скачать книгу бесплатно
– Как ты живешь? – спросила она.
Странно, но за эти дни они практически не разговаривали. Коля ничего не спрашивал, она тоже. Молча ели, ложились спать, вставали.
– У меня жена и двое детей, – сказал Коля.
– Ты ее любишь? – спросила Юля.
– У меня двое детей, – ответил Коля.
Он приезжал к ней раз в три месяца. Иногда раз в полгода. Она ждала. С ужином. Бегая к двери, выглядывая в глазок.
– Ты ее бросишь? Мы будем вместе? – спрашивала Юля.
– Да, – отвечал Коля.
Он рассказал жене про Юлю. Жена – умница и красавица – сказала, что не держит. Держала работа. Он так думал. Считал, что здесь будет никому не нужен. Еще он думал, что там – дом, дети… А здесь – здесь только Юля. Еще мама. Но мама не простила Коле отъезд и женитьбу. Она считала, что он опять ее бросил. Как тогда – когда женился. Опять променял ее на другую, чужую, семью. Коля не спорил и отделывался редкими звонками и подарками по праздникам.
Несколько раз он приезжал в Москву с багажом. Жил, покупал билет, чтобы вернуться за остальными вещами, и… оставался там. Дома. Приезжал к Юле за оставшимися у нее чемоданами, опять жил… и снова уезжал. Разобраться с работой, с детьми, с выплатами за дом…
Дети. Юля видела фотографии Колиных детей. От Коли – только взгляд. Упертый. Рассудительный. Остальное – от жены. Красавицы.
Она не должна была забеременеть. Никогда не предохранялась, и ничего. За столько лет. Юля ни разу даже не подумала об этом. Нет – и нет. По врачам не бегала. А тут – беременность. Коли нет. Он тогда надолго пропал – выбирал школу для старшего сына, устраивал младшую дочь в садик, работал, как подорванный: последний взнос за дом надо было внести. На работе – кадровые перестановки. В общем, хлопоты.
Они только первое время перезванивались часто. Потом все реже. Коля был вынужден считать деньги. Потом он просто звонил и говорил, когда приезжает. Она ждала. Коля получался таким капитаном дальнего плавания. В принципе идеальный вариант. Юля привыкла. И жена Колина привыкла. Обе знали, что уже ничего не изменится. Прошел момент, когда может измениться – тогда, с чемоданами. А раз тогда не случилось, то уже не случится.
Юля не сказала Коле про беременность. Все рассчитала – родит, Коля приедет и увидит уже готового младенца. Тогда она опять поверила в то, что все будет по-другому. А вдруг он бросит жену? Хотя там двое детей, а здесь – один. Но от нее. Шаткое, но равновесие. Юля представляла, как Коля позвонит в дверь, а она выйдет встречать его с таким кружевным кульком на руках. Он плюнет на свои чемоданы и останется. А если даже не останется, то что ж с того. Юля для себя родит. Как Настя. Пора уже.
Юля ходила беременная красавицей. Все в женской консультации обзавидовались. Говорили, мальчик будет. Девочки красоту матери забирают, а мальчики – наоборот. Она даже не сомневалась, что ребенок от Коли будет лучше всех. Видела же она фотографии его детей. Так что – проверенный вариант.
Родилась девочка. Юля ее никак не назвала.
– Пиши отказ, – сказала медсестра в роддоме. Юля посмотрела на девочку и написала отказ. Ее хромосомы с Колиными не так переплелись, не так склеились. Дали сбой. Что-то перемкнуло. Должна была получиться красавица, а получилось…
Юля слушала врача – наследственность, возраст, диагностика… В принципе можно выходить. Точнее, поддерживать. Но не в этом случае. Растение.
– Но она же дышит, – сказала Юля, – сама.
– Дышит. Но мозга нет, – сказала врач.
– Совсем?
– Совсем.
– Но ведь есть такие. В центрах специальных. На Западе… – Юля в этот момент лихорадочно соображала, вспоминая картинки из телевизора. Дети с синдромом Дауна раскладывают кубики, рисуют, поют песни.
– Вам это под силу? – спросила врач, с сомнением посмотрев на Юлю и в ее карту, где в графе «Отец» стоял прочерк.
Девочку забрали в больницу.
– Думали, что умрет, а она живет, – сказала врач.
Юля лежала на диване и смотрела сериалы. Один за другим. Много дней подряд. А потом встала и поехала в больницу. Сказала, что не мать, а журналистка. Нужно для материала. Привезла памперсы, детскую смесь. Смотрела на дочку и на других деток. Приехала домой, легла и уснула. Спала почти двое суток. Просыпалась, шла в туалет, пила воду и опять засыпала. В какой-то момент, сквозь туман, подумала, что хорошо бы вообще не просыпаться. Зачем?
Юля ездила в больницу три раза в неделю.
– Не надо, нечего тебе тут делать, – сказала ей медсестра. Никогда с ней не разговаривала, а тут подошла. Юля, не проронившая за это время ни слезинки, расплакалась.
– У нее лицо Колино, – сказала она медсестре, – копия.
– Иди, не надо, иди живи. В церковь сходи.
– Я в это не верю.
– Не верь. Хуже не будет.
Юля в больницу больше не поехала. Позвонил Коля. Сказал, что приезжает.
– Не надо, – сказала Юля. Она думала, что он переспросит: «Почему не надо?», «Что случилось?» – но он не переспросил. И не приехал.
С тех пор Юльку и атрофировало. Она ничего не чувствовала. Даже когда снова замуж выходила. Даже когда опять жить пыталась. Не получалось. Она не хотела ни напиваться, ни сидеть на таблетках. Ничего. Все вокруг, включая мужа, считали, что она счастливая женщина. Только немного холодная.
Когда рассыпается пазл
Я очень любила пресс-ланчи, особенно если организаторы – профессионалы. Назначать мероприятие не раньше двенадцати – чтобы все проснулись, проводить в центре – чтобы доехали, быстро свернуть – чтобы не устали.
На пресс-ланчах лучше сидеть в уголке, а не в середине. С краю всегда остаются бутерброды какие-нибудь. А в середине, по закону стола, все сразу съедят. Опять же, если сесть в уголке со знакомой, то можно и поболтать. У меня была приятельница по пресс-ланчам – Нинка. Мы никогда не встречались в нормальной жизни, только на таких мероприятиях. Садились в уголке и шептались.
Нинка была известной журналисткой. До того как забеременела. Работала в ежедневной газете. Она поняла, что беременна, на летучке. Было лето. По дороге на работу, в переходе у метро, Нина купила сливы. Килограмм. Пришла, включила компьютер и, пока читала почту, съела все. Она сидела рядом с кабинетом начальника. К начальнику Нина испытывала физиологические чувства. Он курил трубку и пользовался каким-то удивительным парфюмом. Нина все собиралась спросить, каким именно, чтобы подарить такой же мужу, но не решалась. Начальника Нина узнавала по запаху – сначала появлялся запах, а потом начальник. Нина шалела от такого сочетания – табака и парфюма.
В тот день Нина тоже сначала почувствовала знакомый запах. И… ее чуть не вырвало. Она добежала до туалета, зажав рукой рот. Обошлось, но тошнота не прошла. Нина решила, что давление и переутомление.
Зашла в кабинет на утреннюю летучку.
– Простите, – сказала Нина. Уже все сидели. Начальник утрамбовывал табак в трубке. Это был ритуал. Все сидели и ждали, пока он выберет трубку из коллекции, стоящей прямо на столе, утрамбует табак и раскурит трубку. После этого начинали заявляться.
Начальник сделал несколько затяжек, выпустил дым. Нина почувствовала, что задыхается. Очень душно. Коллега начал говорить о пресс-конференции. Нина не слушала, думала о том, что очень душно.
– Меня сейчас вырвет, – сказала Нина вслух.
– Меня тоже, – сказал начальник, имея в виду заявку.
Нина кивнула, и ее вырвало сливами на стол.
Она была такого цвета, что никто даже не стал шутить по поводу бурного вечера. В тот же день Нина получила официальное подтверждение – беременна. Она продолжала ходить на работу, и ее еще два раза рвало на стол начальника.
– Все, иди домой, – сказал начальник.
– Деньги, – сказала Нина, вытираясь.
– Будут. Будешь получать, как получала, только не приходи больше, – попросил начальник.
Нина кивнула.
Она родила мальчика и через положенный срок вышла на работу. Работа не клеилась. Нина звонила домой и ничего не соображала.
– Увольняйся, отсиди сколько надо, потом приходи. Возьму. Если живы будем, – сказал ей начальник.
Нина села дома.
Пожарить омлет, сварить кофе, вытащить мясо из морозилки на ужин. Гриша – муж – два раза возвращался: забыл зонт и телефон. Был злой уже с утра. Хронически уставший. Владик тоже проснулся сердитый.
– Владик, вставай, мой хороший, – уже третий раз подходила к сыну Нина.
– Уйди, уйди, – бурчал Владик, не открывая глаз.
– Давай, нужно зубки почистить, одеться, давай, поднимайся. – Нина погладила его по спинке.
– Нет. – Владик ударил Нину по руке. Больно. Нина пошла докрашивать глаз. Она не любила утра. Утра какие-то бестолковые. Гриша тоже не любил утра – молчал, собирался на автопилоте.
– Пока, – бросал он Нине.
– Пока.
Она отводила сына в сад, заходила в магазин за молоком и хлебом и возвращалась домой.
Нина не хотела отдавать Владика в детский сад. Боялась. А вдруг он не поест и будет ходить голодный? А вдруг упадет или подерется? И вообще, как она без него? А ей что делать? Конечно, можно будет и в магазин съездить, и маникюр сделать, и в бассейн записаться. И встретиться с кем-нибудь. Так ведь ничего не успеваешь. Но на садике настаивал Гриша. Он говорил, что «ребенок должен социализироваться».
Владик пошел в сад. В первый свободный день Нина съездила в магазин и сделала маникюр. До бассейна так и не дошла. Но собиралась. Все подруги работали и могли встречаться только по вечерам. А по вечерам не могла Нина. Потому что нужно было забирать из сада Владика и встречать с работы мужа. А Гриша любил, чтобы его дома ждали.
А Нина ждала Владика из сада. И время отмеряла от и до – до забирания осталось еще три часа, еще час. Иногда время летело быстро – пока в ремонт обуви сходишь, пока из химчистки вещи заберешь, пока ужин приготовишь… А иногда очень тяжело было. Особенно поначалу. Нина даже пару раз забрала сына после обеда. Владик обрадовался – спать не надо. Нина обрадовалась, что он обрадовался. Но воспитательница и Гриша сказали, что «это не дело». Либо ходит, либо нет. Но Нина все равно старалась прийти вечером за Владиком пораньше. Чтобы он не сидел и не ждал ее. Но Владик все равно ждал – сидел рядом со своим шкафчиком и смотрел на дверь. Как волчонок – весь подобравшийся. Нина заходила, обнимала его, и он обмякал на ней, растекался всем тельцем.
Нина смотрела иногда сериалы или ток-шоу. Но сама себя останавливала. Иначе совсем отупеешь и станешь домохозяйкой. А Нина считала себя девушкой грамотной и все время сама себе говорила, что, если захочет, вернется на работу. Хоть завтра. Ведь работала же она до Владика. Просто сейчас все равно придется выбирать – или ужин для Гриши, или работа. Не будет же она, как Катька, кормить своих замороженной пиццей. А потом, Катька – подруга по бывшей работе и тоже молодая мама – вообще не видит ни мужа, ни дочку. И вся зарплата на няньку уходит. Какой смысл работать? А нянька даже хуже, чем детский сад. Дочка Катькина еще маленькая, не говорит. Но Катьке и дела нет – что там чужая тетка с ее ребенком делает? Нина смотрела передачи – кошмар. И бьют, и голодом морят, и издеваются. Катька по вечерам задерживается, приходит поздно, скандалы с мужем Гариком каждый день. Гарик всегда про Нину Катьке говорит – вон, мол, Нина дома, и все хорошо. Но Катьке надо куда-то выходить. Она так и говорит – не ходить, а выходить. А Нине не надо – утром как посмотришь в окно, и совсем ничего не хочется. Солнца нет, дождь, ветер. И какой смысл? Только промотаешься день, устанешь как собака…
Нина была по-собачьи дисциплинированна. Характер такой. Ей нужно было знать, что будет сейчас, что через час. Она была привязана к ритуалам, распорядку дня. Режимная девушка.
Раньше она к домашнему компьютеру не подходила. На работе хватало, потом некогда. К тому же на компьютере работал Гриша. И там было все его – файлы, папки, письма в почте, избранное. Гриша как приходил – сразу к компьютеру кидался. А Нине было не до того. То, что она к компьютеру подошла, тоже случайно получилось. Вытирала пыль и случайно кнопку на процессоре включила. Села. Залезла в Интернет. Полистала сайты для молодых мам, зашла на сайт своей бывшей работы. Не заметила, как час прошел.
Так у Нины и получалось по распорядку дня – час в Интернете. Ничего особенного – Нина набирала привычные адреса. Даже в избранное их не заносила, чтобы Гришу не раздражать. А то он увидит, что она смотрит всякую ерунду – про звезд, про чужие семьи, и перестанет ее уважать. У Нины даже последовательность появилась – сначала она читала новости про звезд, потом на другом сайте про жизнь в стране, потом лазила по баннерам.
Как-то утром Нина по привычке включила компьютер ногой. Она всегда ногой включала. Процессор стоял на полу – неудобно. Нина все собиралась до магазина доехать и купить компьютерный стол с таким ящиком специальным. Компьютер включился и выдал на экран непонятные мелькающие строчки. Нина выключила и включила снова. То же самое. Она сидела и смотрела на экран. Нина всегда впадала во временный ступор, когда привычные ритуалы рушились. Ей и на работе Катька про это все время говорила – «не тупи». А Нина тупила, когда начальник менял задание. Они с Катькой работали в одном отделе. Вот подруга была молодец – быстро переключалась. Нина так не могла. Она вообще не понимала, как можно отменить давно запланированную тему. Все ведь уже решено.
Нина еще немного посидела, уставившись в экран, и позвонила Грише. Мужу она вообще-то не звонила в рабочее время. Считала, что это некорректно, когда жена названивает мужу и спрашивает всякие глупости. Нина не такая. Она никогда Гришу не беспокоила. Он сам звонил – в два и в пять. Всегда в два и в пять. Спрашивал, как дела, все ли в порядке. Вот если бы он позвонил в три или в шесть, Нина бы начала волноваться. Но Гриша был такой же, как она. Она вообще считала, что ей повезло с мужем.
– Алло, Гриш, это я.
– Кто? – Гриша был серьезен. Нина уже пожалела, что позвонила. От волнения у нее даже голос начал дрожать.
– Ну я, Гриш.
– Что случилось? Что-то с Владиком? – Гриша испугался. Он тоже привык, что жена ему не звонит.
Нина опять подумала, что Гриша такой же, как она. И какое это счастье.
– Нет, все в порядке. Просто у нас компьютер сломался.
– Как сломался?
– Не включается.
– Слушай, я не могу сейчас, позвони своей Катьке, пусть тебе по Интернету найдет фирму – ребята на дом приезжают и чинят. Только прямо сейчас вызывай. Мне вечером нужно будет доделать работу. Поняла?
– Да, хорошо.
Нина любила, когда муж был таким. Ей сразу становилось спокойно – Гриша сказал, куда позвонить и что нужно делать. Муж всегда знал, что нужно делать.
Она позвонила Катьке и взяла телефон. Вызвала. Через час приехал парень. Совсем молоденький. Прошел, застучал по клавишам, что-то объяснял – Нина не понимала ни слова, но кивала. Парень сказал, что надо что-то переустанавливать и это займет часа полтора. Нина ушла на кухню, чтобы не мешать. Периодически заходила и спрашивала: «Как дела?» Парень кивал.
– А это вам нужно? – крикнул из комнаты компьютерщик. Нина подошла и заглянула в экран.
– Тут из почты. Мне это убить или оставить? – спросил парень.
– Ой, лучше все оставить. Это мужа. – Она испугалась. Вдруг Гриша придет, не найдет чего-то нужного и расстроится.
Она не удержалась и заглянула в экран.
«Да, я тоже. Сегодня не получится. Завтра с утра. Целу», – прочитала Нина. Обычная переписка. Только «целу» странное.
Компьютерщик ушел. В два позвонил Гриша.
– Ну что, починили? – спросил он.
– Да, все в порядке.
– Ладно, пока.
Нина села к экрану. Хотела проверить, все ли осталось на прежнем месте. Парень по-другому расположил папки на рабочем столе. Все аккуратно, в два столбика. Но не так, как было у Гриши. Ладно, пусть Гриша разбирается. Нина щелкнула на почту. Парень все сохранил, как и обещал. Заархивировал.
Нина читала и медленно впадала в ступор.
У мужа была любовница. Судя по переписке, давно. Они встречались или до работы – с утра, или после. Она не просила, чтобы Гриша бросил семью, потому что тоже была замужем. Им было не только хорошо вместе, но и удобно – они оба были семейные, а значит, режимные. Правила одинаковые – нельзя звонить домой, нельзя хотеть большего, нельзя просить невозможного. Она даже спрашивала у Гриши, как Владик. Выздоровел ли? Нина вспомнила, что Владик болел гриппом две недели и в сад не ходил. Может быть, у нее тоже есть ребенок? Гриша писал ей банальности – скучаю, люблю, скорей бы… Нина и не знала, что он так может писать. Ей он никогда не говорил, что скучает и любит. Это было понятно без слов.
Интересно, как зовут эту девушку? Или женщину? Гриша ни разу не назвал ее по имени. Она старше Гриши или младше?
Нина выключила компьютер. Посидела в ступоре и опять включила. Перечитала переписку.
Это была не банальная интрижка. Гриша любил эту женщину. Дорожил ею. Советовался по работе. Значит, у них общее дело. Нина вспомнила присказку мамы: «Людей объединяет или общее дело, или общие пороки».
Гриша с этой женщиной мечтали о ночи. Хотя бы одной. Чтобы вечером уснуть вместе и утром проснуться вместе. Такая простая мечта. Они все время планировали – как это сделать? Но все время что-то не стыковалось. Если мог Гриша – Нина с Владиком была на даче, – то не могла она – муж дома. Или наоборот. Но все-таки мечта осуществилась. Даже больше, чем мечталось. Они провели выходные в доме отдыха. Целых две ночи и один день. Им было так хорошо, что даже страшно. Та женщина писала, что ей тяжело, что все время вспоминает те две ночи. Ложится дома с мужем, закрывает глаза и вспоминает те две ночи. «А Гриша вспоминал?» – спросила себя Нина. И прочитала ответ: «Да, я тоже вспоминаю». Потом они какое-то время не встречались – боялись, что так хорошо им больше не будет. Боялись, что не захотят расставаться. Что захотят быть вместе. Всегда. «С тобой невозможно жить. С тобой нужно дружить, спать, говорить. Но не жить, – писала она. – Мы бы с тобой развелись через неделю». Гриша соглашался. «Тебя нужно любить на расстоянии», – отвечал ей он.
