скачать книгу бесплатно
– Ага, давай, – облегченно попрощался я.
– Овца – почти целую сигу выкинула, – выругался Сема, едва прекратилось цоканье и захлопнулась дверь на пятом этаже.
Я посмотрел наверх между лестницами и, убедившись, что там никого нет, резко повернулся к другу.
– Слышь, я серьезно! Завязывай! Ладно между собой, но при других людях зачем на смех поднимаешь? Мне-то нечего стесняться. Я все делаю правильно. И пусть я хоть всю жизнь дальше буду бегать за Светой, во всем ей потакать и останусь «каблуком», как ты выражаешься. Ведь это всяко лучше, чем сидеть дома в одиночестве, курить сутками напролет и в видеоиграх свои же рекорды бить изо дня в день, – сильно разозлившись, но еще сдерживаясь, произнес я.
– Ты посмотри на него. Федор, у вас что, голосок прорезался? – с мерзкой улыбочкой выпалил разгоряченный Сема, соскочив с подоконника.
– Ой, да иди ты, – махнул рукой я и собрался уходить.
– Давай-давай, вали, – бросил мне в спину Сема. – Своей Светке-миньетке привет передавай.
«Ну все. Идет он на хер, «дружище». Вот прямо здесь и сейчас его урою. Допрыгался, говнюк», – пронеслось в моей голове.
Резко развернувшись, я схватил Сему за грудки и замахнулся кулаком. Он попытался меня оттолкнуть, но я был выше, крупнее и почти уже саданул его, как вдруг мы услышали грохот из шахты, а затем приглушенный вопль: «Kurat[1 - Черт! (Эст.)]!»
Мы тут же отпустили друг друга и подбежали к лифту.
– Кто-нибудь! Помогите! – кричал кто-то оттуда испуганным голосом.
– Кто там? – я сделал вид, что не признал эстонский говор.
– Это Иво! Я режиссер в этом театре! Пожалуйста, помогите! Я в лифте застрял! Кнопка диспетчера не работает! Связи нет! – взмолился Адамсон.
Мы с Семой переглянулись. Еле сдерживая смех, я обратился к постановщику:
– Хорошо, не переживайте! Сейчас позову кого-нибудь! Дер-жи-тесь!
Мы отошли в сторону и тихо, но хорошенько проржались. Сема спросил:
– Ты же не будешь никого звать? Пусть посидит там, про «Луну» подумает.
– Нет, позову, конечно. Я ж не изверг. Но не сразу. У меня есть идея. Сделаем все изящно. И ты, баран, будешь сыт. И волки будут наказаны. Пойдем.
Мы спустились вниз по лестнице на первый этаж. Нам была нужна комната режуправления. Иво, услышав шаги, снова начал молить о помощи. Мой друг шел рядом и молчал.
– Федь… такое дело… прости… вырвалось как-то глупо… не хотел обидеть, правда. Ты же меня знаешь. Я просто неудачно пошутил, – слегка запинаясь, пробормотал он.
– Проехали. И ты меня извини, что накинулся сразу.
Как вы уже могли заметить, Сема частенько любил обшучивать и форсить какую-то одну тему. Долго, многократно, порой не зная меры и переходя границы, но не со зла, как могло бы показаться на первый взгляд. Хотя большинство людей его за это и вовсе на дух не выносили. Ну и еще, конечно, за то, что он был навязчивым, наглым, простым, как три копейки, и очень манерным. Однако я уже давно со всем этим смирился и принял как данность. В том числе и его несерьезные бравады. Ведь, несмотря на все это, он всегда был очень честным, добрым и искренним. К тому же я прекрасно понимал, почему он именно в данном случае себя так вел: я все-таки был его единственным настоящим другом, и он боялся, что я погрязну в бытовухе и мы больше не будем с ним общаться так, как раньше. Надо было сдержаться. И мне, и ему. Эх, ладно, считай, уговорил. Поедем мы после премьеры к Сыдкаевой.
– А куда мы идем-то? – перебил мой внутренний монолог Сема.
– Сейчас увидишь.
Пройдя по коридору, по обеим сторонам которого были бежевые однотипные двери, мы подошли к нужной комнате. Едва я поднес руку, чтобы постучать, как она открылась, и на пороге появился Владик.
– О, Федя, Сема, привет! – поздоровался он с нами на выдохе.
Мы пожали руки. Сема после этого украдкой вытер свою о штаны.
– Ребята, не видели Иво? После этого ужасного и вопиюще бестактного инцидента с Долгополовой он куда-то пропал. Ну она, конечно, дура. Так себя вести. Еще заслуженная артистка. Тоже мне, – тарахтел Владик.
Сема сверкнул глазами и собрался сделать рывок в его сторону, но я, почувствовав это, «случайно» толкнул своего друга плечом и покачал головой.
– Да, несдержанная она дама. А мы как раз к тебе по этому поводу. Иво просил передать, что подумал над произошедшим и считает, что все-таки был не прав, – подытожил я.
Сема кашлянул от удивления.
– Но как же это так? Ты же присутствовал в зале? Ты же все видел? – залепетал Владик.
– И присутствовал, и видел. Но буквально только что встретился с Иво, разговаривал с ним. Говорит, дал маху, извиниться хочет. Его слова, не мои.
– Эх, ну да, возможно, и был не прав немножечко, – неохотно согласился он.
– Так вот, – продолжил я, – Иво сказал, чтобы ты сходил в магазин и купил Алине Владимировне бутылку самого дорогого шампанского и большой букет цветов.
– Самый большой, – вклинился Сема.
– Да, самый большой, – я одобрительно взглянул на друга.
– Эм…Ну…Хорошо…Я схожу… А почему он сам не попросил меня? – вдруг озадачился Владик.
– Его и Бород… ой, Аркадия Валерьевича срочно вызвал худрук к себе. Там продюсеры приехали. Что-то обсудить хотят. Он сам толком не знает. И телефон у него сел еще, как назло, представляешь? – театрально усмехнулся я. – Мы на четвертом этаже с ним столкнулись. Он про худрука нам как раз сказал, попросил нас с тобой поговорить и что-то еще… Ах да, точно! Зарядку по пути надо захватить и на репетиции ему передать. Блин, хорошо, что вспомнил!
Я решил нагрузить подробностей для пущей убедительности, вжился в образ, приложил руку ко лбу и глянул на Сему так, словно принести зарядное устройство Адамсону было крайне важной задачей, а я про это чуть не забыл. Сема в ответ одобрительно замотал головой, пытаясь не засмеяться.
– Кстати, у тебя нет, случайно? А то у меня модель телефона другая. Так бы свою ему отдал. Такой человек все-таки важный и занятой. Без телефона-то нельзя, – еле выговорил я, вновь обращаясь к Владику, уже слегка нахмурившись, чтобы тоже не расхохотаться.
– Ой, да-да-да, конечно! Сейчас принесу. One moment, – он шмыгнул обратно в комнату и быстро вынес провод. – Вот, держи.
Владик очень любил вставлять английские фразы в свою речь по поводу и без. Вероятно, думал, что так выглядит более professional.
– Спасибо, Влад, – поблагодарил его я. – Деньги, кстати, на все возьми у Иво. Столько, сколько потребуется. Он сумку же здесь оставил?
– Ага, вот она, – радостно ответил Владик.
– Еще записку напиши и прикрепи ее к букету, – добавил Сема. – Мол, извиняюсь там, Алина Владимировна, тыры-пыры, все дела. И в корзину все положи. Короче, сам разберешься. Ну, и ей отнеси, естественно. Точнее, на первом этаже около ее кабинета оставь. А Иво потом сам к ней еще подойдет.
– Да, хорошо, ребята! Спасибо огромное, что передали! Побегу тогда!
– Не за что! Давай, удачи! – попрощался я.
Сема ограничился кивком.
Владик быстро закрыл дверь на ключ и побежал к выходу. Прогона, как вы уже могли догадаться, в тот день так и не было. Не столько из-за пропажи Иво, а сколько из-за того, что в итоге понадобилась скорая: у Долгополовой, как оказалось, очень сильная аллергия на лилии. Твою мать.
* * *
Мы решили с Семой проведать Алину Владимировну вместе и договорились встретиться у входа в больницу. Он пришел раньше меня и стоял у дверей приемного отделения.
– Ты совсем тупой? – злобно рявкнул я, подойдя к нему.
– А что такое? – спросил Сема, искренне не понимая моего выпада и протягивая руку для того, чтобы поздороваться. Он осмотрел свои потертые джинсы и старую кожаную куртку, думая, что просто-напросто как-то неподобающе оделся.
– Издеваешься? Придурок, ты цветы зачем притащил? Решил с концами Долгополову угробить? – я мотнул головой в сторону букета из семи красных роз, который Сема держал в руке.
– У нее на розы нет аллергии – я в институте ей дарил. Отвечаю! – взволнованно парировал мой друг. Он очень переживал за Алину Владимировну, особенно учитывая, что мы были виноваты в ее госпитализации. А если быть точнее, то виноват был скорее я.
– Ладно, пойдем, – я пожал Семе руку, решив, что без толку объяснять ему идиотизм его подарка в данной ситуации, раз он сам этого не понимает. – А то часы посещений скоро закончатся: по субботам только до четырех.
Пошуршав бахилами по коридору, мы быстро нашли палату Алины Владимировны. Я постучался.
– Да-да, войдите! – послышался женский голос.
Мы открыли дверь и зашли внутрь.
– Здравствуйте, мальчики! Очень рада вас видеть! Спасибо, что пришли навестить! – радостно поприветствовала нас чуток сонная Алина Владимировна.
Палата была одноместной. Долгополова лежала на больничной койке и немного смущалась, потому как вместо привычных ей платьев и туфель на ней была только казенная ночная рубашка. Едва мы вошли, она начала суетиться, быстро поправила руками волосы и попыталась встать.
– Извините, что я в таком виде, – застеснялась она. – Мне антигистаминные дают. От них в сон так сильно клонит, а я только недавно проснулась, и…
– Да что вы, что вы, Алина Владимировна! – не менее смущенно сказал я, подбежав к ней, и положил руку на плечо. – Не вставайте, не вставайте! Ле-жи-те! Вы чудесно выглядите! А мы вот тут вам немного всякого разного принесли. С врачом проконсультируйтесь только, пожалуйста, что вам можно, а что – нет, – добавил я и положил пакет со всякими вкусностями, которые купил по дороге, на прикроватную тумбочку.
– И цветы! – выступил вперед Сема и протянул Долгополовой свой букет.
Она засмеялась. Я укоризненно посмотрел на него, а он – с вопросом на меня в ответ, все еще не понимая, что же не так с его подарком.
– Спасибо большое! Мне очень приятно! Надо будет потом вазу попросить и цветочки в нее поставить.
– Попросим, не переживайте! Как вы себя чувствуете? – я присел на стул около кровати. Сема взял еще один у тумбочки и расположился рядом со мной, положив букет на подоконник.
– Да все идет своим чередом, ребятки. В понедельник уже будут выписывать. Не ожидала я, конечно, такого «подарка» от Иво, – иронизировала Долгополова. – Ах, Петр Дмитриевич, здравствуйте! Вы как раз вовремя!
В открытом дверном проеме появился Петр Дмитриевич Хомяков – худрук и директор нашего театра, народный артист, один из ведущих актеров и по совместительству мой крестный отец, пристроивший меня к себе. Мы с другом переглянулись.
– Добрый день, Алина Владимировна! О, привет, парни! – задорно пробасил он.
– Как себя чувствуете? Вот вам гостинцы, потом посмотрите, чай попьете. Там все гипоаллергенное, – по-доброму усмехнулся он, положив их на стол рядом с остальными передачками, и сел на край койки.
– У вас же только на лилии аллергия? – нахмурился крестный, осмотрев палату, и покосился на букет, который принес Сема, становившийся после этого вопроса пунцовым буквально на глазах. Походу, до него наконец-то дошло. Для полноты картины не хватало только его безысходного хлопка по лбу.
– Большое спасибо, Петр Дмитриевич! Да, только на лилии. Не переживайте. Это мальчики мне принесли, – Алина Владимировна с благодарностью посмотрела на нас.
Сема смущенно пялился в пол, а мне хотелось в тот момент под него провалиться.
– Вы мне лучше расскажите, как пятничный показ прошел, – попросила она и приготовилась внимательно нас слушать.
– Да хорошо прошел, – перебил Петр Дмитриевич меня, уже было раскрывшего рот для рассказа, и расстегнул пуговицы на своем дорогом костюме. Для своего солидного возраста он был в хорошей форме и всегда следил за собой. Особенно за бородой и за ботинками, которые блестели, как у кота яйца.
– Есть еще над чем поработать, конечно. Но в целом – очень неплохо. Я доволен. И Федор с Семеном хорошо себя показали. Однако больше всего мне ваша хореография понравилась. Ну просто сказка! – заухал он.
– Ой, Петр Дмитриевич, вы мне льстите! – кокетничала Долгополова.
– Ни в коей мере! – угловато флиртовал крестный.
Они еще немного сдержанно поболтали о нюансах лечения, последних событиях в театре, дальнейшей подготовке спектакля и предстоящем собрании. Было очень забавно наблюдать за их якобы непринужденной беседой и тем, как они стеснялись обращаться друг к другу без отчества в нашем присутствии, вынужденно выдерживая светский тон. Хотя я прекрасно знал от мамы о том, что они были, мягко говоря, давно знакомы и испытывали друг к другу не только дружеские чувства, однако никто из них в этом не признавался.
– Ладненько, я на самом деле ненадолго. Врач сказал вас особо не мучить – лекарства имеют седативный эффект, так что вам надо еще поспать, – завершил беседу Петр Дмитриевич, хлопнул руками по коленям и обратился к нам:
– Поэтому, мальчуки, давайте-ка тоже собирайтесь – человеку надо отдыхать.
И он был прав: Алина Владимировна уже сонно хлопала глазами.
– Ох, что-то да, разморило меня опять, – прозевала она, прикрыв рот рукой.
– Вам что-нибудь еще нужно? – поинтересовался худрук.
– Нет, что вы, что вы. Мне того, что принесли, с лихвой хватит. Еще медсестрам оставлю. Какие же они тут заботливые. Прямо как вы, мои хорошие, – в очередной раз растрогалась Долгополова.
– Поправляйтесь скорее! И возвращайтесь, а то мы без вас долго не протянем! Да, мужики? – Петр Дмитриевич посмотрел на нас.
Мы, как малолетки, замотали головами и дебильно заулыбались.
– Ну, тогда, с вашего позволения, честна?я компания вас покидает. До новых встреч! Обязательно звоните, если что-то понадобится! – попрощался Хомяков и отсалютовал рукой.
– До свидания! Поправляйтесь! – добавили мы с Семой.
– Ой, спасибо вам огромное еще раз, что пришли! Мне очень-очень приятно! До скорой встречи! Я уже в понедельник буду с вами в творческом строю! – засмеялась Алина Владимировна и потрясла в воздухе кулачком.
– А я не сомневаюсь! – поддерживающе нараспев промурчал крестный, расплывшись в улыбке, и мягко, но настойчиво подтолкнул нас к выходу.
Когда Долгополову увозила скорая, мы с Семой решили, что сами никому из наших коллег ничего рассказывать не станем. А если вдруг Владик или Иво своим помелом все быстро растрындят, то уже будем действовать по обстановке. В итоге с расспросами о случившемся и нашей в этом непосредственной роли к нам никто так и не обратился. Но мы были практически абсолютно уверены, что до Петра Дмитриевича, скорее всего, информация все-таки точно дошла. Ведь нас с Семой его секретарша никогда так многократно и настойчиво не просила зайти, что было особенно странно в отношении моего друга. Однако не только это наводило нас на мысль о том, что он в курсе. Ни в четверг сразу после нашей проделки, ни после пятничного предпремьерного показа мы с дядей Петей так и не успели переговорить тет-а-тет. Однако, едва он замечал меня где-то, я видел, как издалека свирепо сверкали его глаза. К счастью, так случалось, что крестного в этот момент тут же кто-то отвлекал, чему я в глубине души всякий раз радовался и благодаря этому благополучно ретировался. До Семы он также не успел добраться. От разборок по телефону нас спасал тот факт, что дядя Петя был человеком «старой закалки» и предпочитал все более-менее серьезные вещи обсуждать вживую. А тут как бы дело обстояло серьезнее некуда. Что же касается Иво и Владика, то они максимально старались избегать меня и Сему и всячески дистанцировались при виде нас. Они отворачивались в сторону, опускали глаза или утыкались в телефоны, что было, мягко говоря, несколько необычно, зная их характеры. Одним словом, все было как-то ну очень уж странноватенько.
Пока мы втроем молча шли до лифта, я сперва мысленно готовился, что именно сейчас настало время для экзекуции. Но, судя по тому, как Петр Дмитриевич вел себя в палате, я почему-то в то же время несколько расслабился и решил, что все могло бы и обойтись относительно мирно. Ведь, не беря в расчет пару моментов, история же хорошо закончилась, да? Но как только мы дошли, дядя Петя резко развернулся в нашу сторону и вытаращил свои миндалевидные злющие глаза. Вместо улыбчивого усача пред нами теперь стоял Воланд.
– Два идиота! Чуть Алину Владимировну в могилу не свели! И еще приперлись же сюда с букетом! Пионеры хреновы, – злобно выпалил он и вдарил кулаком по кнопке вызова.
– Чья идея была, ушлепки? А? – прорычал крестный, переводя взгляд то на меня, то на Сему.
– Ну… – уж было начал оправдываться я.
– Значит, твоя, да, полудурок? – грозно прохрипел он. – У нас спектакль горит. Ни хрена не готово. По миру пойдем гроши на корку хлеба собирать, а вы тут, блять, в справедливость решили поиграть на мои бабки?
– Но Иво… – вступил Сема.