скачать книгу бесплатно
–Давай поговорим. О чём будем разговаривать?– игриво отозвался я, хотя уже осознавал, что разговор будет на серьёзную тему.
Обычно фраза, с которой она начала, по всем законам жанра предполагает три основных развития: я беременна, давай поженимся или нам лучше расстаться. В принципе, существует и масса других вариантов, но на тот момент, эти три живо пронеслись в моём мозгу.
–Мне кажется, я "залетела",– наконец ответила она.
"Вот так примитивно и даже немного пошло я узнаю о своей перспективе стать отцом", -подумал я, а вслух спросил:
–Почему ты так думаешь?
"Вот болван, – подумали мы оба,– ничего нелепее не мог ляпнуть".
–Ну, значит есть причина,– завуалировала Алёна.
–И что мы будем делать?– желая сначала узнать её мнение, спросил я.
–Аборта я боюсь, потом могут быть проблемы с беременностью, всё-таки уже 21 год,– её тихий голос и большие глаза, опущенные вниз, взывали к моему пониманию.
Уже из сказанного ею было прекрасно понятно, что она всё решила без меня. Но, всё-таки, контрольный вопрос, чтобы окончательно убедиться:
–Ты хочешь рожать?
–Да.
–Понятно,– протянул я.
Нелепая, затянувшаяся пауза. Она уже стала своеобразным атрибутом многих занимательных фильмов о любви, о жизни. Что можно сказать, когда совсем нет слов, зачем говорить, когда в словах нет смысла. Нескончаемый, стрекочущий, зачастую необдуманный поток фраз свойственен лишь тем, кто использует слово как ширму. А давно доказанная материальность слова, так же как и мысли, заставляет человека здравого тщательно взвешивать и сортировать каждое из них. Как иногда больно ранит и сколько непоправимых последствий несёт необдуманно брошенное слово. Так же как одно из них может сподвигнуть на революцию массы, так другие могут в мгновение растоптать душу и раздавить самые чистые намерения. "Кто знает – не говорит, кто говорит – не знает",– гласит старая восточная мудрость.
–Почему ты молчишь?– произнесла Алёна через некоторое время.
–Просто. Думаю,– неопределённо ответил я, мысленно представляя плюсы и минусы отцовства. А о чём ещё думать, когда не знаешь, что это такое, пока не прочувствовал на себе всю неописуемость ощущений, связанных с появлением ребёнка.
–Я тебя ни к чему не обязываю. Поступай, как хочешь. Я могу и сама справиться, мама поможет, так что…
–Да подожди ты. Я же ничего ещё не сказал,– я нежно поглаживал её по бархатному плечику, чувствуя, как её начинает понемножку трясти. Глупенькая, неужели она всерьёз думает, что я могу перечеркнуть всё то, что между нами было и позволить ей воспитывать нашего ребёнка… А точно ли?.. Да, не-е-ет. Как я могу в ней сомневаться? Вот неприятное ощущение. Стереотипность мужской подозрительности в отношении женской верности оказалась не чуждой и мне. Но всё же желание верить, отсутствие внешних поводов и, главное, внутреннее чутьё подсказывали мне, что оснований для тревожных, не подкреплённых ничем подозрений не должно быть. И кто нас вечно тянет за язык?
–А это точно… ну.., мой?– не удержался я.
–Не поняла,– она присела на кровати.
Её красивая обнажённая грудь плавно задвигалась в такт её участившемуся дыханию. Локоны светлых волос небрежно струились по узким плечам. И без того большие глаза округлились в негодовании, и, казалось, сейчас из них либо блеснут молнии, либо польют дожди. Бедняжка, она не на шутку разволновалась. И почему нам иногда бывает так приятно помучить тех, кого мы любим?
–Ты что, сомневаешься? Хочешь уйти – так и скажи, я неволить не буду, но оскорблять себя не позволю,– выпалила моя тигрица.
Умничка, вот он достойный и мудрый ответ! Ну, как её можно не уважать и не ценить после этого. Любая другая дурочка стала бы оправдываться, убеждать в том, что это, конечно же, твой ребёнок, и не факт, что смогла бы уничтожить сомнения. Но такой способ действий, который использовала она, не оставлял повода для подозрений или, по крайней мере, заставлял по-другому взглянуть на ситуацию.
С обиженным видом она переползла через меня. Промелькнувшая мимо моих глаз её грудь и с ума сводящий аромат её трепещущего тела вновь пробудили моё желание и я, не удержавшись, игриво шлёпнул её по шелковистой попке. Не обращая на меня внимания, она накинула халат и вышла из спальни. Мы были в доме её родителей, на часах 0:40.
"Ничего, успокоится,– думал я,– придёт, и мы поговорим. Неужели я стану папой. Новость, конечно, неожиданная, но завораживающая. Мы ещё только чуть больше года вместе и ещё даже ни разу не сказали друг другу "люблю", а вот плод нашей любви уже ютится под её сердцем. А где мы будем жить? Здесь – варианта нет: две младшие сестры, родители, в общем, спокойной жизни не будет. У нас дома всё ещё печальнее: ни места, ни условий, ни отношений. На "фазенде" – точно нет: там жить просто негде, надо думать о каком-то своём жилье. Ну, ничего, трудностями нас не возьмёшь, они только укрепляют. Что-нибудь придумаем".
Мои размышления о предстоящем будущем прервала открывающаяся дверь. С опухшими от слёз глазами вошла Алёна. Скинув халат, она юркнула под одеяло, отвернувшись от меня.
–Давай спать, завтра рано на работу,– не обращая внимания на мои поцелуи в шею, произнесла она.
Серьёзно обиделась. Раньше она никогда не замечала позднего времени и готова была болтать всю ночь напролёт. "Хорошо, что хоть ты у меня такая болтунья, а то представляешь, если бы и ты молчала столько же, сколько и я",– говорил я ей неоднократно. У неё была способность находить любую тему для разговора, казалось, даже не интересную для меня, и втягивать в беседу. Болтушка от природы или, скорее, от усердной, кропотливой работы над собой, она очень нуждалась в общении. Как я благодарен ей за это и за всё остальное! Все наши ссоры и недомолвки в моменты "притирки" отношений мы стали обсуждать во время отсроченного разговора, когда страсти улягутся и пыл остынет. Позже поводов для выяснения отношений становилось всё меньше и меньше. Нежелание конфликтовать и спорить, тратя драгоценные нервы, обоюдно реализовывалось в простой формуле: "В семейных отношениях побеждает компромисс". Умение уступить и не поддаться временами появляющемуся желанию поскандалить стало основой нашей совместной жизни. Никто не идеален, у каждого свои недостатки и лишь осознавая это, можно спасти любые союзы. У всех бывает плохое настроение, трудные дни и даже срывы. Но только понимание и поддержка твоей второй половинкой способны удержать от крушения корабль отношений в шторме жизненных неурядиц.
А в тот вечер непонимание этой простой истины чуть не лишило меня возможности смело называться счастливым человеком. Нежелание смириться сиюминутно с поставленным передо мной фактом предстоящего отцовства и со всеми вытекающими из этого последствиями разлучило нас на несколько дней. Вернее сказать, в душе я практически мгновенно принял решение, но внешне надел маску задумчивости и непроницаемости.
–Я должен подумать. Давай попробуем какое-то время не видеться,– прощаясь утром, так и не обсудив ничего, садистски предложил я. Представляю, что творилось в тот момент в душе Алёны, но облик смиреной покорности не выдал и тени бушующих в ней эмоций.
–Как хочешь. Тебе решать,– было её ответом.
Чтобы не броситься к ней, стиснуть в объятия и прошептать: "Малышка, ты же знаешь, я всё равно вернусь", я по-юношески чмокнул её в щёку, развернулся и ушёл.
–У нас с Алёной будет ребёнок, – сообщил я своим родителям радостную новость, существенно опасаясь их реакции.
Их мнение для меня хоть и было важным, но, конечно, по сути, уже ничего не меняло. Просто вопросы жилья и материальной обеспеченности ни у неё, ни у меня не были решены.
–Ой, Максим, я так рада. Это я опять стану бабушкой,– обрадовалась за нас мама.
Дело в том, что у моего брата Жени уже есть дочка, появившаяся на свет, когда ему было всего семнадцать лет. Но она сейчас живёт на севере со своей мамой, где мы все жили раньше, и они давно уже не виделись.
–Это хорошо,– поддержал маму отец,– только не спешите расписываться. В жизни всякое бывает.
Два дня, проведённые в разлуке с Алёной, после того как наши встречи стали ежедневными, окончательно убедили меня, что без неё я оставаться не хочу. Я не находил себе места, мысли никак не могли вернуться в обычный водоворот дневных событий. Через день я надел белую рубашку, белые джинсы, светлые туфли, вымыл машину и поехал к ней. Не случайно выбранный мной белый цвет казался мне очень символичным – почти то же, что белый флаг. Я очень переживал, а вдруг она сейчас пойдёт на принцип и не захочет соглашаться принимать меня после моего ухода. К счастью, она оказалась выше своих обид! В этот день мы впервые признались друг другу в любви. И это были не просто слова, это было больше, чем клятва. С тех пор наши отношения и весь образ жизни перешли на качественно новый уровень.
Ожидание предстоящего таинства заставляло нас более чутко и нежно относиться друг к другу и к тому чувству, которое в нас развивалось. Я работал на "фазенде", она работала на пасеке, на выходных приезжая ко мне и помогая нам с нашими заботами. Более участливого и трудолюбивого человека мне встречать не приходилось. Она не позволяла себе лишней минуты отдыха, всегда находила, чем заняться, могла работать больше, чем кто-либо другой. Но и, конечно, справедливо возмущалась, видя чьё-либо нежелание заставлять себя напрягаться и чувствуя безалаберное, халатное отношение к своему делу.
А в один прекрасный день на свет появилось чудное создание – девочка, которую мы назвали (ладно, я назвал) Алиса. И начались бессонные ночи для моей Алёны: пелёнки, распашонки, кормление, купание и постоянный детский плач. Всё также продолжающиеся попеременно суточные дежурства на "фазенде" не позволяли мне каждую ночь проводить со своей семьёй. Прелестный розовый кричащий комочек, который мы забрали из роддома, хоть и доставлял немало хлопот, но всё равно бесконечно согревал и радовал сердце. Чувство гордости подхлёстывало чувство ответственности. Желание обеспечить себе и родным достойное существование заставляло "впахиваться" в два раза больше обычного. Необходимость решения жилищного вопроса подстегнуло решение построить прямо на "фазенде" небольшой, но уютный домик. И когда Алиске уже было чуть больше года, мы перебрались втроём туда. Площади и удобств вполне хватало, чтобы без особой роскоши и излишеств, но зато в уюте и любви, без чьего-либо вмешательства, поддерживать огонь совместной семейной жизни.
Практически с самого переезда, не смотря на то, что наш земельный участок находился на расстоянии трёх километров от самой станицы, желающих побывать у нас в гостях было "хоть отбавляй". Затерянный среди яблоневого сада маленький рай, тихий островок вдали от цивилизации, он так и манил к себе всех жаждущих сбежать от суеты мирской и слиться с природой. Даже друзья, оставшиеся в городе, время от времени приезжали на выходные, чтобы помочь в работе, отдохнуть, сходить на рыбалку. Все, хотелось бы верить, по-хорошему завидовали нашей семейной идиллии и восхищались неподдельной теплотой и чувственностью связывающих нас отношений. Несмотря на то, что материальный достаток почти всегда оставлял желать лучшего, любому гостю всегда был накрыт стол, налит чай и, при необходимости, постелена мягкая кровать.
Годы шли. В трудах и заботах мы только укрепляли нашу любовь назло всем невзгодам и перипетиям суровой действительности. Алиска росла и каждый день радовала нас чем-то новым. Первые неуверенные шаги, слова, самое первое и внятно произнесённое из которых было почему-то не "мама", а "папа". Радость и бесконечное доверие, проистекающее из её наивных, голубых глазок, умиляли до глубины души. Жизнь вдали от цивилизации не позволяла нам обеспечить ей постоянное общение с другими детками. Она не знала ни яслей, ни детского сада. Когда Алиске был год, у неё появилась двоюродная сестричка. Средняя сестра Алёны – Наталья – родила девочку, которую назвали Полина. У тёти моей Алёны было трое маленьких дочек, но расстояние и отсутствие возможности регулярно возить Алиску к ним заставляли постоянно размышлять о перемене места жительства.
И вот три года, которые мы прожили в саду практически словно "дикари в лесу", а также стремление улучшить наши жилищные условия толкнули меня на поиск свежих решений.
Но кроме этого была и другая, даже более веская причина, заставившая нас призадуматься о смене обстановки: Господь посчитал, что одного ребёнка нам мало и посоветовал подготовиться к встрече с новым членом нашей молодой семьи. Не все понимали и одобряли наш выбор, ведь для большинства людей жильё и достаток – основной критерий при принятии такого решения.
Да! Ни того, ни другого у нас не было, но было кое-что намного весомее: наша любовь и твёрдая уверенность в том, что мы непременно всего добьёмся. Ещё до процедуры УЗИ я не сомневался, что у Алиски будет братик, а не сестричка. И первое, и последующее обследование подтвердили моё предположение. Итак, мы ожидали появление сына!
Приобретать дом в станице нам, конечно же, было не по силам, поэтому я искал жильё, которое сдавалось бы в аренду. Кто бы мог подумать, что это окажется такой проблемой! Запредельные цены в одних случаях или абсолютное отсутствие удобств в других не позволяли поискам сдвинуться с мёртвой точки. Но, как известно, "кто ищет, тот всегда найдёт". Уже практически отчаявшись подыскать что-то достойное, из случайного разговора с приятелем узнаю, что его бабушка готова сдать в аренду двухкомнатный дом с водяным отоплением. Владельцы этого дома переезжают в только что построенный большой кирпичный дом, а этот небольшой саманный остаётся без хозяев. Этот вариант оказался лучшим из возможных и уж тем более лучше того, что сулило нам проживание на "фазенде". С хозяйкой был подписан "Договор Аренды" на год, а в счёт оплаты перед заездом мной был сделан ремонт в этом же доме и в летней кухне. Мы полностью прошпаклевали и покрасили стены, отремонтировали кухню, заменили старые, проржавевшие трубы на современные металлопластиковые, построили летний душ и туалет. Хоть вложения были и значительными для нас, радовало то, что жить нам предстояло в уюте, комфорте, теплоте и уже можно было не задумываться о ежемесячной оплате. Летняя кухня, беседка с виноградником, значительный участок земли под посадку сельхоз культур – всё это было в нашем распоряжении.
Алёна по мере возможности с моей помощью занималась домашней пасекой. Алиска росла, играя с соседскими детишками. Я работал, стал больше общаться с людьми, серьёзно увлёкся чтением книг по психологии, философии, саморазвитию. Казалось, новая волна столь перспективных изменений (внешних и внутренних) понесла наш корабль жизни к берегу благополучия и процветания. Хозяйка не могла нарадоваться новоявленными квартирантами, а наши с Алёной отношения не оставляли равнодушными никого из окружающих.
Женская мудрость и невероятная чуткость моей благоверной уберегали её от ненужных и бесполезных эмоциональных всплесков по какому бы то ни было поводу. Способность к дипломатии и сведению “на нет” почти любой конфликтной ситуации всегда восхищали меня. В отличие от большинства станичных супружеских пар, систематически ссорящихся и ругающихся, наш дуэт был отменно сыгранным и струны наших душ почти всегда были настроены в тональность друг друга. Алёна без труда находила общий язык с любым из моих приятелей и зачастую становилась неотъемлемым участником даже чисто мужской компании. Многих людей это удивляло и даже шокировало, потому что отношение жён к друзьям своих мужей обычно проявлялось весьма ревностно и негативно. Я несказанно ценил её понимание и доброту. Солнышко моё, свет и смысл дней моих – как всё-таки повезло мне, что судьба свела наши жизни и превратила в один бесконечный Путь.
И всё же подсознательное нежелание обременять себя узами брака долгое время удерживало меня от предложения ей "руки и сердца". Но за несколько месяцев до рождения второго ребёнка я официально попросил её стать моей женой и она (сам не представляю, чем я это заслужил), не долго думая, согласилась. Мы стали мужем и женой. Её животик потихоньку округлялся, грудь наливалась, приобретая очень аппетитные формы. Вторая беременность придала ей особую сексуальность, которую я не так остро ощущал при вынашивании Алиски. Без сомнения, особые флюиды исходят от женщины, с которой вы ожидаете ваше общее чадо. Невидимые путы чувственности и страсти чарующе обволакивали наши сердца. Теплота и нежность, проникающие друг в друга, заставляли обоих томиться в минуты вынужденной разлуки и с тысячекратным воодушевлением позволяли наслаждаться временем, проведённым наедине. О более хозяйственной, заботливой, чистоплотной и нежной супруге нельзя было и мечтать.
Промчались почти пять лет со дня появления на свет Алисы, когда у нас родился сын – Денис. Алена была ещё в роддоме, а я с друзьями из города и со станицы нажарили шашлыков и под виноградником нашего съёмного дома отмечали это знаменательнейшее для всех нас событие. Денча, как называла его Алёна, в младенчестве, сравнивая по фотографиям, был точной копией Алисы. Со временем эта разница стала усиливаться, и проявление неповторимости характера сказывалось в его поведении. Хотя это было второе наше дитя, я называл жену "мать-героиня", глядя на её самоотверженные подвиги, связанные с уходом и воспитанием, ведь на ней были ещё и все домашние заботы и хлопоты. Не скромничая скажу, что гордилась и она мной, ведь моя отцовская любовь к нашим малышам и желание достойно соответствовать возложенной на меня миссии главы семейства, заставляли меня неуклонно двигаться вперёд.
Чтобы хоть как-то заставить "раскочегариться" машину денежных поступлений и материальных благ, я настойчиво и кропотливо подыскивал возможности для дополнительного заработка, которые можно было бы совмещать с работой на "фазенде". Несколько месяцев было потрачено впустую и как обычно это и бывает, уже почти потеряв надежду, я устроился в одну из Краснодарских школ. До начала осенних занятий там шёл ремонт, и постоянно были нужны рабочие руки. Зарплата, конечно, учитывая отсутствие опыта и необходимых навыков, была невелика, но я успокаивал себя тем, что это только начало – Рим тоже не за один день строился.
Поддержка и одобрение моей Алёнушкой всех моих усилий наполняли меня всё большим трудолюбием и активностью. Ответственность перед нашим общим будущим стала основным кредо и движущей силой моего всё более окрыляемого сознания. Окончание ремонтных работ в школе, связанное с началом учебного сезона, позволило нам с братом приступить к ремонту дома нашей тёти – Елены Петровны. Помимо этой работы мы умудрялись не упускать предложенные нам "шабашки" на других объектах, а так же нельзя было забывать про уход за подрастающим садом на "фазенде". Кроме этого тётя Лена официально устроила меня работать к себе в колледж. Помимо постоянной заработной платы, в официальном трудоустройстве меня особо привлекал один немаловажный факт.
Отсутствие собственного места жительства заставляло задуматься о поиске крупной заёмной денежной суммы. Решение этого вопроса представлялось мне в виде ипотечного кредита. Но для того, чтобы его получить, необходимо было предоставить справку о доходах с постоянного места работы в течение последних шести месяцев. Благодаря краевой губернаторской программе "Молодой семье – доступное жильё" часть кредита в размере примерно двухсот тысяч рублей погашалась после того, как дом будет приобретён. Ещё часть займа должна была быть компенсирована за счёт средств районного бюджета, также обещающего помощь в приобретении жилья молодым семьям. Действие этих программ распространялось на супружеские пары, любому из членов которой ещё не исполнилось тридцати лет. Мне оставался один год до тридцатилетия, время поджимало, поэтому упускать такой шанс очень не хотелось. Ипотека реально казалась мне решением нашего жилищного вопроса.
Летом подходил срок, когда уже можно было бы подавать документы на рассмотрение возможности предоставления кредита. Объездив не один десяток банков и ипотечных учреждений, я уже выбрал место, где условия и требования при предоставлении ипотеки являлись наиболее оптимальными. В среднем процентная ставка на срок до пяти лет разнилась от 17,5% до 19,5%. Большое значение, конечно, имел и мой уровень официального дохода – это основной момент, которым руководствуются кредитные организации при рассмотрении заявлений. К тому же надежда на помощь государства вселяла оптимизм и уверенность в правильности принятого решения. Позже я поблагодарил Судьбу, что она уберегла меня от этого опрометчивого шага. Слишком много примеров финансовой кабалы, связанных с вопросом погашения какого-либо вида кредитов, регулярно обсуждались в СМИ и в быту: перспектива стать жертвой или дойной коровой для одной из ипотечных компаний меня на тот момент мало прельщала и даже слегка пугала.
К тому же, через время появился ещё и этот роковой для меня объект на Юбилейном микрорайоне – квартира тёти Любы,– который слишком много перевернул с ног на голову в моей жизни. Колледж, "фазенда", тётя Лена, "шабашки", опять "фазенда", колледж, Юбилейный, тётя Лена, "шабашки" – жизнь завертела настолько, что на дом и отдых времени совершенно не оставалось. Но за два месяца до объекта на Юбилейном состоялось мероприятие под названием "БОМЖ-Party".
* * *
-Всё, приехали. Вот оно,– я указал Стасу и Лёше на здание, выключил магнитофон и мы вышли из машины.– Сейчас, только ключ возьму.
Как мы и договорились, я дождался их утром возле колледжа, и мы поехали осматривать наше здание – потенциальное место для проведения грандиозной музыкально-развлекательной акции. Обойдя стопку сложенных кирпичей, я наклонился и из тайника, известного только нам с братом, достал "очень хитрый" ключ. Не знакомым с подобной конструкцией замков довольно сложно, даже имея ключ в руках, открыть этот третьей степени защиты врезной замок, вмонтированный в железную дверь ворот здания.
Брата поблизости не было, он работал где-то в саду. После нашего с Алёной переезда в станицу, туда перебрался Женя, а я, как он раньше, приезжал по утрам, а уезжал назад вечером, если не находился в городе на работе.
Заваленный вовнутрь каркас теплицы с искривлёнными стойками и то тут, то там поблёскивающими кусками стёкол грустно напоминал о былой огуречно-помидорной эпопее. Напротив здания метрах в двадцати от остатков теплицы тянулись школки однолетних яблоневых саженцев, готовящихся к высадке. Проходя мимо них, попадаешь на клубничное поле, отжившее свой вегетативный срок, но не перепаханное, потому что на нём уже росли молодые персиковые деревья. За клубнично-персиковой посадкой расположился предмет нашей особой гордости – стройный, ухоженный, радующий своей молодой зеленью, малинник. Лёша со Стасом тем временем, выйдя из машины, оглядывали всё находящееся вокруг.
–Это что, тоже ваши деревья?– Стас указал рукой на взрослые, раскинувшиеся слева от дороги яблони.
–Нет. Это совхозные, им уже лет по двадцать. Наши ещё молодые. Они там, за зданием.
Натянув на себя ключ, я открыл замок, и дверь со скрипом отворилась, впуская вовнутрь молодых организаторов. Справа от ворот, прилегая одной стороной к зданию, стоял построенный нами дом. Не успевшее ещё высоко подняться утреннее солнце слабо освещало внутренний интерьер здания. По правой стороне располагались одно за другим трое ворот, размером чуть меньше, чем входные. За каждым из них находились помещения 12 метров в длину и 4,5 метра в ширину, предусмотренные для производственных целей планируемого ранее грибного хозяйства. Сейчас же они выполняли функции складских помещений. Только центральное из них я использовал под личную "комнату отдыха": по центру стоял импровизированный теннисный стол из выкрашенного листа ДСП, у левой стены находились магнитофон, несколько колонок и старенькая барабанная установка. Её я приобрёл несколько лет назад, горящий желанием найти наконец-то хоть кого-то владеющего ударным искусством. Чтобы купить её, пришлось ехать за сто километров по направлению к Азовскому морю к бывшему барабанщику нашего сельского ДК. Установка, разобранная и запылённая, отбывала свой срок в старом гараже и уже несколько лет на ней никто не играл.
Дело в том, что в 16 лет, познакомившись в институте с одним интереснейшим человеком, давшим мне первые уроки игры на гитаре, я не расставался с идеей участия в музыкальной группе. Рок-музыка была для меня основной отдушиной и источником вдохновения. Хотя время, когда я до боли в пальцах мог не выпускать гитару из рук, ушло далеко вспять, мы всё-таки с такими же любителями, как и я, иногда собирались вместе и пытались поиграть что-нибудь коллективно. Как это обычно бывает, у большинства гитаристов со временем накапливается свой творческий материал, основанный на персональных музыкальных пристрастиях. И когда дело доходит до совместного творчества, а явное лидерство не установлено, то очень тяжело ожидать каких-то конкретных результатов. Каждый стремится предложить своё видение музыкальной направленности, свои песни, своё творчество. И если гитаристов – хоть соло, хоть ритм, хоть бас – имелось в достатке, то найти барабанщика оказалось делом весьма не простым. Был знакомый, несколько раз приезжавший из города, но, не имея возможностей и личного транспорта, особо не наездишься. Ещё один жил в соседней станице километрах в 15 от нас – тоже не ближний свет, к тому же семья, дети, работа. Поэтому иногда приходилось даже самому усаживаться за установку и корявенько поддерживать ритм, показанный кем-либо из них. Увлекательнейшее занятие – скажу я вам, затягивает настолько, что забываешь обо всём на свете!
–О, так у тебя ещё и барабаны свои есть,– заглянув в центральный "бункер", удивился Лёша.– А кто играет?
–Да кто хочет, тот и играет. В основном, уже никто. Пытались одно время, но что-то как-то не пошло. Колхоз – он и есть колхоз.
Центральная площадь здания была заставлена разнообразным хламом: обрезки досок, куски металла, стопки и кучи целых и битых стёкол, деревообрабатывающий станок, мешки с зерном, накрытые плёнкой, и огромное количество ящиков с бутылками, напоминающие старые кефирные с крышками из фольги. В них когда-то была жидкость, предназначенная для производственного процесса по выращиванию грибов, но сейчас половина из них была разбита, и лишь в некоторых виднелись остатки жидкости. В левом дальнем от входа углу здания был второй заезд, оснащённый такими же воротами, как те, через которые мы вошли, только без маленькой дополнительной двери. А ворота направо вели во второе большое помещение, которое было заставлено специальными металлическими контейнерами, также предназначенного для функционирования мифического грибного производства.
Не спеша осматривая всё находящееся вокруг, я рассказывал Лёше со Стасом о том, что здесь планировалось и то, чем мы здесь сейчас занимаемся. Обычно, зрелище, предстающее взору всех входящих сюда, производит весьма отталкивающее впечатление. Но только не тех, кто смотрит творчески и видит перспективу наперёд. Каково же было всё-таки моё удивление, когда, выйдя через несколько минут из здания, я услышал от Лёши:
–Ну, что. В принципе, можно попробовать.
Основная причина, по которой я не ожидал услышать подобное, заключалась в том, что неоднократные предложения использовать пустующие площади ни к чему не приводили. Предложений поступала масса: от деревообрабатывающего или мебельного производства до рихтовочной мастерской или скотофермы. Но каждый раз, когда осмотр был закончен, интерес у потенциального арендатора или пропадал сразу, или откладывался на не определённый срок. Сказывалось множество факторов, главным из которых являлось большое расстояние до города, а также нежелание безрассудно рисковать вложением капитала или просто отсутствие такового.
–Вы хоть осознаёте, сколько всего здесь надо будет сделать?– спросил я.– Я, например, боюсь даже представить, сколько сил и времени придётся потратить. Нам втроем здесь за пол года не справиться.
–А мы не втроём. За это не переживай, помощников мы найдём,– Стас, как и Лёша, не хотел упускать этот вариант. Меня приятно удивляла и радовала такая их целеустремлённость, а кроме этого возможность причаститься к чему-то грандиозному и музыкальному интриговала меня всё больше.
–Хорошо. Но вы помните про протекающую крышу, про то, что надо будет договориться с дирекцией "совхоза"?– не давал им особо очаровываться я, а вдруг отступят.
–Договариваться, конечно, придётся тебе самому, а с крышей, я думаю, мы тоже справимся. Главное – начать. А для этого нужно твоё окончательное согласие – и можно приступать.
Казалось, с каждой моей попыткой найти причину для отказа, они всё сильнее укреплялись в своём желании.
–Ладно,– сдался я, ещё окончательно не веря в исход этого мероприятия.– Я готов попробовать. Только имейте ввиду – у меня не будет много времени, чтобы помогать в подготовке.
–Всё нормально. На днях мы приедем с пацанами и будем уже вместе смотреть, что делать.
Ещё раз осмотрев внутреннее пространство здания и сделав первые примерные наброски, мы ударили по рукам, и я отвёз их на остановку "маршрутки".
И действительно, через пару дней они приехали с тремя пацанами уже на машине Стаса. Потихоньку раскачавшись, приступили к уборке. Сделать предстояло очень многое. Начали с того, что стали выносить «железяки» и складывать их в метрах десяти от обратной стороны здания. Работать особо никто не умел и не хотел, поэтому дело шло довольно вяло. Постоянные приколы, отвлекающие от дела, и несвоевременные перекуры ещё сильнее замедляли процесс. Худо-бедно к середине дня от железок, разбросанных по всему зданию, освободились. Заниматься этим пришлось и мне тоже, хотя работы в саду было больше, чем предостаточно. Просто видя такое бесшабашное и несерьёзное отношение прибывшей молодёжи к происходящему, не хотелось оставлять их одних.
Так называемая неформальная молодёжь, представителями которой кишели задворки Краснодара, отличается тем, что располагает большим количеством свободного времени и абсолютным отсутствием желания что-либо делать. К их числу относились и эти ребята, приехавшие с Лёшей и Стасом. Им было объяснено, что в благодарность за помощь у них будет возможность бесплатно присутствовать на предстоящей вечеринке. Не зная ещё этих ребят в достаточной мере, лично принуждать их к работе я не считал допустимым. А Лёша со Стасом, наоборот, из-за дружеских с ними отношений подталкивать не старались.
–Таким макаром мы точно до "китайской пасхи" не управимся,– съязвил я, когда Лёша в очередной раз присаживался на перекур.– Надо хотя бы примерно определиться с датами, на которые будем ориентироваться. Как на счёт моего дня рождения? Как раз и повод будет, если вдруг у кого-то возникнут вопросы.
–А когда он у тебя?– спросил Лёша, протягивая мне сигарету.
–Я не курю. Забыл?– отрицательно покачал я головой в ответ.– А "днюха" через месяц уже.
–Вот за этот месяц и надо уложиться.
–Тогда надо посерьёзнее браться, а то хлопцы что-то совсем на "расслабоне". Так "делов" не будет,– не успокаивался я и указал на оставшийся хлам,– тут мы такими темпами за пару недель, скажем, справимся. Крыша – вот это самое главное. Если её не сделать, а пойдёт дождь – это хана: промокнут все и всё.
Эта крыша вот уже сколько лет не давала нам возможности полноценно использовать внутреннее пространство здания. Когда-то она была застелена шифером, но во время вандального мародёрства в те годы, пока здесь никого не было, поснимали и его. Через щели между плитами перекрытия, а сами эти плиты и являлись непосредственной крышей здания, во время дождя и таяния снега вода ровными рядками сочилась на цементный пол. А по мере усиления осадков лужи начинали растекаться повсюду и уже из-за грязи, приносимой с улицы, пол в здании давно превратился в сплошной земляной настил.
Поэтому я хотел "убить двух зайцев" одновременно: и не позволить промокнуть людям в случае дождя, и оставить непротекающую крышу на будущее. Для капитального ремонта понадобилось бы несколько десятков тысяч рублей, на что мы никак рассчитывать не могли. Но можно было обойтись и более скромными вложениями. На протяжении всех стыков плит перекрытия следовало наложить полосами цементный раствор, шириной сантиметров 10-12, а после его полного высыхания прокрасить растопленным гудроном или гидроизоляционной мастикой. Эту идею я предложил своим новым партнёрам, и им не оставалось ничего кроме как согласиться с моей минималистской технологией.
–А сколько понадобится цемента и этого гудрона?– поинтересовался Стас. Финансовый аспект этого вопроса был особенно важен и своевременен.
–Цемента и песка понадобится не один мешок, да и гудрона или смолы не одно ведро. Плюс ещё солярка для разжижжения. Трудно сказать, во что всё это обойдётся, но я думаю, несколько тысяч понадобится,– призадумавшись, ответил я.– У меня, кстати, осталась пара мешков цемента и ведро мастики. Для начала хватит, а потом надо будет ещё покупать.
–А у тебя есть возможность всё это купить? Просто нам …а-а-а… сейчас тоже предстоят значительные затраты,– когда Лёша заводил разговор о деньгах, он становился особенно серьёзным и из-за этого появлялось характерное ему "а-а-аканье".
–Ну, если уж мы решили "заморочиться", то придется и тратиться. Деваться некуда, отступать поздно,– я поднялся с контейнера, на котором сидел и указал на стопки битых стёкол, стоящих возле колонны по центру здания.– Время ещё есть. Надо хотя бы начать их выносить. А то я завтра уезжаю в город, и меня три дня не будет.
К вечеру все разъехались, а мне пришлось опять возвращаться к нашим земельным хлопотам.
Через три дня, когда приехали "городские", состав помощников обновился. Мне помогали мои приятели со станицы, также желающие попасть на мероприятие, какого здесь ещё не видывали.
–У нас хорошая новость,– радостно делился со мной Стас.– Мы заказали в типографии цветные "флаеры". Дали им эскиз, примерный список выступающих. Должно получиться неплохо. А знаешь, как всё это будет называться?
–Как?
–"БОМЖ-PARTY",– торжественно произнёс Лёша.– Надо будет сделать соответствующее оформление, не плохо было бы использовать костюмацию, может быть конкурс на лучший "прикид" устроить. Фаер-шоу даже будет.
–А не слишком ли это как бы, …ну… грубо или вульгарно что ли? Почему именно "БОМЖ-PARTY"?– недоуменно поинтересовался я.
–То, что надо. Отличное название для подобной "тусы". Это чтобы, если кому-то не понравится, можно было сразу возразить: "А чего вы ждали? Это ведь "БОМЖ-PARTY"!
"В принципе, они правы,– подумал я.– Чтобы не задирать высоко планку ответственности и значимости самого мероприятия, а при необходимости оправдаться названием. Да и само сочетание слов прикольное – "БОМЖ-PARTY". Да, название – лучше не придумаешь".
–А что за группы приедут? Кто вообще будет?– не терпелось узнать мне.
