скачать книгу бесплатно
что испуги стаи чаек
стынут сталью кораблей
среди пирсов, среди кнехтов,
среди замерзших, как пальцы,
над колючей шерстью моря
кранов, мостиков и рей.
Мы не станем, мы не будем
возвращаться в утро буден,
мы найдем под фонарями
сто придумок, сто затей
старой сказочной Одессы —
халамидницы, повесы —
удивительной столицы
удивленных кораблей.
* * *
Ближних Мельниц говор грустный,
Дальних – лай и перебранка,
запах рыбы и акаций
над лукавой Молдаванкой.
У прохожих красны рожи
от жары. Глаза устали.
Тары-бары – разговоры
миллионными устами.
Ах, одесские приметы:
детвора с картин Брюллова,
Куинджи луну с картины
притопил за волноломом.
Между берегом и молом
море – грех с картины Босха.
Вибрион эль-тор – нокдаун
неспортивной жизни бокса.
Лодки втиснуты в загоны.
Волны слизывают сонно
след от днищ, а вслед за следом —
гальку, раздевалку, город…
Постепенно, постепенно,
словно два больших удава,
слева – море, справа – небо, —
и Одессы не бывало.
* * *
Над Мертвым морем
алая звезда
смеясь, восходит.
Ангелы сгорают,
Свистят предсмертно,
Взглядами скользят
по нашим лицам,
словно текст читают
на ангельском.
…На идиш, на иврите…
Высвистывая:
– На каком молчите?
По-русски мы молчим.
И ты,
И я.
…И Русью пахнут
мертвые моря…
О. Мандельштаму
Надо смерть предупредить. Уснуть.
Я стою у твердого порога…
О. Мандельштам
Заглянув за дверь чулана,
закричу: «О Боже мой!»
Там углан в спецовке старой
всех пугает – у-лю-лю!
...................................................
Мандельштам лежит на нарах
(Осип, я тебя люблю).
....................................................
Кров над ним высок и бел.
На виски крошится мел.
А на остром подбородке
черный волос поредел
1984
У певчих свои временные законы
Колдует листва за спиною у лета,
пожаром горчит голубой листобой.
По птичьим дорогам уводит поэтов
куда-то спешащий пернатый конвой.
Я жду бестолкового лепета вьюг,
чтоб молча ступать по разбухшим паркетам
дубрав, приютивших бездомных поэтов…
А стаи летят через вьюги на юг.
У гордой пичуги хрустальный язык,
малиновый звук над подлеском грачиным.
Никто не запомнит усталой причины
подмены запева на хрипы и крик.
У холода свой серебристый язык.
У певчих свои временнЫе законы.
И всякий по-своему плакать привык,
сличая вокзалов сквозные прогоны.
Ущербная тяжесть пути. А куда?
Туда суетливо уносятся стаи,
туда эшелоны заслонами ставят,
и тихою сапой плывут города.
Неверная участь залетных гостей.
Навязчивый след красноглинных обманов.
У черной реки. У ясной поляны.
Среди оскудевших до срока полей.
Накануне
