скачать книгу бесплатно
Он, кажется, не верит, но тему не развивает, спрашивает:
– И какие у тебя теперь планы, Танчик? Будешь ждать, пока Серега тебе еще что-то скажет, или вернемся к переговорам?
Я с сожалением кошусь на мохнатую спину Борисовича.
– Я думаю, надо подождать, пока он протрезвеет.
Кузнецов набычивается.
– Это ты на что сейчас намекаешь? Кому тут надо протрезветь? Сереге? Да он вообще не пьет, если только стопку пропустит по праздникам – и все. Он просто устал, пахал без выходных две недели подряд.
Я демонстративно потягиваю носом:
– Ага, воздух тут пропах усталостью.
Кузнецов тоже принюхивается, а потом расплывается в улыбке:
– Да это мы просто бутылку настойки от ревматизма случайно грохнули. Стекла я собрал и выкинул, а запах пока не выветрился.
Наконец-то передо мной вырисовывается картина происходящего. Два мужика перепили и почему-то вместо того, чтобы вызвать девочек, вызвали меня. Наверное, плотские радости им уже наскучили, хочется чего-то позабористей. А я что? Я ничего. Я могу и подыграть немного. В конце концов, даже интересно, что там в мозгу этих ушибленных богачей родилось.
– Ладно, – говорю я Кузнецову, – пойдемте обсуждать условия сотрудничества. Уговорили.
Он потирает руки.
– Ну наконец-то! А я уж думал для налаживания взаимопонимания тебе массаж предложить. Я хорошо массаж делаю. Особенно баночный.
– Пойдемте, господин Кузнецов.
– Для тебя просто Вася, – говорит он с щедрым видом.
Мы выбираемся из подвала. Я двигаю в сторону гостиной, но Кузнецов хватает меня под локоть.
– Не туда.
– Разве?
– На кухню пошли. Лучше всего обсуждать дела за чашкой чая.
При слове «кухня» мой живот издает протяжное урчание – предатель!
Кухня в усадьбе Кузнецова размером с мою однушку. Тут есть куча разной техники, сотня шкафчиков и длинный стол. Кузнецов усаживает меня за него, а потом шагает к двустворчатому холодильнику.
– Ты с чем чай предпочитаешь пить?
– С лимоном, – говорю я.
– Хорошо. У меня как раз есть лимон.
Он ставит передо мной огромное блюдо с мясной нарезкой. Среди кусочков разных колбас и карбонада виднеется несколько лимонных долек. До того, как я успеваю придумать остроту насчет этой тарелки, рядом с ней появляется чашка с булочками и несколько мисок с салатами. А следом Кузнецов притаскивает блюда с фруктами и овощами.
– А чай? – напоминаю я.
– Да ну его! У меня есть кое-что получше, – Кузнецов ставит передо мной графин с чем-то коричневым.
– Что это?
– Компот. Из сухофруктов, – Кузнецов подозрительно скалится. Он разливает коричневую жидкость по двум бокалам и один из них придвигает мне. – Попробуй, тебе понравится.
Я киваю, но решаю этот его компот не пить. Еще не хватало обнаружить себя через пару часов в обнимку с веником рядом с Борисовичем. Его воинственная Катька пугает меня до чертиков, да и за деловую репутацию тревожно.
– Выкладывайте, – говорю я Кузнецову, придвигая к себе блюдо с мясной нарезкой. – Что вы хотите от меня?
– Хочу, чтобы ты нашла мне жену. Хорошую.
– А подробней?
Он разваливается на стуле и мечтательно возводит глаза к потолку.
– О, я совсем не привередлив. Мне нужна здоровая, красивая девушка с кротким нравом. Главное, чтобы она любила детей. И была не старше двадцати одного года.
Я закашливаюсь, на глаза наворачиваются слезы. Кузнецов не остается в стороне – ответственно лупит меня по спине с обеспокоенным лицом. Рука у него тяжелая, так что я быстро прихожу в чувства.
Кузнецов подносит мне бокал со своим варевом. Потеряв бдительность, я делаю пару глотков. На вкус жидкость и правда обыкновенный компот из кураги – зря я надумала всякого. Хотя моя нервозность вполне объяснима: такой сумасшедшей ночки у меня отродясь не случалось.
Глава 4
Когда я вытираю губы салфеткой, Кузнецов продолжает свою речь:
– Я хочу, чтобы моя будущая жена никогда со мной не спорила, во всем меня слушалась и не устраивала сцен, когда я собираюсь…
– Подождите, – перебиваю я, – вы только что сказали, что хотите себе девушку младше двадцати одного года? Вы это серьезно?
– Да, а что?
– А вам самому-то сколько?
– Тридцать четыре, – говорит он, расправляя плечи и всем своим видом показывая, какой он орел.
Я чувствую раздражение. И нет, это не потому, что я одинока в свои двадцать девять. Это потому что… Потому что я ненавижу эйджизм, да.
– И зачем вам молоденькая? – спрашиваю я, придвигая к себе одну из мисок – с салатом, похожим на оливье.
Кузнецов фыркает:
– Танчик, ну ты же вроде взрослая женщина – почему задаешь глупые вопросы? Я хочу воспитать женушку под себя. И мне не нужна замордованная жизнью тетка, у которой из-за неудач в личной жизни испортился характер. Мне нужна свежая, нулевая, так сказать, модель. От девятнадцати до двадцати одного. Совсем соплячку мне не надо, нет.
– Наверное, вы хотите, чтобы она еще и девственницей была? – ехидно уточняю я. – Нецелованной?
Он задумывается, потом кивает с серьезным видом:
– Ну, было бы неплохо, конечно. Все-таки она станет матерью моих детей. Я говорил уже, что хочу четверых?
Я мотаю головой. А он еще больше расходится:
– Да, хочу четверых. И надо, чтобы девушка была готова беременеть сразу после свадьбы. Тянуть мне некогда. Я не готов на выпускной детей тащиться старикашкой с клюкой.
– Сомневаюсь, что двадцатилетняя девочка захочет беременеть сразу после свадьбы, – ядовито бурчу я с набитым ртом. – Ей вообще-то еще надо университет закончить, мир посмотреть.
– Какой еще университет? – В глазах Кузнецова проступает раздражение. – Не надо нам университета. Девица с высшим образованием мне дома на фиг не нужна: от таких одни проблемы и вынос мозга.
– Вы серьезно?
– Конечно! Сужу по своему горькому опыту. Имел, знаешь ли, возможность удостовериться.
Я поспешно засовываю в рот еще одну ложку оливье – ну, чтобы не ляпнуть чего-нибудь грубого.
Кузнецов придвигает ко мне блюдо с булками и завершает мысль:
– Мне нужна мягкая, домашняя девушка, без амбиций. Повар там или учительница начальных классов. Можно и вообще без образования. Зачем оно ей, если я хочу, чтобы она посвятила себя домашнему очагу?
Какой же он мерзкий! – мысленно констатирую я. – Махровый сексист какой-то. Даже мой бывший муж поблек на его фоне, а я-то думала, что уж его-то никому не затмить.
– Ну ты чего молчишь-то? – толкает меня плечом Кузнецов. – Спрашивай еще что-нибудь. О своей будущей жене я могу говорить часами.
Оно и видно, ага. Глаза его горят каким-то лихорадочным светом, а на губах опять придурковатая улыбка. Но лучше и правда что-нибудь спросить, не сидеть в тишине.
– А по внешности будут пожелания? – Я надкусываю первую попавшуюся булку и замираю: вкуснотища.
– Так-так, – Кузнецов ненадолго задумывается, потом с интересом смотрит на меня. – А ты можешь встать ненадолго?
– Могу, – я выбираюсь из-за стола с булкой в руке.
– Ну вот смотри, – тянет Кузнецов, оглядывая меня. – Мне нужна женщина совсем другой комплекции. Ты слишком худая и костлявая. На диетах, поди, сидишь?
– Василий, – хмурюсь я. – Ближе к делу.
Он обрисовывает руками мои бедра.
– Мне вот надо, чтобы здесь пошире. И здесь! – Его руки смещаются в сторону моей груди. Я их на всякий случай отпихиваю.
– Понятно, – говорю я и снова плюхаюсь за стол.
Кузнецов делает круг по кухне, возбужденно размахивая руками:
– Мне нужная крепкая, молодая девка. Такая, чтобы во время беременности на рыбалку со мной ездила, а не стонала в углу в обнимку с тазиком.
– Ага, запомню, – киваю я. Мне еще бабушка в детстве говорила: с сумасшедшими не спорят.
– И еще у меня одно пожелание есть, – Кузнецов подходит ближе и зачем-то ерошит мои волосы. – Хочу, чтобы у нее коса была. До пояса.
Я незаметно отодвигаюсь: не люблю, когда вот так беспардонно лапают.
– Вот зачем вы, женщины, стрижетесь так коротко? – говорит Кузнецов с осуждением косясь на мою прическу. – И краситесь еще в этот ужасный пошлый цвет?
– Ничего он не ужасный, – возражаю я, откладывая булку. – У меня от природы похожий. Я всего на пару тонов осветлилась.
– Вот моя краситься не должна, запомнила? – Кузнецов придвигается, нависает надо мной. – Я люблю, когда у женщины все натуральное. – Он опускает глаза вниз и получается, что заглядывает прямо в вырез моей майки.
Я от такой наглости впадаю в легкое оцепенение, но уже через пару секунд беру себя в руки и прикрываю вырез ладонью.
– М-да, грудь мне точно побольше надо, – хмуро констатирует Кузнецов. – На пару размеров. У тебя единичка?
Кажется, я краснею. Вот уж на редкость хамское создание мне досталось от Борисовича. Как такого женить вообще? Не удивительно, что он ко мне обратился: нормальные женщины явно разбегаются от него с визгом.
Но может, он не совсем неадекват, просто пьяный? Может, к вечеру он придет в сознание и умерит аппетиты?
Я снова поднимаюсь из-за стола:
– Хорошо, Василий, я все поняла. Дальнейшие детали обсудим завтра-послезавтра, сначала мне надо обдумать всю полученную информацию.
Он присаживается на стол, прямо между тарелками, и недовольно морщится.
– Нет, ты ничего не поняла, Таня. Я хочу, чтобы ты посвятила работе со мной все свое время. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне и сопровождала меня на работе. Мне надо закрыть вопрос с женой в ближайший месяц, но я человек занятой. Мы будем обсуждать мою личную жизнь каждый раз, когда у меня будут появляться свободные минутки.
Я чувствую, как во мне все закипает. Да что этот гусь о себе возомнил? Он правда верит, что я буду бродить за ним тенью с блокнотиком и с подобострастием внимать каждой его новой придури? Да ни за что!
– О переезде к вам не может быть и речи! – гневно заявляю я ухмыляющемуся Кузнецову. – И у меня есть другие проекты, которыми нужно заниматься параллельно с вашей женитьбой.
– Откажись от других проектов. Я хорошо заплачу.
– Нет. Я не могу их бросить без ущерба для репутации
Кузнецов подцепляет с блюда кусок сала и, отправив его в рот, задумчиво разжевывает.
– Кажется, у Сереги в фирме тебе ничего не светит, – припечатывает он чуть погодя. – Душная ты, Танчик. И нерасторопная.
Мне хочется надеть ему на голову миску с недоеденным оливье, но я сдерживаю себя.
– Значит, поищите себе другого специалиста, – с гордым видом говорю я. – И велите своим людям отвезти меня домой.
– С какого перепуга? – ухмыляется он. – Они не таксисты вообще-то. Не хочешь на меня работать – сама до дома добирайся.
У меня сдают нервы. Я беру со стола стакан с компотом и выплескиваю его в лицо Кузнецову. Он смотрит удивленно, темные капли красиво сбегают по его небритому лицу.
– Ты больная?
Я немножко жалею о содеянном.
