скачать книгу бесплатно
Собственно, Марс пел эту песнь и для себя тоже. Его Защитное поле соединилось с Защитным полем спасителя, и сейчас они были вдвоем, внутри этого поля – оба. Вместе. Уже не одни, уже не по отдельности.
…Мужчина куда-то направлялся, держа за пазухой котенка.
Потом оказался в замкнутом пространстве, спустился по ступеням, долго шел по длинному коридору.
Тут Марс осмелел слегка и высунул мордочку наружу. И увидел, что находится в большом, полутемном помещении. А вокруг – много людей. Очень много.
В основном довольно молодых и здоровых, в отличие от старика, спасшего Марса. Котенок не привык к такому большому количеству людей вокруг себя. Надо бы присмотреться сначала к ним, вдруг они такие же, как Жора? Лучше уж не привлекать к себе внимания!
…Старик опустил Марса на пол.
Марс сжался, прижал уши и даже зажмурился на всякий случай, стараясь стать незаметным.
Потом осторожно приоткрыл глаза и с ужасом обнаружил себя в центре толпы. Ой, как страшно-то… Но до конца Марс испугаться не успел, потому что увидел перед собой блюдце с молоком. А Марс и забыл, какой он голодный, оказывается. Голод оказался сильнее страха – и Марс набросился на еду. Чьи-то руки потянулись к котенку, погладили его.
В общем, тут неплохо, в этом новом доме. Жить можно – решил Марс, энергично лакая молоко из блюдца…
Напротив, опустившись на корточки, устроилась девочка лет двенадцати, ровесница Олеси по виду. С любопытством уставилась на Марса, погладила его по голове. Но Марс ничего не ощутил, лишь легкий-легкий холодок пробежал у него между ушей. Люди вокруг почему-то не замечали эту девочку, словно ее и не было.
Марс потом, наевшись, немного поиграл с ней. Бегал следом, пытался схватить за ноги, но лапы ловили пустоту…
* * *
Он почти забыл свое имя и фамилию. Его все звали просто – Петровичем. Но старик не возмущался – Петрович так Петрович. В конце концов, он был благодарен гастарбайтерам, приютившим его в подвале обычного московского дома.
Подвал сдала в аренду приезжим работягам одна местная начальница, Анна Аркадьевна (не лично, конечно, а перепоручив все своей верной помощнице, Жутиковой). А сама Анна Аркадьевна руководила. Следила за порядком в своем квартале – нанимала и увольняла дворников, наблюдала за тем, как чистят улицы, вовремя ли сбрасывают снег с крыши. А также в ее ведении были все технические помещения в районе – подвалы и чердаки. Анна Аркадьевна считала, что она руководит не за страх, а за совесть и потому имеет полное право хоть немножко подзаработать. И себе копеечка, и дворникам есть где жить!
Собственно, работяги, в свою очередь, тоже не прочь были подзаработать. Они сдали одну койку Петровичу, безобидному и тихому старику без определенного места жительства, – всего-то за несколько сотен рублей в день.
Хотя, надо признаться, эти деньги доставались старику нелегко. Он, несмотря на возраст и нездоровье, подрабатывал – в основном сдавая стеклотару, бумагу и пластиковые банки в пункте приема утиля.
Когда-то у Петровича была собственная квартира в небольшом городке. А еще замечательная семья – жена и два сына. Работа – Петрович трудился на заводе, на благо оборонной промышленности, и очень неплохо зарабатывал. Словом, жил себе мужчина припеваючи.
До тех самых пор, пока не начались в стране перемены. Завод закрыли, работы не стало – поскольку почти все в городе на том заводе и работали. Жена умерла – проморгали они все начало страшной болезни, не взялись вовремя за лечение.
А с сыновьями вот какая история приключилась.
Дело в том, что младший оказался нежеланным ребенком в семье. Нехорошо, конечно, говорить, но и родили-то они с женой младшенького, Митю, случайно. Тоже – проморгали, не спохватились вовремя, вот и появился на свет второй сын.
Любимым и желанным был лишь старшенький, Коля. Вот в него они с женой все силы-то и вложили. Болел мальчик в детстве часто… Это ж сколько сил и денег уходило на лечение! Из-за болезней школу много пропускал – репетиторов приходилось искать, с учителями конфликтовать.
К счастью, к восемнадцати годам Коленька выздоровел, школу сумел закончить. Надо было любимое дитя от армии избавить – тем Петрович с женой и занимались. А военком, как назло, был в их городе человеком принципиальным, взяток не брал. Чего только не пришлось пережить несчастным родителям!
Но повезло. Коля, умница, сам с этой проблемой справился! Женился, и ровно через девять месяцев у него аж двое девочек-близняшек родилось! В те-то времена законы были другие, с двумя детьми в армию не брали…
Молодая семья жила в родительской квартире. Жена Петровича помогала с внуками – ну как, сразу двое малышей, это очень тяжело…
Словом, в двухкомнатной квартирке жили вшестером – Петрович с супругой, Коля с женой и двумя дочками, и младший сын. Когда младший, Митя, ушел в армию, стало чуть свободней.
Тут, кстати, и завод закрыли, весь город без работы остался. Петрович написал Мите в армию – домой не возвращайся, делать тут нечего, сами еле выживаем. Ничего, руки-ноги есть у парня, семья на шее не висит, выкарабкается.
В самом деле, а кем еще жертвовать? Не Колей же…
Митя ответил вежливо и с пониманием, что не вернется, спасибо за все, и исчез. Как-то не по себе Петровичу стало (вроде нехорошо с младшеньким поступил?), но в рефлексии некогда пускаться было – тут жена заболела. Она же с внучками день и ночь сидела, о себе забыв, – вот и проморгали болезнь. Умерла жена – да так неудачно, как раз 31 декабря. С тех пор для Петровича Новый год перестал быть праздником.
А Петровича из дома сын со снохой выжили. Не сразу, потихоньку, незаметно. Сначала летом Петрович на даче время коротал, картошку с луком выращивал, затем и на зиму ему туда посоветовали переселиться. А потом и дверь не открыли, когда Петрович в город вернулся, в самые лютые морозы, тяжело в ветхом домишке, который почти развалился, жить-то…
Петровичу так горько, так обидно стало! Ведь они с женой чуть из кожи не лезли ради Коленьки, а он…
Петрович из родного города ухал, принялся по России скитаться, подобно перекати-полю. Аж до Москвы добрался. Тут и осел. Сначала подработками занимался – то ночным сторожем, то уборщиком, где работал, там и жил, а потом, когда совсем ослабел, нашел вот это койко-место в подвале.
Побираться Петровичу совесть не позволяла. Это ж последнее дело – милостыню просить бывшему рабочему человеку…
Поэтому, когда однажды ноябрьским утром увидел старик замерзающего котенка, то сердце его дрогнуло. Ведь он сам – как тот рыжий котенок, выброшенный хозяевами.
А что котенка выбросили, Петрович не сомневался. Звереныш домашний, ухоженный, красивый, шерстка лоснится. Ошейничек вон! Сбежать этот малыш не мог, слишком мелкий он для того, чтобы в опасные приключения пускаться. Точно, выбросили. Купили живую игрушку люди, а потом поняли, что не справляются, слишком хлопотно это.
Люди нынче эгоистичными стали, только о себе думают. Говорят, что в Бога верят. Неправда! Теперь каждый сам себе Бог. На других наплевать, лишь бы себе, любимому, хорошо было. Все себе позволяют, ничего не стесняются. Что ребенка, что котенка на улицу готовы вышвырнуть, если тот мешать стал.
Его, Петровича, старший сын из дома выгнал. Поэтому он, старик, и котенок этот рыжий – два сапога пара. Родные души.
…Звереныш за пазухой перестал дрожать, отогрелся, видно. Замурчал, заурчал, завел свою котячью песню.
Петрович улыбнулся, придерживая котенка у груди. Впервые за много лет мужчина вдруг почувствовал себя счастливым.
– А я тебя не брошу. Не бойся, малой. Со мной теперь жить будешь.
…Петрович не сомневался, что гастарбайтеры, приютившие его, не будут против нового жильца. Они тоже люди, и сердце у них есть!
Так оно и получилось. Работяги к появлению котенка отнеслись нормально, даже обрадовались – ведь рыжий звереныш выглядел настолько смешным и милым, что не мог оставить равнодушным никого.
Котенку сразу блюдце с молоком подсунули, гладить его принялись… Только старший в подвале, Рустам (собственно, ему Петрович и платил за койко-место свое), сказал строго:
– Если ты хозяин этой кошка, то следи за ним! Беспорядку нельзя!
– Не беспокойся, Рустам, у меня все под контролем будет! – обещал Петрович.
Так и зажил старик вместе со своим новым другом. Котенок оказался умным, сообразительным и веселым – его все полюбили, и даже мрачный подвал преобразился, словно стал теперь настоящим домом.
Целыми днями Марс (имя на ошейнике было выбито) играл, а ночами спал у старика на груди, уютно свернувшись в клубочек. Удивительное дело, но даже сердце у Петровича болеть меньше стало и силы откуда-то появились… Он просыпался по утрам почти счастливый, улыбаясь.
Наверное, это потому, что был теперь старик не один.
И все бы хорошо, если бы однажды, перед самым Новым годом, не случилась беда. Ну кто же знал, что жильцы в доме, которые этажами выше жили, принялись жалобы писать на своих незаконных соседей, поселившихся в подвале!
Во-первых, жильцы не хотели платить за электричество, которое воровали у них гастарбайтеры. А электричества уходило на сторону много – ведь готовили себе еду приезжие на электрических плитках. Во-вторых, все запахи от этих кулинарных изысков поднимались вверх и сильно беспокоили жильцов. В-третьих, кому ж понравится, что в доме живут чужие люди…
Случилось неизбежное.
После очередной жалобы нагрянула общественность с проверкой. Хоть Рустам, предупрежденный заранее, и запер изнутри железную дверь, но ее вскрыли с помощью автогена.
В подвал ворвались люди – телевидение, инициативная группа жильцов и представители ЖЭКа – сама Анна Аркадьевна с помощницей – техником-смотрителем Жутиковой.
– Вот, смотрите, Анна Аркадьевна! – закричала женщина, возглавлявшая инициативную группу жильцов. – Тут их человек сорок, если не шестьдесят живет! Мы за этих незваных гостей платим – за воду, за электричество… А дом старый, выдержит ли проводка, трубы? Между прочим, лет десять назад уже обрушивались перекрытия, девочка одна погибла, ей всего двенадцать лет было – жить бы да жить… Бедная мать! А теперь мы все риску подвергаемся из-за этих таджиков. Вдруг замкнет все и пожар случится?!
Оператор снимал на камеру происходящее. Гастарбайтеры прятали лица, торопливо отступали в дальний угол.
– Безобразие, – с чувством произнесла Анна Аркадьевна и обернулась к Жутиковой: – Почему мне не доложили?
– Я не в курсе. Только сейчас вскрылось! За стольким в районе уследить надо… Упущение! – торопливо зачастила Жутикова. – Примем меры.
– Вопиющая антисанитария. Наверняка у этих людей даже регистрации нет! – возмущалась общественница. – Надо еще сюда ФМС вызвать! Пусть документы у этих людей проверят!
– Мы примем все меры. Виновные будут наказаны! – строго произнесла Анна Аркадьевна и опять повернулась к Жутиковой: – Объявляю вам выговор. Новогодней премии как своих ушей не увидите! В следующий раз – уволю.
– Больше не повторится! – преданно обещала Жутикова и, в свою очередь, повернулась к общественности: – Граждане, огромное вам спасибо, что поставили в известность! Я говорю, участок огромный, за всем уследить не успеваем…
Тем временем оператор повернулся к одной из раскладушек и теперь сосредоточенно снимал рыжего котенка-подростка, играющего на ней с плюшевой мышью. Котенок терзал потрепанную игрушку и азартно косился на оператора.
– Животное в подвале, видите? Лейшманиоз, лептоспироз, глисты, блохи… – мрачно вздохнула Анна Аркадьевна и повернулась к незаменимой Жутиковой: – Если в районе начнется эпидемия, то с вас первой спросят, милочка.
– Подвал подвергнем санобработке, – истово поклялась Жутикова.
…После ухода общественности и съемочной группы Жутикова, действовавшая от лица Анны Аркадьевны, призвала гастарбайтеров вести себя тише воды и ниже травы, отказаться на первое время от электрических плиток и готовки еды на них, а незаконного жильца Петровича вместе с его питомцем – немедленно выселить.
Вот так старик оказался на улице снова.
Все бы ничего – можно, например, поискать приют для бездомных, но с живностью туда не пускали…
– Эх, брат, обманул я тебя! – с горечью произнес Петрович, обращаясь к Марсу, пригревшемуся у него на груди под старым пальто. – И что ж теперь делать, ума не приложу… Не позволяет мне совесть тебя выбросить!
Старик брел по улице, разглядывая разукрашенные к Новому году витрины. Мимо бежали веселые, оживленные люди, взбудораженные близким праздником.
– Люди, возьмите котенка! – набравшись решимости, обратился к прохожим Петрович. – Хороший, ласковый, место свое знает. Сроду никого не царапал и не кусал, только играясь если… Возьмите, он счастье приносит!
– Ой, правда, какой хорошенький! – к старику подбежали две девушки. – Рыженький… Дедушка, вот сто рублей, больше у нас нет.
– Не надо мне ваших денег, – с досадой сказал Петрович. – Я хочу зверя в хорошие руки пристроить, не милостыню прошу. Возьмите!
– Нет-нет, мы не можем! – замахали руками девицы, засмеялись и убежали.
Петрович, не теряя надежды, принялся рекламировать Марсика другим прохожим.
И что получалось – все котенком восхищались, совали деньги, но брать зверя к себе отказывались.
Уже вечер приближался, похолодало. Надо было идти дальше, приют искать, а как это сделать с Марсиком на руках?
Петрович остановился у зоомагазина. Там, за стеклами, в клетке, весело прыгал попугай. «А что, это мысль. Попробую Марса сюда сдать!» Старик толкнул дверь – но та оказалась запертой. На стекле висело объявление – «30 декабря магазин работает до 18–00».
– Вот незадача… – Петрович сел на подоконник, чтобы передохнуть, подумать.
И тут к магазину подбежала дама средних лет – хорошо одетая, пахнущая дорогими духами, с лицом веселым и оживленным. Тоже подергала дверь, с досадой топнула ногой в замшевом сапожке:
– Закрыто… Что за люди, лишь бы не работать!
Тут Марсик высунул из-за пазухи голову, посмотрел на даму и сказал вопросительно, громко:
– Мяу?
Он вообще зверь был говорливый, склонный к долгим беседам. Его спрашиваешь – он отвечает, по-своему, конечно… За что Петрович особо своего рыжего друга уважал – ведь и поговорить с тем можно.
– Какая прелесть! – восхитилась дама. – Сколько?
– Что «сколько»? – удивился старик.
– Сколько стоит, говорю?
«Гм. Если Марса даром никто не брал, то, может, за деньги – купят?»
– Дорого беру, – подумав, изрек Петрович.
– Что за люди… Ведь это не ваш кот, а, поди, ворованный! – опять топнула ножкой бойкая дамочка. – Знаю я вас, проходимцев. Утащат, что плохо лежит, а потом торгуют себе на бутылку. У-ти пусечка моя, какая хорошенькая, мимимишечка рыженькая… Хозяева, наверное, ее по всему району ищут, с ног сбились, слезы льют.
– Это он. Мужик то есть. Марсом зовут. Вон, на ошейнике написано.
– Ошейник, да еще дорогой на вид… Конечно, украли животное!
– Десять тысяч, – сказал старик, чтобы уж наверняка посадить даму на крючок.
– Десять?! Да вы с ума сошли! Я в гости опаздываю, мне подарок нужен. А хозяйка еще накануне намекнула, что хочет либо йорка, либо мейн-куна, либо… ой, забыла. Ах, да, британца. Это ведь британец?
– А пес его знает! – пожал плечами старик, сроду этих слов не слышавший.
– Конечно, откуда вам знать… Я вот сейчас полицию позову, тогда все узнаете!
«Клюет!» – обрадовался Петрович. Не деньгам обрадовался, а тому, что дама всерьез нацелилась Марсика купить. И произнес осторожно:
– Ладно, давайте пять.
Дама нахмурилась. Еще раз подергала дверь, потом посмотрела на часы. Смешная какая… Наконец буркнула, сдаваясь:
– Пять так пять.
– Сговорились, – Петрович не без душевного сожаления передал Марсика даме. – Прощай, друг… Вы это, дамочка, берегите его!
– Да я не себе, я подруге кота покупаю! – отмахнулась дама, убегая прочь, в сияющий новогодними огнями сумрак.
«Вот ведь хитрюга, – подумал Петрович. – Сэкономила. Ведь известно ж, сколько тыщ настоящие, породистые животинки стоят… Ну и хорошо. Теперь хоть душа за Марсика болеть не будет! Не придется ему на улице жить…»
