скачать книгу бесплатно
Ра-а-а! Вопль в голове заставил меня упасть на каменные плиты. Я задохнулась от ужаса, осознав, чей это крик.
Горыныч! Сдерживая панику, одним махом сорвала с себя кулон на шнурке, закинула его на лестницу. Там не унесет ветер, вещь найдут. Оставались секунды.
Алая драконица срывается с крыши Башни Ветров – возникший образ молнией ударил в сознание, больше я не контролировала своё тело.
Драконица взметнулась навстречу урагану, борясь с порывами ветра. Серебристый маломерка звал меня, я штопором ввинтилась в мрачное небо. Жаль, держать на коротком поводке разум зверя я так и не научилась. Но об этом я подумаю потом…, если смогу.
Поймав поток, я мчалась, все явственнее ощущая призыв. Холмы, горы, каньоны, теснины мелькали подо мной, как в быстрой перемотке. Ничто не отвлекало меня. Аркан, впившийся в сердце, тянул к Горынычу.
Внизу я увидела отряд верхотуров. Горыныча я чувствовала, но не видела, так плотно группа верхотуров облепила его. Неконтролируемая ярость затмила разум, я врезалась в середину отряда, предположив, что мой дракон там. Схватка вышла короткой и жесткой. В меня выстрелили сразу дюжину парализующих стрел, которые впились в шкуру. Заряд, убойный для любого дракона, сковал тело. Гибкая металлическая сеть оплела меня.
Я перестала бороться! Сквозь мелькающие тела драконов я хотела разглядеть Горыныча, чувствовала, он рядом. Но передо мной мельтешили силуэты других драконов. Сколько их здесь, верхотуров Энобуса? Это не маленький отряд Ильзы Раструб. Неужели они прилетели для поимки одного серебристого маломерки. А где Стрела, детёныш?
Темная тряпка, брошенная поверх сетки, закрыла и без того скудный обзор. Чувства притупились. Проверять на крепость ячейки из свитых металлических волокон, я не могла. Поджала когтистые лапы и упала на дно сетки, на меня наползала тьма. Тряпка оказалась непростой, я поняла это, закрывая глаза, противясь мути в голове, в последней попытке ощутить Горыныча. Он не откликался, аркан исчез.
Я больше не владела собой.
Глава 7. Горячая плеть
Очнулась от резкой боли, кипятком ожёгшей чешуйчатую шкуру. Боль помогла сбросить оковы дурмана, я дернулась, боль вцепилась в шею, острые шипы вспороли стальную чешую до крови. Я находилась в камере на металлическом полу из толстых прутов, спелёнатая двумя стальными тросами, которые крепко держали меня. Содрогнувшись всем телом, я натянула тросы так сильно, что шипы ошейника вырвали куски моей плоти.
От бессильной злобы и запаха металла кровь вскипела, пламенем хлестнула по венам. Хлесткий удар сверху повторился, а потом удары посыпались с двух сторон. С яростным шипением хлысты разрывали шкуру, оставляя после себя кровавые полосы. Боль казалась запредельной, она привела меня в такое бешенство, что мой рев сотряс каменные стены Калитки. Сквозь пелену разглядела мучителей.
Напротив стояли два человека, полностью скрытые защитной одеждой, касками и забралами. Я хотела сжечь их огнем, но они направили на меня поток ядовитой пены, которая мгновенно проникла в горло, расширяясь и затвердевая в ней. Драконов здесь умели усмирять.
От разъедающей глотку пены, страшного жжения, я плевалась, хрипела, царапала когтями железные прутья под ногами, билась в судорогах.
Струя пламени, вырвавшаяся из моей пасти, не нанесла вреда палачам. Они отложили баллоны и подняли с пола гибкие металлические огненные плети. Пытка продолжилась. Двое в скафандрах принялись хлестать меня горячими хлыстами, боль усиливалась из-за электрических разрядов, проходящими сквозь них.
Огненные хлысты змеились в руках палачей, с меня словно сдирали шкуру, я горела в пламени, рычала, била хвостом, рвала горло ошейником. Мне хотелось сжечь себя до кучки пепла, только бы избавиться от невыносимой муки. Страх смерти исчез. Лава сжигала мои внутренности, последний хрип вырвался из моей глотки, и я рухнула на металлический пол. Из-под полуприкрытых век катились кровавые слезы. Боль поработила меня, лишая крупиц сознания. Тело уже не вздрагивало от жалящих плетей.
– Хватит, – сквозь кровавую пелену донесся голос, – мне она нужна живой. Давай следующего.
Лязгнула покатившаяся решетка, частокол прутьев отрезал меня от палачей, но мне было уже все равно.
В чернильной темноте, закручиваясь спиралью, я неслась вниз. Туда, где все быстро закончится. Какое знакомое падение во мраке безмолвия: манящее и беспощадное. Вдалеке раздался яростный рев, дыхание оборвалось. Чужие эмоции проникли в меня, крючками вцепившись в израненное тело, но я не могла противиться падению.
Всколыхнувшееся сознание пыталось собрать распадающиеся кусочки, кто-то извне пытался проникнуть в мой разум. Осознание чужой боли, вины, страха, заставило замереть на мгновение. В этом море отчаяния и боли – своей и чужой, я проиграла.
Пропасть, в которую я падала, не имела дна. Я перестала сопротивляться. Наперерез мне из черной пасти небытия горячей точкой бросилась тень, врезалась меня, ударила в самое сердце. Горячий зов пульсировал, звал, умолял. Родная душа была где-то рядом, я чувствовала. Кто-то более разумный шептал мне о синих горах, о голубом небе, о зеленых холмах, о прохладной воде озера. Я погрузилась в марево чужих образов, мне стало легче, боль отступила. Через несколько ударов сердца железные прутья клетки перестали существовать, освободившееся сознание вышло из тела.
В соседней клетке лежал серебристый маломерка, его кожистые веки были закрыты, он вздрагивал всем телом от ударов ненавистных палачей. Он смог укротить свою ярость, испытывая неимоверную боль, и при этом удержать меня от бездны.
Горыныч!
Словно вода Ледяного озера накрыла меня с головой, охладила мою кровь, погрузила в глубину и дала силу. Воздух передо мной сгустился, образовал тонкую прозрачную пленку. Невидимый щит растянулся над Горынычем, опустился на него и полностью укрыл дракона. Жалящие молнии рассекали воздух и впивались в тело Горыныча, но я знала, мой щит впитывает удары огненных плетей, поглощает их.
От неожиданной вспышки холода меня мгновенно вернуло в тело драконицы. Затуманенный мир еще плавал перед глазами, но звуки и краски вернулись, я пришла в себя, ясно осознав – мы с Горынычем в тюрьме для драконов – Калитке, Эрвин и Мечислав ничего не знают, я не успела им ничего сказать. Нам никто не поможет. В голове, освободившейся от боли возникла четкая мысль – бежать. И в этот момент, не открывая глаз, я разглядела двоих. Напротив клетки стоял коренастый мужчина с хищным лицом и Ильза Раструб.
От бешенства в венах вспыхнула огненная лава, мышцы загудели от напряжения, но я остановила конвульсии, задыхаясь от ярости. Неужели я позволю своему зверю победить себя?
Душегубы с кровожадным интересом рассматривали мою иссеченную в лохмотья шкуру. Ильза чуть не приплясывала от радости.
– Ты лучший сыскарь, Верг. Это она – алая дикарка, лучше убить её.
Вот, значит, какой Верг Хоржак – безопасник Тирольда, охотник за моей головой. Я его даже не заметила на празднике в честь меня. Видимо, хорошо маскировался за спинами гостей, распрашивая между делом про алую драконицу.
Лучась от похвалы, Хоржак довольно усмехнулся, как кот, объевшийся сметаны. Первая гадина Верховии хвалила наипервейшего изверга. Погасив напряжение в теле, я лежала безмолвной горой, каждым наэлектризованным нервом ощущая беспощадность этой чумной пары.
– Ошейник с серебром.
Серебро? Что это значит?
– Восхищена твоей предусмотрительностью, Верг. Хотя… вряд ли. С чего мне показалось, что эта тварь разумна? – Ильза с презрением глядела на меня, – тупое животное. А что с недомерком?
– Валяется рядом.
Двое врагов двинулись по коридору, удаляясь от моей клетки. Мой слух напряженно следовал за ними.
– Думаю, ты прав, девчонка должна пожаловать к нам. За жизнь этих драконов, она сделает всё, что мы прикажем, – продолжала упиваться ядом Ильза, – только не пойму, каким образом она связана с дикаркой.
– Может быть, девчонка просто умеет управлять драконами, даже дикими, ты не думала об этом?
Голос Верга слышался отчетливо. Ненавижу!
– А как девчонка это делает? Скоро узнаем. Она чувствует их эмоции, поэтому придёт.
Никто не придёт. Я уже здесь, твари
– Я жажду увидеть эту мерзавку, она мне нужна живой, – сказала Ильза. – Можно бить драконов сильней?
– А если сдохнут раньше времени? Что ты скажешь девчонке?
Лающий смех Раструб был ему ответом.
– Если твари не доживут до утра, у меня будет праздник. Говорить можно, что угодно. Слова ничего не стоят. Пустой звук.
– Ты всегда так относишься к обещаниям?
– Хоржак, не нарывайся. К врагам я беспощадна.
Нам с Горынычем подписали смертный приговор. Осталось разрушить Калитку. Взорвать её, распылить частицы по Галактике, заровнять место и засадить травой, чтобы не осталось и следа.
– Начнем сейчас их резать? – вопросил Изверг.
– Посмотрим, кто кинется их спасать. Хочется одним махом накрыть всю шайку.
Где-то вдалеке бухнула тяжелая дверь, тут же на стенах погасли светильники. Тишина показалась мертвой, я поняла, что почти не дышала, пока слушала их разговор. Сверху из полупрозрачного купола лился вечерний свет. Ночь наступала в Верховии стремительно. Скоро станет совсем темно. Кормить смертников никто не будет, значит, стражники не появятся до утра, и до утра у нас есть время. Частокол прутьев клетки маячил перед глазами. Даже в человеческом теле я не пролезу между ними.
Надо жить в опасности, сказала ведьма. И я опять на краю пропасти. Но чем шире она, тем сильнее должна стать я.
Горыныч? Как ты сбежал отсюда?
Ожидание длилось несколько минут, а потом… передо мной как в калейдоскопе закрутились картинки. Охранник, ключ, открытая дверь. Стрела с бешено сверкающими желтыми глазами, бегущие стражники, арбалеты, огонь, крыша над головой, щепки, осколки пластика и падение прямо в темное бархатное небо, расшитое бриллиантовой россыпью.
Если я ничего не сделаю, нас завтра убьют, потом доберутся до Эрвина, Мечислава, Авивии. До всех, кто был рядом со мной.
Притихшая боль хлестнула кипятком по жилам. Ненавижу! Как же я ненавижу этих тварей. Каждой клеточкой своего тела – ненавижу! Намного больше, чем они меня. Стоп! Ненависть бесполезна. Так я ничего не добьюсь.
Но ведь Горыныч… смог. Как он это сделал?
Лес. Узкая тропинка. Мы с Горынычем идем вниз по склону. Я пою и танцую, оборачиваюсь. Горыныч повторяет мои движения. Золотистый поток кружится вокруг нас, подхватывает, я легче пёрышка, смеюсь, делаю колесо, Горыныч вслед за мной скручивает хвост.
Сознание сместилось – высокие каменные стены тюрьмы Калитки, решетка, за которой я – девушка и Горыныч. Не стоит представлять алую драконицу, мало кто знает меня в этом облике.
– Помогите!
Мое сознание расширялось за пределы тюрьмы, за пределы Энобуса – выше, дальше, я слилась со стихиями, с воздухом, с водой, с землей. Мой зов усиливался любовью к дракону, который, возможно, умирал недалеко от меня.
Вся мощь, на которую я была способна, вся энергия сердца невидимыми лучами струилась из меня с верой, что помощь придет, и мы спасемся. Не осталось ничего вокруг, только позывные души, посылающие сигнал в эфир. Обязательно найдется тот, чей ум чист и свободен для приема, чтобы уловить мой импульс. Вновь и вновь я обращалась к нему. Я разгоняла тьму, пробивалась сквозь неё светом, звала, ища отклик в другом сердце.
Глава 8. Побег
Сколько времени прошло? Уже утро?
Мое ухо уловило какое-то движение, я открыла глаза и слегка пошевелилась, царапнув когтями по металлическому полу. Перед клеткой стояла Лия – девочка кругляшка. Она уставилась на меня темными глазенками, дрожа от страха. Она пришла ко мне, а увидела перед собой драконицу. Маленькая девочка чуть не плакала от отчаяния. Сумеет ли она опознать меня в зверином обличье? Ошейник впился в шею, когда я потянулась к прутьям клетки. Я поняла, что не могу совершить оборот. Я не могу это сделать! Серебро! Они добавили в ошейник серебро.
Узнай меня Лия, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь! Выпусти меня из клетки.
Трясясь, как осиновый лист, девочка отодвинула засов и толкнула решетку, которая отъехала в сторону. Путь был свободен, но цепи держали меня крепко. Мелкими шажками Лея приблизилась к моей голове и трепещущими ручонками потянулась к ошейнику. Она попыталась отстегнуть цепь с одной стороны, но та была припаяна. Второй конец цепи был закреплен на стене за крюк, слишком высокий для маленькой кругляшки. Я лежала тихо, не шевелила ни единой мышцей, боясь, что решимость покинет ребенка.
Лицо девочки было совсем близко. Она склонилась надо мной, пыхтя как маленький паровозик, со лба на мою шкуру капнула слеза. Девочка плакала от того, что не могла справиться. Я осторожно лизнула её щеку, Лея вздрогнула и взглянула в мой глаз, находившийся рядом с ее лицом. Легкий ветерок скользнул между нами.
Лея. Сними ошейник. Постарайся снять ошейник.
Маленькая кругляшка ухватилась за обод на моей шее, ища застежку. Я вспомнила, как не могла справиться с креплением на ошейнике Лары, мне тогда помог Эрвин. А сейчас слабый ребенок сражался с грубой застежкой один на один. Держа голову поднятой, я помогала Лие, мысленно посылая силу в маленькие детские пальчики.
Застежка не поддавалась. Отчаяние вонзило когти в моё сердце. Минуты, как вечность. Я в шаге от свободы. Неужели не получиться?
Видение костра, вспыхнувших искр, возносящихся в небо, появилось как в киноленте на черной стороне экрана. Алый цветок родился из искр, поднялся над землей и стал приближаться. Его аромат окутал меня, его сердцевина дышала, как живая, а лепестки подрагивали от ветерка. Золотая пыльца посыпалась с цветка. Волшебным образом она сыпалась на меня, на пальцы маленькой кругляшки, на ошейник, впитываясь в железо. Шипы отпустили мою измочаленную шею, и ошейник раскрылся.
– Ах! – девчонка в испуге отскочила от меня – огромной алой драконицы.
Оборот произошел почти мгновенно, я услышала прерывистый выдох моей спасительницы.
– Шаане!
Я вскинула всклокоченную голову.
– Спасибо.
Лея кинулась поднимать меня – голую, окровавленную, с располосованной спиной, руками, шеей, разодранной в клочья. Раны кровоточили, покрывая замысловатой красной татуировкой все тело. Поднявшись на дрожащие ноги, опираясь на девочку, я выбралась из клетки, толкнула решетку.
– Запри ее, – попросила Лею. – Я к Горынычу. Мы уйдем через крышу, она раздвижная. Найди в коридоре рычаг и открой. Сможешь?
Горящие глаза девочки сказали, что она сию же минуту броситься на поиски неведомого рычага.
– Иди, – выдохнула я.
А где мне взять сил?
На нетвердых ногах, придерживаясь за стеночку, я двинулась вдоль клеток, где сидело еще несколько страдальцев. Оказывается, мы были здесь не одни. Дикарей, настороженно наблюдающих за мной, не посадили на цепь, и то хорошо. Чуть прибавив черепашьей скорости, я очутилась около Горыныча. Мой несломленный пытками дракон ждал меня. Из его ноздрей струился дым, мышцы под избитой шкурой бугрились, посечённые крылья дрожали от нетерпения. Так и не смогли мучители выбить силу из маломерки.
– Т-с-с! – я приложила палец к губам, хотя это было лишним. Дракон все понимал не хуже, а может и лучше меня.
Вытащив г-образный штырь, откатив вбок решетку, я, шипя от слабости, ввалилась в камеру, расстегнула ошейник Горыныча, и мы выползли из камеры смертников. Дорога до купола показалась мне короче, я понемногу приходила в себя, но от зрелища распахнутой крыши защемило сердце.
Лея исчезла. Но полу сиротливо лежал ее плащ – накидка. Подобрав драгоценный подарок, я кое-как запахнула его на себе. Юная, смелая фея ушла, не попрощавшись. Беспокойства за девочку я не испытывала, маленькая кругляшка – Знающая пути, не потеряется. Скоро она войдет в силу и переплюнет ведьму, взявшую ее в ученицы.
Горыныч нетерпеливо постукивал хвостом об пол, намекая, что пора убираться из пыточной. Из соседних клеток послышался приглушенный рокот. Пленники забеспокоились, приблизились к барьерам из прутьев, издавая утробный призывный рык. Как я могу улететь, оставив дикарей в тюрьме?
– Горыныч, жди, – слова вылетели быстрей, чем я успела подумать.
Пусть мои кости сгниют в драконьей пустоши, если я не помогу своим братьям. Я убрала задвижки по очереди на всех клетках и слегка откатила решетки – дикари сообразят, что делать дальше. Драконы насторожились, не торопясь на волю. Никто не собирался на меня нападать, я, развернувшись, поковыляла к маломерке.
Спина Горыныча, жесткая, колючая, рассеченная кровавыми полосами вдоль и поперек не заставила меня содрогнуться от жалости, я выгорела от пережитой боли. Жалость лишает сил, нам с Горынычем, разделившим на двоих муку, она не нужна.
Между гребнями у основания шеи дракона было самое удобное место, куда я, кряхтя, устроилась. Трогай! Похлопала маломерку по спине. Набрав полные легкие воздуха, Горыныч, будто воздушный шар с крыльями бесшумно взлетел, преодолел створ крыши, не задев ее края, и мы растворились в темном небе, плотно укрытым низкими тучами. Вслед как огромные тени, скользнули дикари и бросились врассыпную. Как они смогут ориентироваться во тьме, я не представляла, но больше ничем помочь не могла.
Справятся. Небо подскажет им.
Горыныч сразу же набрал высоту, и мы погрузились в кромешную темень плотных облаков. Без седла, уздечки, поводьев не летают, но я не чувствовала страха. Горынычу я доверяла безоговорочно. Мой дракон не подвергнет меня риску даже случайно. Я не упаду с маломерки, его чувства крепче корабельных канатов. Мой любимый дракон знал, как надо лететь, чтобы я удержалась в «седле».
Темнота отступила. Мы вырвались из непроницаемых облаков на звездный простор. Над нашей головой сияло воздушное покрывало сплошь украшенное бриллиантовой крошкой. Ночь ласкала прохладой и тишиной, ветер, бьющий в лицо, охлаждал разгоряченное тело. Наш полет длиной в целую вечность сильно утомил Горыныча. Его мощные крылья работали с перебоями, легкие надсадно качали воздух, но раны на спине и крыльях выглядели уже не столь ужасающе, чем несколько часов назад. Маломерка восстанавливался в полёте.
Горы возникли перед нами неожиданной темной грядой. Горыныч снизился, лавирую, а потом резко спикировал на незаметный в темноте уступ.
Скатившись по крылу вниз, я размяла затекшие ноги. Горыныч решил показать мне свое логово? Неужели я дожила до момента, когда стала достойна такого доверия? На самом деле, драконы свято оберегают тайну своего гнезда, не допуская никого к своей норе. Об этом мне рассказал Эрвин, заметив, что мы никогда не узнаем, где обосновался серебристый маломерка.
Заросшие деревья маскировали вход. Следуя за драконом, протиснувшимся в узкий проход, я вошла в пещеру, ожидая, что там будет темно. Но привыкать к темноте не пришлось. Повсюду на стене, на потолке светились огоньки, из-за которых своды пещеры были похожи на маленькое звездное небо. Я завороженно рассматривала такую красоту.
Горыныч потопал вперед, приглушенным рыком призывая, не отставать. Убежище оказалось немаленьким. Мы одолели длинный проход, потом два грота и вошли в большую просторную пещеру. Если бы у меня были силы, я ахнула бы от восторга. Этот зал имел высокие своды, и главное, посреди пещеры темнела вода, естественный водоем. Подойдя поближе, я увидела черный камень, высившийся, словно алтарь около озерца. Сердце пропустило удар, когда руки коснулись теплой поверхности валуна. Это был огромный черный антракс – монолит, сокровище, которому нет цены. Если мои два черных антракса, подаренные ведьмой, творили чудеса, то трудно вообразить, какая силища была у этой глыбы.
Горыныч взлетел над озерцом и, подняв тучу брызг, плюхнулся в воду. Нырнуть с головой ему не хватало глубины. Меня окатило фонтаном брызг, я взвизгнула от неожиданности, а потом осторожно легла на живот и стала пить. Втягивая в себя прохладную струю, я никак не могла утолить жажду.
По стенам в чашу озера струилась вода, из него естественным стоком вытекал ручеек, не давая воде застояться. Скинув плащ, я осторожно ступила в каменный бассейн, окунулась с головой, полежала, немного отмокая, и совсем без сил выползла на сушу. Место казалось таким волшебным, что забравшись на слегка теплый антракс, накрывшись плащом, я пригрелась и расслабилась. В полусне ощутила шершавую морду Горыныча, которую он подсунул под мою руку, положив голову на чёрный камень.
Сны у меня были странные. Будто и не сны вовсе. Я то превращалась в драконицу, то возвращалась в человеческое тело, то снова в животное, а потом опять в человека. Я хотела проснуться, но не могла этого сделать, раз за разом меняя обличье. Сказались ли на моем сознании пытки, или что-то еще, во сне невозможно было понять. Разум выпустил на волю древнее и могучее Божество, которое словно тренировало мое тело.
