скачать книгу бесплатно
– Дозволь, Великий хан, мне, ничтожному твоему рабу, молвить слово.
– Говори, – приказал хан.
Всеволод в коротких выражениях рассказал о задумке воеводы и исчезновении его сына Аскольда с ребятишками, а с ним – и тайны половецкого богатства. Хан оживился: половецкое богатство должно быть немалым. Он повернулся к полководцу:
– Ты почему сразу не сказал мне об этом человеке?
Субудай, сонно сощурив глаза, заговорил:
– Джихангир, Козельск вошел в твое сердце глубокой болью, и разве услышал бы ты сквозь нее слова об этом урусе? Я видел, что ты пребывал в великом гневе. Но я горжусь тобой, твой ум победил горечь, и ты, как и подобает Великому хану, нашел в себе мужество достойно отметить подвиг своего врага. Только после такого поступка я мог представить твоим очам этого пленника.
Ответом хан остался доволен. «Умен же этот старик, – подумал он, – и никакие наговоры не разлучат нас. Пока он у меня, я спокоен за свое воинство».
А тот, покряхтев, сказал:
– Вели, джихангир, снарядить отряд. Молодой сокол не мог далеко улететь.
Хан кивнул и взмахом руки отпустил пленника.
Когда они остались вдвоем, Батый подошел к полководцу:
– Если нам удастся обрезать крылья этому юному соколу и он согласится быть с нами, я сделаю его темником: пусть ведет моих воинов дорогами побед. Видать, он весь в отца!
Субудай довольно закряхтел:
– Джихангир! Походы забрали моих сыновей. Я готов отдать сердце этому юному урусу.
– Ты хочешь ввести его в свою юрту? – удивился хан.
– Да, ан-Насир.
– А если он окажется волчонком?
Толстое лицо Субудая затряслось:
– И волчонка можно приручить…
Глава 3
Аскольд, дав ребятишкам время для хорошего отдыха, решил в полдень выступать в путь, но неожиданно примчался запыхавшийся Нестерка.
– Татары! – не то со страхом, не то с ненавистью выкрикнул он.
Потом выяснилось, что он ошибся. Это были половцы. Но суть дела от этого не менялась. Аскольд вскочил на ноги:
– Други, уходим!
Все бросились одевать ребятишек, собирать свой скарб.
– Гол, веди ребят, – приказал Аскольд, – мы догоним. Всеславна, уходи с Голом, – приказал он, видя, что жена собирается остаться.
Голос его прозвучал решительно и строго, и Всеславна безропотно подчинилась.
Когда отряд, ведомый Голом, скрылся в лесу, Аскольд приказал Нестерке:
– Веди!
Небольшой отряд козельчан скрытно двинулся навстречу врагу. Они встретили их на поляне. Те, усевшись в кружок и забыв выставить дозорных, устроили себе обед.
Нестерка чертыхнулся вполголоса:
– Фу, да это же половцы!
«Что им здесь нужно? Может, узнав о беглых детях, хотят их захватить, чтобы потом продать в рабство?» – подумал Аскольд, но выяснять ничего не стал. Он дал сигнал на отход.
Назад они шли ходко и Гола догнали быстро. Аскольд решил поскорее покинуть опасное место. Поэтому приказал воинам посадить всех малых детей себе на плечи, и они почти бегом двинулись вглубь леса. По пути им встретилась небольшая речушка, и Аскольд повел по ней отряд, чтобы сбить вражину со следа.
Следующий день тоже прошел спокойно. Аскольд вздохнул: «Ворог остался позади. Теперь встреча с ним навряд ли случится». Он непростительно расслабился, и это чуть не стоило многим жизни, если бы не Василек.
Юный князь во время отдыха заметил птенца щегла. Василий попытался было его схватить, но тот успел перелететь на другой куст. Так и пошло, пока он едва не выскочил на большую поляну, откуда доносилось лошадиное ржание. Мальчик, забыв о птенце, спрятался за куст. И тут он увидел людей. Те молча ехали на своих маленьких лошадках, подставляя солнцу крепкие смуглые тела.
– Татары! – ахнул Василий.
Вернувшись на стоянку, он рассказал обо всем Аскольду. Велев отряду спрятаться в лесу, тот в сопровождении нескольких человек ушел на разведку.
Да, это были татары. Их конные разъезды маячили далеко на юге. Аскольд понял, что путь на Киев отрезан. Оставался Чернигов. Другого выбора не было.
Видя, что с чела мужа не сходит печаль, Всеславна постаралась его успокоить.
– Надо радоваться, – заговорила она, – что Василек первый увидел ворога. Не дай Бог, если бы они заметили весь отряд. А пока мы и от половцев ушли, и от татар спаслись. А в Чернигове, узнав о наших мучениях, воздадут нам должное.
Постепенно ее благостное настроение передалось и другим, но, как оказалось, преждевременно. Курду трудно было перехитрить. Он, как собака, шел по следу отряда. Дойдя до речушки, Курда понял, что преследуемые воспользовались ею, чтобы сбить со следа. Осторожно, осматривая каждый шаг, он повел отряд по течению.
Курда напал неожиданно, когда козельцы остановились на привал. Аскольд успел организовать оборону, и его воины начали даже теснить половцев, однако численное превосходство было на стороне неприятеля.
– Гол, – крикнул Аскольд, отражая атаку очередного половца, – спасай детей! Нестерка, бери князя и уходи. Береги его пуще глаз. Всеславна, уходи с ними! – приказал он.
Но последнюю его команду не выполнили: Всеславна дралась рядом с ним. Увидев, что часть половцев бросилась за Голом, Аскольд с группой воинов кинулся за ними. Битва разбилась на несколько групп.
Нестерка, сразив половца, вскочил на его лошадь, подхватил князя и, настегивая коня, помчался подальше от кипевшей битвы. Он не заметил, как от сражавшихся отделились несколько всадников и устремились за ними.
Битва начала стихать, когда Аскольд со своими воинами отступил в глубь леса. Половцы, как и все степняки, боялись его таинственного чрева. Преследование вскоре прекратилось. Аскольд бросился разыскивать Гола, но наступившие сумерки заставили отложить поиски до утра.
Однако следующий день тоже ничего не дал. Гол вместе с ребятишками как в воду канул. Оставалась надежда, что древлянин, хороший знаток леса, выведет детей к своим, куда не сунутся ни татары, ни половцы. Это успокаивало.
Аскольд еще несколько дней крутился со своим отрядом по лесам, разыскивая беглецов, но, так никого и не обнаружив, вынужден был следовать в Чернигов.
Всеславна очень тревожилась за своего брата, и Аскольд, как мог, старался ее успокоить:
– Гол знает, что мы пойдем на Чернигов. Он придет туда и приведет с собой юного князя.
Она благодарно улыбалась мужу, но сердце не успокаивалось, чувствуя беду.
Глава 4
Слух о падении Козельска, подобно смерчу, понесся по притаившейся земле, приводя всех в трепет и отчаяние.
Хозяину Мазовецкого замка сообщил о случившемся местный пожилой крестьянин.
– Козельск… пал? – недоверчиво переспросил Конрад.
– Да, да, – закивал кудлатой головой смерд, отступая осторожно назад.
Князь резко махнул рукой. Крестьянин тотчас бросился к двери, а Конрад принялся мерить шагами комнату, размышляя вслух:
– Не выдержал старик. А жаль! И я хорош. Чего сижу в своем замке? Давно надо было протянуть ему руку. А все Михаил… Черт его задери. Все отговаривал: устоит, мол, воевода, крепка в нем сила. Крепка-то крепка, да сила силу ломит. Поздно об этом убиваться. Что же теперь? Куда хлынут эти полчища? Господи, а у меня половина воинов разбежались по домам. Чертовы деньги! Где их взять? И магистр грозить начинает… Но что же делать? Неужели угроза грядущей беды не сплотит людей перед общим врагом? А что предпримет Михаил? Куда клонит Даниил? Что думают чехи и венгры? Надо срочно что-то предпринять, – князь ударил кулаком по ладони. – Попробую кое-кого собрать. Только объединенными усилиями мы сможем остановить врага.
Гулко загремели железные ворота, выпуская торопливых всадников.
Первым ответил Даниил. Ответ был кратким и ясным: «Прибыть не могу, в походе буду».
Тотчас в Чернигов полетел другой всадник. Ответ Великого князя был таков: «Если будет в походе мой враг Даниил, я не сдвинусь с места».
Приглашенные собирались медленно, задерживался и магистр. У Мазовецкого давно горел зуб поставить этого горделивого тевтонца на место…
Первым, как ни странно, явился от венгерского короля Власлова чешский воевода Ярослав Штернбергский. Он с первого взгляда производил приятное впечатление. Рослый, плечистый, с внушительной осанкой. Окаймленное густой вьющейся бородкой лицо выглядело мужественно и привлекательно. Чем-то он напоминал русского воеводу Сечу.
Усадив Ярослава, Конрад рассказал ему о русском воеводе и совместных с ним походах, о его сыне Аскольде и о той надежде, которую он возлагал на Козельск. Чех слушал внимательно, не спуская пристальных глаз с хозяина. На его горестные вздохи резонно заметил:
– Князь, этот русский городок своей самоотверженной обороной показал всему миру, что враг не столь уж силен и страшен.
– Так-то оно так, – задумчиво отозвался Конрад.
– Ты еще кого-то ждешь, князь? – спросил чех.
Тот кивнул.
Магистр прибыл не один. С ним был папский легат, лицо которого, обтянутое пергаментной кожей, выглядело изнуренным. Зато глаза, с хитрым прищуром, горели бушующим пламенем. Он тихим, вкрадчивым голосом произнес несколько слов молитвы и скромненько уселся подальше от хозяйских глаз. Но его большие уши на коротко стриженной голове ловили каждое слово беседующих.
Разговор вертелся вокруг восточных событий, когда слуга доложил о прибытии силезского герцога Генриха.
Стремительной походкой в зал вошел моложавый человек. Взгляд быстрых глаз безошибочно определил хозяина. Он легким, как равный с равным, кивком головы поприветствовал князя, затем других присутствующих. Конрад посмотрел на него с любопытством. Его он не приглашал. Надеялся, что Фридрих II пришлет своего личного представителя. И почему-то думал, что им будет барон фон Брейтгаузен, с которым он через магистра был уже знаком. Надо признаться, их взгляды во многом совпадали, и князь втайне наделся, что с бароном он договорится быстрее. Но… придется смиренно принимать этого человека. Он представил гостя присутствующим.
– Мы, Генрих, – пояснил Конрад, усаживая на всякий случай немца поближе к себе, – ведем разговор о падении русского города Козельска и о связанных с этим последствиях.
– Тема очень актуальна, – откликнулся тот, – ее сейчас горячо обсуждает вся Европа. Всех волнует один вопрос: что предпримет дальше этот варвар? Пока он брал русские города, Европа чувствовала себя относительно спокойно. Но с падением Козельска путь для татар остается один – на Запад.
Магистр ревнивым взглядом посмотрел на говорившего и как бы вскользь заметил:
– Есть еще и юг.
Герцог живо оглянулся на Германа фон Зальца.
– После Крестовых походов, оставивших больше пепелищ, чем обращенных в истинную веру заблудших, Батыю там делать нечего. Он, судя по результатам его деяний, далеко не дурак. Молниеносные взятия русских городов говорят о его силе и большом военном таланте.
– Однако военный талант варвара едва не померк, – заметил Ярослав.
– Вы имеете в виду оборону Козельска?
– Да.
– Я согласен с тобой, воевода, – усмехнулся герцог. – Местный князь – жаль, я не знаю его имени – показал непревзойденный военный талант и завидную храбрость. Досель никому не известный город сковал все силы татарского полководца! И каждому из нас понятно, что, окажи мы ему помощь, воинская слава татарской рати померкла бы под стенами этого города навеки.
– Вот поэтому-то мы и собрались, – вставил Конрад.
– Но я не вижу здесь главных заинтересованных лиц, – обвел присутствующих стремительным взглядом герцог.
– Ты имеешь в виду русских князей Михаила и Даниила? – уточнил Ярослав.
– Разумеется! – с пылом воскликнул тот.
Чех повернулся к Конраду. Тот понял, что от него ждут пояснений.
– К сожалению, это два непримиримых врага. Во всяком случае, Михаил заявил, что, если в походе примет участие Даниил, его ноги там не будет.
– Ну и дурак, – заключил темпераментный герцог.
Магистр поморщился.
– Я не понимаю, – не унимался Генрих, – зачем мы здесь собрались? Когда меня сюда направил император, я думал, что речь пойдет о помощи русским князьям. Я готов был это сделать. Мои воины ждут команды.
Молчавший до этого магистр, положив руки на подлокотники кресла, заговорил тягучим голосом:
– Герцог явно поторопился. Сегодня нет никаких сведений о местонахождении татарского воинства. И неизвестно, решится ли варвар на новые штурмы после наглядного урока Сечи.
Генрих с неприязнью посмотрел на говорившего. Его взгляд не ускользнул от Конрада. «Похоже, они ненавидят друг друга. Герман – верный слуга Ватикана, а герцог – императора. Но молитвами татар не остановить. А если они придут сюда? Этому может помешать Фридрих. Он же сам горячий сторонник борьбы с неверными. Именно он провозгласил, что пришел наш черед стать оплотом христианству против свирепого врага».
Мазовецкий приободрился и украдкой глянул на легата. Тот сидел, по-прежнему безучастный ко всему. Конрад расценил это как молчаливую поддержку его начинаниям.
– Дорогой магистр, – обратился князь к фон Зальцу, – ты в какой-то степени прав. Батый, скорее всего, уполз зализывать раны. Но мы обязаны во имя торжества христианства, соединив свои силы, выступить на помощь русским князьям.
Фон Зальц хмыкнул. «О себе печешься, князь», – подумал он.
– Князь, я согласен с тобой, – загорелись глаза у Ярослава, – мы должны выступить вместе и не допустить врага в наши земли. Если мы спасем русских, мы спасем себя.
Герцог с восторгом посмотрел на чешского воеводу.
Фон Зальц оглянулся на легата. Доселе сидевший молча, посланец вдруг заговорил:
