скачать книгу бесплатно
Но стоило подняться на вершину горы, настроение мигом стало улучшаться. Солнце заливало все вокруг и уже совсем по-весеннему согревало. Оно словно говорило – потерпите еще немного, скоро я уже приду насовсем и растоплю весь этот снег. Снег высился сугробами едва ли не до пояса, но уже начинал таять, пусть и схватываясь коркой, при этом искрясь и ослепляя.
Даниял несколько раз спустился с горы на сноуборде, и Дана восхищенно наблюдала за его спусками – как же красиво у него все получалось! По сравнению с Баграевым остальные сноубодисты казались неуклюжими и косолапыми медведями. А потом он вернул борд и пошел с ней на горку с тюбами, было очень приятно узнать, что кататься на тюбах они будут вместе.
– Я не хочу, чтобы ты скучала, – ответил Дан на ее слабые попытки убедить, что ей не скучно, а напротив, очень весело, – сноуборд от меня никуда не денется, а вот ты можешь.
И снова глянул так необычно, что у нее сердце провалилось ниже подъемника. Данка все-таки умудрилась вываляться в снегу, они упали несколько раз, и она не была до конца уверена, что Дан все это не подстроил. В ресторан идти отказалась, перекусывали на ходу и пили глинтвейн, очень вкусный, который отдавал анисом и кардамоном. Даниялу глинтвейн тоже понравился, и он купил домой полный термос.
Было очень жаль уезжать, но солнце спряталось, и Данка стала отчаянно мерзнуть в промокших штанах и пуховике.
– Садись в машину, я включу подогрев сидений, – сказал Дан, тревожно на нее глядя, – ты простудишься. И скорее поехали домой.
Она кивнула, а по дороге к машине сунула руки в карман, чтобы согреться. И похолодела. Данка точно помнила, что положила ключ от квартиры в карман и забыла переложить в сумку. Но в кармане ключа не было.
Глава 5
Данка дрожащими руками схватила телефон – тот как раз подзарядился в машине. Только бы Оля была на связи, только бы взяла трубку… Но сестра была вне зоны, и Данка, закусив губу, забила в гугл «Аварийное вскрытие дверей».
– Дана, что случилось? – Даниял обеспокоенно наклонился и заглянул в экран. – Какую дверь ты собралась вскрывать?
– Я потеряла ключ, – она чуть не плакала, – а сестра в гостях. Придется взламывать дверь!
– Ничего не нужно взламывать, – он аккуратно взял из ее рук телефон и снова подключил к зарядному устройству, – мой дом рядом. Ты переоденешься, мы подождем, пока высохнут вещи, и я отвезу тебя в город. Тогда, возможно, и сестра твоя вернется.
– Она может и утром вернуться, – расстроенно сказала Данка.
– Что же это за гости такие, что нужно там до утра оставаться? – усмехнулся Дан. – Может, и ты тогда у меня погостишь?
Она не обратила внимание на тон, которым это было сказано, мысли были поглощены совсем другим. Если сломать замок или дверь, придется потратиться на ремонт, а их с Олей бюджет на этот месяц был уже спланирован, лишние расходы туда никак не вписывались. Может, принять приглашение Данияла и подождать у него дома? Дана посмотрела ему в глаза и нерешительно кивнула. И готова была поклясться, что в самой их глубине вспыхнули настоящие костры.
Дом, который снимал Дан, оказался большим и двухэтажным.
– Я не поднимаюсь наверх, мне вполне достаточно первого этажа, – сказал Даниял, помогая Данке выбраться из машины и подталкивая к двери. – Скорее, а то простудишься!
Ей показалось или в доме было достаточно прохладно? Или это потому, что мокрая ткань холодила?
– Можешь включить джакузи, – он протянул ей полотенце и сухую одежду. Но Данка не планировала нежиться в ванной в доме у Данияла.
– Спасибо, обойдусь без джакузи. Меня устроит душ, – она взяла полотенце, и тут ее удержала крепкая ладонь.
– Ты быстрее согреешься так, Дана, – ей показалось, или его дыхание изменилось?
И взгляд изменился, да что там, даже глаза поменяли цвет, стали темными, как летнее небо перед грозой. И голос стал тягучий, бархатистый, Дане казалось, он ее плавит и обездвиживает, этот голос.
Может, зря она согласилась приехать? Ну как-то заработала бы уже на тех аварийщиков, на худой конец, ночные съемки по-прежнему оплачивались по двойному тарифу.
Дана включила горячую воду так, чтобы та даже немного обжигала, и долго стояла, чувствуя, как согревается каждая клеточка. Потом еще и полотенцем растерлась и совсем согрелась. Трикотажный костюм Данияла был ей безнадежно велик, но в штанах в поясе были продеты веревки, и Данка обвязала их вокруг талии. Не падают, и то хорошо.
Выйдя из душа, нашла Данияла в просторной гостиной – он сидел на корточках у камина и смотрел, как разгорается пламя. Рядом были разложены ее мокрые штаны и пуховик.
– Я добавил мощности к обогреву, но пока батареи нагреются, решил зажечь камин, ты не против? – те же бархатистые нотки и потемневшие глаза.
Данка вдруг ощутила, что у нее между лопатками пробегают электрические разряды. А Дан поднялся, взял ее за руку и усадил на диван, протягивая клетчатый плед.
– Если холодно, укройся. Будешь глинтвейн?
Она с удовольствием закуталась в плед и отхлебнула глинтвейн. Даниял тоже пил пряный напиток, усевшись возле Данки и глядя на огонь. Она смотрела, как языки пламени прыгают, облизывая поленья, и близость сидящего рядом мужчины кружила голову еще похлеще глинтвейна.
Дана вдруг почувствовала свое тело – полностью, целиком, начиная от кончиков пальцев и заканчивая пылающими щеками. Грудь снова налилась, кожа стала настолько чувствительной по всей поверхности, что даже одежда покалывала и мешала. Хотелось снять ее, зашвырнуть в угол, вытянуться возле камина на брошенном на пол пледе как кошка. И чтобы Даниял ее поцеловал.
Ощутила на своих губах твердые губы со вкусом аниса и кардамона, они ласкали ее очень осторожно, и Данка ответила. Подалась навстречу, приоткрыв рот. И туда сразу же ворвался горячий язык, он вторгался настойчиво, порывисто, страстно, а ей нравилось и совсем не хотелось сопротивляться. Ее никто еще так не целовал, эти поцелуи вызывали в теле неведомые ощущения, и она догадывалась, что так выглядит желание.
Бокал исчез из рук, а плед полетел на пол. Они продолжали целоваться, Дан навис над ней, запустив руки в волосы, и придерживая ее за затылок, а затем медленно опустил Данку на спину, ложась сверху и заводя ей руки за голову.
Его глаза были закрыты, дыхание прерывистым, Дане самой было трудно дышать, к тому же мужское тело, прижавшее ее к дивану, совсем не давало вдохнуть. А потом она почувствовала, как ее ноги настойчиво разводят коленом, шершавые руки ползут под футболку, гладят тело и ныряют под чашки бюстгальтера.
Даниял издал негромкий стон, прикусывая зубами мочку уха, а она словно вынырнула из-под толщи воды на поверхность. Представила себя со стороны – разгоряченная поцелуями, обездвиженная, лежащая под мужчиной, чье возбуждение так красноречиво упиралось ей в бедро.
И как будто волной смыло и негу, и желание. Дана поняла, что сейчас произойдет, и осознала, что не готова. Не потому, что ей не нравился Даниял, или он что-то делал не так, наоборот. Ее тело тянулось к нему и просило не останавливаться, посылая в мозг вполне определенные импульсы.
Но чем больше ей хотелось позволить ему продолжать, тем яснее она понимала, что потом себе этого не простит. Они с Сати однажды обсуждали, кого хотели бы видеть своим первым мужчиной. Для подруги все было однозначно – только муж, а Дана тогда сказала, что ей не важен статус ее первого мужчины, главное – чтобы по любви.
Сейчас любовь была, безусловно, сколько угодно, но… ее любовь. Со стороны Данияла она ее не ощущала – желание, возбуждение, все что угодно, только не любовь. И от этого хотелось саму себя удавить. О чем она думала, когда пришла в его дом и позволила себя целовать?
Дан почувствовал и оторвался от ее шеи, удивленно глядя затуманенными глазами, и Дана даже губу закусила – не было там ни любви, ни влюбленности, а лишь затопившее и плещущееся через края мужское желание. Но как его теперь сдвинуть с места? Данка представила, какой идиоткой окажется сейчас в его глазах, и поняла, что ей все равно.
Уперлась руками в широкую мускулистую грудь – смуглую, гладкую, это когда он успел снять свитер? А потом вперилась глазами в помутневшую синеву и сказала громко и внятно:
– Нет.
Дан замер на миг и посмотрел на нее, явно с трудом фокусируя взгляд, а потом мотнул головой, словно пьяный, и снова прильнул к шее. Руки переместились на спину, крепко сжимая, потом ниже, и он характерно двинул бедрами, вдавливаясь совершенно каменной выпуклостью паха.
– Перестань, перестань, Дана, все хорошо, ты такая красивая, у тебя такая нежная кожа…
Пришлось взять его за голову, оттянуть от себя, заставляя посмотреть в глаза, и так же громко повторить:
– Нет.
Данка понимала, что это единственная возможность достучаться до нависающего над нею мужчины. Синие глаза, подернутые пеленой, начали приобретать более осмысленное выражение, но руки продолжали крепко ее держать, а бедра сделали еще одно импульсивное движение.
– Дана, что случилось? Я сделал тебе больно? Прости, я просто очень хочу тебя, обними меня, тебе будет хорошо со мной, обещаю… – его бархатистый тон сменился шепотом, взволнованным, прерывистым, страстным. И она сделала рывок, попытавшись выбраться из-под неподъемного мужского тела.
– Нет, Даниял, я не хочу.
Дан снова завис, разглядывая ее, Данке даже на миг показалось, что он проигнорирует ее слова. И она ничего не сможет сделать, Даниял слишком сильный, ему ничего не стоит удержать обе ее руки одной своей, остальная ее часть тела уже обездвижена. И даже обвинить его не получится – Данка сама согласилась к нему прийти, сама позволила целовать себя – даже отвечать пыталась, сама позволила уложить себя на диван.
Стало мучительно стыдно перед Сати, перед Рустамом – что они о ней подумают? Но разве она собиралась к нему домой, и разве она думала, что можно так быстро перейти к решительным действиям? Те два раза в жизни, когда Данка целовалась с парнями, были совершенно другими. Ничего и близко похожего на настойчивые, требовательные и горячие поцелуи Данияла. Такие горячие, что разжигали в ее теле такие же горячие очаги. И не только поцелуи.
Его руки умело ласкали, эти прикосновения зарождали настолько новые, неведомые ей ощущения, что еще немного, и у нее совсем не останется сил сопротивляться. Дана и без того чувствовала себя барахтающимся в прибрежной полосе во время сильного шторма пловцом, который не рассчитал свои силы. Она уже будто и стоит уверенно на дне, и даже делает несколько шагов к берегу, как тут сзади накрывает пенистая волна и утягивает обратно на опасную глубину…
Баграев еще посверлил несколько секунд немигающим взглядом, а потом вдруг сел, оттолкнувшись от нее, и оперся о спинку дивана.
– В чем дело, Дана, что происходит? – его тон теперь звучал не вкрадчиво-бархатисто, а сухо и отрывисто.
Данке показалось, он сейчас скажет: «Что ты себе позволяешь, Дана!» – но тот не сказал. Она тоже поднялась, одергивая кофту и чувствуя, как кровь приливает к щекам. Пригладила волосы, представляя, как забавно сейчас выглядит – выползшая из-под мужчины, растрепанная, покрасневшая до корней волос девственница. А с ее белой кожей покраснеть – значило стать цвета спелого помидора. Господи, какой стыд…
– Может, ты все-таки объяснишь? – холодные синие глаза впились буравчиками, и Данка ошалело заморгала.
– Что тебе непонятно, Даниял? Я не для того сюда пришла, и если ты…
– А для чего?
И вот тут у нее чуть не отпала челюсть – аллегория, конечно, но рот действительно приоткрылся сам собой:
– Ты что, Дан, ты ведь сам позвал меня просушить одежду! Я могла уехать в город, зачем ты меня удержал?
– Сейчас или потом, какая разница, – он нетерпеливо повел плечом, проводя рукой по волосам, то ли приглаживая их, то ли взъерошивая. – Ты согласилась быть со мной, Дана, что ты теперь морочишь мне голову? Что я тебе, мальчик?
– Я? – Данка совсем потерялась, она не знала, что и думать. Может, он болен, а Сати забыла ее предупредить? – Я согласилась? Ты бредишь, Даниял?
– Ты могла отказаться, когда я приехал за тобой в университет, но ты не отказалась. Ты ездишь со мной в машине, ходишь на свидания, я нравлюсь тебе, ты этого даже не скрываешь. Почему ты теперь ломаешься, Дана?
«Ну да, не научилась пока прятаться, дура несчастная…» А Дан тем временем продолжал, и каждое слово хлестало по сердцу, оставляя длинные красные полосы:
– Если ты считаешь, что я недостаточно предложил тебе, прости, да, я виноват, я просто не успел, слишком сбежал… съехал, умом… – он защелкал пальцами, как делал, когда не мог подобрать правильные слова. Европеец, блин…
– Сошел с ума, – обреченно подсказала Данка, не понимая, зачем слушает весь этот словесный поток, который лился прямо на нее, и она будто наяву ощущала, как покрывается грязной липкой коркой.
– Да, точно, я сошел с ума от тебя, Дана. Но я готов оплачивать твою учебу, жилье, скажи, что ты хочешь, я все куплю, – он снова наклонился к ней, разгоряченный, и она не сдержалась. Собственно говоря, даже не собиралась.
Размахнулась и от всего сердца приложилась ладошкой к небритой щеке, успев очень некстати отметить, какая она волнующе-покалывающая, и немедленно запихнув поглубже воспоминания, как он скользил этой восхитительной небритостью по ее лицу и шее.
И пока полностью охреневший Баграев потирал след от пощечины, глядя на Данку почерневшими – от злости, конечно, а от чего же еще? – глазами, она вскочила, стащила с отопительных панелей еще влажную одежду и метнулась в коридор.
Глава 6
Данка добежала к двери и замешкалась, выглядывая свои ботинки, а вот что делать дальше, она представляла смутно. Выпрыгнуть в снег со штанами и пуховиком в руках? Глупо, а с другой стороны, не переодеваться же ей в коридоре. И больше ничего не успела подумать, в коридор влетел Даниял, уже в свитере, и толкнул ее к стене, уперевшись руками по обе стороны.
– Куда ты собралась, сумасшедшая, отсюда ничем не уедешь. Я вызову тебе такси или отвезу.
– Дай мне уйти, Даниял, пожалуйста… – она вжалась в стену, отвернувшись, чтобы не видеть пылающих глаз. – Я не поеду с тобой, и такси я сама вызову.
– Дана, посмотри на меня, – его голос вдруг изменился, оттуда исчезли сухие холодные нотки, что так терзали сердце. – Ты что, меня боишься?
Она молчала, глядя в сторону, сердце билось гулко и медленно, пульсируя в висках. Мужской парфюм Данияла по-прежнему дразнил и обволакивал, но она не поддавалась, ногтями впиваясь в одежду, которую держала в руках.
Внезапно пахнущие этим же парфюмом пальцы взяли ее за подбородок и очень осторожно повернули обратно. Даниял смотрел на нее так, что Данка с трудом удержалась от удивленного возгласа – ошеломленно, пристально и… виновато? Может, все же, больной?
– Дана, ты… virgin*? – он снова подыскивал слово. Но она поняла сразу.
Девственница. Ну конечно, выходит он решил, – уж неизвестно в силу каких причин, возможно, благодаря ее подработке, – что Данка женщина искушенная и опытная? А если бы это было так, она была просто обязана уступить?
Конечно, Дана делилась с подругой, но Сатима точно не стала бы обсуждать ее ни с братом, ни с другом брата, значит, он действительно не знал. Даниял напряженно вглядывался, и ей вдруг стало совсем обидно. Меньше всего хотелось обсуждать вопросы собственной физиологии с чужим – а он ей определенно чужой, – мужчиной. Даже не обидно, а унизительно.
Она выпустила одежду из рук, закрыла лицо и разревелась. Из-за своей наивности и глупости, из-за того, что размечталась о светлом чувстве Данияла, а оно оказалось очень приземленным и основанным исключительно на инстинктах. Как там говорила Оля? Красивый мужчина с нормальной эрекцией?
В ее случае с более чем нормальной, Данка еще помнила каменный бугор, которым упирался в нее Даниял. Как же она так глупо подставилась? Сколько раз они с Сати обсуждали близкие отношения, и подруга очень деликатно пыталась показать ей, что женщины часто сами дают повод мужчинам относиться к ним без должного уважения.
Далеко ходить не надо, достаточно было посмотреть на некоторых их однокурсниц. А теперь и Данкина очередь пришла побыть падшей женщиной. Вот только она такой не была, и от этого становилось вдвойне обиднее и унизительнее.
– Дана, я спросил…
– Это тебя совершенно не касается, Даниял, – ответила она сквозь всхлипы, с удивлением обнаружив, что он говорит где-то совсем рядом. Отняла ладони и увидела, что он по-прежнему стоит, уперевшись руками в стену, заключив Данку в кольцо, а сам с закрытыми глазами упирается лбом в ту же стену почти возле ее лица.
– Касается, – сказал он хриплым голосом и чуть повернул голову, – теперь точно касается.
– Я хочу домой, – прошептала она, возвращая ладони обратно.
– Дана, – Баграев смотрел прямо перед собой, – если ты сейчас уйдешь, я останусь в своих глазах уродом, чуть не изнасиловавшим девушку, от которой уронил… бросил… головой…
– Потерял голову, – подсказала Данка, и он тогда посмотрел ей в глаза.
– Пожалуйста, Дана не уходи. Останься. Позволь мне хоть немного все исправить. Пускай вещи досушатся и поедем, может, твоя сестра к тому времени появится в сети.
Она долго всматривалась в его глаза, но ничего там не находила, кроме, пожалуй, страха. Он правда боится, что она уйдет?
– Хорошо, но в гостиную я больше не пойду, – кивнула Дана.
Даниял провел ее в кухню, а сам пошел развешивать одежду обратно. Данка встала у окна – снова начинал идти снег. «Еще пару мешков нашли?»
Ее обняли сзади и развернули, а потом всю будто обволокло крепким мужским телом. Дан обнимал ее, прижавшись щекой к макушке, Данка попыталась дернуться, но он держал крепко.
– Давай так постоим, Дана, Даночка…
Данка прекратила свои попытки и какое-то время просто стояла, вдыхая его запах, смешанный с дорогим ароматом. Ей было тепло и хорошо в его объятиях, и он больше не позволял себе ничего лишнего. Только время от времени она чувствовала еле уловимые касания губ к волосам.
– Прости меня, Даночка, прости. Но я и подумать не мог, ты такая красивая, как куколка, я тебя когда первый раз увидел, чуть без речи не остался…
– Дара речи не лишился, – подсказала Дана, и прикосновения губ стали слегка весомее. Чтобы удобнее было стоять, она обвила его талию руками, и ощутила под ладонями дрожь.
– Ты моя будешь, Дана, слышишь? Моя, – прошептал он ей на ухо, и Данка закрыла глаза.
***
Она чуть не уснула, стоя и держась за талию Данияла. Ему наверняка было неудобно, потому что приходилось поддерживать Данку, но он ничего не говорил, просто обнимал ее и дышал в макушку. Из полусна ее выдернул телефонный звонок.
– Дана! Дана! – Оля вопила так, будто не она резала пациентов, а ее сейчас резали. – Где ты, Даночка, ты звонила мне, а этот…
– Я потеряла ключи, Оль, хотела заехать, взять у тебя. Но все нормально, я сейчас у Данияла, не волнуйся.
