скачать книгу бесплатно
«Победитель» хотел съязвить, что при желании для «пожать руку» можно было бы выйти самостоятельно, но не стал. Тело устало, в голове стучала только одна мысль: поспать хоть пару часиков. Сегодняшний бой оказался…
– …выматывающим. Но я хочу сказать, что ты молоток. Во всех смыслах. Уложил эту башню мышц практически одной левой! Публика в восторге, они тройные ставки делали. Сегодня Арена заработала втрое больше, чем обычно. Благодаря тебе.
Парень молчал и видел, что эта «ожидательная» тишина напрягала хозяина кабинета. В глазах лысого даже на какой-то момент промелькнул страх. Или показалось?
– Нда. Ты сегодня хорошо поработал, я бы даже сказал: блестяще! Поэтому я тебе даю, кхм, бонус. Десять процентов сверх суммы плюс девочка со стрип-площадки. Выбирай любую, забирай на всю ночь. Как тебе, а?
«Да спать я хочу, мудила лысый!»
– Спасибо, Михаил Афанасьевич. Я бы лучше отдохнул. Один.
– А, ну ладно, ладно, иди, отдыхай. И вот что, когда проспишься, набери меня. Разговор будет. Серьезный. Хорошо?
– Как высплюсь, Михаил Афанасьевич.
– Ну, бывай.
***
– Ур-ра! Обнорская, ты молодец! Спасибо-спасибо-спасибо!!! Дай я тебя поцелую!
Кира только отмахнулась, спокойно улыбаясь.
– Не стоит, Киреев, не нужно… Я сказала, это лишнее!
– Эй! А я вам не мешаю?
Притворно-ревнивый голос подруги заставил ребят обернуться.
– Фиска, ты, как всегда – вовремя! – вздохнул Леха, пропуская девушек вперед.
– Не «Фиска», а Анфиса Олеговна, холоп! – наигранно-презрительно поправила одногруппника Анфиса. Тот лишь гоготнул в ответ.
– Это тебя твоя четверка по английскому так возвысила над простыми смертными?
– Сгинь, холоп, с глаз моих, иначе рискуешь быть испепеленным взглядом моим! – Анфиса продолжала кривляться: у нее было отличное настроение.
Кира молча улыбалась, идя по коридору универа. Она уже давно привыкла к подобным дружеским перепалкам и почти научилась не слышать их.
Мысли уносили в лето. Наконец-то! Сессия закрыта, и она свободна аж целых два месяца!
Ей хотелось устроиться на подработку. Все одно польза: и без дела не сидишь, и дома реже бываешь. С некоторых пор Киру начала тяготить «домашняя» жизнь. Разумеется, родителей обидеть она не хотела. Просто все чаще возникало желание быть уже, в конце концов, самостоятельной.
Самой попытаться зарабатывать хотя бы на бензин. Самой решать возникающие проблемы (хотя какие тут могут быть проблемы, когда отец руководит сетью автомоек в городе?). Самой заводить знакомства – и пусть они будут не всегда «полезными», а иногда – и вовсе бесполезными, тем не менее, это будет ее жизнь. И она хотела бы прожить ее без родительских подсказок.
Кира понимала, что все эти хотелки – проявление великого эгоизма с ее стороны. Ведь родители – самые близкие для нее люди, они очень стараются, чтобы она не наделала ошибок, за которые потом придется расплачиваться всю жизнь. Ну или чтобы она наделала их как можно меньше. Но именно эта чрезмерная опека с их стороны и напрягала.
– Обнорская! – возмущенный окрик вывел ее из размышлений.
– А?
– Да все с ней ясно, Киреев. Она тупо зазналась. Мы по сравнению с ней – никто, нули без палочки. А она у нас умнейшая…
– Фис, ты чего такое говоришь?! – Кира вроде бы возмутилась, но в глазах заплясали бесенята. – Когда это я зазналась?
Анфиса продолжала показушничать, игнорируя подругу и обращаясь исключительно к другу Лехе.
– После экзамена по английскому, Киреев.
А он включился в эту «игру», с энтузиазмом откликаясь на слова светловолосой красавицы.
– А, вон оно что, Филатова.
– Да-да.
– А мы-то думали, Обнорская – человек адекватный.
– А оказалось – зазнайка…
– Я разочарован…
– Я тоже.
Кира не выдержала.
– Эй! А ну прекратите! Я еще как бы с вами рядом иду!
Друзья остановились напротив, хором спросив:
– И что?
Она вздохнула и покачала головой, улыбаясь:
– И ничего. Надоели. Оба. Короче, так – если не заткнетесь, я пойду за мороженым без вас.
– Эх, Обнорская, ничему тебя жизнь не учит, – искренне огорчился парень, – в твои-то годы закрытую сессию не мороженым отмечают.
– А чем, Киреев? – полюбопытствовала Анфиса, состроив наивную мордашку.
– Алкоголем как минимум. Походом в клуб, пьянками-гулянками, не знаю. Травкой из кальяна.
– Вот это тебя занесло, Леш! – восхитилась Анфиса. – А что, мне нравится! Кир, давай сегодня забуримся в клубешник? Ну пожалуйста!
Кире не очень хотелось тащиться куда-то вечером, тем более что как раз вчера она наткнулась в Сети на «произведение» очередного неизвестного автора: это был рассказ среднего размера, разумеется, на английском… Ей хотелось почитать, но, представив, как мать с отцом по очереди (а то и вместе) врываются к ней с вопросами: «Чего сидишь дома?! А что читаешь? А может, лучше погуляла б?», Кира подумала, что вечер в клубе окажется как нельзя кстати.
– Я бы не отказалась, – улыбнулась она. – Только без травки в кальяне.
– Ура! Мама Чоля наконец-то решила покончить с затворничеством! – начал кривляться Леха. Кира с Анфисой только закатили глаза.
2.
Вроде бы он выспался. Даже как будто отдохнул.
Кирилл еще немного полежал с закрытыми глазами. Это была особенность его организма: он просыпался почти мгновенно, не открывая глаз. И сейчас, лежа неподвижно, прислушивался к себе – не сломано ли что-нибудь? По ощущениям кости были целы.
Вчерашний бой оказался несколько… изнуряющим. Противник был силен – настоящая гора мышц! Но Кирилл уже давно уяснил себе: в поединке важен не вес и количество силы; важны ловкость, изворотливость, умение заранее просчитывать ходы противника, чтобы вовремя среагировать на неожиданные выпады, отбить их и при этом не понести урона.
Всего этого у Кирилла было в избытке. А еще – переполнявшая его злость, ярость. Ненависть. Чувства, толкающие на участие в самых отчаянных поединках. Он осознавал, что просто гибнет, снедаемый разрушающей озлобленностью на людей и весь мир в целом. Захлебывался своей ненавистью. И ничего не мог с ней поделать.
А сегодня вдруг захотелось чего-то… расслабляющего.
***
Ей было откровенно скучно: ни веселый гогот одногруппников, ни бесконечные шутки Киреева не могли поднять настроения. Кира буквально перед выходом из дома зацепилась рукавом вязаной блузки за дверную ручку. Вроде бы мелочь, а… отчего-то стало неприятно.
– Может, я не пойду, а? Мне расхотелось…
– Обнорская, не ной! – повелительный тон подруги не вселил оптимизма в Киру. – Давай ты не будешь портить мне вечер! Тем более с нами идут ребята со второго потока.
– Анфиса, если я пойду с тобой, то своим унылым видом, боюсь, испорчу настроение не только тебе. И вообще, видишь, сама судьба дает мне знак – «Не ходи-и!». Вон, даже дверные ручки цепляются.
– Обнорская, ты с каких пор в эти идиотские знаки судьбы веришь?
– Филатова, перестань! Ну не хочу я никуда идти! Я б лучше «Оливера Твиста» почитала.
– Ты его в оригинале уже раз десять читала. Не надоело одно и то же?
Кира вздохнула. Как отвязаться от назойливой подруги? Только…
– … пойти со мной! Ну что ты, как предатель, в самом деле!
Предателей девушка не любила, в их число вступать не торопилась, и потому ей пришлось безропотно подчиниться.
И сейчас, сидя в шумной веселой компании, среди, в общем-то, знакомых и даже близких друзей, Кира чувствовала себя ужасно одинокой.
– Обнорская, ты еще не уснула? – веселый голос Лехи выдернул девушку из печальных мыслей. Она пожала плечами.
– Мне скучно, Леш.
– А ты выпей!
– Я пью.
– Сок?
– Нет, джин с тоником.
– А похоже на обычный лимонад.
– А ты сам попробуй и убедись: да, я тоже употребляю алкоголь.
Он усмехнулся: синие глаза смотрели, слегка кося, и от этого создавалось впечатление, что собеседник постоянно замыкается в себе, не слушая других. Однако Кира знала, что друг – очень чуткий человек, улавливающий малейшие изменения настроения.
– Леш, я на свежий воздух выйду. Душно здесь.
– С тобой пойти?
– Не нужно. Я скоро вернусь.
– Смотри сама. Если тебя через десять минут тут не будет, я поднимаю на ноги охрану клуба.
– Идет, – улыбнулась Кира, чувствуя благодарность за заботу. – Не скучайте, ребят, – она поднялась, пробралась через толпу сидящих и направилась к выходу. Леха проследил за подругой взглядом, полным серьезности. Но уже через несколько мгновений смеялся вместе со всеми над чьей-то шуткой.
***
Она вышла на улицу, радуясь тому, что в сумочке лежал и телефон, и деньги. «Потом из дома скажу, что родители звонили», – решила Кира, доставая мобильный и отходя на некоторое расстояние от клуба.
Она направлялась по тихой аллейке – клуб находился практически в соседнем квартале от их городской квартиры.
– Эй, красивая, номерочек не дашь? – нагловатый оклик удивил больше, чем испугал. Она остановилась, недоумевая, кто же это обращается – и к ней ли?
Из тени на аллейке навстречу Кире выдвинулась фигура. Нет, две фигуры… Три.
Их было трое. И они окружили девушку, преграждая ей путь. Кира испугалась, затравленно озираясь – как назло, охранник у дверей куда-то отошел и никого не было. Никого, кого можно было бы позвать на помощь. Только неподалеку на лавочке полуприлег какой-то парень. «Наверное, наркоман, – пронеслось в голове, – такому будет безразлично, что вокруг происходит. Ширнулся и кайфует».
– Ну и? – окликнувший придвинулся еще ближе, дохнув легким перегаром.
Кира поморщилась.
– Чо рожу свою кривишь, кукла? – внезапно вызверился тот. – Не нравлюсь, да? А чего это? Мажоры нравятся, да? А я, может быть, тоже мажорик?
Он надвигался на девушку, пьяно ухмыляясь.
– Ребят, что вам нужно? – пролепетала она, прижимая к груди сумочку. Заставляла себя не трястись, но все равно предательски дрожали руки, губы и даже, кажется, глаза…
– Ой, а чо это мы такие пугливые? – игриво протянул второй парень и легонько ущипнул девушку пониже спины. – Какая сладкая, м-м!
– А сиськи у тебя такие же упругие, детка? – встрял снова первый, масляно ухмыляясь.
Она вертелась между ними, как котенок между собаками, а они глумливо скалились, играя со своей «жертвой». Но такая «забава», по-видимому, скоро надоела, потому что третий из этой компании, находящийся за ее спиной, откровенно зевнул:
– Паровоз, давай уже закругляться. Нам случайные свидетели ни к чему, – он кинул быстрый взгляд на скамейку.
– Заткнись, мелкий.
Парни ненадолго замолчали, потому что услышали нечто, похожее на тихий смешок. Звук шел со стороны скамейки.
Компания тут же переключилась на полулежавшего со скрещенными на груди руками «случайного свидетеля»:
