Как стать знаменитым журналистом

скачать книгу бесплатно


Тот, кто читал ранее мои статьи, не мог не заметить, что меня вообще тянет на теоретизирование.

Не то чтобы я решил превратить эту слабость в достоинство. Просто так вышло само собой. Я писал и писал, а книга (теперь уже точно выходила книга, намного переросшая первоначально читанные мною лекции) стала пухнуть.

И в общем-то это оправданно. Современная журналистика не слишком сложна, но слишком важна. Поэтому стоило попробовать описать ее «всю». Не в смысле тематической исчерпанности (на это я не претендую: например, я почти ничего не пишу о радиожурналистике), а в смысле исчерпанности проблемной.

Короче говоря, начав с малого, я решил, раз уж начал, сказать все обо всем существенном, что имеет отношение к СМИ и журналистике.

Это – внешняя сторона дела. Но есть и содержательная.

Профессия журналиста чудовищно мифологизирована. Особенно в наше время. Всякая мифология, как известно, признак либо язычества, либо целенаправленной лжи, либо экстраординарной глупости.

Когда при мне говорят, что журналистика – это правдоискательство, а журналисты, едва ли не все, – честнейшие и умнейшие люди, мне хочется обругать нецензурной бранью того, кто это произносит, и покинуть стены аудитории, в которой звучит столь, увы, хорошо мне знакомая ахинея.

На мой взгляд и вкус, нет ничего более удручающего, чем слушать, как люди врут о себе самих. Более удручающе только слышать, чувствовать или знать, как они врут самим себе.

Утверждать, что журналисты любят правду, и тем более, что журналисты едва ли не единственные, кто в наше время и в нашем мире открывают правду людям (аудитории), это все равно, что доказывать, будто дворники – чистюли по призванию и кроме них нет других людей, благодаря которым улицы в наших городах остаются (иногда) чистыми.

Конечно, дворник убирает мусор. Но это означает только то, что уборка мусора является его профессиональной обязанностью. Если дворники совсем не будут «производить чистоту», как и если журналисты совсем не будут «производить правду», и тех, и других просто выгонят с работы. Но из этого не следует, что дворники любят чистоту, а журналисты правду; что дворники не мусорят, а журналисты не лгут; что дворники не мусорят даже на своем участке, а журналисты не лгут даже в своих СМИ.

Кроме того, понятия «чистота» и «правда» очень и очень относительны. Ни одному дворнику не поручат обеспечивать чистоту в хирургическом отделении и ни один журналист не расскажет всей правды о себе, своей газете, партии, за которую голосует, и т. д. Поэтому

ПРАВДА, ОГЛАШАЕМАЯ СМИ, – ТО ЖЕ САМОЕ, ЧТО И ВЫМЕТЕННЫЙ ДВОРНИКОМ ТРОТУАР. СМОТРИШЬ С ВЫСОТЫ СВОЕГО РОСТА – ЧИСТО. ЕСЛИ ЖЕ НАКЛОНИШЬСЯ, ДА ЕЩЕ ПОПРИСТАЛЬНЕЙ ВГЛЯДИШЬСЯ – ТУТ СОРИНКА, ТАМ ПЕСЧИНКА, ЗДЕСЬ ЛИШЬ СЛЕГКА ЗАТЕРТЫЙ ПЛЕВОК… СЛОВОМ, ГРЯЗЬ[1 - Выделенные таким образом части текста являются тем, что я называю максимами журналистики. Бо?льшую их часть читатель найдет в лекциях, а все их скопом, но систематизированные, – в восьмом разделе этого курса. В тексте лекций я не нумерую максимы, ибо возникают они по прихоти движущейся мысли, лишь выделяю так называемые (мною) и таковыми являющиеся золотые максимы.].

Наконец, еще несколько важных замечаний, сути которых я коснусь подробнее в надлежащих местах соответствующих лекций.

ЛОЖЬ – ЭТО ЧАСТЬ ПРАВДЫ.

Правду не надо путать с истиной.

ЛОЖЬ – ТАКОЙ ЖЕ ЕСТЕСТВЕННЫЙ ПРОДУКТ ЖУРНАЛИСТИКИ, КАК И ПРАВДА, НО В СОВОКУПНОСТИ СВОЕЙ, КАК ПРАВИЛО, МЕНЬШИЙ ПО ОБЪЕМУ.

Даже умные и честные журналисты часто сами не знают, как отличить правду ото лжи.

В журналистике, как и в других массовых профессиях, довольно много просто глупых, недобросовестных и профессионально слабых людей, которые лгут, даже не задумываясь о смысле своей лжи, или просто не понимают, что лгут.

Зато никто так много не говорит о правде (а не правды), как журналисты. Это их профессиональный миф, в условиях демократии ставший универсальным. Сейчас, под напором неопровержимых улик, этот миф постепенно рушится.

Из всего сказанного становится ясно, что я крайне неравнодушен к предмету моего изложения и анализа. И если воспользоваться тацитовским девизом «Независимой газеты» от дня ее рождения и до 8 июня 2001 года, «Sine ira et studio» (Без гнева и пристрастия), то эта книга глубоко пристрастна. Но я бы осмелился утверждать, что одновременно она глубоко объективна. Так сказать, «Sina ira, cum studio» – «Без гнева, но с пристрастием».

Словом, я преподношу читателям (и слушателям!) в меру моих сил честный курс лекций по теории и практике современной русской журналистики. Это, помимо прочего, означает, что сдавать на его основе экзамены, особенно вступительные, кому-либо, кроме меня, опасно. Не все из прочитанного в этой книге надо рассказывать публично, но знать надо все.

Теперь несколько слов о составе книги. Помимо собственно лекций, в нее – как мне кажется, естественно – входит ряд моих статей, посвященных различным проблемам журналистики и написанных в связи с событиями, будоражившими российские СМИ в 90-е годы XX века и первые XXI. Эти статьи писались в ритме почти ежедневного комментирования происходившего – в этом, возможно, их слабость, но, бесспорно, и сила. Ибо теория журналистики рождалась в них непосредственно из практики. Или, по крайней мере, под давлением практики всплывала из подсознания, загруженного осколками разного рода знаний.

Собранные и систематизированные в восьмом разделе книги «200 максим журналистики, включая 10 золотых», которые я формулирую по ходу лекций, это, конечно, не более чем игра. Но что такое Игра в современной журналистике, еще узнает тот, кто дойдет до соответствующей лекции. А усвоить (осознать и зазубрить) все максимы – это и означает познать журналистику. Ленивому читателю (и студенту) рекомендую, хоть это и непедагогично, ограничиться прочтением только их. Нюансы при этом уйдут, но сущность журналистики ухвачена будет.

В заключение я должен сказать вот что. Решение мое стать журналистом настигло меня, если воспользоваться булгаковским выражением, как удар финского ножа – когда я впервые, в школьные годы, увидел фильм Сергея Аполлинариевича Герасимова «Журналист» (1967). Потом я смотрел этот фильм раз двадцать.

«Журналист» – абсолютный миф, построенный на абсолютно достоверной для профанов в журналистике правде. Между прочим, этот фильм очень хорош был бы в качестве учебного, даже сегодня, несмотря на весь его соцреализм (точнее – соцромантизм). По герасимовскому мифу (фильму) можно шаг за шагом (эпизод за эпизодом) разбирать и теорию, и технологию, и стилистику, и проблематику, и психологию нашей профессии.

Это лишние слова, но это слова благодарности. Уже умершему режиссеру, с которым мне не довелось познакомиться. Но главное, что однажды я увидел этот его фильм. Что, в конечном итоге, и привело к созданию книги, которую вы, любезные читатели, держите в руках.

Самое поразительное, что из этой книги действительно можно узнать, как стать знаменитым журналистом. Конкретный и достаточно лапидарный ответ содержится в одной из заключительных лекций, но я не рекомендовал бы ограничиваться просто поиском нужного места. Ведь сам по себе рецепт немудрен. Мудрено понять, как им воспользоваться. А вот для этого придется прочесть весь курс. Приступим…

Раздел первый

Больше теории

Лекция 1

О целях данного курса

Итак, милостивые читатели и слушатели, я начинаю свой курс теории и практики современной русской журналистики. И начинаю его с утверждения, что немного сегодня найдется в мире профессий, кроме журналистики, – быть может, еще политика, актерство и профессиональная религиозная деятельность, – которые были бы так мифологизированы. Причем как с внешней стороны, то есть аудиторией (политика – обществом, театр и кино – зрителями, религия, точнее церковь, – паствой, мирянами), так и изнутри – самими представителями этих профессий. Миф поддерживает святость, сакральность профессии в глазах непосвященных. Собственно для этого он в основном и нужен в обыденной жизни. Но если и начинать серьезно изучать какое-либо дело, то конечно же не с мифов о нем. А если без их упоминания не обойтись, ибо они буквально въелись в общественное сознание, заключили журналистику (и политику, актерство и религию) в сотканный из самих себя, то есть мифов, кокон или, по-русски, личину, скрывающую истинную суть явления, то приходится начинать с разоблачений (в буквальном, не обличительном – извините за каламбур – смысле этого слова). Или, что в данном случае то же самое, – с правды.

Почему нужно знать правду? Вот отнюдь не банальный для разговора о журналистике вопрос.

Во-первых, потому, что только тот, кто знает правду о своей профессии, может овладеть ею в совершенстве. Это обязательное, хотя и не достаточное условие.

Во-вторых, только тот, кто знает правду о журналистике, может решить для себя те моральные проблемы, с которыми, работая в СМИ, приходится постоянно сталкиваться.

В-третьих, только тот, кто знает правду о современной журналистике, способен, читая газету или смотря телепередачу, узнать реально большую правду, нежели та, что сообщает данная газета или передача, о событии, о котором они рассказывают.

Журналистика в силу своей специфики вовлечена во все значимые процессы, происходящие в мире, и прежде всего в политические процессы, поскольку люди должны что-то знать о том мире, в котором они живут. Эти знания им дают в школе, их получают в семье от родителей, в вузе от преподавателей, но потом только очень малая часть населения продолжает самостоятельно получать знания, работая в научных учреждениях, а основная часть живет обычной жизнью. Тем не менее, чтобы ориентироваться в жизни, эти люди должны получать информацию и знания – это в их интересах.

НИКТО ИЗ ОБЫЧНЫХ ЛЮДЕЙ НЕ МОЖЕТ ПОЛУЧИТЬ ЗНАНИЯ О МИРЕ ИНАЧЕ, ЧЕМ ЧЕРЕЗ ЖУРНАЛИСТИКУ, ГОВОРЯ ШИРЕ – ЧЕМ ЧЕРЕЗ СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ.

Когда-то раньше общество было более замкнуто, не было таких, как сегодня, информационных систем, новая информация доходила до населения в виде неких вестей, слухов либо в виде приказов от начальства. Потом возникли газеты, и люди, которых мы называем журналистами, встали между миром (не только общественным, но и природным) и всеми другими людьми, превратившимися в потребителей информации.

Например, как извергаются вулканы, обычный человек узнает в школе. Геолог, а точнее вулканолог, изучает этот процесс всю жизнь, но то, что Этна очнулась, мир может узнать только от журналистов. То есть даже о событии, совершенно не относящемся к общественной жизни, о чисто природном явлении мир узнает через журналистику. Если вдруг журналистам захочется (в порядке эксперимента) доказать, что вулканы извергаются не так, как это описано в учебниках, а как-то иначе, то скорее всего журналисты, если они сговорятся, смогут убедить в этом сотни миллионов людей, общество, и таким образом реальным знаниям о вулканах будет противопоставлена какая-то искаженная, но принятая аудиторией картина. И такие вещи происходят. Повсеместно и повседневно. Но, конечно, этим журналистика не исчерпывается.

Причины извержения вулканов абсолютно безразличны журналистам. Но им далеко не безразлично, кто победит на

президентских выборах. Было небезразлично и в 1996 году, и в 2000-м, и в 2004-м (в данном случае речь, естественно, о России) – беспристрастие исключалось по определению. А ведь это еще, так сказать, легитимная пристрастность. Не в смысле законности, а в смысле ее закономерности, естественности.

Пристрастия пристрастиями, но

ОБЫЧНО СЧИТАЕТСЯ, ЧТО ЦЕЛЬ И ЗАДАЧА ЖУРНАЛИСТИКИ – КАЖДОДНЕВНО ОБЪЕКТИВНО ИНФОРМИРОВАТЬ АУДИТОРИЮ, ЖИТЕЛЕЙ ТОЙ ИЛИ ИНОЙ ТЕРРИТОРИИ О НАИБОЛЕЕ ЗНАЧИМЫХ СОБЫТИЯХ, ПРОИСХОДЯЩИХ НА ЭТОЙ И СОПРЕДЕЛЬНЫХ ТЕРРИТОРИЯХ, ДАВАТЬ ОЦЕНКУ ЭТИМ СОБЫТИЯМ, ОРИЕНТИРОВАТЬ ЧЕЛОВЕКА ОТНОСИТЕЛЬНО ПРИЧИН ЭТИХ СОБЫТИЙ, ИХ ВОЗМОЖНЫХ ПОСЛЕДСТВИЯХ И, В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ, ОТНОСИТЕЛЬНО ВАРИАНТОВ ПОВЕДЕНИЯ В СВЯЗИ С ДАННЫМИ СОБЫТИЯМИ.

Наша повседневная сегодняшняя российская жизнь дает более чем достаточно материала для журналистов. В России журналист имеет возможность написать огромное количество текстов, которые не написал бы, живи он в стране более спокойной. Например, целые тома можно составить из статей журналистов России, посвященных демократии. Другое дело, что и само понятие, и маркированный им политический институт каждый трактует как может или как хочет. Но, между прочим, это интеллектуальное неофитство нашей журналистики создает часть ее богатства (в сравнении с более скучной в этом смысле западной журналистикой), порождая при этом и вполне бессмысленный, хотя и не всегда безопасный для общества информационный шум.

Конечно, в России (и не только в ней) очень много журналистов, предоставляющих аудитории знания о действительно значимых событиях, происходящих в мире. В то же время в СМИ постоянно появляются материалы, которые не являются настоящей журналистикой. Пока я еще не завожу речь о так называемом пиаре. Есть целый ряд людей, работающих в СМИ или со СМИ, которые дают специфические, практические знания по отдельным темам – как накрасить губы, или как приготовить суп, или как выбрать себе автомобиль. Их нельзя назвать журналистами. Журналисты – это те, кто рассказывает о событиях. Как накрасить губы – это не событие, это навык, который можно передать от одного человека другому, заинтересованному в этом, не обязательно прибегая к журналистике. Но и эти навыки, как правило, сегодня распространяются с помощью СМИ (здесь журналистика смыкается с рекламой и обучением, в том числе политическим). И тех, кто сегодня занимается передачей таких навыков через СМИ, причисляют к журналистам, хотя журналистами они, строго говоря, не являются.

А вот другой, более масштабный и значимый для СМИ пример ориентирования журналистами людей в политическом и общественном пространстве. Пока длится межвыборный период, журналисты рассказывают о политиках, известных и неизвестных, хороших и плохих. По сути это обсуждение текущего политического процесса. Не более того. Но вот наступает период предвыборной кампании, особое значение приобретают агитация и политическая реклама: журналисты начинают целенаправленно ориентировать аудиторию. Каждый орган печати предлагает свои политические лозунги, призывает: «Голосуйте за Зюганова!» или «Голосуйте за Путина!» или использует более изощренные формы агитации, но тем не менее фактически дает практический совет, как вести себя в день выборов, объясняет, почему нужно себя вести именно так, насколько это значимо для самого читателя или зрителя. Это неизбежный, объективный процесс. Но вот в чем вопрос: а не перестают ли быть журналистами люди, перешедшие от описания и анализа политического процесса к агитации, лишь использующей элементы анализа? Некоторые утверждают, что перестают. Или следует даже более суровый вердикт: такие журналисты, раз потеряв «журналистскую невинность», перестают быть журналистами навсегда.

Как же так? Получается, что косметолог, работающий в ежемесячном глянцевом журнале для женщин, это журналист, а журналист, отбывающий свою личную или пусть даже навязанную ему политическую (предвыборную) повинность, – не журналист?

Система (индустрия) СМИ так разрослась, что путаница происходит даже с определением тех, кто собственно и составляет ее кадровую основу.

За редкими исключениями, люди, работающие в ежемесячных изданиях, не называют себя журналистами. В России сейчас почти нет ежемесячных изданий (кроме академических), посвященных политике, поскольку то, что выходит раз в месяц, не успевает уследить за каждодневным изменением событий – а ведь

ЖУРНАЛИСТИКА ПО СУТИ СИЮМИНУТНА, КРАТКОСТЬ – В НЕЙ НЕ ТОЛЬКО ПРОЯВЛЕНИЕ ТАЛАНТА, НО И ФОРМА СУЩЕСТВОВАНИЯ.

Поэтому журналисты не работают в альманахах, ежегодниках, в ежемесячных толстых, то есть литературных, журналах – они работают в еженедельниках и в ежедневных газетах, на радио и телевидении, в информационных агентствах и с недавнего времени – в сетевых изданиях.

Еженедельники все-таки позволяют фиксировать изменение событий почти каждодневно. Так же, как в ежедневных газетах, журналисты еженедельников знакомят читателей с событиями вчерашнего, сегодняшнего, завтрашнего дня, ибо редко какое событие длится только один день – чаще два-три как минимум. Если взять газету любой направленности, любого объема и пройтись по темам, то мы увидим, что 70–80 % материалов в ней посвящено тому, что произошло вчера, что было позавчера, или тому, что произойдет завтра и послезавтра. Все остальные события, которые описываются в газетных или журнальных статьях, даже если это события десятилетней или столетней давности, используются как аргументация или иллюстрация к текущим событиям. Журналистика живет сегодняшним днем: газета не будет писать о том, что некий человек 100 лет назад вошел в аудиторию, если только не окажется, что с приходом того человека 100 лет назад началась цепочка событий, которая в конечном итоге привела к тому, что Путин теперь является президентом России.

Все эти вступительные, а потому отрывочные замечания и примеры я привожу для того, чтобы показать: многое в журналистике слишком ясно, но многое уже основательно запутано и мифологизировано, ибо слишком разрослась и слишком важную роль сегодня играет журналистика в нашей жизни. Цель курса моих лекций – разобраться в главном.

В своей жизни я слышал много выступлений теоретиков журналистики и журналистов-практиков о журналистике, а в молодости даже обучался на факультете журналистики Московского государственного университета. Разумеется, я давно уже не читаю книг о журналистике, ибо все ее основные навыки мною давно освоены – не все, правда, практически.

С 1976 года и по 1988-й я работал в советской внешнеполитической пропаганде. Конкретно – в агентстве печати «Новости», считавшемся «отделом» ЦК КПСС. Это, кстати, была не худшая, а по нынешним временам даже, пожалуй, и лучшая журналистская школа – мы вынуждены были конкурировать с западной пропагандой и журналистикой, то есть хотя бы отчасти владеть и их арсеналом. Это, в частности, очень помогло мне, когда в 1988 году я перешел работать в тогдашнюю, как ее называли, «трибуну гласности» – в еженедельную газету «Московские новости». В 1990 году я покинул «МН», чтобы основать, создать и возглавить совершенно новую ежедневную газету – «Независимую», и почти одиннадцать лет руководил ею.

Я всегда много писал и печатался – в России (а когда-то в СССР) и за рубежом. Я много выступал по телевидению, а в последнее время веду свою авторскую программу «Что делать?» на канале «Культура», – но телевизионным журналистом себя не считаю. Писать – вот моя профессия.

Я много писал сам, но много и редактировал других. Я выполнял чужие задания, а последние 15 лет давал задания другим. Я работал в изданиях, созданных другими, и создавал издания сам.

Поэтому в своих лекциях, а ныне – в своем учебнике, я буду в первую очередь опираться на собственный опыт. Не потому что он удачнее других (хотя во многом – удачнее), а потому что мне так легче.

Итак, подведу итог своему вступительному слову. Этот курс лекций (учебник) я создал, преследуя три цели.

Первая, как я уже писал во введении к данному курсу, – облегчить себе работу со своими студентами.

Вторая – рассказать о журналистике то, что о ней надо знать всем, кто с нею сталкивается, а особенно тем, кто в ней работает.

Третья – помочь тем, кто хочет в журналистике преуспеть, а проще говоря, тем, кто хочет стать знаменитым журналистом.

Только этими тремя скромными целями ограничиваются мои амбиции. Думаю, кое-кому они покажутся чрезмерными. Я к этому готов, да и привык. И изменять себе не собираюсь, ибо всегда считал одной из главных истин ту, что утверждает: самоуничижение паче гордыни.