скачать книгу бесплатно
Роксвилл-стрит опустела. Флаг на ратуше печально повис; тускло, как оловянные, поблескивали кресты на соборе; слева темнел парк, справа мерцал свет в окнах. Около дома восемьдесят шесть Бреннон замедлил шаг. Огни в особняке не горели, и он был так же темен и безмолвен, как раньше. Дом скорее напоминал склеп, чем обиталище живых, и в памяти Натана возникли полузабытые деревенские суеверия насчет ночных кровососущих тварей и псов из преисподней. Но поскольку ничего об этих преступных сущностях комиссар так и не смог припомнить (тридцать лет прошло, черт побери!), то он отвернулся и зашагал по Роксвилл-стрит, по иронии судьбы – в сторону озера.
Как назло, поблизости не было ни одного кэба, а подмораживало все сильнее. Бреннон поднял воротник пальто и замотал уши шарфом. Пальцы щипало даже в теплых перчатках. В прозрачном морозном воздухе свет фонарей казался холодным, будто пробивался сквозь тонкий лед. Стояла такая тишина, что похрустывание снега под ногами разносилось по всей улице. Натан шел, задумчиво склонив голову; он любил пройтись, но сейчас жалел, что не стал искать кэб. Хорошо хоть, нет ветра – иначе по всей Росквилл-стрит свистело бы, пробирая до костей. Снег, к счастью, плотно утоптали, и не приходилось брести, утопая в вязкой каше.
Бреннон поглубже засунул руки в карманы, снова обвел взглядом улицу в поисках кэба, но ни одного не заметил. Он опустил голову, пряча нос в шарфе, и уставился на снег. У фундамента оград тихо шелестела поземка – тонкой вуалью она скользила вдоль камней, оставляя на них белый след. Бреннон тупо следил за ней, пока до него не дошло, что кругом абсолютно безветренно.
Вьющуюся по земле снежную дымку тянуло на север, к озеру. Бреннон очнулся, машинально сжал в кармане револьвер и, чуть не вскрикнув, отдернул руку – металл обжег его холодом даже сквозь перчатку. Да и в кого стрелять? Комиссар оглянулся – у противоположной стороны улицы мело точно так же. Снежная вуаль волнами катилась вдоль оград. Свет фонарей стал бледно-золотым и прозрачным, отчего тьма казалась еще непрогляднее.
В этом беззвучном скольжении снега было нечто завораживающее. Хрустальные шары золотистого света парили над улицей, слегка покачивались на фонарных столбах, как цветы. Бреннон поморгал и встряхнул головой. Подошел к ограде, наклонился и погрузил пальцы в волны поземки. Он ощутил сначала слабое тепло, затем холодное покалывание, а потом, едва по руке вверх скользнула ледяная волна, в Бреннона врезалось что-то темное, горячее и тяжелое.
Комиссар кубарем покатился по земле. Нечто фыркнуло ему в ухо и исчезло во тьме переулка. Натан проводил это ошалелым взглядом, опустил глаза, ощутив дискомфорт, – и вздрогнул. Рукав и перчатка были покрыты тонкой, но плотной снеговой пленкой.
– Какого черта…
Поземка по-прежнему текла вдоль улицы, однако чуть дальше уже клубилась на фут выше земли. Комиссар выругался и кое-как поднялся. Рука онемела, но он разогнал кровь энергичным растиранием и хищно оглядел улицу. Она была все так же пустынна, и Бреннон решительно двинулся вперед – к пышным клубам поземки, похожим на белый дым. Страха комиссар не испытывал – нечто было горячим, значит, вполне живым, из плоти и крови, а раз так…
Спустя несколько минут комиссар уловил в тишине отзвук шагов. Бреннон пошел медленнее и отчетливо различил, как кто-то рядом сбился с ритма – чужие шаги стихли через секунду после его собственных. Натан опасливо коснулся револьвера – тот все еще был похож на кусок льда.
«Ладно же…»
Комиссар ринулся в переулок, из которого доносились шаги, стиснул зубы и выдернул револьвер из кармана.
– Стоять!
Мог бы и не надрываться – переулок был пуст. Бреннон быстро обвел дулом «Морвейна» стены домов, крыши, крылечки. Никого. Судорожно выдохнув сквозь зубы, Натан выронил револьвер и стал растирать онемевшую от холода руку. Шаги послышались на Росквилл-стрит.
Это был человек. Определенно. Бреннон сунул руку во второй карман и сжал раскладной нож. Он тоже похолодел, но не так сильно, как «Морвейн». Комиссар щелкнул ножом, прижался к стене и сдавленно охнул – она была пронизывающе ледяная. Незнакомец тихо кашлянул. Комиссар вынырнул из переулка и увидел только черный силуэт, растаявший в ночи между двух домов. Впереди, вровень с крышами, клубился снег.
Было очень холодно. Дыхание превращалось в пар и тут же оседало на лице и бороде кристалликами льда. Бреннон медленно шел к клубящемуся снегу. В нем едва угадывались темные фонарные столбы, а над ними реяли бледно-золотистые светящиеся шары. Дышать стало почти больно от холода. Комиссар натянул шарф повыше.
Здесь жилые дома прерывались чередой магазинов – дорогих, с большими, льдисто блестящими витринами. Бреннон, стараясь дышать пореже и неглубоко, вошел в снежную взвесь. Пелена мельчайших колючих снежинок зависла в воздухе и слегка колыхалась. Оглядевшись, комиссар придвинулся к витринам. На одной из них снег лег странным, длинным узором – чуть наискосок, протянулся переплетением белых нитей. Натан проследил за узором и увидел продолжение на следующей витрине. И еще на одной, и еще, и дальше… Он двигался следом за узором, пока не остановился перед витриной, затянутой плотным слоем снега. Здесь воздух почти звенел от мороза. Бреннон сощурился, шагнул к витрине, и вдруг на ней сквозь снег проступил отпечаток ладони.
– Твою мать!
Комиссар отшатнулся. Снег взметнулся у его ног и обвил лодыжки. Бреннон вскрикнул от неожиданности, и словно в ответ, снежную пелену с шипением прорвал огненный шар. Он влепился в витрину, расплескался по ней и окрасил все в бледно-алый. Снег вскипел и ошпарил Бреннона горячим паром. Натан отпрыгнул, прикрывая лицо, и в кого-то врезался. Этот кто-то яростно и непечатно вскрикнул, отшвырнул комиссара, как тряпичную куклу, и метнул поверх его головы еще один шар. Тот прорезал снежную пелену и взорвался где-то в северном конце Роксвилл-стрит; узоры на витринах потекли вниз.
Натан отлепился от холодной мокрой грязи, в которую превратился снег, и ошалело огляделся. Адский холод сгинул, ровно и не было; поземка пропала вместе с клубящимися в воздухе снежинками. Узоры растеклись лужами под витринами.
Какого черта?!
Револьвер комиссар нашел в переулке. «Морвейн» был вморожен в идеальный ледяной шар.
14 ноября
Бреннон аккуратно положил шар на стол шефа. Бройд смотрел на «Морвейн» так пронзительно, словно хотел взглядом растопить лед.
– И теперь, сэр, у меня только один вопрос: насколько компетентен ваш консультант?
– Я гляжу, вы изрядно потеряли в скептицизме, зато приобрели в вере. – Бройд потыкал пером в шар. За ночь лед и не подумал растаять.
– Я верю тому, что вижу, – невозмутимо изрек Бреннон. – А то, что я видел ночью, не по силам никому из людей. Если б кто-то не стал швыряться огнем, я бы сейчас стоял у нас на заднем дворе, упакованный в слой льда.
– Вы думаете, что огнеметатель и убийца – это два разных че… существа?
Комиссар задумался.
– Я бы не хотел, – неохотно произнес он, – чтобы улицы начали делить не только банды, но еще и полоумные колдуны. Но все же мне кажется очевидным, что тип с огнем и тип со льдом – это два разных… типа.
– Будь оно все проклято, – буркнул Бройд. – Епископ подзуживает мэра. Тот снова хочет разрешить гулянья на озере. И еще этот крест…
– Лонгсдейл сказал, что найдет способ растопить лед. Где он, кстати?
– Лонгсдейл?
– Ну не лед же.
– Не знаю, с утра не видел. Если он еще дрыхнет, разрешаю вам его растолкать.
Бреннон ухмыльнулся.
– Пахал в поте лица?
– Но-но, – нахмурился Бройд, – вчера он и Кеннеди возились с реконструкцией до глубокой ночи.
– И как?
Шеф сунул ему рисунок.
– Ну, по крайней мере, это похоже на человеческое лицо, – признал Бреннон. – Вручу парням, пусть ищут.
– Итого у нас есть вскрытие первой, неизвестной жертвы, личность четвертой и двое неопознанных во льду. Идите, Бреннон, займитесь делом. Добудьте мне еще что-нибудь, кроме заледенелых легких и сердца. И не забудьте про крест!
«Легко сказать», – подумал комиссар. Видимо, внутренние органы впечатлили мэра не так сильно, как хотелось бы.
Однако с утра на Бреннона навалилось столько дел, что опомнился он только к обеду. Горожане хотели справедливости, и непременно от него. К двум часам Натану удалось урвать кусок хлеба с ветчиной и чашку чаю; тогда-то он и вспомнил про Лонгсдейла. Завернув револьвер в носовой платок, Бреннон оделся, предупредил дежурного и направился к дому консультанта.
Комиссару открыли не сразу. Натан даже подумал, что ошибся адресом или что консультант умотал отдавать визиты (или чем там заняты светские хлыщи), но тут дверь отворилась, и на пороге возник дворецкий.
– Добрый день, сэр.
«А может, все-таки камердинер», – подумал комиссар (уж больно молод для дворецкого) и сказал:
– Комиссар Бреннон, к мистеру Лонгсдейлу.
– Мистер Лонгсдейл спит, сэр.
– Спит?! В два часа дня?!
– Да, сэр.
– Так разбудите его! Расследование не ждет!
– Не могу, сэр, – холодно ответил дворецкий, всем своим видом показывая, что проблемы полицейского департамента его не касаются.
– Еще как можете, – отрезал Бреннон. – Вам тут не бирюльки, а четыре трупа. Живо, живо!
– Сэр! – вознегодовал дворецкий. Захлопнуть дверь он не успел – комиссар сунул между створкой и косяком трость и, пользуясь ею как рычагом, решительно отжал дверь. При этом он подивился тому, насколько тяжело оказалось преодолеть сопротивление такого худощавого парня. Не будь в трости скрытого клинка, сломалась бы… – Вы не имеете права!
– Имею, имею. – Бреннон втиснулся внутрь. – Где спальня?
В черных глазах молодого человека уже загорелись огоньки, как вдруг на сцене появилась собака. Пес встал на лестничной площадке, смерил комиссара долгим оценивающим взглядом и громко сказал:
– ВУФ.
Пол под ногами Натана вздрогнул, стекла в окнах зазвенели, посуда в буфете ответила им жалобным дребезжанием. У Бреннона зашевелились волосы под шляпой, и он едва не вылетел вон из дома, подстегнутый паническим страхом. На него еще ни разу не накатывал такой ужас, даже когда он первый раз бежал в атаку. Очнувшись, комиссар осознал, что прижался спиной к двери и выхватил из трости шпагу. Пес смотрел на него с любопытством и некоторым удивлением, склонив башку набок.
– Прошу следовать за мной, сэр, – пригласил дворецкий. Бреннон резко повернулся и успел заметить саркастичную усмешку на его лице. – Будьте добры убрать оружие, сэр.
– Угу, – мрачно отозвался комиссар и впился взглядом в эту невозмутимо-наглую физиономию. Она оказалась узкой и смуглой, с тонким прямым носом, высокими скулами и черными бровями. Левая бровь была рассечена надвое.
Но едва дворецкий отвернулся, как его лицо мгновенно испарилось из памяти Натана.
Да что за черт?!
Дворецкий поднялся по лестнице. Следуя за псом, он довел Бреннона до спальни, распахнул дверь и объявил:
– Комиссар Бреннон, сэр.
Ответом была тишина. Плотные шторы оказались задернуты, полог кровати – опущен. Комиссар кашлянул, но дворецкий не шелохнулся. Натан вздохнул и отдернул полог.
– Рота, подъем! – рявкнул бывший ротный во всю мощь.
Консультант взвился над кроватью, словно подброшенный пружиной.
– П-п-почему вы тут так?.. – выдавил он, едва приземлившись. – Чт-т-то вы вообще?!
Бреннон вытащил из кармана шар, сдернул с него платок и покрутил перед орлиным носом консультирующего выскочки. Лонгсдейл протер глаза и вполз на подушки повыше, занимая полусидячее положение. Он взял ледяной шар; комиссар замер в предвкушении и не обманулся – Лонгсдейл задумчиво полизал шар и изрек:
– Однако.
– Это ваше экспертное мнение? – осведомился Натан.
– Там, на каминной полке.
На полке Бреннон увидел четыре стакана. В одном была вода, в остальных – куски льда, кое-где – подтаявшие.
– У меня нет проб с первой жертвы, поскольку она уже разморозилась. Однако ряд проб с остальных позволяет предположить, что лед на первом умершем был наиболее близок к обычному.
Комиссар заинтересованно обернулся.
– А что, остальные необычные?
– Взгляните на первый стакан. Там были те кусочки, которые я отколол ото льда на озере. Они, как видите, растаяли. Чего об остальных кусках не скажешь. – Консультант протянул шар собаке, и пес обстоятельно его обнюхал. – Рейден, мой чай.
– Простите, сэр, – ответил дворецкий и испарился.
Комиссар взял стаканы (на них были ярлычки с номерами) и осмотрел льдинки. На вид они не отличались.
– Разница на глаз незаметна, – продолжал Лонгсдейл. – Больше того, лед с последнего покойника подтаял на треть, а вот ваш шар, как вы могли заметить, не тает в руках.
– И что это значит?
Глаза консультанта блеснули голубым огоньком.
– Оно совершенствуется.
Бреннон вздрогнул. Лонгсдейл смотрел на него в упор, не мигая, исподлобья, и крылья носа хищно раздувались, как у зверя. Комиссар не узнал бы его, столкнись с ним на улице. Уголки губ Лонгсдейла приподнялись в улыбке, скривленной влево. Натан непроизвольно сжал рукоятку трости.
– Ваш чай, сэр, – возвестил дворецкий, материализуясь из воздуха.
Консультант заморгал.
– Чай? А, чай! О, конечно…
Он присосался к чашке, а Бреннон потихоньку утер пот со лба. Час от часу не легче. Пес внимательно на него смотрел; глаза угольками поблескивали из-под нависающих век. Комиссар вдруг подумал, что находится один на один с двумя людьми, о которых не знает ровным счетом ничего, плюс собака, явно натасканная на убийство неугодных.
– Все это, – как ни в чем не бывало заговорил консультант, – позволяет нам предположить, что лед, покрывающий жертв, совершенно иной природы, чем обычный. Более того, сущность эта раз от раза становится все искуснее и сильнее.
– То есть? – пробормотал Натан; сущность, которую он увидел только что, занимала его гораздо больше. Что это, черт возьми, за хрень?!
– То есть растопить лед обычным путем вам не удастся. Но его могу растопить я.
– И когда же вы этим займетесь?
– Сегодня ночью.
– Почему не днем?
Лонгсдейл тихо вздохнул.
– Боюсь, мне не удастся в двух словах растолковать вам суть процесса.
– Тогда вставайте и займитесь чем-нибудь полезным. У нас есть вещи первого убитого. Вы их осмотрите на предмет всякой… хм-м… дряни. Кроме того, сегодня ночью произошло кое-что по вашей части.
– Как только я позавтракаю…
– Вы едите ушами? Завтракайте и слушайте. Времени мало.
Консультант покорно отослал дворецкого за яичницей и беконом. Бреннон занял кресло и приступил к рассказу. Пес лег между ним и Лонгсдейлом и опустил морду на лапы, не сводя глаз с комиссара.
