Отечественной, как благоустроенное жилье в элитном микрорайоне. Если ветеран доживет, конечно, до этого счастья. Ну, а помрёт – избушку выпускнику детдома по Государственной Программе предоставят. Не в апартаменты же Васильевой, той воровки из Минобороны, на самом деле, селить их, старика и сироту детдомовскую?

Что? Президент обещал им достойное жильё? Мало ли чего он обещал! Он говорил и о равенстве всех граждан России перед законом! (Помните, по телевизору была длинная передача, где он на вопросы отвечал?)

Тогда почему Вальку-доярку за мешок украденного комбикорма в «обезьяннике» неделю продержали, тюремным сроком пугали, но потом за две тысячи (больше у Валькиного мужика не было) сжалились и отпустили с условным; а то «секретное оружие», которое миллиарды у Минобороны стащило, оправдывают? Какое уж тут равенство, если «украл булку – сел в тюрьму, украл железную дорогу – стал сенатором». Это Марк Твен так про наши законы сказал. Умный, однако, человек, этот Марк, хоть и американец. (Баба Маня была начитанной и знала не только сказки Пушкина.)

Верна поговорка: воровать, так миллион, спать, так… Ну, сами знаете, с кем бомба та секретная спала.

Правда, говорят, что бомба под арестом, только бабе Мане непонятно, что это за арест такой, когда к арестантке приходят подруги, слуги там разные за ней убирают, опять же любовник при ней и даже священник! Священник-то этой воровке на кой ляд, прости Господи? В грехах каяться перед ним? Тогда что делает там любовник? Или они с бомбой исповедуются дуэтом? В одной постели?

Вальке-доярке такой арест раем бы показался после фермы-то!

Вообще-то, по закону обвиняемая не должна общаться со свидетелем, дело-то они одно делали – казну грабили.

А министр? Да его бы вообще не тронули! Только вот измена семье – это вам не измена Родине! Такого предательства тесть-патриот (патриот семьи, разумеется) не мог простить.

И примеров подобного «равенства» у нас пруд пруди.

Повели детей на прогулку, стали они играть, и Мишка Лукьянов сломал руку. Что было-то потом, вспомнить страшно! Проверка за проверкой, комиссия за комиссией! Баба Маня не успевала за всеми пол подтирать. Воспитательницу – под суд, заведующую – туда же. Хотя заведующая, вообще-то, в тот день в райцентр ездила на совещание, потом горшки для малышей на базе получала, машину искала, чтобы горшки эти привезти. Домой добралась поздним вечером. За что её под суд? Разве она виновата?

Да, говорит прокуратура, виновата, потому что отвечает за все, что происходит в её ведомстве. Закон есть закон.

Хорошо, Мишкины родители заявления писать не стали – понимают же, что их сыну никто руки-то не ломал, дети есть дети. Несчастный случай. Легко Нина Ивановна отделалась – строгий выговор да штраф в размере десяти зарплат.

В общем-то, решение суда – казне убыток, потому что зарплата-то у Нины Ивановны такая, что стыдно вслух цифру произнести.

А министр неподсуден, только свидетель. Как так? Он что, может не отвечать за то, что происходит в его ведомстве?

Или он уже не российский гражданин?

Наверное, их детсад в стратегическом плане важнее обороны государства, если на Нине Ивановне лежит ответственность, а на министре – нет. Тогда пусть ей и платят больше, чем ему, безответственному и ни за что не отвечающему.

Много вопросов задала бы баба Маня приезжающим кандидатам в депутаты и даже самому Президенту, да толку-то? Опять все врать будут – насобачились в этом деле.

В общем, не любит политиков баба Маня. Грязь от них одна – пол на два раза мыть приходится после таких кандидатов в болтуны. На второй раз – с хлоркой, для дезинфекции, чтобы враньё и вороватость не распространялись. Детский сад-таки.

Правда, после выборов хорошо – никто из них сюда даже глаз не кажет. Забывают и про «песни» свои, и про «сказки».

***

Многое предвидел Пушкин, на то он и Пророк. Но малость ошибся, когда писал:

Там русский дух, там Русью пахнет.

Нет, Александр Сергеевич, Русью на Руси давно уже не пахнет…

Баба Маня, соседи и Яблочный Спас

Чтобы земелька урожаем одарила, ей всё лето кланяться надобно…

Баба Маня подкопала картофельный куст и начала выбирать клубни, кряхтя от ноющей боли в спине и в ногах. Вот прямо выкручивает все суставы, а впереди – уборочная пора. Ох, как некстати она, боль эта окаянная, ох, совсем не вовремя! А собственно, когда это боль была кстати и вовремя?

«Мелковатая ещё, – сокрушалась баба Маня, складывая клубни в пластмассовое ведёрко. – Но под кустом много. Да и то сказать, дождей-то с середины июля ни капли не выпало, целый месяц, почитай, пекло земельку-то жарким солнцем. Даже Ильина неделя сухой простояла. Но, даст Бог, к началу уборки нальётся картошечка. Дождичка вот только бы, дождичка…»

***

Раньше у них был совхоз. Засевали поля, выращивали не только зерновые, но и овощи: картофель, огурцы, капусту и прочее. Имелась и ферма. В общем, люди без работы не сидели. Пусть заработки были не ахти какие, но кто работал, тот не бедствовал – умели ведь люди как-то и малым довольствоваться. Все держали своё подсобное хозяйство, за роскошью не гнались, семьи свои обеспечивали, воспитывали детей в уважении к труду и в почитании старших. Жили без зависти нонешней, без злобы этой непонятной, без отчуждения. И хоть всякое случалось, но всё равно дружно жили.

А потом в одночасье привычная жизнь полетела в тартарары. Перестройка. Приватизация. Раздел и передел собственности.

Конечно, в их селе это проходило не так, как в том бандитском Петербурге или в криминальном мире Москвы. Авторитетов, слава Богу, у них не было. Быков – тоже, кроме того производителя, что на ферме стоял, цепью к столбу намертво прикованный.

Братки, правда, имелись. Целых два. Причём, родные. Директор совхоза и главный инженер. Так они вообще никаким авторитетом никогда ни у кого и не пользовались.

Вот эти-то братки на своей семейной сходке часть сельхозтехники между собой мирно разделили, приватизировали, а из остатков начали создавать сельскохозяйственные общества и называть их тремя буквами: сначала какое-то ООО, затем – ЗАО или как-то по-другому. Но как ни меняли одну букву на другую, всё равно получалось чёрт знает что, прости Господи!

Потом приехал ушлый пройдоха из соседнего района, забил браткам стрелку, купил у них эти три буквы и заменил на три свои: СПК. Теперь бывшие совхозники стали рабочими сельскохозяйственного кооператива. Если разобраться, то разницы между совхозом, ООО и СПК нет никакой. Работа-то прежней осталась: посевная, уборочная, ферма с коровами и навозом. Только вот не хотят люди работать. Не хотят – и баста!

А потому не хотят, что за свой нелёгкий труд получают хлеборобы то, что в народе тоже тремя буквами называется.

Это, во-первых.

Во-вторых, баба Маня считает, что отбили у людей желание трудиться на полях и на фермах. Зачем им вкалывать, если они на биржу встанут и по придуманной безработице будут денежку получать в большем количестве, нежели им тот ушлый пройдоха заплатит за работу на ферме?

Ну, а от работы на своих подворьях люди уже сами отбились…

Конечно, есть ещё семьи, где домочадцы трудятся не покладая рук и в СПК за жалкие гроши, и дома. Только их по пальцам одной руки пересчитать можно.

Молодежь же в основной своей массе вообще работать не хочет – если кто в поля и выходит, так только за коноплей. Огороды при частных подворьях бурьяном зарастают, хозяйство тоже держать нет выгоды. Куда продукцию-то сбывать? Да и по какой цене? Если посчитать, в какую копеечку влетит хозяину корм для кабанчика, получится, что не оправдает себя он, кабанчик тот. Корм-то нынче здорово кусается!

Для себя-то, конечно, худо-бедно, а можно вырастить, для себя-то и баба Маня с дедом одного поросёнка держат. Где картошкой накормят, где – травой. Не колбасой же им с дедом питаться, они не вегетарианцы, чтоб сою заместо мяса есть. Да и не по карману им она, колбаса эта соевая.

Перестала деревня быть кормилицей, не нужна она правителям нашим, ежели они её в очередной раз раскрестьянили, а мужика к потребительству толкнули своими подачками вроде «биржевых», детских пособий да разных субсидий.

Вы дайте ему, мужику-то этому, возможность самому нормально заработать, тогда, глядишь, и воскреснет она, деревня-матушка, кормилица наша, не то и дальше будут плодиться лень с гульбой да нищета с неустроенностью, а «великий русский народ» (не власть, конечно, а именно народ) будет продолжать травиться тем, что заграница на Русь-помойку выбрасывает, благо забор-то наш пограничный совсем завалился, если всякие наркоторговцы с гастарбайтерами туда-сюда шлёндают.

Власть баба Маня не любила, считала её вороватой и бессовестной, но поскольку была человеком справедливым, то, конечно же, не могла во всём том безобразии, что сегодня в селе творится, обвинять одну только её, власть эту непутёвую. Каждый должен отвечать за свой забор и за свою помойку: власть – за государственное, люди – за своё. Президент не приедет наводить порядок на их улице.

Да и при чём тут Президент, если у её соседей, которые слева, часть забора держится только на растущих под окнами дома кустах черёмухи, а там, где этих кустов нет, завалился окончательно? А ведь сосед-то не старик, наоборот, молодой совсем и нигде не работающий. Её дед (это баба Маня своего Егорыча так кличет) подобного безобразия вовек бы не допустил.

Или помойки взять. Разве это Президент виноват, что возле дома Лукашиных бутылки пивные да обрывки пакетов разных с пачками сигаретными горой возвышаются? Он что ли швырял всё это из своего Кремля прямо к их калитке?

Баба Маня мусор на люди не выносит, его она в печке сжигает: зимой – в доме, летом – в бане. А то, что не горит (консервные банки или стекло какое-нибудь) складывает в мешки, чтобы потом вывезти за село, на законную свалку.

Но Лукашины-то хоть через забор перекидывает. А вот наискосок от них живёт семейка из четырёх человек, так те помойку соорудили аккурат возле крыльца, с него и бросают яичную скорлупу, банки, бутылки, окурки, использованные, простите, тряпки – прокладки и прочую гадость. Батюшки, срам-то какой! А смрад? И ничего, живут!

Никто из той семейки, что живёт с помойкой в ограде, нигде не работает, живут на пенсию, государством дарованную их дитю, по уму инвалиду. Второе дитё, которое старшее, хоть и не инвалид, но тоже не шибко умное. Хотя, наверное, ошибается баба Маня, может, старшее-то, наоборот, очень умное, если нигде не работает и, дожив до тридцати лет, Трудовой книжки в руках не держало. А замуж выходит регулярно – дважды в год. Наши-то местные тунеядцы почти все у её родителей в зятьях побывали, теперь вот из соседних районов потянулись. Только надолго не задерживаются. А кому лентяйка-то да неумеха нужна?

Баба Маня подкопала второй куст, «слезла с помоек» и повернула мысли на огородную тему.

Соседи, которые слева, тоже огород имеют. Картошку и прочую мелочь сажать-то они сажают, да вот только после посевной дают осоту, молочаю и иной сорной траве полную волюшку вольную. А по осени сокрушаются, что овощ опять не уродил. Да где ж ему, бедному, травой задавленному, сил-то взять для росту нужного?

Но это баба Маня так считает, а у соседей другое объяснение: сглаз, навели на их урожай порчу злые завистники.

Молодые, а такую чушь мелют, в которую сегодня не всякая старуха поверит!

Чему там завидовать, коль из всех щелей их дома вопит нищета голимая. «Порча»… Лень всему виной!

Баба Маня, почитай, всё лето с огорода не вылезает: тяпкой рыхлит, руками траву выбирает, вокруг каждого кустика натанцуется, пока окучит. И потом ещё через день да каждый день между рядами рыщет – новые всходы сорняков отыскивает.

Зато когда копают они с дедом картошку, душа радуется. Травы нет, а плоды один к одному: крупные, ровные. Уберут ботву – огород чистенький, к следующей пахоте готовый.

У соседей же не понять, выкопали они картошку или ещё нет? Бурьян как стоял стеной, так и стоит. Хотя если присмотреться, то можно определить, что они уже тоже с работой покончили – на бурьяне картофельная ботва висит.

А весной тракторист после каждой борозды трактор останавливает, матерится и плуг очищает от травы прошлогодней, с ботвой перемешанной.

Баба Маня вздохнула, подкопала третий куст, потёрла рукой ноющую поясницу, оперлась на черенок лопаты и бросила взгляд в сторону огорода соседей справа.

А вот эта молодая семья её радует. Подворье, дом, скотный двор, огород – всё ухожено, всё в идеальном порядке. Сергей и Лариса в СПК трудятся, хозяйство держат: коровку, поросят, куриц. Кроме основной работы, они ещё и водокачку на себя взяли. Зарплата там такая, что без слёз не выговоришь, а забот да хлопот – не счесть. Зимой топить надо, чтоб не разморозить, а прежде чем протопить, необходимо топливо у администрации выбить, привезти и перетаскать его в здание – иначе разворуют. После метелей, а они стали в последние зимы очень частыми гостьями, нужно ещё и снег возле водокачки разгрести.

Всё это – с утра, до основной работы.

Ни разу водокачка из строя не вышла, всегда там чистота и порядок.

Дома тоже не Емелина щука за Сергея с Ларисой дела справляет. При хозяйстве-то таком одной воды сколько наносить надобно.

Двое деток у них, в садик ходят, где баба Маня работает. Ребятишки умненькие, воспитанные, всегда чистенькие, веселенькие. Сами Сергей с Ларисой приветливые, уважительные, отзывчивые, дай им Бог здоровья. Дружно живут, хорошо, по-людски.

Вот таким семьям должно государство помогать, а не тунеядцам да пьяницам многодетным!

***

Баба Маня встряхнула ведро, решила, что на ужин им с дедом хватит, и, с трудом распрямив спину, поспешила к дому. Сегодня ей необходимо ещё лук выдернуть, в косы его сплести, как делали её бабушка и мама, царствие им небесное, да под навес развешать для просушки.

Девятнадцатое число. Яблочный Спас – луковая пора. Каждому овощу – своё время…

***

А ведь не зря боль суставы бабе Мане выкручивала – пошёл-таки ночью дождичек. Нальётся ещё картошечка, нальётся…

Баба Маня и социальная несправедливость

Последний день лета стоял на диво жарким, солнечным. Вечер тоже был тёплым и тихим. А ближе к полуночи поднялся ураганный ветер и на деревню обрушился шквал холодного ливня.

– Ну, вот и выкопала картошку, – расстроилась баба Маня. – Всего-то ничего осталось. За два-три дня без особой натуги управились бы, если бы погода постояла. Теперь же…

Она плотнее укуталась одеялом и постаралась заснуть. Но мысли, тесня одна другую, уже зароились в её голове.

***

В пятницу они с дедом съездили в райцентр на рынок, и баба Маня никак не может оправиться от шока. Батюшки святы! Ведёрко картошки – двести пятьдесят рублей, литровая банка сметаны – двести сорок! Нет, она понимает, что дешевле продавать никто не станет, потому что невозможно торговать себе в убыток, ведь многие живут только тем, что продадут со своего хозяйства. Работы нет, да и работающие получают не деньги – их символы. А детей в школу собирать на какие шиши? Одежда и обувь по-акульи кусается.

У них в селе тоже рынок есть, вещевой. Товар сюда везут и из их райцентра, и из соседних районов. Баба Маня купила своему внучатому племяннику-второкласснику туфли к новому учебному году, почти тысячу рублей отдала. Так разве ребятёнку одни только туфли нужны? А если в семье трое – четверо детей?

Цены растут, а зарплаты и пенсии на одном месте топчутся. Но это у простых людей, конечно. У депутатов и разных там чиновников, которые государственные оклады в миллионах получают да ещё и наворуют столько же, зарплаты-то растут.

В этом году дед в придачу к районной газете выписал ещё одну, «АиФ» называется, так теперь у бабы Мани каждый четверг (газету почтальонша по этим дням приносит) – стресс. То она про ворюг из Минобороны прочитает, то про губернатора из соседней области, который вдруг паханом преступным оказался. Хотя паханом-то он был всегда, а губернатором его московские авторитеты назначили. Теперь вот или они не поделили чего-то, или пахан покруче на это место нашёлся.

В их Иркутской области тоже такое было три губернатора назад. Того, который Иркутский, даже в розыск объявили за нецелевое расходование шестидесяти двух миллионов (нецелевым расходованием у них теперь воровство называется). А чего его искать-то было, если он в это время уже сидел. Нет, не в тюрьме. В Совете Федерации. А сейчас он на Дальнем Востоке всей железной дорогой командует.

У бабы Мани бы спросили, она бы навела их на след этого ловкача и даже газетными статьями подтвердила бы правдивость своих показаний. Вообще-то, те, кто розысками подобными занимается, и сами отлично знают, где находятся лежбища крупных воров «в законе». «В законе» – это потому, что наш закон всегда на стороне воров находится и их прикрывает. «Розыск» – это название комедии, которой власть народ веселит.

А в этот четверг она узнала, что какой-то Герман – то ли Грех, то ли Грек, фамилию его баба Маня запамятовала, ну, в общем, тот Герман, что в Сбербанке главным начальником работает – имеет месячную зарплату аж в 11,7 миллионов! Ничего себе! Вот, значит, куда идут проценты по кредитам! Ох, грабят народ, грабят и гробят… Последнюю шкуру сдирают.

Так вот этому Герману обещают повышение зарплаты уже в следующем году, а нищим врачам и учителям – только в две тысяча шестнадцатом.

Когда баба Маня поделилась с учительницей иностранных языков Надеждой Ивановной своими соображениями по поводу информации, полученной из последнего номера «АиФ», та вздохнула и сказала:

– Герман, если перевести с немецкого, означает «человек-господин». А Надежда, она и есть только надежда, которая после долгих чаяний чаще всего пустой оказывается.