скачать книгу бесплатно
Еще через полчаса Лене позвонили с телевидения и пригласили на ток-шоу. Тема звучала так: «Как я заставила своего малолетнего сына работать».
Ленин телефон буквально разрывался от звонков. И только один был «по делу» – соседка попросила Илью погулять с ее той-терьером.
В дверь опять позвонили. На пороге стоял мрачный Илья с двумя здоровенными пакетами.
– Что это? – ахнула Лена.
– Гречка, рис, пшенка, мука. – Илья бросил пакеты в коридоре.
– А собачка?
– Не было там никакой собаки.
– Зачем ты это взял?
Сын не ответил. Он ушел в свою комнату, воткнул в уши плеер и уткнулся в планшет.
После работы домой пришла мама.
– Леночка, что происходит? Почему на меня все так странно смотрят?
Лена не успела ей ответить. На мобильном телефоне высветился номер, который она не узнала, потому что долгое время старательно стирала из памяти. Звонил биологический отец Ильи.
– Я хочу увидеть сына, – заявил он.
– Вы по объявлению? – У Лены перед глазами уже мелькали разноцветные пятна то ли от стресса, то ли от коньяка.
– Это я во всем виноват! Я все исправлю! То, что я сделал, было ошибкой!
– Вы с телевидения? – спросила очумевшая Лена.
– Лена! Это я! – закричал в трубку отец Ильи.
История закончилась хеппи-эндом в лучших традициях ток-шоу, хотя телевидение об этом так и не узнало. Лена вышла замуж за отца своего ребенка. Илья от обрушившегося на него счастья получил не только отца, но и айфон, о котором даже не мечтал. Все собранные деньги Лена отнесла в церковь, в детский дом и отдала консьержке, у которой болел внук где-то в Ставрополе. А новенький велосипед, подаренный неизвестным мужчиной в костюме, отошел многодетной семье. С соседкой, которая снабдила семью крупами на год вперед, Лена «расплатилась» щенком тойтерьера. В детскую комнату милиции Лена предоставила справки о том, что Илья растет в полноценной семье, занимается в секциях. Правда, пришлось побегать по диспансерам, чтобы доказать, что она, мать, в них не состоит.
И только мама Лены продолжает работать няней. То есть репетитором, конечно же.
Родительское собрание. Как себя вести?
Если верить советам профессионалов, самое важное – выбрать правильное место, где сидеть. Чтобы добиться чего-нибудь, нужно сесть так, чтобы поддерживать зрительный контакт с руководителем, в нашем случае классной. Значит, надо устроиться напротив ее стола, то есть за первой партой. Если же задача – остаться в тени, то нужно сесть так, чтобы руководитель не мог вас видеть, и желательно надеть неприметный костюм. «Если хотите высказаться, поднимите руку. Высказывайтесь конструктивно и оставайтесь доброжелательны. Примените «навыки убеждения», – советуют в инструкциях по правильному поведению на собраниях.
На родительские собрания я ходить боюсь еще с начальной школы, поскольку не знаю, чего от этих собраний ждать. Особенно страшно, когда приходят учителя-предметники и рассказывают про детей. При математичке и физичке я вжимаюсь в парту и с умным видом старательно вырисовываю в блокнотике башенки и цветочки, не поднимая глаз – а вдруг меня вызовут и заставят решать пример, который не могли решить дети? У нас так один раз было – вызвали маму, которая густо краснела у доски, а другая мама, у которой дочь отличница и которая сама в прошлом медалистка, подняла руку и с ухмылкой решила задачку.
Я не могу вести себя как взрослая женщина. И реагировать адекватно тоже не могу. А кто может? В нас вбит страх перед учителями. Ведь учитель всегда прав. Да, можно вступить в дискуссию, но как это отразится на твоем ребенке? Я своими глазами видела папу, который читал лекции на английском, но перед девочкой, вчерашней выпускницей вуза, учительницей его сына, не смог вспомнить три формы глаголов.
Есть еще один способ – сдать быстро деньги на нужды класса и сбежать. Но тогда получится, что тебе все равно, как учится и как себя ведет твой ребенок. Был у нас папа, который всегда выступал против всего. В принципе, папа был умный и говорил правильные вещи, но его не любили. Да что там не любили – терпеть не могли! Собрание затягивал, выступал много, учительницу раздражал, настроение ей портил. Кому это надо?
В тот раз собрание вообще получилось странным. Мы должны были сесть на те места, где сидят наши дети. Классная руководительница Оксана Игоревна посадила меня на первую парту в среднем ряду. Мне немедленно захотелось в туалет, поскольку я всю свою школьную жизнь просидела на галерке вместе с хулиганами и боялась находиться так близко от учительницы.
Оксана Игоревна рассказывала про внеклассное чтение, про форму, гаджеты, которые нужно у детей отобрать, и прочее. Я сидела вполоборота, потому что вся жизнь была там, за спиной – родители перешептывались, шутили и передавали друг другу листочки. Потом классная попросила задавать вопросы, чтобы она могла рассказать про каждого ученика, и посмотрела на меня. У меня не было вопросов, но Оксана Игоревна настаивала, не отводя взгляда.
– Скажите, а Вася очки носит? Не забывает? – спросила я. Ну, чтобы хоть что-то спросить.
– Конечно! – с готовностью подтвердила учительница. – Он и в прошлом году в очках был.
– Нет, ему только в этом году их прописали, – тихо сказала я.
– Ну как же? Я хорошо помню – весь прошлый год Вася ходил в очках! – заявила Оксана Игоревна.
– Простите, а мы с вами про одного и того же Васю говорим? – решила уточнить я.
– Конечно! Что я – Васю не знаю?
– Да, вам виднее, – сдалась я, на долю секунды решив, что перепутала класс, число и забыла имя собственного ребенка.
Дома я подошла к сыну и погладила его по голове.
– Бедненький, как же ты за первой партой сидишь?
– Мам, ты чего? Я не сижу за первой! Я за второй в левом ряду! – удивился сын.
– А кто у вас в середине за первой сидит?
– Антон! Только он уже неделю в школу не ходит. С родителями уехал куда-то.
Так до меня дошло, что Оксана Игоревна перепутала меня с мамой Антона, который ходит в очках с первого класса.
Оказалось, что Оксане Игоревне тоже не давала покоя тема очков. На следующий день она провела среди детей опрос – ходил ли Вася в прошлом году в очках? Сорок процентов сказали «да», пятьдесят процентов – «нет», десять процентов ответили «не знаю». Среди последних был и мой Василий.
После этого у меня остался только один вопрос – зачем я ходила на собрание и нужно ли идти в следующий раз? Может, мама Антона за меня сходит?
Но в школу идти все же пришлось, после грозной записи в дневнике: «Выбрасывал девочку из окна!» Я сначала опешила, а потом удивилась – Васины одноклассницы в свои двенадцать-тринадцать лет уже на голову выше мальчиков и такие бойкие, что сами кого хочешь выкинут из окна. Во всяком случае, представить, что Вася мог взять и в рывке поднять девочку до уровня подоконника без ее на то желания и помощи, было невозможно.
Оказалось, что не только Вася кидался девочками из окна, но и Антон. А отдувалась я за двоих. Дело было так. Оксана Игоревна зашла в класс и увидела, что девочки висят вниз головой за окном, а Василий и Антон держат их за талию и ноги. Понятно, что у классной чуть сердце не остановилось, и она не стала слушать объяснения.
Пришлось мне все ей объяснить. Прямо под подоконником, с внешней стороны, мальчишки разглядели гнезда. Это были не ласточки, а какие-то другие птицы. Мальчишки, держа друг друга, полезли смотреть, что за гнезда и есть ли там птенцы. Потом и девочки подключились. «Ты знаешь, какая Алиса тяжелая? Я ее еле удержал!» – рассказывал мне Вася, разглядывая в Интернете картинки пернатых и пытаясь определить, какие именно завелись у них в школе.
– Давайте посмотрим, – предложила я Оксане Игоревне.
Сначала она держала меня за кофточку, потом я ее – гнезда действительно были. В этот момент в класс зашла завуч и остолбенела на пороге – родительница выбрасывала из окна классную руководительницу. Потом мы обе сидели уже перед завучем и рассказывали ей про гнезда. Предлагали подержать за ноги, чтобы она могла убедиться.
Когда я наконец вышла из школы, у меня был только один вопрос – в этот раз я была мамой Васи или мамой Антона?
По дороге домой я вдруг подумала, что я сама маму Антона за все годы ни разу не видела. В первом классе на собрания ходила няня, потом бабушка.
Прошла пара недель, я успокоилась. И на улице столкнулась с нашей классной – Оксаной Игоревной. Радостно поздоровалась.
– Здравствуйте, – сдержанно ответила та. Она меня не узнала. Совершенно точно. Ни как маму Васи, ни как маму Антона.
И ладно бы каждую неделю я меняла цвет волос или макияж, так нет же. Вот я и думаю – это со мной что-то не так или с памятью Оксаны Игоревны? А может, мой сын ходит в другую школу? Или все-таки в другой класс, где есть еще один Василий? Может, это у меня амнезия? Может, я заработалась совсем и нужно больше спать? Мне стало по-настоящему страшно.
– Вась, меня твоя классная на улице не узнала, – сказала я сыну, вернувшись домой.
– Она сегодня без контактных линз была. И очки дома забыла, – спокойно объяснил ребенок.
Как делать творческие задания для школы? И делать ли их вообще? Помогать или пусть ребенок справляется сам?
Конечно, пусть справляется сам! Тем более что на предмете под названием «технология» девочки уже не шьют фартуки и не пекут печенье, а мальчики не сколачивают табуретки – в целях безопасности, чтобы, не дай бог, не порезались и не долбанули молотком по пальцу. Теперь они сдают тесты. Например, отвечают на вопрос, к каким семействам относятся перец, свекла и батат? Я, кстати, и не подозревала, что перец относится к пасленовым (мой сын Вася написал «пасленые»), а батат к клубнеплодам (впрочем, сын не знал, что такое батат, и был искренне удивлен, узнав, что это сладкая картошка).
К тому же участие родителей в творчестве ребенка – дело неблагодарное. Усилия будут оценены в лучшем случае на «тройку». Я, например, за сочинение по «Кавказской пленнице» получила «три с минусом и то авансом». А мой муж, который вызвался помочь Васе нарисовать для конкурса Неопалимую Купину, даже на тройку не нарисовал. Учительница сказала Васе, что «бараны не читаются» и «персонажей маловато». Муж, окончивший художественную школу, просидевший ночь над репродукциями, на «баранах» зашелся нервическим кашлем, а на «персонажах» вообще чуть не задохнулся от возмущения. Уже полгода прошло, а он все ходит и ведет односторонний спор с учительницей: «Это мои бараны не читаются? Овцы, а не бараны! Овцы! Какие персонажи в Купине? Откуда им там взяться?»
В прошлом году, например, бедные дети записывали в тетрадку инструкции по приготовлению здоровой пищи и способы вдевания нитки в иголку. Вечером я застала сына склонившимся над тетрадкой. Он пытался совместить записи с реальностью. «Заправка нитки в иглу. Нитку берут в руку, перебрасывают ее через локоть, снимают и отрезают ножницами. Конец нитки берут в руку и отмеряют расстояние до подбородка».
– Какой ужас! – Я попыталась представить расстояние от руки до подбородка. – А что дальше делать?
– Не знаю, – ответил Вася. – Звонок прозвенел, не успели записать.
Но это не самое страшное. Вася теперь ходит по кухне с тетрадкой и проверяет все на соответствие ГОСТу. «Заварку хранят не более тридцати минут, температура 55–65 градусов Цельсия», – читает он, глядя в наш заварочный чайник.
А еще он проверяет яйца на качество и свежесть – по таблице, нарисованной в тетради. Качество яйца – положение яйца. Вася выложил перед собой десяток яиц и поставил стакан с водой. Каждое опускал в стакан и проверял уровень. Если яйцо плавало чуть выше дна, оно, согласно тетрадке, считалось относительно свежим. А если на поверхности – то «недоброкачественное». Мои попытки воззвать к разуму ни к чему не привели. Пока Вася не искупал все десять яиц, не успокоился. Я теперь даже сварить яйцо просто не могу, а только «предварительно вымыв его в растворе питьевой соды». Бедные дети должны еще и зачет сдавать по этой теме – правильно указать химический состав яйца. Вот зачем ребенку знать, что яйцо на 0,7 процента состоит из углеводов, а на 11,5 процента из жиров? Когда я режу овощи на суп, то он прибегает с линейкой и замеряет ломтики, которые должны быть толщиной 0,2 сантиметра. А если кубики, то от 0,5 до 2 сантиметров.
Даже посуду я не могу помыть просто так, а только по записям в тетрадке. Для этого я должна следовать «схеме мытья посуды». Очистка. Далее по стрелочке мытье (сортировка), опять стрелочка – полоскание и еще одна стрелочка – сушка.
Господи, лучше бы они табуретки делали!
Еще они вышивают крестиком цыплят, вишенки и цветочки. Вася пришел даже не в истерике, а в трансе. Молча показал на пакет с нитками и картинку для вышивания. Мне его правда стало жалко. Вишенку я ему вышила, просидев два вечера, ругаясь нецензурной бранью, откусывая нитки и кляня на чем свет стоит инструкцию к этой самой вишенке. На самом деле я была очень горда своей работой – вишенка получилась без листочка, но на него у меня уже нервов не хватило и глаза слипались. Зато Вася в это время спокойно спал, и я радовалась, что ребенок с утра не будет ходить как зомби. Пуговицу он пришить может, а вышивать крестиком ему в жизни вряд ли придется. Во всяком случае, я очень на это надеюсь. За вишню я получила «трояк» с формулировкой «небрежно и не полностью» и цыпленка вышивать отказалась категорически, заявив, что пусть он сам вышивает, лепит и клеит. Да, Вася сказал, что никто из мальчиков сам не вышивал – «всем помогали женщины».
Или вот еще был случай. Василий, конечно же, вспомнил, что надо сдавать творческую работу, только накануне вечером. С выпученными глазами он ворвался на кухню и начал переворачивать ящик, где хранятся макароны, крупы и мука.
– И что, у нас больше никаких образцов нет? – воскликнул он.
– В смысле? – не поняла я. Вася держал в руке пачки с бантиками, рожками, спагетти и даже макаронами в виде сомбреро, которые я из какой-то поездки привезла ради шутки.
– Тут мало! Мне нужно как минимум десять образцов макаронных изделий! А у нас нет ни малых рожков, ни перьев, ни улиток, ни соломки!
– И зачем они тебе понадобились? С жиру бесишься?
– Их нужно приклеить на картонный лист и подписать! Чтобы красиво было! Творческая работа! И где взять остальные?
– Что ты мне предлагаешь? К соседям пойти? – пошутила я. Но Василий смотрел на меня так, что я не стала продолжать дискуссию. Ребенок чуть не плакал.
А дальше я улыбалась соседям и рассказывала им про творческое задание. Просила отсыпать мне пару-тройку макарон. Любых. Если бы не Вася, который маячил за спиной, соседи бы вызвали психушку.
Та же мысль – о переутомлении и психиатре – посетила меня, когда поздно вечером позвонила подруга и спросила, нет ли у меня случайно дома бочки. Только не очень маленькой, а средней, чтобы ее восьмилетняя дочь могла в нее влезть, потом из нее вылезти и при этом не застрять. Такой обычной дубовой бочки.
– Лен, ты чего? Заработалась? – поинтересовалась я.
– Нет, не могу найти бочку. Очень нужно.
Оказалось, что ее дочь ходит в театральный школьный кружок, и ей доверили роль Бабы-яги, но с одним условием: мама найдет бочку, из которой девочка будет выпрыгивать. Картонная не подходила – руководительница театрального кружка сказала, что картон Бабу-ягу не выдержит. В прошлом году спектакль был сорван – отрицательный персонаж вывалился из картонной бочки раньше времени. Еще нужна была метла, именно метла, а не веник. Но метла, к счастью, нашлась (подруга уговорила руководительницу считать метлой банный веник, прикрученный к швабре. Муж съездил за веником к другу на другой конец Москвы, а подруга весь вечер прикрепляла его к швабре). Но на настоящей бочке настаивали категорически.
Подруга обзванивала знакомых, которые слышали трагический рев будущей актрисы, творческая судьба которой зависела от того, найдет ли мама бочку. Подруга сказала, что мама второй (запасной) претендентки на роль Яги тоже активно занята поисками реквизита. Кто быстрее найдет, тот и Баба-яга.
В общем, после разговора с подругой я поняла, что наши макароны – ерунда. Подумаешь, по соседям походила с протянутой рукой, в которую мне ссыпали рожки, крученые и верченые.
Кстати, единственная соседка, которая совершенно не удивилась моей просьбе, была мама, воспитывающая сына-третьеклассника. Она просто кивнула, не требуя дополнительных объяснений, и спросила:
– А у вас шляпы случайно нет?
– Какой?
– Мужской.
Оказалось, что их класс готовит конкурс шляп. Ну, как на скачках. Все должны прийти в головных уборах. У кого будет самая красивая и необычная шляпа, тот и победит. Предложение было принято с восторгом – получатся прекрасные фотографии для школьного отчета и семейных архивов. У соседки не было мужских шляп, поскольку не было мужа, имелись только женские, и те – пляжные. Она позвонила отцу своего ребенка, но не додумалась сразу попросить у него денег, чтобы купить головной убор, а начала рассказывать про конкурс и попросила привезти мужскую шляпу. Конечно, он не поверил, решив, что бывшая жена сошла с ума, и бросил трубку. А мальчик страдал. Он не хотел идти на конкурс в пляжной шляпке своей мамы.
Соседка отсыпала мне макарон, а я отдала ей головной убор старшего сына, в котором тот проходил военные сборы в институте. Мы даже обнялись на прощание. Дети были счастливы.
Праздник в школе. Как пережить?
Это очень, очень сложный вопрос. Почти каждая мама сталкивалась с тем, что ребенку сначала давали слова для выступления, а потом их отбирали. Потому что выздоровела другая девочка, изменился сценарий, слишком много детей из одного класса нельзя выставлять на сцену и так далее, и тому подобное. Ребенок, с которым так несправедливо обошлись, проливает слезы, потому что все выучил и отрепетировал, и уже даже парадное платье висит на плечиках отутюженное, и мама с работы отпросилась, чтобы снять выступление на камеру. Мамы тоже пребывают в истерике. А что сделаешь? Остается только лепетать что-то невнятное: мол, не расстраивайся, это же ерунда, у тебя таких концертов впереди еще будет много, не в этот раз, так в следующий – обязательно! Ребенок не верит, потому что и сама мама в это не верит. И не пойдешь ведь к классной скандалить: «Верните моему ребенку слова, он готовился! Неужели нельзя было эти слова поделить? Или не давать надежду?» Ответов на эти вопросы нет и быть не может. Это такой школьный рок и рулетка.
При этом точит неприятное чувство, что та девочка или мальчик, которого предпочли, возможно, читает с бо?льшим выражением. А значит, мой ребенок недостаточно талантлив. Остается смириться и утешать безутешное чадо. Конечно, можно понять и учителей, которые разрываются между преподаванием и подготовкой к концерту, снимают детей с уроков для репетиций, сгоняют старшеклассников, чтобы расставили стулья, и просят родителей сшить новый занавес для сцены. Они хотят, чтобы все прошло быстро, слаженно и без эксцессов, чтобы дети не запинались, не нервничали и не впадали в ступор на сцене. Тут уж не до «алло, мы ищем таланты» – провести бы праздник и тут же начать готовиться к следующему. В этой ситуации нет готового рецепта, как себя вести, и советов тоже нет.
Так уж совпало, что мы с сыном Василием, на тот момент шестиклассником, всю неделю учили прозу. Дети готовились к концерту, посвященному Дню матери. Хотя этот день давно прошел и никто из учеников не назвал бы точную дату, когда он был, концерт решили не отменять и не переименовывать. Задержка случилась из-за того, что кастинги на участие в концерте в этом сезоне неожиданно затянулись из-за наплыва желающих, чего не наблюдалось ни в прошлом, ни в позапрошлом годах.
– Дети в этом году активные какие-то, – удивлялась классная руководительница Оксана Игоревна, отвечавшая за подготовку. – Даже есть из кого выбирать…
Для концерта требовались чтецы, певцы, музыканты и те, кто может показать акробатический этюд. Оксане Игоревне было чему удивляться – кастинг на чтецов прошли Вася и Лиза, упражнения с лентами и мячами вызвались показать Даша с Машей, а солисткой в хоре безоговорочно стала Лера. Все дети из ее шестого «А».
– Мы только виолончель проиграли, – сообщил мне Василий.
Дело в том, что Вася с Лизой, Даша с Машей и Лера выступают вместе с первого класса. Вася с Лизой в паре читают стихи и прозу и уже понимают друг друга с полуслова, как заправские тамады. Даша с Машей занимаются художественной гимнастикой и уже чемпионки чего-то там, а Лера специализируется на вокале. И только Сева из «вэшек» со своей верной виолончелью, как всегда, переплюнул девочек-пианисток.
Васе достался текст про Мать Терезу, а Лизе – про принцессу Диану. За прошедшие годы эти двое точно выяснили, что Лизе удаются лирические куски, а Васе – трагедийные. Лиза очень чувствительная девочка, и в особо трогательные моменты в ее голубых глазах появляются слезы. Она может заплакать, если подумает о бездомном псе или падающей листве. Вася, знающий особенность своей партнерши, заранее уточнил у классной руководительницы: «Со слезой должна выступать Лиза или без?» Оксана Игоревна, уставшая от утомительного кастинга, вопроса не поняла. Откуда же ей было знать, что если Лиза начнет рыдать на сцене, то Вася должен выдержать паузу и лишь потом вступать со своим фрагментом? И только Вася в состоянии вовремя остановить свою партнершу, которая может и не успокоиться. Так уже было – во втором классе. Лиза так зашлась, что ее пришлось вести к дежурной медсестре. А концерт и вовсе был сорван, потому что дальше по программе шла песня про мамонтенка, в которой солировала Лера. Она не пела, а выкрикивала, как лозунг: «Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети!», раскачиваясь и вздергивая головой. То ли давление было повышенное, то ли атмосферный фон неблагоприятный, но сначала зарыдала в голос учительница «бэшек», потом учительница «вэшек», а потом и завуч. Маша и Даша, которые должны были показать упражнения с лентами, выступить не смогли, потому что сидели в медпункте, успокаивая свою подругу Лизу.
К шестому классу все было отрепетировано – Вася научился в нужный момент строго смотреть на Лизу, и та судорожно сглатывала, отступая на шаг назад. Маша и Даша выступали первыми, а Лера пела в конце.
Все секреты успешного концерта Вася с Лизой, а также Маша с Дашей и Лера пытались донести до своей классной. Оксана Игоревна детей слушала вполуха, о чем потом очень пожалела. Тут еще пришел Сева со своей виолончелью и пробубнил, что должен выступать первым, потому что не может пропустить выступление гимнасток. Даша зарделась. Уже шестой год Сева, сидя в первом ряду, смотрит на нее влюбленными глазами (он невысокого роста, в очках, и на каждом концерте завуч или директор сажают его рядом с собой), дарит розу и прижимает смычок к груди. Но на большее – признаться в своих чувствах – он никак не может решиться, а Даша не хочет его торопить. Однако лишаться преданного поклонника тоже не хочет, поэтому в пятом классе она чмокнула его в щеку в знак благодарности и ждала, что будет дальше. Но Сева, видимо от переизбытка эмоций, уже на следующий день в школе не появился – слег с температурой. Когда он вышел после болезни, Даша уехала на сборы, а потом каникулы начались. Но оба еще на что-то надеялись.
Василий тем временем доставал классную вопросами по тексту: «А сари – это приправа, как карри? А почему мы должны на День матери рассказывать про Мать Терезу, у нее же не было детей? А почему мы будем выступать перед пятиклашками, а не перед нашими мамами? Мы в финале будем петь про мамонтенка или про «мама, первое слово в каждой судьбе»? Почему я спрашиваю? Про маму, которая «жизнь подарила», Лера споет, про мамонтенка – нет. В третьем классе так и не допели».
Оксана Игоревна тяжело вздохнула – было душно, седьмой урок:
– Так, Василий, отдай свои слова Лизе и читай ее текст.
Лиза в это время заливалась слезами над судьбой принцессы Дианы.
Вася прочел текст про автокатастрофу и хмыкнул. Лиза, едва успокоившись, в это время читала Васин кусок про Мать Терезу и плакала уже не навзрыд, а протяжно, потому что не знала, кого больше ей жалко.
