Доктор Торн

скачать книгу бесплатно

В то же время графиня все больше выходила из себя и, похоже, была готова броситься в драку.

– «Опасайся Грешема», не так ли? Гарри, помнишь, как ты застрял в проломе, а я тебя спас? Да, благодарю всех, кто выпил за мое здоровье. Особенно дам, которые так редко присутствуют при тостах. А хотелось бы, чтобы это было чаще, правда, доктор? Кстати, о дамах: тетушка и кузины специально приехали из Лондона, чтобы послушать эту речь. Вряд ли стоило затруднять себя, и все же я глубоко им благодарен. – Фрэнк оглянулся и слегка поклонился графине. – Также благодарен мистеру и миссис Джексон, мистеру, миссис и мисс Бейтсон, мистеру Бейкеру (но не тебе, Гарри), мистеру Ориелу и мисс Ориел, мистеру Амблби, доктору Торну и Мэри (о, прошу прощения, хотел сказать, мисс Торн).

С этими словами Фрэнк Грешем рухнул на стул под громкие аплодисменты гостей и дружные благословения слуг.

Леди поднялись и покинули обеденный зал. Леди Арабелла поцеловала сына в лоб, сестры последовали примеру матушки, и даже пара-тройка благородных кузин сделала то же самое, а мисс Бейтсон пожала руку.

– А я-то думал, что все станут меня сегодня целовать! – ернически воскликнул Фрэнк.

Мисс Бейтсон рассмеялась и вышла. Пейшенс Ориел приветливо кивнула ему, а вот Мэри Торн, скрывшись за пышными нарядами важных дам, едва позволила себе на него взглянуть.

Фрэнк же устремился придержать дверь, успел поймать руку Пейшенс, чуть пожал, но тут же отпустил, надеясь пожать руку Мэри, но та уже ускользнула.

– Фрэнк, – позвал мистер Грешем, как только дверь закрылась, и показал на стул рядом с собой, – неси сюда свой бокал, дорогой мальчик. Торжество закончилось, так что можешь занять почетное место.

Фрэнк сел на указанное место, и мистер Грешем ласково положил ладонь ему на плечо. В глазах сквайра блеснули слезы.

– Думаю, Бейкер, доктор прав: нам никогда не придется его стыдиться.

– Не сомневаюсь, – подтвердил мистер Бейкер.

– И я тоже, – заверил его доктор Торн.

Одно и то же заверение прозвучало с разной интонацией. Мистер Бейкер произнес слова равнодушно: да и с какой стати ему принимать Фрэнка близко к сердцу? У него имелся собственный сын и наследник, как и у сквайра, точно такой же ясный свет в окошке. А вот доктор ответил вовсе не равнодушно. В его доме росла племянница, которую он любил, и, возможно, ничуть не меньше, чем сквайр и Бейкер любили сыновей; но в его сердце остался теплый уголок и для молодого Фрэнка Грешема.

После краткого проявления чувств на несколько мгновений наступила тишина, но молчание не понравилось достопочтенному Джону, и он проявил инициативу.

– Вы подарили Фрэнку отличного коня, – обратился он к дядюшке. – Успел взглянуть на него перед обедом. Ведь это монсун, не так ли?

– Не могу сказать, что точно знаю родословную, – признался сквайр, – но его благородная порода видна невооруженным глазом.

– А вот я не сомневаюсь: монсун, – твердо заявил достопочтенный Джон. – Об этом говорят и уши, и особая выемка на спине. Полагаю, заплатили солидную сумму?

– Не так уж чтобы очень, – уклончиво ответил сквайр.

– Полагаю, обученный гунтер?

– Если даже и нет, то скоро им станет, – заверил сквайр.

– Фрэнк сам разберется, – вмешался Гарри Бейкер.

– Отлично преодолевает препятствия, сэр, – подал голос Фрэнк. – Сам я еще с ним не занимался, но утром Питер предложил пару раз прыгнуть через перекладину.

Достопочтенный Джон твердо решил протянуть кузену руку помощи (как это себе представлял), поскольку считал, что Фрэнка едва ли не оскорбили, отделавшись таким отвратительным жеребцом, и думал, что сам он боится выразить недовольство, а потому собирался сделать это за него.

– Не сомневаюсь, что новый жеребец обладает отличными задатками! Вот бы завести целую конюшню таких же красавцев, правда?

Фрэнк почувствовал, как кровь бросилась в лицо. Меньше всего ему хотелось, чтобы отец, пусть даже на мгновение, подумал, что сын разочарован или недостаточно доволен подарком. Ему было стыдно за то, что перед обедом слишком спокойно отнесся к провокации кузена, но кто мог подумать, что разговор повторится, да еще в присутствии сквайра, с явным намерением унизить его в особый день перед самыми влиятельными людьми? Фрэнк страшно разозлился и, на мгновение забыв о неоспоримом наследственном почтении ко всем Де Курси, перебил:

– Вот что я тебе скажу, Джон: выбери подходящий день в начале сезона и выставь против меня свою лучшую лошадь. Обещаю выйти не на новом черном коне, а на своей старой кобыле, вот ты и постарайся не отстать. Если не оставлю тебя далеко позади, то отдам и кобылу, и коня.

Достопочтенный Джон отнюдь не славился в Барсетшире искусством верховой езды, отдавая предпочтение охоте, причем не самому процессу, а ее внешней, церемониальной стороне. Он великолепно выглядел в бриджах и сапогах, красноречиво обсуждал удила и уздечки, обладал богатой коллекцией седел и поддерживал каждое новое изобретение в сфере перевозки запасных подков, сандвичей и фляжек с шерри, проявлял пылкий энтузиазм возле обнаруженного логова зверя. Кое-кто, в частности попечитель своры, считал его реакцию излишне громкой и бурной. Достопочтенный Джон демонстрировал преувеличенную фамильярность по отношению к собакам, дружески беседовал с лошадьми, причем с чужими, но когда начиналась настоящая погоня, когда каждому из охотников приходилось выбирать: или помчаться вперед, или откровенно отказаться от преследования, тогда (во всяком случае, так утверждали те, кто не принимал близко к сердцу интересы Де Курси) в самые ответственные моменты достопочтенный Джон часто проявлял предосудительную нерешительность и медлительность.

Вот поэтому едва Фрэнк, спровоцированный на невинное хвастовство желанием выручить отца, вызвал кузена на состязание в доблести, все присутствующие от души рассмеялись. Избавленный от необходимости из года в год расхваливать достоинства фермерских дочерей, достопочтенный Джон не обладал даром красноречия своего достопочтенного брата; во всяком случае, сейчас не нашел нужных слов, а просто, как принято говорить, заткнулся и воздержался от дальнейших рассуждений о необходимости снабдить молодого Грешема несколькими приличными гунтерами.

Сквайр же все понял, догадался о причине выпада племянника и ясно осознал, что вызвало его раздражение. Подумав о собственном совершеннолетии, о подаренной ему конюшне, полной прекрасных лошадей, и о том, насколько положение Фрэнка ниже того, в котором отец оставил его самого, мистер Грешем глубоко огорчился, хотя и нашел в себе силы скрыть тот неприятный факт, что стрела достопочтенного Джона не пролетела мимо цели.

«Отдам сыну Чемпиона, – решил сквайр. – Пришла пора отказаться от погони».

Чемпион был одним из двух прекрасных старых гунтеров, которых опытный охотник берег для себя. Необходимо отметить, что в тот период, о котором идет речь, настоящее счастье сквайр испытывал только во время бешеной скачки по окрестным холмам. Впрочем, хватит об этом: раз пришла пора – так тому и быть.

Глава 6

Пора любви, пора надежд

Как мы уже упомянули, совершеннолетие Фрэнсиса Ньюболда Грешема-младшего пришлось на первое июля. В это чудесное время года, просидев в гостиной с полчаса или чуть дольше, леди стали поговаривать о том, что было бы неплохо выйти через французские окна на лужайку. Сначала осмелилась нарушить границу одна особа, за ней вторая, а вскоре уже все оказались на улице и вспомнили о шляпах. В результате постепенно сначала молодые леди, а потом и леди постарше обнаружили, что одеты для прогулки.

На лужайку выходили окна не только гостиной, но и столовой, так что не стоило удивляться, что девушки захотели прогуляться и тут же принялись искушать своих спутников видом широкополых шляп и вечерних платьев. Противостоять соблазну было невозможно, а потому вскоре сквайр и старшие джентльмены оказались за столом одни.

– Честное слово, мистер Грешем, своей речью вы всех нас очаровали. Не правда ли? – заметила мисс Ориел, обратившись за поддержкой к ближайшей молодой леди Де Курси.

Мисс Ориел, очень хорошенькая девушка чуть старше Фрэнка Грешема – примерно на год или около того, – обладала пышными темными волосами, большими круглыми карими глазами, слегка широковатым носом, очаровательным ротиком, изящно очерченным подбородком и, как мы уже говорили, приличным состоянием: что-то вроде двадцати тысяч фунтов годовых. Вот уже два года молодая особа жила в Грешемсбери вместе с братом в доме, в силу насущной необходимости купленном мистером Грешемом для предыдущего священника. Мисс Ориел была девушкой добродушной, воспитанной в лучших английских традициях, не слишком умной, но и не совсем уж глупой, из хорошей семьи, в достаточной степени умела ценить блага этого мира, как положено состоятельной и очаровательной молодой леди, но также и другого, как положено хозяйке дома священнослужителя.

– Истинная правда, – подтвердила леди Маргаретта. – Фрэнк очень красноречив: когда описывал наш поспешный приезд из Лондона, растрогал меня едва ли не до слез, но как бы прекрасно ни говорил, мясо, по-моему, он режет все-таки лучше.

– Вот бы тебе этим заняться, Маргаретта: и нарезкой мяса, и произнесением речи.

– Спасибо, Фрэнк. Ты крайне любезен.

– Но можно утешиться тем, мисс Ориел, что все уже позади. К счастью, у человека всего одно совершеннолетие.

– Но ведь скоро вы получите университетский диплом, мистер Грешем, и тогда, конечно, придется произнести еще одну торжественную речь. А потом, глядишь, женитесь, то-сё, и непременно надо будет еще два-три раза выступить.

– Пожалуй, задолго до своей собственной отведу душу на вашей свадьбе, мисс Ориел.

– Не имею ни малейших возражений. С вашей стороны будет так мило покровительствовать моему мужу.

– Но, право, разве не он станет мне покровительствовать? Уверен, что выйдете вы за какого-нибудь важного джентльмена или просто невероятно умного молодого человека. Разве не так, Маргаретта?

– Прежде чем ты к нам присоединился, мисс Ориел так тебя расхваливала, что мне показалось, будто она готова на всю жизнь остаться в Грешемсбери, – съязвила та.

Фрэнк густо покраснел, а Пейшенс рассмеялась. Разница в возрасте между ними составляла всего год, однако он выглядел совсем мальчишкой, а она – взрослой дамой.

– Признаюсь, что честолюбива, леди Маргаретта, – остроумно парировала мисс Ориел. – Но в то же время умеренна в своих амбициях. Люблю Грешемсбери, и если бы у мистера Грешема был младший брат, то, возможно…

– Полагаю, в точности похожий на меня, – вставил Фрэнк.

– О да! Не хочу даже думать об отличиях.

– Такой же красноречивый, как ты, Фрэнк, – заметила леди Маргаретта.

– И такой же искусный в нарезке мяса, – добавила Пейшенс.

– Благодаря мастерству мясника мисс Бейтсон влюбилась навеки, – сообщила леди Маргаретта.

– Жаль, что совершенство невозможно повторить, – уточнила Пейшенс.

– Видите ли, братьев у меня нет, – парировал Фрэнк, – а потому остается лишь одно: пожертвовать собой.

– Честное слово, мистер Грешем, чрезвычайно вам признательна и невероятно счастлива. – Мисс Ориел остановилась на тропинке и склонилась в изящном реверансе. – Боже мой! Только подумайте, леди Маргаретта: мне выпала честь получить предложение от наследника в тот самый момент, когда он обрел юридическое право заговорить.

– Причем предложение необыкновенно галантное, – подхватила леди Маргаретта, – выражающее готовность отказаться от любых соображений насчет собственной или вашей выгоды.

– Да, – согласилась Пейшенс. – Вот что я особенно ценю. Если бы мистер Грешем меня любил, то никакой заслуги с его стороны не было бы, но жертва, знаете ли…

– Поверь, Фрэнк, молодые леди без ума от подобных жертв. Честное слово, я и понятия не имела, что ты умеешь столь великолепно выражать свои мысли.

– Видите ли, – смутился Фрэнк, – не надо было говорить о жертве; случайно сорвалось с языка. Я имел в виду, что…

– Ах, господи! – воскликнула Пейшенс. – Кажется, нас ждет торжественное заявление. Леди Маргаретта, у вас найдется ароматическая соль? И где скамейка? Вдруг я упаду в обморок?

– Вовсе я не собираюсь делать каких-либо заявлений, – окончательно растерялся Фрэнк.

– Неужели? Ах, леди Маргаретта, обращаюсь к вам: разве вам не показалось, что джентльмен произнес нечто особенное?

– Несомненно! – подтвердила та.

– Итак, мистер Грешем, в итоге я услышала, что ваши слова ничего не значат. – Пейшенс поднесла к глазам платок.

– Должен признаться, вы отлично умеете издеваться над такими простаками, как я.

– Издеваться? Ничуть! А вот вы отлично умеете обманывать таких бедных девушек, как я. Не забывайте, что у меня есть свидетельница. Леди Маргаретта все слышала. Как жаль, что мой брат священник. Уверена, что вы на это рассчитывали, иначе не обошлись бы с беззащитной девушкой так жестоко.

Эти слова прозвучали в тот самый момент, когда к ним подошел брат. Точнее, подошел он к леди Маргаретте Де Курси, и путь продолжили ее светлость и мистер Ориел вдвоем. Леди Маргаретта успела устать от роли третьей лишней в сцене флирта мисс Ориел с ее кузеном, тем более что привыкла всегда исполнять главную роль, поэтому без сожаления составила компанию мистеру Ориелу. Надо признать, что мистер Ориел не был обычным, заурядным пастором, а обладал качествами, делавшими его вполне достойным общества дочери графа. А поскольку все знали, что святой отец не собирается жениться, в силу благородной профессии придерживаясь весьма возвышенных идей, леди Маргаретта, разумеется, имела еще меньше возражений против прогулки наедине.

Но как только она удалилась, насмешки мисс Ориел мгновенно прекратились. Очень забавно дурачить молодого человека, только что достигшего совершеннолетия, в присутствии третьих лиц, но оставшись с ним наедине, делать это опасно.

– Не знаю положения более завидного, чем ваше, мистер Грешем, – заметила девушка сдержанно и серьезно. – Должно быть, сейчас вы очень счастливы.

– Счастлив, выслушивая ваши насмешки, мисс Ориел, за попытки казаться взрослым, когда вам угодно видеть во мне мальчишку? Обычно я не реагирую на разного рода посягательства на собственное достоинство, но не могу сказать, что нападки с вашей стороны делают меня счастливым.

Мнения молодых людей явно не совпадали, и, оставшись с Фрэнком наедине, Пейшенс решила, что пора прекратить флирт, зато он сам подумал, что пришло время начать игру, поэтому и выглядел, и говорил манерно, откровенно копируя Орландо.

– Ах, мистер Грешем! Таким близким друзьям, как мы с вами, ведь позволительно подшучивать друг над другом, не правда ли?

– Можете делать все, что душе угодно, мисс Ориел: для красивых женщин запретов не существует. Но не забывайте, что сказал паук мухе: «То, что для тебя игра, меня может погубить».

Каждый, кто взглянул бы в лицо Фрэнка, когда он произносил эти слова, непременно поверил бы, что сердце героя переполнено любовью к мисс Ориел. Ах, мастер Фрэнк, мастер Фрэнк! Если вы столь дерзки в юные годы, что же будет в пору зрелости?

В то время как Фрэнк Грешем таким образом преступал границы дозволенного и вел себя как обладатель привилегии влюбляться в хорошенькое личико подобно пахарю или другому простому смертному, интересы его ни на миг не выпадали из поля зрения святых покровителей, готовых осыпать голову подопечного всевозможными временными благословениями.

А в саду Грешемсбери в те же минуты шел разговор, не допускавший ничего легкого, а уж тем более фривольного. Графиня, леди Арабелла и мисс Грешем обсуждали насущные вопросы жизни в поместье, и к ним только что присоединилась леди Амелия – самая мудрая, серьезная, рассудительная и гордая из многочисленных Де Курси, живших на свете во все времена. Весомость ее безупречного благородства порой оказывалась чрезмерной даже для графини, а преданность традициям заставляла думать, что леди откажется даже от места в раю, если ей не пообещают, что оно находится в райской палате лордов.

Сначала темой обсуждения стала предстоящая свадьба Августы. Не так давно мистера Моффата пригласили в замок Курси, и туда же привезли мисс Грешем с твердым намерением поженить молодую пару. Леди Де Курси недвусмысленно дала понять золовке и племяннице, что мистеру Моффату, хоть он и прекрасная партия для девушки из Грешемсбери, не дозволяется даже взглянуть ни на одну из дочерей графа. «Не то чтобы он нам не нравился, Августа, но высокое положение имеет свои ограничения».

Поскольку сама леди Амелия неумолимо приближалась к сорокалетию, можно предположить, что касательно нее ограничения эти оказались весьма серьезными.

Августа не сочла нужным возражать кузине. Как бы ни рассуждали Де Курси, замуж выходила она, а в состоятельности джентльмена, чье имя предстояло носить, сомневаться не приходилось. Предложение было сделано не ей самой лично, а через тетушку, и согласие передано так же. Если бы Августе вздумалось восстановить в памяти, что ее связывает с мистером Моффатом, то ничего, кроме светской беседы партнеров по танцу в бальном зале, ей бы не припомнилось. И все же теперь ей предстояло стать миссис Моффат. Мистер Грешем знал о будущем зяте лишь то, что во время их первой – и единственной – встречи молодой человек проявил исключительную жесткость в финансовых вопросах. Поначалу он хотел получить с невестой приданое в десять тысяч фунтов, потом согласился на шесть, и с этой суммой бедному сквайру пришлось смириться.

Пару лет мистер Моффат заседал в парламенте в качестве представителя графства Западный Барсетшир, всецело опираясь на поддержку семейства Де Курси. Разумеется, он принадлежал к партии вигов. Таким образом, Барчестер не только отвернулся от света прежних дней и выдвинул в парламент одного из вигов, но и, больше того, на предстоящие выборы планировал выдвинуть радикала, то есть кандидата, поддерживавшего голосование и всякого рода экономию, – того, кто сумел бы воплотить в жизнь политику Барчестера во всей ее резкой, грубой, тлетворной пагубности.

Кандидатом этим был некто Роджер Скатчерд – крупный железнодорожный подрядчик, уроженец Барчестера, купивший землю в окрестностях города и получивший популярность в графстве за яростную демократическую оппозицию аристократии. Согласно его политической догме, консерваторов следует подвергать критике и высмеивать, а вигов считать мошенниками и презирать.

Сейчас мистер Моффат намеревался посетить замок Курси по делам выборов, а мисс Грешем следовало вернуться туда вместе с тетушкой, чтобы с ним встретиться. Графиня очень хотела, чтобы Фрэнк составил им компанию. Ее грандиозная доктрина относительно женитьбы на деньгах была высказана с должной авторитарностью и встречена без возражений. Теперь леди Де Курси совершила следующий шаг, заявив, что терять время недопустимо: племянник обязан жениться как можно скорее, промедление крайне опасно. Грешемы – разумеется, она имела в виду только мужскую часть семьи – всегда отличались мягкостью, граничащей с глупостью, так что всякое может случиться, тем более что в Грешемсбери постоянно торчит несносная, вульгарная мисс Торн.

Леди Арабелла не смогла стерпеть откровенно враждебного выпада и горячо возразила, что, слава богу, не существует оснований для предположения относительно способности Фрэнка столь легкомысленно опозорить семью.

– Может быть, пока и не существует, – не согласилась с ней графиня, – но когда молодые люди столь разного положения подолгу находятся рядом, трудно представить, какая опасность их может подстерегать. Всем известно, что старый мистер Бейтсон сбежал с гувернанткой, а молодой мистер Эвербири из Тонтона недавно женился на поварихе.

– Но, тетушка, мистер Эвербири постоянно пьян, – возразила Августа, считая необходимым заступиться за брата.

– Ну и что, дорогая? Подобные казусы случаются и всякий раз приводят в ужас.

– Позор! – воскликнула леди Амелия. – Такие люди портят кровь страны и готовят почву для революций.

Конечно, заявление прозвучало высокопарно, но, к сожалению, Августа не могла избавиться от ощущения, что, возможно, в глазах кузины и сама она портит кровь своих будущих детей, поскольку выходит замуж за сына портного. Одно утешало: почву для революции она, слава богу, не готовила.

– Знаешь, Арабелла, не берусь утверждать ничего заранее, но на следующей неделе к нам приедет мисс Данстейбл. Ее папенька в прошлом году скончался и оставил двести тысяч фунтов.

– Да, деньги огромные, – вздохнула леди Арабелла.

– С таким наследством можно покрыть все долги, – добавила графиня.

– Кажется, основатель капитала сделал состояние на какой-то мази, тетушка? – уточнила Августа.

– Вроде того, дорогая. Но деньги сомнений не вызывают.

– Сколько лет этой мисс Данстейбл, Розина? – спросила матушка, встревожившись.

– Полагаю, около тридцати, но не думаю, что это так уж важно.

– Тридцать, – огорченно повторила леди Арабелла. – А какова она внешне? По-моему, Фрэнка интересуют хорошенькие девушки помоложе.

– Но право, тетушка, – вступила в разговор леди Амелия, – теперь, когда достиг возраста мужского благоразумия, кузен наверняка учтет обязательства перед семьей. Мистер Грешем из Грешемсбери должен поддерживать достойный уровень обеспеченности.

Дочь графа и графини Де Курси произнесла последнюю фразу тоном, которым приходской пастор предупредил бы молодого фермерского сына об опасности дружбы с простым парнем.

Наконец было решено, что графиня лично пригласит Фрэнка в замок Курси, а заполучив наследника в собственное распоряжение, сделает все возможное, чтобы воспрепятствовать его возвращению в Кембридж и оказать содействие браку с неведомой мисс Данстейбл.