Русские на Афоне. XIX-XX век

скачать книгу бесплатно


«Именем его величества короля эллинов Георгия I мы вице-адмирал Павел Кондуриоти, начальник Эгейского флота, повелеваем жителем Афонского полуострова (св. Горы):

Афонский полуостров (св. Горы) весь занят нами и составляет отселе нашу оккупацию, находится в состоянии блокады по эллинским законам.[76 - Во всем этом королевском декрете ни разу не упомянут Бог. Такой декрет с точно таким же успехом мог бы быть написан и турками, с той только разницей, что они в начале обязательно помянули бы Аллаха. «Занят нами и составляет отселе нашу оккупацию». Православным людям, православной государственной власти неплохо было бы вспомнить, что Святая Гора – это удел Божией Матери.]

Турецкое владычество в сем полуострове упраздняется. Власть же онаго принимает командир отряда оккупации, помощник капитана Телемах Курмулис с несколькими офицерами сего отряда и чиновниками , какие будут назначены.

Местные дела будут разбираться, до новых наших распоряжений, как и доселе сими же чиновниками, но под высшим надзором самого командира сего отряда, имеющего право заменять дурных и небрежных другими[77 - Власть протата фактически упраздняется.].

Существующие доселе законы и местные обычаи, или права собственности, будут продолжать действовать и применяться различными властями правления под надзором сего командира отряда, который имеет право ведать всякое дело и приказывать подавать ему в установленное время прошения[78 - Даже турки не посягали на законы Святой Горы. Управлял Святой Горой Священный Кинот. На словах сохраняются обычаи, а на деле выше них поставлен командир отряда, «который имеет право ведать всякое дело».]

Мы ручаемся за совершенное уважение и ненарушимость прав: собственности, религии, личной свободы, жизни, чести, семейных (!) отношений и имущества всех жителей занятой нами сей местности без различия племенного происхождения или религиозного верования (!), считая всех безразлично равными между собою как относительно прав, так и обязанностей[79 - Очень подходящие слова для секуляризованного общества. Главное – права собственности, которые не совсем ясно, как воспринимать в отношении монашеской республики. Тем самым уравнены в правах представители всех религий. О православии не говорится вообще. Профессор Дмитриевский не удержался и пометил нелепое для Афона выражение «семейные отношения» восклицательным знаком. Но нелепость ли это? Каймакам жил на Афоне без гарема. Не собирались ли новые власти осуществить чаемое врагами православия много лет : открыть доступ женщинам на Афон? Согласно этому декрету присутствие их охраняется законом. «Без различия племенного происхождения» – не стоит воспринимать серьезно, как и отдельные параграфы демократических законов. «Без различия религиозного верования» – подтверждает страшную догадку, что для новой власти все религии равны.].

Ручаемся оказывать покровительство священным и честным человеколюбивым учреждениям, монастырям и скитам, имущество коих остается неприкосновенным. И они будут управляться без вмешательства сего командира.

Охранение вышесказанных прав, за кои мы поручились, от всякой опасности и нарушения возлагаем на командира сего отряда, устанавливающего полицию на сем полуострове и имеющего власть делать свои приказания сей полиции какого бы то ни было характера, но общие для всех жителей и налагающия равные обязанности на них, без различия племенного происхождения или религиозного. И, во всяком случае, не могущие нарушать монашеское жительство и его управление на св. Горе.

Решительно запрещаем носить оружие всем жителям сего полуострова: обязаны же все в определенный срок, назначенный командиром отряда, сдать свое оружие солдатам отряда оккупации. Для исполнения разоружения позволяем командиру отряда налагать строгие наказания и принимать строгие меры еще и против всех селений.

Жители оккупируемой местности обязаны продолжать платить назначенным от командира сборщикам податей платимыя ими до сего времени туркам узаконенныя подати и издержки, дабы из оных были уплачиваемы расходы преимущественно по управлению сего полуострова. Также обязаны жители селений делать в чрезвычайных случаях взнос деньгами и вещами по приказанию командира отряда, который в возмещение убытков имеет право требовать принудительно[80 - То есть декларируется , что власть может грабить в законном порядке жителей «селений»].

Приглашаем всех жителей полуострова проводить свое жительство в мире и порядке, покоряясь закону и распоряжениям сего командира и избегая всякого действия, могущего нарушить общественное спокойствие.

Всякое действие и покушение с целью нарушить общественную безопасность сей занятой нами местности, флота и его экипажа, или интересы Эллады, будет судиться по-военному, решительно, в 24 часа, как преступление самого последнего предательства, смертной казнью.[81 - Этот чудовищный пункт свидетельствует о том, что в уделе Божией Матери единственный раз в истории фактически воцарилась диктатура, которая установила себе право грабить и уничтожать без суда и следствия всякого, кого ее заблагорассудится.]

Настоящее объявление должно быть сообщено всем жителям полуострова сего, по распоряжению командира отряда.

2 ноября 1912 года Броненосец «Георгий Аверов». Вице-адмирал Павел Кундуриоти[82 - Видимо, для него это не последний захват власти. В 1924 Греция была провозглашена республикой, а президентом ее стал адмирал П.Кундуриотис. В 25 году совершается переворот Ф. Панглоса, но в 26 году снова у власти Кундуриотис Т.Н.Никитина «Элефтериос Венизелос – идеолог и практик греческого либерализма» (1864 –1936). Новая и новейшая история, 1995, №2 135-155.]».

Ясно, что после такого декрета ожидать ничего хорошего не следовало. Но внешне не произошло существенных перемен.

По прочтении декрета оркестр броненосца исполнил греческий национальный гимн, после чего броненосец «Аверов» и два миноносца удалились. Миноносец «Фиэлла» стал на якорь напротив Пантелеймонова монастыря и пригласил на борт турецких чиновников, прятавшихся в русском монастыре. Чиновники были объявлены военнопленными.

В 10 часов колокольный звон протатского Успенского собора и русского Андреевского собора и ближайших русских келий известил о приближении к столице Афона новых хозяев. Греческие войска были встречены близ русского конака, который находился поблизости от квартиры каймакама. Каймакам сдался представителям новой власти без всякого сопротивления. После чего войска во главе с Телемахом Курмулисом направились в протатский собор, где «выслушали краткую литию с провозглашением многолетий царствующей греческой династии, союзным королям и христолюбивому греческому воинству и отправились на отдых в отведенные для них квартиры. Народ на улицах ликовал всю ночь, выражая это при взаимных встречах, пасхальным приветствием друг друга: «Христос Анести – Христос Воскресе» и ответом: «Алифос Анести» – «Воистину воскресе», причем стреляли в воздух из револьверов»[83 - Дмитриевский А.А. «Афон и его новое политическое международное положение» Сообщения Императорского Православного палестинского Общества, 1913, т. 24, вып. 2, с. 230].

На следующий день в Дафни прибыл греческий десант в составе 800 человек и также направился в Карею.

Так как заняться такому большому военному отряду было нечем, то его разбили на несколько отрядов, которые стали совершать обходы обителей с целью ознакомления с местными достопримечательностями. 7 ноября один из таких отрядов под командованием Демосфена Зантопулло прибыл в Русский Пантелеймонов монастырь. Командир отряда произнес любопытную речь: «Сегодняшний визит к вам есть прямой долг мой выразить признательность благородной русской нации, представителем которой и является здесь на Афоне русский Пантелеймонов монастырь.

Мы вполне сознаем и ценим высокое покровительство России над малыми балканскими державами, благодаря которому только и представилась возможность сплотиться им для свержения турецкого ига, тяготевшего столько веков над народами Балканского полуострова. И вот это чаяние и этот сон сбылись – объявлена свобода. В особенности наш эллинский народ твердо помнит покровительство России в 1897 году, выразившееся в спасении нации»[84 - Там же стр. 231].

Странно, но факт, что русское правительство никак не выразило своего отношения к захвату Святой Горы. Единственно, несколько позже было высказано недовольство пребыванием большого вооруженного отряда на территории Пантелеймонова монастыря. Греческие войска согласились покинуть монастырь и вернуть захваченный ими монастырский пароход[85 - Забытые страницы русского имяславия. М. 2001, стр. 5].

Совсем не так отреагировало болгарское правительство. Этот факт почему-то совершенно не известен в России. Для защиты своих подданных, находящихся в Зографе, а в то время также в Хиландаре и русском скиту Ксилургу, был направлен отряд болгарских войск числом в 70 человек. Но никаких активных действий отряд не предпринимал.

Неясно, почему так долго молчал русский посланник, не сделал никаких шагов для нормализации обстановки на Афоне. И только в 1916 в официальном органе Святейшего Синода была напечатана заметка, написанная, вероятнее всего, одним из знатоков «афонского вопроса» – магистром богословия Сергеем Троицким (это можно предположить, исходя из подписи С.Т. и некоторых других фактов)[86 - Прибавления к церковным ведомостям 1916, №17, стр. 459]. Автор, ссылаясь на французскую газету «Le Tempes» от 23 марта, сообщает, что правительство эллинского королевства по требованию русского правительства возместило те убытки, которые были принесены греческими солдатами русскому монастырю на Афоне.

«Сообщение это весьма кстати напоминает о том невыносимо тяжелом и обидном для русского чувства положении, в котором находятся русские монахи на Афоне». После ухода турок положение русских еще более ухудшилось. «Образ действий греков по отношению к русским я считаю крайне враждебным. Их политика за последнее время войны всецело состоит в желании изгнать русских с Афона», – пишет подпоручик Дитш в секретном сообщении русскому консулу в Салониках В.Ф.Калю[87 - Цит. по Петрунина О.Е. Афонский вопрос в 1912 -1917 гг. по материалам русских дипломатических источников. Вестник архивиста, №1, 2002] Политическое положение Афона стало неопределенным. Греческие монахи призвали солдат, те захватили Афон, прогнав турецких чиновников. Когда писалась эта статья, захват Афонской горы еще не был признан державами и Лондонская конференция предполагала сделать Афон общим владением православных держав. Но греки продолжали хозяйничать, и к национальному гнету, и так уже существовавшему на Афоне и одобренному, например, константинопольским Патриархом Иоакимом III в канонизме 1911 года, добавился новый, чиновничий. Греческие власти захватили таможню и ввели высокие пошлины в пользу греческого правительства. Да, к тому же, греческие таможенники делали, что хотели. Товары залеживались и гнили. Прислали, к примеру, из России колокол для какой-то русской обители, но греки под каким-то предлогом задержали его и не выдали получателям. Долго валялся колокол около Дафни, а потом, неведомо куда, исчез[88 - Видимо, это случай, о котором рассказывал Маевский.]. Добивались русские монахи разрешения провести в Дафни телефон, и им не позволили. Даже высочайшие пожертвования, по сообщению автора, получаются не без затруднений.

Далее говорится о бесчинстве греческих солдат, которые, неизвестно для чего, живут в Уделе Божией Матери. Они являются в русские обители, занимают лучшие помещения и, конечно же, ни за что не платят. Воспользовавшись смутой, вызванной спорами об Имени Божьем, греческие солдаты вторглись в Ильинский скит и арестовали послушников болгарского происхождения. «Помню, какой ужас напал на монахов Пантелеймонова монастыря, когда туда вошел греческий отряд под командой Чулакиса. Даже имябожники готовы были отказаться от всех хитросплетений Булатовича, только чтобы их освободили от греков». Надо отметить, что оккупационный отряд первоначально высадившийся на Афоне состоял из тысячи солдат и содержание его ложилось на плечи афонских монахов. Затем, правда отряд сократили до двух рот пехоты и 30 жандармов. Это вместо 2-3 турецких чиновников, бывших ранее на Афоне! Место турецкого каймакама в Карее занял греческий астиномос. В Иериссо был назначен судебный следователь, в юрисдикцию которого вошел и Афон[89 - Там же].

Не ставя перед собой цели рассказывать о событиях, связанных со спорами об Имени Божьем, ни, тем более, вникать в догматические разногласия, отметим, что действия как греков, так и русского правительства имели вполне простую подоплеку. «Как ни печальна была такая развязка, но могло быть и хуже. Нельзя же было оставлять православно верующих под таким невыносимым террором лжеумствующих. Греки только и ждали того, чем кончится дело в Пантелеймоновом монастыре. В Киноте мне потом сказали откровенно, что если бы консул не удалил еретиков, то сам Кинот нашел бы средства их удалить: теперь здесь хозяева не турки[90 - «… Греческие монастыри обращались к греческому правительству с ходатайством о выселении из Афона всех русских иноков при содействии греческих войск и полиции, и как нас уверяли приехавшие с Афона, греческое правительство готово было прислать пароходы для приема имяславцев, которых греки намерены были немедленно доставить в Россию». «… они полагали властью Кинота назначить в русские скиты и в монастырь св. вмч. Пантелеймона игуменов из греков, якобы для искоренения ереси имяславия , а в сущности для управления всеми делами обителей» Н.Иванов. Положение русских монахов на Св. Афонской Горе после Балканской войны, Одесса, 1913. стр. 3], а греки, которые легко могли прислать хоть целый полк из Солуня. А под видом еретиков не трудно уже было очистить и вообще Св. Гору от русских»[91 - Архиепископ Никон. «Моя поездка на Старый Афон и плоды великого искушения». Забытые страницы русского имяславия. М. 2001, стр. 155], [92 - Это подтверждает и афонское предание, которое автору пришлось слышать из уст русского келиота. По мнению некоторых русских афонцев, главным двигателем борьбы с ересью было желание греков под этим предлогом избавиться от русского монашества. Ведь мы получили уже довольно ясное представление о настроении части греческого монашества, отравленного национализмом. А так как законы Святой Горы запрещают пребывание на ее территории еретикам, то упустить такой случай было просто невозможно.]. Можно с уверенностью сказать, что одним из руководителей интриги был Константинопольский посол Гирс М.Н. С департаментом полиции даже не были согласованы арест и высылка огромного количества монахов. Не желая или не имея способности открыто выступить против нарушения греками соглашений об Афоне, русские дипломаты пожелали сделать это, хитроумным путем воспользовавшись смутой и принеся немалую жертву в виде почти тысячи русских монахов. «Само собой разумеется, что русская государственная власть ни изгнания православных еретиками, ни предоставления тысяч русских подданных и многомиллионного имущества русских монастырей воле другого государства допустить не могла, а после того, как Патриарх всецело предоставил умиротворение русских обителей русской церковной власти, не могла допустить этого и власть церковная. Поэтому Святейший Синод счел долгом пойти навстречу Патриарху и разделить заботы Константинопольской церкви о ее непослушных чадах, еще недавно, до приезда на Афон, бывших чадами Церкви Русской»[93 - Определение Святейшего Синода о пересмотре Святейшего Синода относительно имябожников там же стр. 113]. Это каноническая нелепость, когда в качестве помощи одна автокефальная церковь дает «поуправлять» другой на своей территории, не могла иметь под собой никакой другой основы, только чтобы де-факто доказать свое право на управление русскими обителями на Афоне. То же сделала и государственная власть. Не сумев открыто доказать это греческому правительству, она сделала это окольным путем. Это подтверждается и тем, что интерес к имябожникам и их учению почти совершенно пропал по прибытии их в Россию. Так что, увы, приходится согласиться с мнением не очень хорошо расположенного к русскому монашеству исследователя Михаила Талалая: «Это после решений лондонской конференции Российское государство желало продемонстрировать,[94 - Михаил Талалай. Монастырская культура., СПб, 1999 стр. 254-261] что имеет право и может эффективно регулировать положение на Святой Горе, вмешиваясь в ее жизнь». Но оставим тропу, на которую случайно попали, и которой трудно избежать, говоря о современном Афоне. Оставим тему событий, связанных со спорами вокруг Имени Божьего, обратимся к маленькому событию, совершившемуся совершенно незаметно на фоне высылки русских монахов. Об этом пишет С.Т. в «Прибавлениях к Церковным ведомостям». Архиепископ Никон так же в своих воспоминаниях между прочим отметил: «В то время в монастыре[95 - Зографе] находилась полурота солдат-болгар во главе с офицером, питомцем Петербургской духовной академии. Солдаты выстроились пред нами в две шеренги и приветствовали нас громким: «Ура!». Увы! Только что они проводили нас, как явился греческий капитан со своими вооруженными солдатами и потребовал, чтобы болгары сдались…

Через день мы узнали, что болгары сдались, и мимо нас их как пленных, провезли на остров Кипр… Тяжелое впечатление произвело на нас это торжество греков над бывшими союзниками, которые, конечно. не могли сопротивляться.»[96 - Архиепископ Никон. Моя поездка на Старый Афон и плоды великого искушения. Забытые страницы русского имяславия. М. 2001, стр. 158] Конечно, тяжелое впечатление, тем более, это происходило одновременно с очисткой от русского монашества. Это тяжелое впечатление еще усугубится, если мы перейдем к воспоминаниям другого члена комиссии Троицкого и увидим, как это в деталях происходило. События произошли 22 июля 1913 года: «Стою вместе с командиром на юте Донец и любуюсь знаменитой панорамой Пантелеймонова монастыря, белым пятном обрисовывающегося на зелени горы. От мола отчаливает пароход и огибает «Донец». «Куда?», – кричу о.капитану иеромонаху. «Греки приказали перевозить болгарских пленных». А нужно сказать, что дня за два греки напали на болгарский монастырь Зограф, где был болгарский отряд под командованием воспитанника петроградской академии Цветикова, взяли монастырь штурмом и вот теперь хотели на русском пароходе перевозить своих пленных. Беру шлюпку и еду в монастырь к генеральному консулу. Оказалось, все делалось без его ведома. А тем временем пароход уже захватил с Дафни баржи и шел полным ходом к Зографу. Послали навстречу «шестерку» с чиновником нашего посольства. На этот раз греки уступили. При переговорах они указали на то, что монастырь на греческой территории, поэтому они вправе распоряжаться его имуществом. Но наш представитель потребовал спуска русских подданных, а среди них были капитан и рулевой, заменить которых грекам было некем, но и нужды не было у греков в русском пароходе. В девять вечера того же дня прожектор на горизонте обнаружил 8 шлюпок под парусами. Это греки везли болгарских пленных. Если такие штуки предпринимали греки под носом у русских дипломатов, то, что они делают с монастырем…». «Нужно положить конец полному бесправию русских монахов на Афоне». Впрочем, из некоторых источников следует, что болгарские войска приглашались русскими монахами для защиты от произвола греков. Как мы уже знаем, греческие войска, заняв Афон, учредили таможню и по своему произволу забирали доставляемые в русские обители съестные припасы. Во многих русских обителях стал ощущаться недостаток в еде. И вот игумен Пантелеймонова монастыря послал «иеромонаха в Салоники к командиру болгарского отряда с просьбой прислать на Афон две роты солдат для защиты русских обителей от насилий, чинимых греческими войсками»[97 - Н.Иванов. Положение Русского монашества на Св. Афонской горе после балканской войны., Одесса, 1913]. Таким образом, русские афонские обители в начале 20-го века более напоминали осаждаемые крепости, которые переходили из рук в руки, чем тихие монашеские обители.

Начало Первой Мировой войны принесло новые скорби. В первую очередь потому, что русское афонское монашество оказалось оторвано от своей Родины. И скоро среди русских монахов начался голод: пришлось обращаться к Русскому Правительству…

Кроме того, война нанесла удар и непосредственно по самому монашеству. Рясофорные монахи, согласно русским обычаям и правилам, не освобождались от мобилизации. Разумеется, никакая мобилизация на Святогорской земле русским не грозила, но так высоко было тогда сознание своего долга перед Царем и Отечеством, что, как только открылся Салоникский фронт, русские молодые иноки и послушники немедленно отправились в действующую армию. Это сильно сократило русское монашество, лишило его лучших молодых сил, с помощью которых русские обители на Афоне могли бы продержаться почти до начала третьего столетия. Эта убыль молодых сил так и не была восполнена впоследствии – Мировой войны стала началом заката русского монашества.

Как многим казалось в то время, конец полному бесправию русских монахов на Афоне был действительно положен. Для русского православного человека, читающего церковную литературу и не оставляющего без внимания ни одной брошюры об Афоне, будет полной неожиданностью узнать, что в 1917 году закончилась незаконная оккупация Афона греческими войсками. «По поводу занятия полуострова французским отрядом в дипломатических кругах указывают, что дипломатия давно была озабочена безправным положением на Афоне русских монахов со стороны греков и уравняла права русских монахов с греческими, вообще проявляющими большую враждебность к русским и за последнее время начавшим вредить и делу союзников»[98 - Наставления и утешения веры христианской, 1917, №2, стр. 76].

Что же произошло? Многие обвиняли русскую дипломатию, что она многие годы «не замечала» притеснения русских на Афоне, когда это было выгодно для нее[99 - Справедливости ради надо отметить, что после афонской смуты 1913 года на Афон был назначен один из посольских секретарей в должности консула. В газетах даже появились сообщения об учреждении русского штатного консульства на Афоне. (Н.Иванов Положение Русского монашества на Святой Афонской Горе после Балканской войны. Одесса, 1913)]. Но началась война, и случилось непредвиденное: несколько монастырей, среди которых особое место занимали Зограф и Ватопед, помогали врагам православной России. Слово опять С.Троицкому: «Столь же дружно действовали греки и болгары[100 - Это был короткий период дружбы греков и болгар, вернее, дружбы политиков обоих народов.] в переполнившем чашу терпения союзников гнусном деле снабжения припасами германских подводных лодок. Особенно видное участие здесь приняли болгарский монастырь Зограф и греческий Ватопед. Оба монастыря имеют свои удобные пристани («арсаны»), и оба в течение веков пользовались русскими милостями»[101 - Прибавления к церковным ведомостям 1917, №3, стр. 60.]. Кроме того, в Ватопедском монастыре была обнаружена система сигнализации, служащая маяком для немецких подводных лодок проложенная инженером–немцем за несколько лет до этого. Там же находилась электростанция и база для снабжения подводных лодок. Всего на Афоне было изъято 500 ружей, 130 тыс. боевых патронов, револьверы, динамит, пулеметные ленты. Глава Протата, известный своей ненавистью к русским, заявлял, что «он и все греки до последней капли крови будет защищать Афон от пришельцев русских и что предпочитают турок, даже немцев – русским». Он из уважения к своей духовной персоне просил не производить обыск в здании Протата, но его не послушали и было изъято 125 винтовок и 45 тыс. патронов. Можно списать эти запасы оружия на германофильство части греческого монашества. Много германофилов – роялистов было и среди греческих монахов. Но скорее протоэпистату не давали покоя сомнительные лавры упоминаемого уже здесь архимандрита Никифора, одного из главных действующих лиц авантюры 20-ых годов девятнадцатого столетия. Очень похоже на то, что глава Протата собирался на деле выполнить свое желание сражаться «до последней капли крови», и участь русских монахов была бы незавидна. И Афон был занят франко-русским отрядом.

Профессор Троицкий говорит о конце незаконного греческого владычества: «Таким образом, сделанная четыре года тому назад ошибка теперь исправлена. Лучше поздно, чем никогда»[102 - Прибавления к церковным ведомостям, 1917, №4, стр. 161]. Ошибка была в потворстве дипломатии незаконному захвату Афона греческими войсками. Русская дипломатия тогда не предприняла решительных шагов, чтобы предотвратить давление греков на представителей других народов. «Власть над Афоном Греция приобрела только путем захватнического права и сохранила эту власть исключительно благодаря, если можно так выразиться, добродушию нашей дипломатии[103 - Прибавления к церковным ведомостям, 1917, №3, стр. 66]». Но надо отметить, что русские дипломаты в действительности внимательно наблюдали за развитием событий «Ввиду наших огромных интересов на Афоне материального и духовного свойства, большого числа русских монахов и разных духовных учреждений, мы считаем невозможным оставаться равнодушными зрителями тех беспорядков и анархии, которые в настоящее время господствуют на Святой Горе, благодаря незаконному захвату ее греческими бандами и отрядами», – пишет в секретной телеграмме министр иностранных дел России Н.Н. Покровский – Генеральному консулу в Салониках В.Ф. Калю[104 - Петрунина О.Е. Афонский вопрос в 1912 -1917 гг. по материалам русских дипломатических источников. Вестник архивиста, №1, 2002]. Дело в том, что в афонских лесах в годы войны скрывалось множество дезертиров, которые либо занимались бандитизмом, либо выдавали себя за монахов. Афон был аннексирован Грецией, и благодаря неопределенному международному положению представлял собой прекрасное убежище для дезертиров и прочих сомнительных элементов. В условиях духовного спада греческого монашества их русские братья, в особенности келиоты, часто подвергались просто разбойничьим нападениям. См. Андр. Ск. Греческие монастыри пытались самыми неблаговидными способами избавиться от русских келиотов, приобретших свои кельи на их территория за весьма значительные суммы.

«Положение это могло бы найти некоторое оправдание в том случае, если бы греческий элемент Святой Горы имел за собою какие-либо крупные моральные преимущества. К сожалению, времена духовного подъема греческого монашества давно уже прошли. Призванное судьбой, со времени взятия Константинополя турками и в особенности в девятнадцатом столетии, играть роль не только духовного руководителя своей паствы, но и политического вождя, проникнутого определенными национальными задачами, греческое духовенство, в том числе и Афонское монашество, привыкло приносить свой молитвенный порыв и стремление к подвигу в жертву национальным страстям и вожделениям», – говорится в одной аналитической записке Российского МИДа. Остается только преклониться перед русскими дипломатами, насколько емкую характеристику они дали тогдашнему греческому монашеству. Далее мы увидим, как роль политического вождя приведет Константинопольского Патриарха к вмешательству в дела Московского Патриархата и, фактически, к предательству православия.

Необходимо отметить, что русская дипломатия после греческой аннексии вела незримую борьбу за справедливое устройство Афона. Русский проект кондоминимума встретил поддержку со стороны сербского, болгарского и румынского правительств. Первоначально были вынуждены согласиться на это и греки, так как они получили бы в замен Салоники и часть островов в Эгейском море с преимущественно греческим населением. Но совещание консулов стран-участников кондоминимума в Салониках сорвалось и история внесла коррективы в планы православных государств. Лондонское совещание послов великих держав по итогам балканских войн не вынесло никакого решения по афонскому вопросу. Это молчание позволило грекам продолжить оккупацию Святой Горы. И даже стала меняться позиция той части греческих политиков, которая первоначально поддерживала проект кондоминимума. Многовековой опыт дипломатии подсказал грекам верное решение: они попытались в этом дипломатическом антракте подменить вопрос о кондоминимуме вопросом о совместном русско-греческом владычестве на Афоне. К чести России этот хитрый план был отвергнут. Если бы он был принят, то борьба за православное устройство Афона, переродилось бы в глазах международного сообщества в политическое соперничество двух государств, в котором Россия играла бы роль захватчика. Но для России важна была не военная стратегия а сохранение православной святыни.

Так как греческим дипломатам не удалось заручиться международным признанием захвата Афона, им пришлось опираться на националистически настроенный протат. Греческий посол Панас в беседе в русским послом в Константинополе Гирсом все время ссылался на то, что главный орган управления Афона – протат, и государство не может вмешиваться в церковные дела. Тогда же возникло и другое компромиссное решение национального вопроса: монахи оставались подданными той страны, из которой прибыли, но при этом получали бы еще и особое афонское гражданство. Что касается других православных государств, то недвусмысленно было заявлено, что они не имеют никакого права участвовать в решении вопроса об Афоне. Разумеется, русские дипломаты не могли пойти на подобные условия.

Таким образом, в международном плане возможности несилового решения афонской проблемы была исчерпана. Кроме того, тяжелое положение сложилось и со снабжением Афона. Немецкие подводные лодки топили транспорты с продовольствием, а командование Солунской армии запретило снабжать провиантом весь Халкидонский полуостров, мотивируя этот шаг враждебными действиями греческих вооруженных банд. Поэтому, с точки зрения политической, интервенция русско-французским отрядом в 17 году была вполне обоснована. Разумеется, еще более это можно отнести к области военной и церковной.

На подготовку этой акции ушло два года. Вопрос был достаточно деликатен. Если бы Афон занял русский отряд, то это могло быть представлено как простой захват. Поэтому русские дипломаты вели по этому поводу переговоры с союзниками. Англичане отказались от поддержки России в этой акции и с трудом удалось договориться о высадке французско-русского отряда. Десант высадился 3(16) января в составе ста русских солдат и трех офицеров и пятидесяти французских солдат. Во главе русской части десанта стоял подпоручик Дитш, во главе французского – капитан Жидель. Были заняты почта, телеграф, таможня и телефонная станция. Был проведен обыск в монастырях, который выявил прискорбные факты пособничества греческих и болгарских монахов Германии. Особый контроль был установлен за монастырями, где преобладали германофильские настроения: Зографским, Ватопедским, Иверским и Ставроникитским. Была проведена перепись среди монахов.

Русские дипломаты надеялись, что отряд пробудет на Афоне до конца войны, после чего можно будет решить все спорные дипломатические вопросы. Но в начале июня 1917 года французское командование отозвало отряд с Афона, и положение русских монахов резко ухудшилось.

Законной, в смысле международного права, и справедливой, с точки зрения мирового православия, власти всех православных государств над Афоном, названной кондоминимумом, не суждено было осуществиться. Революция в России на долгие годы узаконила захват Афона, а по желанию безбожных властей верующие в России должны были забыть об Афоне. В начале, правда это не удавалось, так что большевики были вынуждены писать подобные агитки: «Сейчас же, когда почти все наши монастыри смыты революционной волной, Афон с его сотнями келий, скитов и монастырей и 10.000 армией черноризцев заслуживает сугубого внимания и приобретает для нашего православия особое значение, как единственный неуязвимый уголок этих черных паразитов-пауков, сотни лет высасывавших из кармана нашего крестьянина от 3 до 7 млн. рублей ежегодно…». Такое предисловие написано к книге некого Семенова, совершившего не паломничество, а, скорее, шпионо-диверсионную вылазку на Афон в 1912-1913 году[105 - Автор большевик в оригинале пишет эти слова с маленькой буквы.].

Но оставалась та часть русского народа, которая была выкинута революционный волной за пределы нашей Родины. Надо отметить, что русские эмигранты достаточно редко посещали Афон. Даже в тот период, когда доступ на Святую Гору был достаточно свободен. В Сербии, где первоначально находилась основная масса эмигрантов, было даже своеобразным обычаем посещение Афона учащимися в период каникул. Но русский писатель В.А.Маевский, если можно так выразиться, главный специалист по Афону Русского Зарубежья сетовал, что русские епископы, которых в то время в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев было около 20, в отличие от сербских архиереев почти не совершают паломничества на Афон. Только восемь иерархов Русской Зарубежной церкви за «югославский» период своего существования посетило Святую Гору. Особенно удивляло его то, что русские архиереи с Дальнего Востока приезжая в Сербию, не пользуются возможностью посетить это святое место. Надо отметить ревность Владимира Албимовича ко Святой Горе, но все же тут он не совсем прав[106 - Особенно, почему-то Маевский отметил митрополита Нестора (Анисимова). «Владыка Нестор ездил в Иерусалим и Индию. Но, проезжая невдалеке, ни разу не посетил Святой Афонской Горы…» Может быть потому, что одно время владыку Нестора хотели сделать приемником митрополита Антония? Как мы увидим ниже, это мнение Маевского по поводу русских архиереев было несколько предвзятым.].

Положение же русского монашества на Афоне становилось все более тяжелым. Один из паломников, вернувший со Святой Горы после живописного описания природы Афона предупреждает, что неплохо бы с собою захватить, как можно больше провизии, «так как наши обители на Афоне сильно нуждаются[107 - Б.А. Письма о святой Горе Афонской, Новое время, 8 ноября 1925 г., № 1360]». Но «игумен Андреевского скита Митрофан в беседе на эту тему со мной указал, что милость Божия все же ни на минуту не покидает Афон. В самые трудные для иноков минуты неожиданно является помощь, о которой никто не думал», – пишет А.Плетнев совершивший паломничество на Афон в 1925 году в составе группы сербских учащихся[108 - А. П-в, Новое время, 3 сентября 1925 г., №1303]. И действительно: «…Просачиваются вести с Афона, что некоторые афонские обители влачат бедственное существование. Правда американец Уитмер[109 - Наверное, об этом же американце пишет и Плетнев: «Между горячими поклонниками Афона встречаются последователи и других религий. Один богатый американец, часто приезжает Святую Гору на своей яхте и каждый раз оставляет крупные суммы на поддержание русских монастырей. Рассказывают, что когда-то Ротшильд побывал на Афоне». А.Плетнев, На Афоне, Новое время, 30 января 1925 г., № 1125] привез кое-что туда из продуктов, но помощь его осталась слепой, он совершенно прошел мимо в конец обнищавших келиотов Братства Царицы Небесной[110 - А.М. Новое время, 18 июля 1925 г., №1230]».

Но все же надо отметить, что лучшие представители Зарубежья не забывали об Афоне и всеми силами старались ему помочь. Вероятно, некоторый период времени и монахи имели возможность посещать Сербию, в основном это были сборщики. Русское сестричество в Белграде обратилось со специальным обращением к русским людям в рассеянии. В нем в частности говорилось: «…Церковное сестричество в Белграде призывает всех русских людей пожертвовать, кто сколько может, в открытый при русской церкви фонд помощи афонским старцам и отшельникам, тем самым старцам, которые доставили всем нам большую духовную радость, прислав русской церкви в Белграде в благословение русским изгнанникам на чужбине, прекрасный образ Знамения Пресвятой Богородицы, находящийся в правом пределе нового храма нашего и привлекающей к себе столько молящихся…». Обращение было подписано княгиней Святополк-Мирской, старшей сестрой сестричества[111 - Новое время, 22 января 1925 г., № 1119].

Но уже немного ранее появились предзнаменования будущей катастрофы. Бухаресткий мирный договор фактически закрепил аннексию Афона. Окончилась мировая Война и греки окончательно закрепили за собою Афон, что было отражено в Сервском договоре 1920 г. Но 13 статья этого договора гласила следующее: «Греция принимает на себя обязательство признавать и охранять традиционные права и свободы, которыми пользовались не греческие монашеские общины Горы Афона, согласно постановлениям ст. 62 Берлинского договора от 13 июня 1878 года». Но вот разыгрывается жуткая смирнская катастрофа и греческие войска разбиты Кемаль Пашой. После этого заключается новый договор в Лозанне 6 августа 1923 года и вновь одна из статей – 16, подтверждает для Греции обязательства наложенные на нее предыдущими договорами. Кто бы мог подумать, что нам, православным христианам, придется вспоминать о этих договорах? Ведь это наши православные братья! Разве они могут утеснять славян или румын. Да вообще православных других национальностей? Оказалось, что реальность сильно отличается от придуманного нами самими мифа и русским не раз приходилась вспоминать о международном праве в надежде найти защиту у инославного или совсем бесславного Запада от своих же православных братьев.

Вот, до русских афонцев дошли слухи, что готовится постановление греческого правительства об обязательности греческого гражданства для всех монахов Святой Горы. По мнению святогорцев, это будет новый удар по и без того уже тяжелому их положению, так как этот закон изменит коренным образом весь уклад монашеской жизни на Афоне. Русские монахи и так уже обращались в «Организацию защиты интересов русских эмигрантов в Греции» в связи с постоянными гонениями со стороны Кинота. В особенности тяжелым для них оказалось несправедливое распределение налогов, если учитывать их нынешнее финансовое положение.

Тогда было уже очевидно, что этот закон не несет ничего хорошего ни греческим, ни русским монахам. Тогдашнее демократическое правительство Греции, только на словах придерживалась принципа «свободы совести» и враждебно относилось к монашеству, и в особенности, – к афонскому. Дело доходило до того, что годы, когда доступ на Афон паломникам был затруднен, при получении разрешения на Афон Священный Кинот фактически игнорировался и достаточно было просто удостоверения местных полицейских властей. Благодаря действиям греческих властей Афон стал особым местом в смысле визового режима. Виза в Грецию не давала возможности паломнику посетить Святую Гору. Казалось бы, эта мера была направлена на защиту Афона от множества ненужных посетителей иноверных туристов, просто любопытных. Но в действительности весьма часто такой визовый режим защищал Афон именно от православных паломников.

В некоторых православных странах существовал благочестивый обычай среди учащихся средних и высших школ в летние каникулы совершать общие паломничества на Святую Гору. От Сербии, к примеру, до Афона рукой подать. Когда были введены подобные разрешения, то пришлось получать визы, ожидать которые приходилось достаточно долгое время. Каникулы кончались и паломничества срывались. В.Маевский описывает характерный эпизод, произошедший с одним русским владыкой, который прибыл за тысячи миль с Дальнего Востока в Югославию на Архиерейский Собор Зарубежной Церкви. Это было до второй мировой войны. Вот закончился собор, и владыка должен был возвращаться на Дальний Восток. Он поехал в Афины, откуда должен был отправиться морским путем в к себе в епархию через Салоники, а находясь в Салониках, грех православному владыке не посетить, хотя бы кратковременно, Святую Гору. Владыка задолго до выезда стал хлопотать о визе на Афон в греческом консульстве. Но консульство заявила, что для православного владыки нужно еще разрешение от Вселенского патриарха на посещение Святой Горы, находящейся в его введении. Владыка обратился в Константинопольскому Патриарху. Время шло, владыка нервничал, консул обещал, а от патриарха не было никаких известий. Консул посоветовал ему отправиться в Афины. Владыка выехал в Грецию там его также «кормили» обещаниями. Кончилось это тем, чем и должно было кончиться: владыка был уже не в состоянии ожидать и отправился на Дальний Восток. По дороге он посетил Иерусалим и там уже получил от греческого консула сообщение, что для него прислано благословение патриарха на посещение Святой Горы.

Такие же картины можно было наблюдать и в Салониках. Многие благочестивые труженики из Сербии или Болгарии накапливали годами деньги для поездки на Афон и вот, когда они уже собирались садиться на пароход, вдруг узнавали, что требуются еще какие-то визы и разрешения. Многие начинали хлопотать, ждали, отправляли телеграммы и все напрасно: с тяжелым сердцем им приходилось отправляться на Родину. Иногда паломники узнавали уже около Афонского берега, о том, что греческой визы недостаточно, для посещения Святой Горы. Можно себе представить с каким тяжелым сердцем такому паломнику приходилось проделывать обратный путь. Свидетелем такого случая В.Маевский был в 1937 году. Он же рассказывает, что в подобное безвыходное положение попадали не только простые паломники, но ученые, профессора, писатели и даже иерархи православных церквей. Маевский описывает также случай, когда последним не дали даже дождаться парохода, а тут же вывезли их на моторной лодке. С горечью отмечал русский писатель в 1966 году: «Все это мелочно, отвратительно, но цели достигает: паломников, славян и румын, на Афоне почти не бывает».

Подобным образом греческие власти в тандеме со вселенским патриархом охраняют Афон и поныне. Священнику или епископу попасть на Афон гораздо сложнее, чем простому мирянину. До недавнего времени, чтобы получить визу, нужно было посетить кабинет №222 министерства иностранных дел Македонии и Траки и вступить в не очень приятное общение с некой госпожой Плисой, которая ведала выдачей разрешения. Эта чиновница, в которой трудно было заподозрить ревнительницу православия, проводила строгое исследование: не является ли, не дай Бог, кто-нибудь из претендентов на паломничество священником. Если таковые обнаруживались, то отправлялись прямым путем в Стамбул к тамошнему Патриарху. То, что Стамбул и Салоники разделяются и морем, и сушей, греческих чиновников не интересовало. Только в последнее время ситуация резко изменилась: когда речь идет о свободном доступе на Афон туристов не только мужского пола, но и женского, говорить о каких-то ограничениях неудобно и общение с чиновниками министерства перестало быть необходимой деталью афонского паломничества.

В 1924 году в Греции был выработан «Устав Святой Горы», подписанный представителями 19-ти монастырей Афона. Отсутствует на этом документе подпись только представителя Пантелеймонова монастыря. Греческое правительство утвердило этот устав[112 - «Новый устав» вместо этих международных обязательств вводит совершенно иные предписания. По статье 180 на Афоне может быть только одна типография, именно – греческая, абсолютное право учреждения которой, имеет Священный Кинот. По статье 182 "каждый монастырь обязательно и безоговорочно должен посылать в Афонскую церковную школу в Карее из числа монахов или послушников, по крайней мере, двоих учеников" и "никакой монастырь не может отказаться от взноса соответствующей суммы на содержание школы, который будет определяться на основании его экономического положения". Кроме того, "посылка монахов или подчиненных для обучения за пределы Святой Горы, если прежде они не закончили Афонскую школу, категорически запрещается". Не говоря уже о том, что в судах и в официальных учреждениях официальным языком должен быть только греческий (статья 26).Статья 187, предпоследняя в "Новом уставе", говорит: "Всякое распоряжение, противоречащее настоящему Уставу, не может иметь силы на Святой Горе". Тем самым были отменены все прежние уставы и типики, а вместе с ними, разумеется, и "прежние привилегии" славянских монастырей. Все они были поставлены Новым Уставом в жесткую зависимость от греческого большинства.По смыслу 9-й статьи Устава, вместо своих традиционных типиков монастыри обязываются составить новые правила, подлежащие утверждению и надзору Кинота, состоящего из греческого большинства (17 представителей от греческих монастырей и по одному от русского, болгарского и сербского монастырей).Поэтому представители Русского Свято-Пантелеимоновского монастыря, хорошо понимая опасность от "Нового устава", ущемляющего права русских иноков, решительно уклонились, несмотря на угрозы, от обсуждения его и от подписи под ним. И в дальнейшем его всячески старались навязать русским инокам. Но позиция иноков Пантелеимоновского монастыря оставалась твердой. Данные из статьи сотрудника ОВЦС И.Якимчука на сайте Православие.Ru].

В 1926 году был выпущен закон «Новое Положение об Афоне», подписанный президентом греческой республики Павлом Кундриотисом и премьер-министром Г.Кондилисом, по которому Афон объявлен территорией Греции, управляется в административном отношении греческими властями, а в духовном – Вселенским патриархом, и все монахи, вне зависимости от их национальности, должны стать греческими поданными. Статья «А» этого закона гласит: «Полуостров Афонский от горы Мегали Вигла (на границе с материком) до оконечности является самоуправляемой частью Греческого Государства, под духовным управлением Вселенского Патриарха. Все монашествующие на Афоне являются отныне греческими подданными, а также все вновь поступающие послушники, становятся таковыми без дополнительных каких-либо прошений». Тогда же было принято негласное решение не допускать в негреческие монастыри новых монахов. Несмотря на то, что желающие были, с 1926 по 1955 год по официальным данным не было допущено ни одного монаха в негреческие обители. За этот период количество монахов в Пантелеймоновом монастыре сократилось с 651 до 95 человек, из 82 русских келий вымерло 68, причем, в наш монастырь не был принят ни один из тех, кто просился, а желающих поступить на Афон было немало. Последними были приняты в Пантелеймонов монастырь карпатороссы[113 - Архиепископ Аверкий (Таушев), «Святая Гора Афон и ея современное состояние», 1962.].

Русский монастырь святого великомученика Пантелеймона неоднократно протестовал против попрания своих законных прав новым уставом и против фактического запрещения въезда на Святую Гору новых иноков-негреков. Но обращения в Священный Кинот, к Константинопольскому Патриарху, к греческому правительству и в Лигу Наций (1931 г.) не дали никаких результатов.

После 1926 года Афон обрекался на вымирание. Представителей негреческих национальностей на Афон фактически не допускали. Министры-либералы планировали сделать из Афона курортную зону. Но тогда это было невозможно, хотя бы по духовным причинам. В то время на Афоне еще подвизались великие старцы, проведшие в Уделе Божией Матери безвыездно по 40, 50, 70, и даже 90 лет! Никакой молодой и ретивый натиск безбожных политиков не мог одолеть непоколебимую твердыню молитвы и поста. Афонская братия сокращалась численно, но стояла твердо в духовном отношении. Именно тогда большинство афонских монахов отвергло модернистские устремления Константинопольского патриарха Мелетия и его последователей. И тогда, обновленчество фактически потерпело крах. И разрушительные для православия действия привели к тому, что среди ревнителей держащихся старого стиля находились желающие поддержать афонские обители.

Но все же, несмотря на все препоны, русское афонское монашество пополнялось за счет эмиграции, хотя известно всего несколько человек, сменивших мундир или костюм на рясу и клобук. Это иеромонах Софроний, автор замечательных записок о старце Силуане; иеромонах Василий (Кривошеин) – сын министра Временного правительства, впоследствии архиепископ и известный богослов; бывший полковник царской армии, участник Русско-Японской и Первой Мировой войн, бывший адъютант Великого князя Андрея Владимировича, брат русского посланника в Сербии иеромонах Никон (Штрандтман). О последнем известно, что он принял постриг в одном из монастырей Сербии, на Афон прибыл не позднее 1937 года, скончался на Каруле в 1963 году в возрасте 90 лет. Был подвижником и аскетом, как будто бы пришедшим в наше время из древних патериков[114 - См. статью «Два брата с неблагозвучной фамилией».]. И все же, пополнение русского монашества в довоенные годы осуществлялось в основном за счет карпатороссов, оказавшихся вне пределов новой советской империи. Время идет, Афон уходит с ним в прошлое. Все реже вспоминают об афонцах на страницах русскоязычных газет. Не нужно говорить о том, что святогорцы оказались без поддержки Родины. Многие русские обители лишились всех своих сбережений и подворий в России. Можно было бы предположить, что единоверная Греция поможет русским монахам. Но очень быстро пришлось отбросить эти предположения. Наоборот, греческое правительство поспешило воспользоваться беззащитностью монахов и, в первую очередь, русских. Греческие либералы одним росчерком пера отобрали все метохи афонских монастырей, находящиеся на территории Греции. В результате главным образом пострадали негреческие монастыри – они не могли рассчитывать на поддержку местного населения и, лишившись метохов, лишались вообще всех средств к существованию. С точки зрения материалистически настроенных властей после того, как вымрут негреческие монастыри, Афон станет уже не Святой Горой с особым международным значением, а просто греческой территорией, которую можно успешно и плодотворно осваивать.

«Есть основания верить слухам, что греческое правительство настойчиво осуществляет давнишний план обратить Афон в источник для выгодной эксплуатации. На огромном и живописном полуострове Халкидики, среди чудесной горно-лесистой природы в рамке лазурных вод, – имеются многочисленные и обширные здания, которые могут принять одновременно тысячи приезжих. И вот, греческое правительство серьезно носится с мыслью обратить Афон в привлекательный туристический центр, что принесло бы казне огромные прибыли…», – писал об этом Маевский в 1966 г.

В качестве оправдания для геноцида была придумана коммунистическая угроза, весьма «актуальная» для святогорского монашества. «Отсутствие молодых монахов в Свято-Пантелеимоновском монастыре и в Андреевском скиту обязано тому обстоятельству, что Священный Кинот и греческое, правительство не допускают на Афон русских монахов из страха перед проникновением коммунистического влияния» (профессор Константин Каварнос).

Любопытно, что и сегодня спустя много лет враги православия не оставляют надежд сделать из Афона туристический центр, чтобы под предлогом «общий пользы», нанести удар православию. Темные силы неизобретательны, но упорны.

Следующим естественным этап борьбы с монашескими обителями после экспроприации недвижимости стал запрет на вывоз любых изделий монашеского труда: икон, облачений, иконостасов, богослужебных книг. Обедневшие обители могли бы поддержать себя экономически путем продажи новых изделий или предметов церковной, утвари, книг, облачений, сделанных в недавнее время и ценности не имеющих. Под предлогом охраны памятников старины этот канал был перекрыт в 1938 году. Тогда был запрещен вывоз книг и других предметов имеющих только рыночную стоимость. Особенно варварским это постановление оказалось в отношении книг. Как известно, не только Пантелеймонов монастырь, но и другие русские афонские обители: Андреевский скит, кельи святителя Иоанна Златоуста и Благовещенская Хиландарского монастыря, да практически каждая большая русская келья, издавали в предреволюционный период множество литературы для просвещения русского народа. Тут и труды святителя Феофана Затворника, разнообразные акафисты, посмертные вещания преп. Нила Мироточивого, духовные журналы. И вот эти-то книги на русском языке было запрещено вывозить с Афона. Нетрудно понять, в состоянии какого духовного голода находилась русская эмиграция, лишенная всего: Родины, средств к существованию и культурного наследия. Особенный недостаток ощущался в богослужебных книгах. За попытку вывоза подобных книг можно было угодить в греческую тюрьму. Но что означала эта ревность к «старине»? Что происходило с книгами на Афоне? «В русских монастырях имеется масса богослужебных книг. Для их посылки за пределы Афона надо выполнить много формальностей. Книги, изданные раньше определенного года, невозможно вообще выслать. Формальности объясняются будто бы сохранением старинных книг… При теперешнем положении книги эти лежат без употребления, пропадают и часто встречаются в магазинах, как оберточный материал», писал в 1965 году Н.Панаиоти в книге «Святая гора Афон и славяне». Когда автор посетил в 2002 году одну заброшенную русскую келью, то был поражен видом русских книг, разбросанных на полу храма и слившихся в единой полусгнившей массе. Тех, кто уезжает с Афона, всегда встречает таможенник, проверяющий вещи паломников. Беда, если кто-нибудь постарается вывезти подобную книгу, – общение с полицией ему обеспечено. Прошли года, а ситуация мало изменилась. В некоторых кельях мне приходилось видеть целые сундуки набитые старыми русскими книгами, которые вполне могли бы пополнить фонды РГБ или исторической библиотеки. Греческим монахам они не нужны, но и девать их некуда.