скачать книгу бесплатно
На глазах у Виктора выступили слезы. Правда, выступили они оттого, что она как раз нарезала лук: нож, словно клацающий клык, стучал по дощечке.
Странный необъяснимый порыв толкнул Виктора вперед. Он быстро подошел к маме, поставил саквояж на пол и, не подумав, что она может порезаться, закрыл ей глаза руками: «Угадай кто?»
Нож завис в воздухе – она прекратила резать.
– Иероним? – спросила мама. – Что, уже начинается? Так скоро, но я ведь не готова, и ты знаешь…
Она оторвала ладони Виктора от глаз и с улыбкой обернулась.
Мама, казалось, совсем не постарела, лишь несколько морщинок появилось на ее высоком лбу и в уголках глаз, да и щеки чуть впали. Все остальное было прежним: острый нос, тонкие губы, пронзительный взгляд.
Улыбка мамы мгновенно потускнела, стоило ей понять, кого она видит перед собой.
– А, это ты…
Как будто ничего не случилось. Как будто он не покидал родной дом, а всего лишь вышел на минутку за газетой.
Виктор стоял, словно пыльным мешком прихлопнутый, – настолько его обескуражила реакция матери. Лучше бы она начала ругать его, проклинать, плакать… Он ожидал чего угодно, надеясь на объятия, боясь ее гнева, но эта холодность, это равнодушие… И еще ее слова…
Иероним, о котором говорилось в письме! Она полагала, что это он стоит у нее за спиной? Очевидно, что так. Но что же должно начаться?! К чему именно она пока не готова?..
– Ты еще долго будешь стоять, как тролль, обращенный в камень рассветными лучами? – спросила мама, после чего отвернулась и продолжила нарезать лук как ни в чем не бывало. – Я бы на твоем месте пошла и разложила вещи. Твоя комната готова. Обед будет в три часа, как обычно.
Виктор машинально кивнул, подхватил саквояж и быстро пошагал прочь.
В дверях кухни он замер и обернулся – мама по-прежнему стояла к нему спиной. Она тонула в волнах пара, и казалось, вот-вот растает, растворится в нем без следа.
Нож стучал по доске, радио продолжало бубнить, огонь шипел на плите, а вода бурлила в кастрюлях.
Все это происходило и до его возвращения, до того, как он вошел в кухню. Его приход ничего не изменил.
Томми Кэндл знал, что тайны и секреты когда-нибудь сыграют с ним злую шутку. И все равно не мог с собой бороться.
Если кого-то судьба и обделила любопытством, то на нем отыгралась в полной мере: стоило ему только подсмотреть что-то вполглаза, услышать что-то вполуха, а то и просто почуять витающий в воздухе запах чего-нибудь загадочного, таинственного или же непонятного, как все его мысли с этого момента начинали работать лишь в одном направлении.
Томми всегда заранее знал, что ему подарят на день рождения, Рождество, Хэллоуин и другие праздники… праздники, которые были в мамином календаре и которые, как Томми однажды понял, отмечаются далеко не всеми.
Любопытство мальчика не ограничивалось одними лишь подарками. Он наравне со взрослыми знал всю подноготную внутрисемейных дрязг и мог, к примеру, в подробностях рассказать, отчего на самом деле тошнит дядюшку Джозефа, какую очередную пакость задумала тетушка Рэммора или куда ходит папа, когда говорит маме, что отправляется в библиотеку.
Все, что творилось в доме, и все, что скрывали от детей, для Томми никогда не было секретом. И тем не менее он понимал, что взрослые хранят тайны не просто так, ведь не зря же их злит, когда кто-то сует в их дела свой праздный детский нос. А еще он понимал, что именно шатание по чужим комнатам и любовь к замочным скважинам и ящичкам комодов приводят к наказаниям.
Наказания он терпеть не мог. Его не лишали сладкого и даже не запирали в чулан, как других детей. Мама просто глядела на него, говорила ледяным тоном: «Ты наказан, Томас Кэндл», и все – уходила, возвращаясь к своим, маминым, делам. А Томми застывал посреди холла, или своей комнаты, или на лестнице, не в силах пошевелиться. Он был так испуган, что горло сводило судорогой, а глаза не могли моргнуть – казалось, даже сердце переставало биться. И так он стоял час, два, три, пока кругом, не замечая его, ходили люди, где-то раздавались смех и разговоры, повсюду витали запахи, доносящиеся с кухни. Нет уж, пусть лучше некоторые (особенно мамины) тайны бродят себе стороной, чем такое…
После очередного наказания Томми Кэндл всегда обещал себе больше ни во что не ввязываться, не бродить, где не положено, и не лезть в тайны взрослых, но всякий раз ему снова попадалось нечто такое, что будто нарочно испытывало его любопытство, и он мгновенно забывал обо всем на свете.
Сегодня же его ждал как раз такой, загадочный до колики в боку, случай. Случаю этому предстояло произойти в самом конце последнего перед каникулами урока. Но предшествовало ему еще одно довольно странное событие: лучший друг убегал от него вниз по главной школьной лестнице…
– Чарли, стой! – крикнул Томми, но тот будто бы не услышал.
Съехав по перилам, Чарли спрыгнул на пол у основания лестницы и, нырнув в толпу учеников, исчез в ней.
Томми бросился за другом.
Перепрыгивая ступени, он обогнул старого учителя географии мистера Клуда, заснувшего прямо на лестнице, миновал парочку девочек, игравших в «колыбель для кошки», и едва не натолкнулся на учителя математики мистера Эдвуда, который на миг потерял равновесие и подбросил вверх голову мумии из папье-маше.
– Не бегать, мистер Кэндл! – прикрикнул мистер Эдвуд, поймав самодельную голову.
– Да, мистер Эдвуд! – ответил Томми, даже не думая останавливаться.
Оказавшись на первом этаже, он встал на носочки, высматривая друга.
Отыскать Чарли оказалось не таким уж простым делом: в холле школы имени Губерта Мола царила предпраздничная суматоха.
Здесь сейчас было не протолкнуться. Помимо учителей и учеников, по холлу расхаживали скелеты, то и дело приветственно снимающие шляпы и скрежещущие зубами. В разросшейся на стенах паутине ползали пауки, повизгивали летучие мыши в клетках.
Школьные музыканты под присмотром мистера Дреббина, занудного учителя музыки, играли медленный тягучий вальс, но всякий раз, лишь стоило ему отвлечься, они тут же, посмеиваясь и перемигиваясь, начинали играть веселый «Танец тыквоголовых».
Библиотекарь мистер Блум и учительница английского языка мисс Полсон развешивали под сводами на первом этаже свечи, с которых время от времени на пол, головы учеников и шляпы учителей капал горячий воск. Двое старшеклассников волочили куда-то огромную тыкву, в которой уже были вырезаны глаза, нос и рот. От тыквы исходил сладкий запах, как будто в холле взорвалась пирожная бомба.
– Куда же ты подевался? – пробормотал Томми, озираясь кругом. Здесь сейчас был кто угодно, но только не Чарли – друг будто взял и просто превратился в кого-то другого.
Томми влез в толпу, как в густой кисель, и… тут же случайно наступил кому-то на ногу.
– Осторожнее, мистер Кэндл! – раздался резкий скрежещущий голос.
Томми глянул на того, кто его окликнул, и обомлел.
– Простите, мисс Саметри! Я не заметил…
– Тогда пусть ваша мама купит вам очки! – последовал ответ, и Томми предпочел уже сам спрятаться в толпе учеников.
Девочки из младших классов выстраивались парами под суровым взглядом мисс Саметри, самой злой и безжалостной учительницы в школе.
– Быстрее, мисс Блейкли! – строго проговорила она. – Мы все будем ждать вас одну?
– Простите, мисс, – всхлипнула одна из девочек и резво застегнула пальто.
– Все готовы? Следуйте за мной!
Учительница развернулась на каблуках и зашагала к выходу. Ее подопечные поплелись следом.
Стоило мисс Саметри скрыться за дверью, как Томми позволил себе вздох облегчения. И тут возле раздевалки он заметил знакомую лохматую голову.
Чарли Уиллинг торопливо натягивал темно-синее вельветовое пальто, одновременно пытаясь вывернуть наружу вязаную шапку с кисточкой. Портфель, закрытый всего лишь на одну из двух защелок, он при этом сжимал коленками.
Было ясно, что Чарли задумал: он собирался сбежать с занятий. Снова. И снова перед ее уроком. Притом что он не был на истории уже два месяца, постоянно находя какой-то предлог, чтобы улизнуть домой.
Чарли Уиллинг любил историю, когда ее преподавала старая миссис Кирчен, но миссис Кирчен вышла на пенсию, ее заменила новая молодая учительница, и Чарли совсем перестал посещать класс на третьем этаже северной башенки школы.
– Думал сбежать и ничего не сказать? – обиженно спросил Томми, подойдя к другу.
Чарли с досадой глянул на него – было видно, что именно так он и думал.
– Мне надо идти. У меня срочное дело.
– Кому ты врешь? Ты просто решил пропустить последний урок…
– И когда это ты стал таким занудой? – спросил Чарли.
Занудой Томми стал, когда мама пообещала сварить его в котле, если он принесет домой перед праздником плохие отметки.
Чарли наконец застегнул пальто и натянул шапку. Схватив портфель, он притаился за дверью, украдкой высматривая через пробитое в ней окно что-то на улице.
– Сделай доброе дело, – сказал он. – Если увидишь мистера Грокха, свистни. Вдруг он решил сегодня не пойти за школу. Не хочу, чтоб этот старый хрыч подкрался со своей тростью.
Школьный смотритель мистер Грокх вечно сидел на своем стуле у входа и зорко следил за тем, чтобы ученики не сбегали с занятий – Томми и Чарли нередко от него доставалось. Сейчас старик куда-то отлучился – должно быть, отправился перекинуться парой слов и фляжкой бренди со своим приятелем, мистером Тёрнером, школьным садовником.
Томми сделал последнюю попытку образумить друга:
– Ты не можешь уйти прямо сейчас! Самый последний урок!
– Не пойду, и все! – упрямо бросил Чарли.
Он как-то сказал, что мама якобы запретила ему посещать уроки мисс Мэри. Томми знал, как его друг боится свою маму. Говорили, что миссис Уиллинг злющая как ведьма и что она бьет Чарли за любую провинность. Нет, Томми тоже дважды подумал бы перед тем, как перечить своей маме, но в сравнении с миссис Уиллинг его мама могла бы показаться очень даже доброй.
– Но мисс Мэри… – начал было Томми.
– Ну ты правда не понимаешь! Стоит ей меня увидеть – и все! Мне точно конец!
Вдалеке показался сгорбленный ковыляющий старик с тростью. Еще дюжина ярдов, и мистер Грокх остановится раскурить свою зловонную трубку возле колодца, как он это всегда и делает. Вот тогда можно будет и прошмыгнуть…
– Чего ты ее боишься, Чарли? – все никак не мог взять в толк Томми. – Мисс Мэри очень добрая, не то что мисс Саметри! Когда вела миссис Кирчен, можно было умереть со скуки, а мисс Мэри все так интересно рассказывает! Ты бы сразу полюбил ее уроки и ее саму, и… – Томми вдруг замолчал. Он сделал это так неожиданно, что Чарли даже отвлекся от неспешно бредущего через парк мистера Грокха. – А может… Может, ты в самом деле в нее того… э-э-э…
Чарли глянул на него волком.
– Заткнись, Кэндл! – рявкнул он.
Томми усмехнулся – как ему казалось, он с легкостью вывел друга на чистую воду. Тот вновь бросил взгляд в окно: мистер Грокх приставил свою трость к колодцу и принялся раскуривать трубку. Вот оно, самое время!
Чарли подхватил портфель, уже собрался было толкнуть тяжелую дверь и выбраться наружу, как вдруг обернулся.
– Я же тебе уже сто раз говорил! – раздраженно бросил он. – Она ведь моя двоюродная тетка, а не просто какая-то там мисс Мэри! Они с мамой на дух друг друга не переносят и… и… Да что ты понимаешь!
Томми и правда не понимал. И что такого, если двоюродная тетка при этом еще и твоя учительница? Вот его родных теток хлебом не корми – дай понаставлять да позанудничать.
– Ладно-ладно, – сказал Томми. – Можешь не признаваться. Я и так все понял. Не бойся, я – могила. Но вам с Уилли Паттоном придется сразиться – он ведь тоже тайно влюблен в мисс Мэри.
Чарли хотел что-то ответить, но передумал, решив, вероятно, что на это совсем нет времени, и исчез, хлопнув дверью.
– Эй, не забудь, что у нас дело! – крикнул ему вслед Томми.
Чарли уже не слышал, и Томми лишь оставалось надеяться, что друг не забудет об их общей тайне.
Колокол на Часовой башне зазвонил, и мисс Мэри влетела в класс, как обычно, с самым последним ударом.
Ученики уже заняли свои места, и пустота рядом с Томми прямо-таки вопила о том, что кое-кого не хватает. К несчастью, их парта была еще и в первом ряду.
По мнению Томми, не заметить отсутствие его друга было в принципе невозможно, но мисс Мэри, кажется, забыла, что в ее классе должен быть еще кто-то, и с удивлением разглядывала небольшую тыкву, неизвестно откуда появившуюся в кабинете. В тыковке горела свеча: огоньки в прорезях рожицы отбрасывали забавные тени на стол учительницы.
Так и не догадавшись, кто из учеников ее туда поставил, мисс Мэри поправила изящные круглые очки и промурлыкала свое привычное:
– Здравствуйте, мои дорогие. Никто не опоздал?
Само собой, опоздавшие и отсутствующие и не подумали признаваться.
Сидевший позади Томми зубрила Бобби Тэммин, известный любитель ябедничать, как-то подозрительно заерзал на стуле. Томми, спиной почуяв крамольные мысли, обернулся и так красноречиво на него зыркнул, что у бедняги рот хоть и остался открытым, но вот слова застряли где-то на полпути.
– Только попробуй, – на всякий случай предупредил Томми, продемонстрировав Бобби кулак.
Соседка Бобби Тэммина, легкомысленная Сьюзи Кларк, тут же прыснула со смеху. Томми давно подозревал, что девчонка без ума от некоего мистера Томаса Кэндла и только и норовит, что обратить на себя его внимание, посему показал кулак и ей тоже.
Сьюзи в ответ насупилась, а Томми подумал, что это к лучшему, – еще не хватало попасть в девчоночьи сети, а после уроков таскать чей-то там набитый битком портфель.
– Мистер Кэндл, перестаньте наконец вертеться, – сделала ему замечание мисс Мэри.
Томми сел ровно и посмотрел на учительницу.
Если бы его спросили, сколько мисс Мэри лет, он бы не смог ответить. Он знал, что она намного младше его мамы, но точно старше Кристины, его сестры. У нее были неимоверно путаные каштановые волосы, слегка заостренное лицо, тонкий нос и живые, подвижные губы, которые редко оставались без улыбки.
Мисс Мэри всегда носила одно и то же платье, словно других у нее попросту не было. Богатенькая Констанция Уайли говорила, что, мол, мисс Мэри – нищенка, но высокомерную задаваку в этом никто не поддерживал: все любили добрую и приветливую учительницу. Тем более ее фиолетовое платье из шотландки ей очень шло.
– Дети, – сказала мисс Мэри, обращаясь к классу, – все вы, должно быть, знаете, какой сегодня день.
– Конечно! Последний день учебы! – раздалось со всех сторон. – Завтра каникулы!
– Правильно, – кивнула учительница. – У нас в школе осенние каникулы традиционно наступают именно за неделю до кануна… кануна чего, кто мне подскажет?
– Кануна Дня Всех Святых! – объявил очевидное на весь класс Бобби Тэммин. – Наш главный городской праздник! Хэллоуин!
– Наш главный городской праздник – Хэллоуин, – проворчал Томми, который терпеть не мог зануд, выскочек, а еще людей, которые успевают ответить раньше него. – Клянусь, это даже старая псина миссис Торчвуд знает.
– Ай-ай-ай, мистер Кэндл, – укоризненно улыбнулась учительница. – Надеюсь, вы имели в виду именно собачку Торчвудов, а не уважаемую всеми нами старушку?
– Собаку.
Томми смутился. Прозвучало и впрямь двусмысленно. Хотя жившая возле школы старуха, по мнению мальчика, мало чем отличалась от своего питомца – она всякий раз рычала и скалила кривые коричневые зубы, стоило ей заметить Томми.
– Итак, ученики, – начала мисс Мэри, – я хотела сегодня попросить вас рассказать мне историю образования Шотландского королевства – вы должны ее отлично помнить с прошлых уроков. Но скоро и вправду Хэллоуин, а значит, можно провести особый урок.
