Последний герой

скачать книгу бесплатно


Первый, Ростелеком…

– Я обещаю, что не подведу во время Олимпиады ни тебя, ни тренеров. Я выжму из себя максимум, пусть я никогда и не буду так хороша как ты.

…банк, кашель…

– Но потом… Я хочу завершить, – на выдохе скороговоркой произношу я. Он все ещё молчит. Я воспринимаю молчание как сигнал к продолжению. – Ты обязательно найдешь кого-то лучше и талантливее, завоюешь с ней ещё очень много медалей. Но я больше не могу, дай мне уйти. Я не хочу кататься. Мне это не нравится.

Я поднимаю глаза. Вместо того, чтобы встретиться со мной взглядом, он смотрит на свои часы. Андрей удовлетворенно кивает, приобнимая меня за плечо, почти как пару дней назад, но теперь едва касаясь моего тела.

Что я наделала?

– Ладно, забыли, – я хочу дать заднюю, понимая, что ничего хорошего меня не ждет. – Я пойду в купе, скоро отправляемся.

– Все в порядке, – успокаивает меня он. – Я сам этого хотел. Просто потерпим до конца сезона и забудем всё как страшный сон.

– Мне нужно в купе, – тупо повторяю я. – В туалет.

– Так мы туда и идем, – Андрей заводит меня в кабинку на станции и как только захлопывается дверь, засовывает мою голову под кран. На меня хлещет, заливаясь в уши и нос, ледяная вода. Я кашляю и давлюсь, пока он накручивает мои волосы на кулак. Меньше попадет на волосы, меньше будет вопросов. Наконец, Андрей решает, что с меня достаточно и поворачивает выключатель.

– Даже не думай, – мои уши заложены из-за воды, от чего его голос приглушён. – Видимо, ты не поняла, когда я сказал, что в тебя уже вбухали кучу денег. Ты будешь кататься, пока катаюсь я, а я собираюсь делать это ещё как минимум один цикл. И куда ты уйдёшь, если ничего другого не умеешь? Да никому и не нужна Алёна Колесникова, только «Алёна плюс Андрей».

Мой партнёр выходит, оставляя меня одну. Я пытаюсь быстро просушить волосы с помощью сушилки для рук. Горло саднит, а глаза красные и воспаленные.

Ненавижу

Я замечаю в мусорной корзине, переполненной использованными прокладками и туалетной бумагой, бутылку воды, которую так часто пьет Андрей. Вот он осматривает её герметичность, отворачивает крышку…

Андрея не пугают комментарии в интернете, он держится за свой образ, но по большому счету даже его разрушение не сильно ударит по нему. Он боится остаться без соревнований, быть очерненным как спортсмен. И это не наши «грибы», о которых всем известно, здесь что-то более серьезное…. Андрей боится допинга, поэтому так трясётся даже из-за бутылочки воды, опасаясь, что ему туда что-то подмешают. Так пусть его карьеру разрушит его же допинг-проба. Я вытираю нос куском туалетной бумаги и направляюсь в свое купе. До Москвы поезд следует без остановок.

Вы удивитесь, как много всего запрещено употреблять спортсменам. Норвежка Бакке не проверила состав спрея для носа и лишилась медали чемпионата мира. Немка Краузе выпила пищевую добавку и четыре года сидела без соревнований, пасла маминых коз в баварской деревне. Список веществ ни для кого не секрет, он выложен на сайте антидопинговой организации, выбирай любое. Многие из них доступны без рецепта в аптеке. Всё, что мы потребляем, тщательно проверяется врачом сборной, однако всегда можно найти лазейку.

В нашем купе, наконец, стало тихо, Андрей погасил свет и отвернулся к стенке. Я верчусь на жестком матрасе, пытаясь подмять под себя сырую подушку. Парни уже уснули, но подо мной внизу скрипит полка: Лере, как и мне не спится. На Европе их поставили на восьмое место. Скорее всего, Федерация будет устраивать закрытые прокаты, чтобы определить поедут ли они на Олимпиаду. Если им не дадут квоту, и допинг-скандал всё же случится, Лера возненавидит нашу пару: допингисты лишили их стопроцентного шанса поехать в Пекин.

Накрываюсь с головой, загружаю сайт и сто лет жду пока pdf-файл скачается, Интернет где-то в глуши Ленинградской области категорически отказывается работать. Сканирую глазами списки веществ, листаю страницу за страницей только для того, чтобы с разочарованием понять, что всё впустую. Одной мне не справиться, я просто не понимаю в каких лекарствах, что находится. Я ни черта не знаю, за сколько препарат вымывается из организма, и сомневаюсь, что могу верить Интернету в этом. У меня будет только один шанс, им нужно воспользоваться с умом.

Смотрю на Андрея под светом фонаря, представляя, как ниндзя крадусь по Олимпийской деревне, уклоняясь от волонтеров и камер, и всаживаю ему шприц с тем-что-нельзя-называть. А если серьезно, то в Пекине мне это никак не провернуть, остаются только предолимпийские сборы и молитва всем богам, чтобы препарат остался в Андрее.

Только если… Мой рот расплывается в улыбке, я ойкаю, кончиком языка проверяя трещину на верхней губе. Нащупываю под подушкой телефон и снова с головой залезаю под тонкое одеяльце. Переписка с мамой, как всегда, на первом месте в мессенджере, поэтому долго искать не приходится.

[01:03]

Мама, привет)) Я тут подумала, звони тете Любе, я согласна с ее Павликом встретиться, пусть пишет адрес кафе…

Прекрасно! Моя мама, как и все мамы на свете считает, что карьера и медали – это наживное, главное вовремя родить. Вместе со своей коллегой они сделали идей фикс поженить меня и её сына, такого же холостяка. Мама придерживается мнения, что спортивная карьера имеет тенденцию быстро заканчиваться, а такие профессии как у Паши всегда нужны. Она по-деревенски просто рассудила, что зять, обеспечивающий лекарствами, неплохое вложение в будущее как моё, так и в её. Стоит ли мне говорить, что Паша работает в крупной фармацевтической компании и прекрасно разбирается во всех веществах. Кто знает, может быть, я смогу влюбить его в себя, и мы будем вторыми Бонни и Клайдом. Впрочем, пока еще слишком рано, надо прощупать почву. Телефон вибрирует от сообщения мамы. На часах за полночь наверняка сидит, смотрит свой турецкий сериал.

[01:05]

Зайчикконечнотывсеправильнорешила

Мама, как всегда, пишет без запятых, точек и пробелов. Даже последнее «яблоко», купленное заботливой дочей c призовых, не заставит её разбираться в гаджетах Мама гордится мной, но я знаю, что она встанет на сторону Андрея, если я хоть мимолетно заикнусь о своем плане. Пусть лучше думает, что я внезапно захотела заделать ей внуков. Я отправляю эмодзи сердечка, выключаю телефон, и укутываюсь поплотнее. Завтра будет новый день, и, надеюсь, он будет лучше, чем сегодняшний.

– Уважаемые пассажиры, через сорок минут Москва, – голос проводницы будит только меня, мои коллеги уже завтракают. Макар запаривают бомж-лапшу, пока Лера пьет пустой кофе. Сквозь стекло граненого стакана он чернеет как ночь – в нем ни капли молока и наверняка ни ложечки сахара. Я напрягаю свой сонный мозг, пытаясь вспомнить, ела ли она что-нибудь вчера вечером. В голове всплывает только зеленое яблоко. Рядом с Лерой лежит распахнутая сумка, из которой виднеется уголок до боли знакомой смеси с кричащими буквами на упаковке. Она пьет «Сквизи» – порошок, помогающий заполнить пустоту в желудке. Лерины пухлые милые щечки, скорее всего, простой отёк после срыва. Думаю, что пропущу завтрак, хотя от запаха острой лапши урчит в животе.

Я сползаю с полки и отправляюсь отстаивать очередь в туалет. Пристраиваюсь сзади к незнакомой женщине, с перекинутым через плечо полотенцем. Не успеваю надышаться ароматом альпийских лугов и морского бриза, как меня обдает амбре из жареной курицы и водки.

– Ну-ка шыть отсюда, тебя тут не стояло! – в меня тычет подвыпивший мужик в растянутой майке и стоптанных грязных кроссовках. Полночи не спала не только я, но он провел это время явно увлекательнее.

– Влезла не на свое место, еще и как глиста тощая. Не повезет мужу об кости биться, – гогочет он, привлекая внимание пассажиров.

– Я спортсменка, фигуристка, – игнорирую пассаж про мужа я.

– Типа Плющенко? – мужик смотрит уже заинтересовано.

– Он самый, – не спорю и ныряю за дверь туалета.

– Ты не обижайся, я вообще по лыжам больше, – несется мне в след.

По-быстрому сделав свои дела, решаю навести марафет. Отражение в зеркале и клок волос, оставшийся на расческе, кричат о том, что нужно уметь вовремя остановиться. И всё же моё серое лицо, впалые щеки и тусклые волосы не так страшны, как то, что я ощущаю внутри. Но не время философствовать, мне уже два раза пришлось кричать «занято». Оставляю все как есть.

– Алёна, как спала? – в коридоре я встречаю Охламонова, и тайком крадусь с ним в тамбур. Мои тренер хихикает как ребенок, затеявший шалость, и постоянно оборачивается на меня. – Даже не думай, – он щелкает зажигалкой и быстро затягивается, рассматривая на знак перечёркнутой сигареты.

Тренер до сих припоминает мне, то, как поймал тогда восемнадцатилетнюю меня с сигаретой. Я делано кашляю, а он лишь ухмыляется.

– Если я скажу, что я никогда не курила, вы же не поверите? – я отодвигаюсь от него подальше и завязываю на голове дульку. Охламонов курит столько, сколько я себя помню. Его ногти и зубы жёлтые от табака, а куртка сборной вечно «с дымком».

– Ты знаешь ваше расписание? – Святослав Юрьевич переводит тему. – Сегодня приедем, вы выходные. Затем неделя на разгон, сборы и Пекин.

– Так мы всё-таки выполнили критерии отбора? – издеваюсь я.

Охламонов закатывает глаза, тушит бычок и выкидывает его в форточку. На свитере тренера остаются следы пепла, которые я нежно смахиваю рукой. Старый хрычок.

– Медаль не забудь надеть, вас встречать будут, – говорит он своё последнее напутствие, и мы прибываем на вокзал.

Бонни и Клайд

Если вы когда-нибудь смотрели Голодные игры и помните, как встречали участников в Капитолии, то без труда представите то, что чувствую я, когда нас встречают фанаты. Толпы людей, преимущественно женщин, либо на десять лет младше, либо на двадцать старше, третьего не дано, надвигаются на тебя, угрожая перемолоть. Но надеюсь, что вы не подумали, что я стесняшка Китнисс, я скорее Эффи, или на крайний случай, Хеймитч, как сегодня.

Пусть большая часть пути пришлась на ночь, дорога нас измотала, отчего мы все выглядим помято. Я цепляю солнцезащитные очки, чтобы скрыть мешки под глазами и высматриваю, если ли плакаты со мной и Андреем. Среди всех видов фигурного катания танцы на льду наименее популярны. Одиночное и парное катание интуитивно понятны зрителю, смотрящему спорт раз в четыре года. Не упал – выиграл, упал – проиграл. В танцах нет прыжков, пока все отвечают за драму на льду, мы создаем её вне льда. Поэтому не удивительно, что большинство фанатов фигурки нас не знают, процентов десять – это поклонницы красоты Андрея, а у оставшихся трех человек, наверно, поехала крыша: в чем интерес смотреть, как катают танго н-ное количество раз подряд, лично я не понимаю.

И сейчас я насчитываю около пяти-шести баннеров в поддержку наших девочек, чуть меньше в поддержку парней, один для парников и на одном… Там мы! Тот, кто готовил этот плакат либо с полным отсутствием вкуса, либо слепой. На желтом фоне криво прифотошоплено мыльное фото, почему-то с первого сезона по взрослым и подпись КоЛа красным курсивом под ним. КоЛа – это мы, Колесникова и Ларионов, фанаты любят давать различные прозвища. Наше, впрочем, не прижилось. Тут же Хомячки – Лерка с Макаром и ряд титулованных особ: Королев, Принцесс, Богинь и просто Чемпионок Льда и Сердец.

Вспышки слепят глаза даже через очки, и я не могу нормально рассмотреть нашего болельщика. «Плакат» словно угадывая мои мысли, проталкивается сквозь толпу и вручает мне букет. Он неожиданно очень даже хорош, какой-то неброской красотой. Светлые глаза за стеклами очков, крупный нос, тонкие губы в смущенной улыбке.

– Увидимся вечером.

На шумном вокзале я едва различаю его слова. Увидимся вечером? Что? Я непонимающе смотрю, и тут меня осеняет. Неужели это тот Павел, с которым мне сегодня организовывают свидание?

Вместо своей квартиры я сразу еду к родителям. Надо многое обсудить и приготовить стол к приходу Павла. Мама боится, что я сболтну лишнего, поэтому вместо свидания семейная посиделка вместе с ней и тётей Любой.

Квартира родителей небольшая, но уютная. Она слабо поменялась со времен моего детства – та же стенка, тот же ковер, разве что в моей комнате теперь импровизированная гостиная. Я мечтаю купить маме свой дом, как только накоплю денег, но она предпочитает ездить на электричке в сад вместе с такими же дачниками.

– Алёнка, – мама с растопыренными руками в варежках-прихватках пытается меня обнять, – мой руки, проходи.

В моей бывшей комнате разложен стол, на скатерти стоят мои любимые салаты, истекает соком жареная курица. Я отмахиваюсь от воспоминаний о Лере и «Сквизи». «Сегодня я ем», – говорю сама себе.

Паша и его мама приходят ровно в четыре, и какова же моя радость, когда я вижу то же лицо, что и утром на вокзале.

– Понравился сюрприз? – щебечет тетя Люба, пока я вешаю её пальто на крючок.

– Что такое? Что случилось? – моя мама приглашает всех к столу.

Паша галантно отодвигает ей табуретку.

– Подумал, что лучше нам увидеться с Аленой сначала лично, – отвечает он, кладя салфетку себе на колени. – Я видел ваше выступление, поэтому уже представлял, как ты выглядишь. Не хотелось, чтобы ты получила кота в мешке, – обращается он уже ко мне и смотрит добрыми, теплыми глазами.

– Ах, наше выступление, – я кокетливо кручу из салфетки подобие розы. – Как тебе финальный прыжок, отлично получился, не правда ли?

– В танцах нет прыжков, – спокойно отвечает Павел. – У вас в конце была поддержка, и весьма неплохая.

Я таращу глаза, неужели кто-то действительно смотрел, а не сказал ради красного словца. У мамы идет пар из ноздрей (опять твои выкрутасы, Алёна!), и она начинает суетливо накладывать ему на тарелку оливье.

Остаток вечера проходит мирно. Павел, несмотря на наличие в ближайших родственниках тети Любы, выглядит довольно самостоятельным мальчиком. Мне не приходится даже настаивать на том, чтобы он меня проводил. Нам нужно остаться наедине, чтобы я смогла перевести диалог на тему работы, а потом в нужное русло.

Паша заказывает такси, я притоптываю на месте, пока он ждет ответа от диспетчера.

– Ты про меня всё знаешь… Паш, а сам ты чем занимаешься? – закидываю удочку я.

– Ох, – Паша морщится и кладет трубку. – Такси будет через пять минут. Давай не будем о работе.

Нет, дорогой, как раз будем.

Машина приезжает почти мгновенно. Я предвкушаю, как двадцатиминутная поездка на заднем сидении сделает его более разговорчивым. У Павла, однако, свои планы, он садится спереди.

– Куда вам? – усталый водитель готов забить наш адрес в навигатор.

Я называю дом. В мамином доме сухой закон, но думаю, что бутылка вина в моей квартире задаст атмосферу.

– А меня высадите у ближайшего метро, пожалуйста. Я заплачу за девушку, – Паша переводит деньги водиле.

Да что с тобой не так, любитель фигурного катания?!

До метро мы едем молча. Точнее я молчу, Паша с водителем обсуждают политику, цены на бензин и санкции. После того, как Павел вылезает у станции, водитель пытается втянуть меня в обсуждение этих тем, но я обрываю его.

– Мужик, дай мне номер парня, который за меня заплатил.

– Тебе зачем? – он желает набить цену и не хочет просто так сдаваться.

Я начинаю плести несусветную чушь про то, как мы романтично познакомились на улице, не успели обменяться контактами и бла-бла. Куда проще было бы спросить у мамы, но мне так не хочется её расстраивать. Столько мечтать о зяте, чтобы узнать, что потенциальный кандидат даже не оставил номера.

– Ну набрось косарик и дам, – водитель нехотя сдается.

Тысячу за простой номер? Мне попался достойный соперник.

– Ладно, – бурчу под нос я.

Водила разворачивается ко мне, и меня обдает подозрительно знакомое амбре, старательно прячущееся за мятной жвачкой. На мужика тоже снисходит озарение.

– Плющенко, ты что ли? – восклицает он.

– Угу, – радостно соглашаюсь я, предвкушая, что номер достанется мне бесплатно.

– Тогда два косаря, – не поведя глазом, сообщает мужик. – Не люблю этих голубчиков до жути.

Путем ожесточенного торга мы договариваемся на полтора, после чего заветные цифры становятся известны мне. Посмотрим, что сможем с ними сделать.

Наутро весы показывают привес в триста грамм, и я благодарю вселенную, что на тренировках меня больше не взвешивают. Каждые дополнительные сто граммов – это нагрузка на суставы, которая особенно ощущается при прыжках. Я уже больше десяти лет в танцах, но за весом здесь также следят: чем меньше девочка, тем легче партнёру её поднимать. «Ладно, не переломится, – я ногой задвигаю весы подальше, – вчерашний ужин стоил того». Спустя пару минут вытаскиваю весы снова, раздеваюсь догола, даже вынимаю сережки из ушей и снимаю цепочку. Цифра на весах не меняется.

Пока еду до катка, вношу номер в контакты и проверяю соцсети. Странно, но номер привязан к фейку. У Павла нет ни одной фотографии, только ссылка на сайт в статусе whiterabbit.com. Я кликаю на неё, и меня перебрасывает на белую страницу с Error 404 Not Found. Перезагружаю, но безуспешно. Возвращаюсь на профиль Павла, ЛС закрыты. Я не могу добавиться к нему в друзья, не с моей страницы.

Такси подъезжает к ледовому дворцу.

Фигурное катание – это моя работа, 6/1 с восьми до восьми, а ледовый дворец «Полярная Звезда» – это мой офис. Сюда впервые меня привела мама, при этом красочно расписав про принцесс в воздушных платьях, усыпанных сотнями блесток, лучи прожекторов и восхищенную публику. Какое же было моё разочарование, когда в «Звезде» мне доходчиво объяснили, что платья я буду надевать только на соревнования пару раз год, в остальное время приносите, пожалуйста, спортивный костюм. Прожекторы только на показательных, соревновательные программы катают при свете ламп кабинета зубного врача, а из публики могут предложить судей, которые оценивают каждый чих.