Постумия

скачать книгу бесплатно

– А не надо напоминать, – сухо, уже спокойно сказал генерал. Его брови вразлёт поднялись ещё выше. На лбу зарябили морщины. – Я тебя и так никогда не забуду. Одно интересно – как жить собираешься? До старости у шеста задницей вертеть? Гоу-гоу, лэди-дэнс? Так ведь это только пока молодая…

– Да никак не буду жить, – беспечно ответила я. – Вены порежу, да и всё.

Дядя сверкнул глазами – он это помнил. После того, как имя матери выбили на памятнике из чёрного габбра-диабаза, я закрылась в ванной и полоснула себя бритвой по венам. Это случилось через год после её кончины. Родственники на поминках только и делали, что стыдили меня и умоляли покаяться. Я не выёживалась, а действительно хотела покончить с собой. Богдан тогда схватил топор, выломал дверь и вытащил меня из красной воды. А я была в сознании и запомнила, что пол и раковина были будто бы в мясных помоях…

– Не для того я тебя вырастил, кретинка! – Генерал еле сдерживался, чтобы не дать мне в жбан. – Соображаешь, чего нам всем это стоило?! Матери твоей – в первую очередь… Лишь бы отец твой в раю такого не услышал! Что я ему скажу, когда встретимся? Мол, не смог доченьку твою до ума довести… Своих пятерых сумел воспитать, а племянница мне всё время средний палец показывает?..

– Дядя Сева, ну не надо! Зачем сразу такой экстрим? Да, виновата, признаю. Но по-другому не могла достать деньги.

– Какие деньги? – удивился дядя, выбивая карандашом дробь на столе и кривя губы.

– Бабушке… Сиделке нужно платить. А то уйдёт – уже грозилась.

– Думаешь, бабушка ТАКИЕ деньги от тебя примет?! – опять вскинулся дядя.

– А откуда она узнает? – пожала я одним плечом.

– Если будешь продолжать в том же духе, я сам ей скажу!

Дядя смотрел мне прямо в глаза. Раньше он был жгучим брюнетом, а теперь его волосы приобрели цвет соли с перцем.

– Не завяжешь немедленно – увидишь. Я сказал.

– Тогда я определённо вскроюсь. У меня просто другого выхода не останется. Дядя Сева, умоляю тебя…

– Ты лучше подумай о жизни своей, а не умоляй. Я ведь тоже не деревянный. Может, тебе к Маамуну вернуться?

– Да нужен он мне, как восемь ног корове! – От такой перспективы у меня сразу свело челюсти. – Опять под хиджабом и галабеей синяки прятать? Благодарю покорно! Ни за какое бабло! «Восточные сказки, зачем мне строишь глазки?.. Девочка-красавица, ты мне очень нравишься!»?

– Перестань, не ори. – Дядя не удержался и достал сигареты. Я тоже взяла одну штучку. Лишь с третьего раза он высек огонь из зажигалки. Мы торопливо закурили. – Будто бы я тебя затащил в эту «Шаверму»! Все тебе должны, все перед тобой виноваты. В чём? В том, что ты потаскухой выросла? При желании всё можно оправдать. Трудное детство у тебя было? Ни в коем случае! Все перед тобой на цырлах ходили. А у отца твоего, у брата, у меня всё легко сложилось? Почему мы по кривой дорожке не пошли? И тебе пора за ум браться, пока не поздно. Так просто ты от меня не скроешься. И макароны на уши не навешаешь. Не хочешь возвращаться к Маамуну – ищи нового мужа…

– Да не хочу я больше замуж! Не могу жить в этой тюрьме! Это как одежду не менять, питаться одним и тем же каждый день. Почему я должна страдать, когда другие располагают собой свободно? Мне замуж выйти – как им высморкаться. Я сексуальна даже в скучном сером платье. Специально так хожу в бары. И никогда не остаюсь одна. Постригусь в монастырь – и там отыщут. Да, во мне очень сильна Женщина. Какого чёрта я буду давить своё естество? Что, теперь меня надо убить, да? Признаюсь без всякого ханжества – да, я – гетера! Чем искоренять, лучше воспользоваться. Вот вы посылаете в рестораны и в другие подобные места своих агентов, правильно? Предлагаю свои услуги. Если надо, я и банду внедрюсь. Ты говорил, что дед был разведчиком, а потом – снайпером у партизан. Думаю, что и я смогла бы. Он ведь тоже гулял, и это ему не мешало совершать подвиги. Пожалуйста, не говори ничего бабушке! Я ведь понимаю, как много ты сделал для меня. И хочу как-то отработать, отдать свой долг…

– Ну, не нужно, – смущённо сказал дядя. – Я погорячился. Ты мне ничего не должна. Твой отец спас мне жизнь, отдал свою. Но вот о том, чтобы работать с нами, я поговорить согласен. Ты серьёзно? Или просто для прикола? С этим, понимаешь ли, не шутят, Марьяна. Это тебе не стрип-дэнс плясать…

– Совершенно серьёзно? А почему нет? Давай хотя бы попробуем! В кабаках ведь никто не знает, что мы родня. У нас разные фамилии. В крайнем случае, скажу, что мы поссорились, давно не общаемся. Вы чужим доверяете, а я ведь своя. Сама предлагаю – значит, хочу этого. Никогда из меня примерной жены не выйдет. Все эти кастрюли и пелёнки не по мне. Ты всегда говорил, что я тебе больше других деда напоминаю…

– Говорил, – кивнул дядя. Он положил реке на мою макушку, повернул лицом к себе. – Я точно знаю, что ты унаследовала его пороки. Но пока не заметил в тебе его добродетелей. Вероятно, они проявятся потом. Попытка – не пытка, попробуем. Хотя, конечно, и до пыток может дойти – об этом тоже помни. Если не можешь искоренить, надо использовать. Я так считаю. Ты не в силах справиться с собой в этом вопросе – попробуй потренировать волю на другом. Короче, я подумаю над этим, Марьяна. Как раз замыслил один проект. Если запал у тебя не пройдёт, немного позже поговорим об этом…

Той зимой весь Питер завалило снегом так, что под сугробами запросто скрывались легковушки. А уж в Осиновой Роще, где наездами бывал дядя, спешно нанятые дворники-таджики почти круглосуточно шкрябали лопатами. Снегоуборочную технику на участки не допускали.

В доме топился камин, но всё равно было холодно. По крайней мере, мне так казалось. Я скорчилась в кресле, почти у самой решётки, закутавшись в кремового цвета мутоновую шубку. Я засунула руки под шикарные двойные манжеты с узором, но всё равно тряслась от озноба. Зубы стучали так, что я нечаянно прикусила мех воротника.

– Отодвинься – искры летят, – тихо сказал дядя Сева и сам оттащил подальше кресло – вместе со мной. Потом принёс из другой комнаты точно такое же и уселся напротив. Ладонями он крепко упирался в колени. – Марьяна, ты уже очень даже взрослая. Вон как «кордельерами» своими сверкаешь на сайте – я охренел совсем. Из одежды на тебе только лабутены – это круто. Возраст, рост, вес размер бюстгальтера, знак Зодиака – полный набор. И прайс – по часам, на всю ночь. Отлично!

– Дядечка Севочка! – с рёвом взмолилась я. – Мне так худо! Не буду больше… – Назавтра я и впрямь свалилась с гриппом.

– Ты хоть бы накидочкой какой прикрылась – для блезира, – безжалостно продолжал дядюшка. – Конечно, слов нет – фотка заманчивая. – Генерал даже причмокнул, чем довёл меня два ли не до обморока. – Теперь у нас в курилках только тебя и обсуждают. Мне, не скрою, приятно. Гладкую кобылку вырастил! Кристина давно сигналила, да я не верил. Ты ведь от мужа без гроша вернулась, почти дистрофиком. А тут – шубка, вечернее платье, бархатные перчатки… Ну, я знал, как вы с Кристой живёте. Думал, наговаривает она на золовку – насчёт неприличного сайта. Потом решил, что подставили тебя. Из мести такое часто делают. С бой-френдом поцапалась – он и того… Но уже когда «порнушку» принесли, сдался.

– Дядя Сева, пристрели меня, сожги в камине – только перестань! – Я действительно мечтала о страшной смерти. Мысленно клялась, что никогда не вернусь ни в клубы, ни в «Пиндостан».

– Как ты знаешь, я по второму образованию психолог. Стараюсь быть справедливым – в меру сил. Хотя справедливость некоторые батюшки и считают дьявольским наваждением… Но я думаю иначе. Не люблю чохом всё человечество, но и не осуждаю. В каждом есть зёрнышко, дар свыше, какие-то способности – пусть даже к обычному, рутинному делу. Встречаются ведь и дворники, и сантехники, влюблённые в свою профессию. Надо только понять, где это зёрнышко у тебя. Найти его, прорастить, уберечь от разных напастей – вот моя задача. Ты вот деда своего сейчас вспомнила – и кстати. Он ведь не был тимуровцем, мягко говоря. Когда началась война, Мишке Грачёву сравнялось десять с половиной. К тому времени его успели принять в пионеры, но очень быстро выгнали…

– Как выгнали?! За что?.. – Меня даже перестало знобить. Сама я в пионерах не была, но знала, что это такое.

– Хулиганил много, из рогатки стрелял. Стёкла в хатах бил, и птицам от него житья не было. Сшибал их влёт – не глядя. Парня бы в стрелковый кружок отдать, а его – на правёж. Кроме того, он очень быстро бегал. Умело маневрировал, маскировался. Еле смогли взять на месте преступления. Да и то только потому, что местный милиционер Гражданскую прошёл. Он, кстати, и посоветовал парня к делу пристроить – в тир свести. А потом – в военное училище отдать. Пообещал посодействовать, но не сумел. Погиб на фронте…

– А дальше что было? – Я затаила дыхание. Дядя раньше никогда так не откровенничал.

– Дальше, в середине августа 1942 года, немцы взяли Краснодар. В это же примерно время вошли в станицу Приморско-Ахтарскую. Мишке не было и двенадцати. И почти сразу он стал разведчиком в подпольной группе. Потом ушёл к партизанам. Там снайпера убили, так будущий мой батя заменил его по всем статьям. Как будто родился с этим умением. Наполовину черкес – чему тут удивляться? Да и отец его, красный казак, знал толк в стрельбе. А тот участковый руководил подпольщиками. Он и взял на себя ответственность за мальчишку. Подучил, конечно, объяснил кое-что. И не мог потом нахвалиться. В Бога не верил, а за Мишку молился. Оккупация там была не очень долгая – полгода всего. Двенадцатого февраля вернулись наши. Но за это время твой дед, Марьяна, очень много успел. Взяли его с взрослыми на явке, где устроили засаду. Скидку на возраст не делали – пытали наравне с другими. После того батя три года ничего не видел, потому что от боли расширились зрачки. Только в Москве сумели его вылечить. Всех подпольщиков расстреляли во рву под Краснодаром. А рядом уже шли бои. Видно, из-за этого у фашиста рука дрогнула. Всех уложили насмерть, а у Мишки пуля рядом с сердцем прошла. Самое главное, что потом они вспоминал эти времена как наилучшие в жизни. Тогда не знали слова «экстремал», но такие люди существовали во все времена. Потому я сейчас и даю тебе последний шанс, Марьяна. Ведь оптимист даже на кладбище видит одни плюсы. Если есть классный товар, то какое значение имеет причёска продавца? Когда тебе позарез нужно встать на след, не до чистоплюйства. Кем бы ни был твой тихушник, пёсик, крестник, внедрёнка, ты с ним работаешь, забыв о приличиях. Там, где река текла, всегда будет мокро. И тебя уже не исправишь. Так что, Марьяна, живи, как жила – у пилона и на «вписках». Привыкла душиться «Живанши» и «Герленом», ездить на «Ауди-8» или «Порше Каррера», так к нормальной жизни никогда не вернёшься. А я даже в детстве зря время не тратил. Всегда обращал проигрыши в победы. Да и ты не из тех, кто даёт задний ход. Во время войны это называлось – «искупить кровью». Конечно, лучше обходиться без крайностей, но вряд ли это получится. По сути, работать сейчас гораздо труднее, чем в девяностых. Там ты чувствовал себя будто на линии фронта, когда противник перед тобой. А нынче – как в тылу врага, когда чаще всего бьют в спину. И перехитрить нужно в первую очередь не бандитов, а собственное начальство. Так что будет очень трудно, Марьяна. Потребуются беспрекословное послушание и стопроцентная мобилизация. Цена ошибки – смерть, позор. Причём не только лично для тебя. И это – не тот позор, когда тебе суют купюры за трусы…