скачать книгу бесплатно
– Вот что я расшифровал, мистер Виндсор.
На листе крупным шрифтом был набран текст:
ПОСЛАНИЕ ЗЕМЛЯНАМ
ЕСЛИ ВЫ СЧИТАЕТЕ ЗЕМЛЮ СВОЕЙ ПЛАНЕТОЙ, ТО ГЛУБОКО ОШИБАЕТЕСЬ!
1 240 000 ЗЕМНЫХ ЛЕТ НАЗАД МЫ ПРИНЕСЛИ НА ЭТУ ПЛАНЕТУ ЖИЗНЬ И ИНТЕЛЛЕКТ, ДОСТАТОЧНЫЙ ДЛЯ РАЗВИТИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ. ЗАЛОЖИВ ИНСТИНКТЫ ВАШЕГО ПРОГРЕССА, МЫ ПОКИНУЛИ ЗЕМЛЮ, А ТЕПЕРЬ ВОЗВРАЩАЕМСЯ И ПО ПРАВУ ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЕЙ ЗЕМЛИ И ОСНОВАТЕЛЕЙ ЗЕМНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ ВСТУПАЕМ В ПОЛНОЕ И БЕСПРЕКОСЛОВНОЕ ВЛАДЕНИЕ ЭТОЙ ПЛАНЕТОЙ.
НАШЕ ПРИБЫТИЕ СОСТОИТСЯ 17 СЕНТЯБРЯ 2015 ГОДА ПО ВАШЕМУ КАЛЕНДАРЮ, В 18.00.
В СВЯЗИ С ЭТИМ ТРЕБУЕМ К 12.00 ОСВОБОДИТЬ ОТ ЛЮДЕЙ ВСЕ ПОБЕРЕЖЬЕ КАЛИФОРНИИ В ЗОНЕ 30 МИЛЬ ОТ БЕРЕГА.
В СЛУЧАЕ НЕВЫПОЛНЕНИЯ ЭТОГО ТРЕБОВАНИЯ ВСЕ HOMO SAPIENS, ОСТАВШИЕСЯ НА ЭТОЙ ТЕРРИТОРИИ ПОСЛЕ 12.00, БУДУТ УНИЧТОЖЕНЫ МЕРАМИ НАШЕГО АКТИВНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ.
FHS-77427,
КАПИТАН ЗВЕЗДОЛЕТА «H-1»
Вот такой идиотский текст. Можете себе представить?
Я откинулся на спинку кресла:
– Ты меня разыгрываешь?
И вдруг увидел слезы в его глазах.
– Сэр, – сказал он. – Это не шутка. Сегодня шестнадцатое сентября две тысячи пятнадцатого года. До их прилета меньше суток, вы понимаете?
– О’кей, о’кей… – попытался я успокоить его. – Я верю, что это не твоя шутка. Какие-то хакеры влезли в твой компьютер…
– Нет, сэр. Это распечатка файлов, которые я месяц назад снял на флешку с вашего компьютера.
– Ты… хочешь сказать, что хакер влез в наш компьютер?
Это было нереально. Конечно, какая-нибудь талантливая сволочь может с помощью очередного компьютерного вируса проникнуть даже в сверхсекретные компьютерные базы Пентагона, но чтобы через мощнейшую систему защиты наших компьютеров занести этот наглый текст в поток космических радиоволн? Зачем? Я восемь лет отслужил оператором радиолокатора на авианосце «Джон Кеннеди», еще год в береговой охране и уже четыре года пашу старшим астрометристом GBT, но за все это время я никогда не видел такой наглой и – самое главное – бессмысленной шутки компьютерных хакеров!
Через большое, в полстены, окно своего кабинета я невольно посмотрел на GBT. Гигантский ажурный красавец по-прежнему стоял в кольце зеленых гор, подставив небу свою белую стометровую тарелку, словно исполинское ухо, способное принять радиоволны сотен галактик на расстоянии тысяч парсеков от нас. Вся эта информация, закодированная на приемнике телескопа, поступает по зарытому в землю оптическому кабелю на компьютеры и декодеры нашей Lab & Tape-room – так по старинке мы называем помещение, где раньше, двадцать лет назад, хранились пленки с записью всей поступающей на радиотелескоп информации. Теперь вместо громоздких бобин с пленками там стоят шкафы с хард-дисками нашего информационного банка. Так не проник ли туда какой-нибудь недавно уволенный из обсерватории мерзавец? Впрочем, я тут же и отмел эту мысль. Ведь попасть туда можно только из control room, то есть диспетчерской, да и то в сопровождении дежурного оператора, который – единственный – имеет право открыть тяжелую, как в банковском хранилище, стальную дверь, сдвинуть стальной рычаг замка, вытянуть дверь на себя и войти в темную комнату размером с хороший теннисный корт. Безостановочно, круглые сутки мерно и почти неслышно гудят там вентиляторы и кондиционеры, охлаждающие галерею сверхмощных компьютеров, декодеров и атомных часов, собранных по нашему заказу айтишными гениями Америки, России, Индии и Израиля. Но именно потому, что там хранится слишком ценная информация, собранная со всей Вселенной, никогда и ни под каким предлогом туда в одиночку не войдет не только посторонний, но даже сам Кен Келманн, шеф-основатель нашей National Radio Astronomy Observatory (NRAO). К тому же стоит прерваться или хотя бы на миг сбиться потоку информации с GBT, как вся control-room оглашается сиреной тревоги и мощными импульсами красного табло. Нет, о проникновении в Lab & Tape-room какого-то саботажника и речи быть не может! Час работы нашего радиотелескопа стоит 20 000 долларов, и самые знаменитые астрономы со всего мира стоят в очереди за этим драгоценным временем!..
Но каким же образом этот грёбаный хакер подсунул в белоснежную и только что заново выкрашенную тарелку нашего красавца это дешевое «Послание»? Или этот Сидней действительно выловил сигнал космического объекта, который мы принимали за пульсар? То есть не мы, наша обсерватория не занимается пульсарами, мы определяем местонахождение куда более крупных небесных тел. Но у русских где-то под Москвой, в Пущино, есть обсерватория, которая изучает пульсары с помощью космического радиотелескопа «Астрон»…
– Кто-нибудь знает об этом послании? – спросил я у Сиднея.
– Нет, сэр.
Я кивнул в сторону коридора:
– А эти барышни? Они твои одноклассницы?
– Нет, сэр, они старше на год… – Он почему-то покраснел и поспешно добавил: – Но они ничего не знают, клянусь! Просто я сказал им, что мне срочно нужно в Грин-Бэнк, и они меня привезли. А мне еще нет шестнадцати, я не могу водить машину…
– Хорошо, посиди здесь.
Взяв его бумаги, я вышел из кабинета и через весь коридор, мимо этих грудастых гимназисток и портретов Карла Янского, Гроута Ребера и других отцов-основателей радиоастрономии, а также мимо кабинетов тридцати сотрудников нашей обсерватории пошел в противоположное крыло здания, в кабинет Кена Келманна. Когда Кен уйдет от нас в миры, доступные только для радиоастрономии, его портрет тоже будет висеть в этом коридоре. Специалист по исследованию галактик и квазаров, основатель радиоастрономической службы NASA, лауреат премии Американского Астрономического Общества, член Общества Макса Планка и Международного Астрономического союза, Келманн помимо этого был еще академиком Российской академии наук и ментором Радия Хубова, руководителя всей российской радиоастрономической службы, который каждое лето (включая нынешнее) проводит в нашей обсерватории по два-три месяца. Короче, одного телефонного звонка Кена будет достаточно, чтобы поднять на ноги даже Агентство национальной безопасности США, а Радий Хубов одним звонком может получить полную информацию о работе Пущинской обсерватории.
Дверь кабинета Кена была настежь открыта (это «Первый Закон Келманна», то есть так у нас заведено со дня основания обсерватории), и, еще подходя к его офису, я услышал, как он по-русски говорит с кем-то по телефону:
– Да, Ян… Хорошо… Don’t worry, я буду проверить… I let you know… До свиданья…
Когда я служил на военном флоте, учителя занимались с нами русским и китайским языками, чтобы мы могли слушать русских и китайских военных летчиков и подводников. С тех пор я знаю весь русский мат и три десятка приличных русских слов и выражений, а по китайскому языку даже помогаю дочке делать школьные уроки.
Положив телефонную трубку, Кен поднял на меня свою лысую голову.
– Привет, Стив! Ты не поверишь, сейчас мне звонил Ян Замански, директор Пущинской обсерватории под Москвой. Я, между прочим, был там еще в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году на сборке их главного телескопа. Так вот, он сказал, что какой-то хакер заслал на «Астрон» сообщение о высадке на землю десанта инопланетян. Представляешь, до чего дошли эти гениальные юные мерзавцы!
Вместо ответа я молча положил перед Кеном только что привезенное Сиднеем Бэрроу «Послание».
Кен изумленно посмотрел на текст, потом на меня, потом снова на «Послание». Но дочитать его не успел – телефон на его столе загудел снова. Он снял трубку и через десять секунд изумленно воскликнул:
– Что?! – Затем с озабоченным лицом выслушал то, что ему сказали, осторожно положил трубку на рычаг и посмотрел на меня. – В Нью-Мексике вышли из строя все двадцать семь радиотелескопов VLA…
И в этот момент в офис влетел Радий Хубов, руководитель всей российской радиоастрономии, многолетний соавтор Кена и мой партнер по шахматам и теннису. Молодой, еще нет сорока, академик, он единственный в нашей обсерватории ходит на работу в строгом костюме и при галстуке. Но при этом постоянно, даже когда пишет на компьютере свои статьи по-английски, мурлычет какую-то популярную в России песню про смуглянку-молдаванку, с которой ему очень хочется встречать над рекою летние зори. Впрочем, понятно почему – в свои тридцать семь толстяк Радий все еще холостяк…
Но сейчас ему явно было не до той смуглянки-молдаванки.
– Катастрофа! – крикнул он с порога. – Мы потеряли связь с космической станцией «Астрон» и всеми спутниками! Интернет отключен, мобильной связи нет во всем мире!
Я посмотрел на часы. Было 13.17, этот инопланетный капитан FHS-77427 применил «меры активного воздействия» даже раньше обещанного времени.
2
Как известно, летом американский президент играет в гольф на Мартас Вайнярд, острове-курорте в пяти милях от Кейп-Кода. Рождественские каникулы он проводит на поле для гольфа на Гавайях, а мартовский брейк – на Палм-Бич во Флориде. Но все остальное время он вынужден томиться в Белом доме, где, спасаясь от безделья, играет в карты с женой и помощниками. Обращаю ваше внимание на то, что в этих моих словах нет ничего осуждающего. Когда государственная машина работает, как атомные часы нашей обсерватории, и когда на всех ее ключевых постах денно и нощно трудятся талантливые, высокообразованные и не коррумпированные чиновники, думающие только о благе своего народа, то президенту и незачем прибегать к так называемому ручному управлению, как это постоянно вынужден делать, например, президент России. Правда, рекордная безработица, жуткая инфляция и крах всей системы здравоохранения портят нашу статистику, но кого в Белом доме волнуют эти «пятна на солнце» в стране, провозглашенной президентом «страной великой социальной справедливости»? По сообщениям телеканала GBTV, даже в тот день, когда наша авиация и флот проводили сверхсложную операцию по уничтожению Бен Ладена, президент преспокойно сыграл пятьдесят партий в покер! Иными словами, как любит говорить знаток русской поэзии Радий Хубов, «ничто нас в жизни не может вышибить из седла!».
Но в этот день президенту пришлось оторваться от гольфа – благо, еще при Джоне Кеннеди на остров Марты была по дну Бостонского залива проведена кабельная спецсвязь. И теперь в 13.47 в скромном президентском бунгало президент, разгоряченный гольфом, в промокшей от пота футболке, сидел перед широкой, во всю стену панелью телеэкранов, на которых шло его экстренное совещание с главами «Большой восьмерки» – Великобритании, Германии, Италии, Канады, России, Франции и Японии. И если в Европе в это время было восемь вечера, то в Москве уже десять, а в Японии вообще глубокая ночь. Поэтому европейские президенты и премьер-министры выглядели недовольными, русский президент усталым, а японский премьер-министр – сонным.
– Извините, фрау и господа, но произошло событие настолько важное, что я вынужден оторваться от отпуска и оторвать вас от ваших дел, – сказал президент, привычно, как на трибуне, поворачивая голову слева направо и справа налево. – Судя по тому, что только внеземное вмешательство способно блокировать нашу связь со спутниками, парализовать Интернет и ввести режим радиомолчания на всей планете, к нам действительно летит космический корабль, причем с явно недружественными намерениями. Я думаю, русские знали об этом еще месяц назад, но по своей привычке все засекречивать не позволили своим ученым тут же сообщить нам. А теперь так называемые «меры воздействия» этих нежданных пришельцев вызвали хаос – без радиосвязи у нас уже разбились четырнадцать самолетов, закрылись все аэропорты, а корабли и танкеры с нефтью сбились с курса. Биржи и банки не работают, даже мы с вами можем теперь общаться только по правительственному кабелю. В связи с этим нам нужно срочно выработать единую позицию, чтобы говорить с пришельцами от имени всего человечества. Прошу высказываться коротко и конструктивно. Кто начнет?
– Well… – сказал британец после короткой «паузы вежливости». – Могу я?
Всеобщее молчание означало согласие, и он продолжил:
– На мой взгляд, не следует сгущать краски. Интернета действительно нет во всем мире, но режим радиомолчания распространяется только на американскую территорию. В Лондоне, Глазго, да и в Европе все аэропорты открыты. Между прочим, одиннадцатого сентября две тысячи первого года было куда хуже – тогда из-за взрыва Всемирного торгового центра вы посадили на землю всю мировую авиацию, и ничего – мы это пережили.
– К тому же… – вмешался темпераментный француз. – Вы позволите?
– Давай, – согласился американец.
– Я хочу добавить, – торопливо сказал француз, – не работает только то, что связано с радиоволнами. А все, что идет по проводам – и старое телевидение, и электричество, и даже телефонный кабель, проложенный сто лет назад по дну Атлантики, – все функционирует в обычном режиме. По этому кабелю мы с вами сейчас и общаемся…
– То есть мы вполне можем жить так, как жили каких-нибудь тридцать лет назад без Интернета, – уже без всяких извинений вступил итальянец.
– Но авиация? Как ей работать без радиосвязи? – изумился американский президент, на пол-оборота повернувшись к своим помощникам и советникам, которые сидели за его спиной в глубине situation room, комнаты чрезвычайных ситуаций. – И танкеры! – вновь обратился он к своим заморским партнерам. – Мы не можем существовать без нефти!
– Я думаю, сэр, – веско произнес крупный и широкоплечий канадец, – все дело в том, что вы не выполнили первое требование пришельцев и до сих пор не объявили об эвакуации Калифорнии.
– Эвакуация идет, – ответил американец, и сидевшие за его спиной советники усиленно закивали, подтверждая его слова.
– Стихийная, – уточнил канадец. – Люди по телевизору узнали об ультиматуме пришельцев и не стали ждать вашего приказа, а сами бросились бежать с побережья…
– Мне, герр президент, тоже кажется, – добавила пожилая немка, – что вы сами спровоцировали инопланетян на их «меры активного воздействия». Мы не знаем, почему они выбрали Америку для посадки, может быть, они хотели оказать вам честь. А вы не организовали их встречу…
– По нашему телевидению я вижу, что в Калифорнии настоящая паника, – продолжил канадец. – Все дороги забиты, люди штурмуют поезда и автобусы. Но нигде нет ни вашей полиции, ни армии. А вы играете в гольф…
– Только прошу без расистских упреков! – возмутился американец, и все его советники тоже возроптали.
– Почему расистских? – изумился канадец.
– Потому что гольф такая же игра черных, как и белых, – ответил американец под одобрительный шум своих советников. – Тайгер Вудс – афроамериканец, а был чемпионом мира! А что касается приказа об эвакуации, то как я мог отдать такой приказ? Ведь у нас с вами договор не уступать террористам и не вступать с ними ни в какие переговоры! Это закреплено секретным протоколом, подписанным нашими странами двадцать лет назад!
С заднего ряда стульев тут же вскочил кто-то из советников и подсунул президенту текст секретного протокола.
– Вот, пожалуйста! – сказал президент, поднимая на камеру этот протокол.
– Но пришельцы не террористы, – негромко произнес японец. – Они прибывают на свою землю и требуют не так уж много – всего тридцать миль. Я думаю, у них есть на это такое же право, как у нас на Курильские острова, а у Аргентины на Фолклендские. Если бы у Японии были такие технические возможности, как у этих инопланетян, мы давно вернули бы свои острова.
– Они никакие не инопланетяне, – заметил британец. – Они земляне, как мы с вами. Просто они улетели миллион лет назад, а теперь возвращаются на собственную планету. Право собственности священно, во всяком случае – у нас в Британии.
– I see… – разочарованно протянул американец, он рассчитывал совсем на другой результат этого совещания. И вынужденно посмотрел на экран с российским президентом, который за все это время не произнес ни звука. – Вы хотите что-нибудь сказать, мистер русский президент?
– Нет, – ответил тот, – не хочу. Мы же с вами уже год не разговариваем. Но если вы настаиваете…
Советники американского президента неодобрительно нахмурились.
– Я не настаиваю, – сказал американец. – Но думаю, что сейчас нам не до личных конфликтов.
– Вот именно, – со скрытым торжеством произнес русский. – Что ж… Если вы меня просите, я скажу. Во-первых, ваши упреки относительно нашей привычки к секретности были тут неуместны. И ваши, и наши, и даже японские астрономы принимали этот звездолет за обычный пульсар, – и он повернулся к японскому премьер-министру. – Не так ли, мистер?
Японец молча кивнул, и русский продолжил, подавшись головой вперед и глядя в глаза американскому президенту:
– А что касается сложившейся ситуации, то думаю, что требование пришельцев вам придется выполнить. Вспомните: двести лет назад вы были пришельцами в Америке и с помощью огнестрельного оружия отняли ее у индейцев. А теперь наступила расплата – другие пришельцы с помощью своего оружия будут отнимать Америку у вас. Не знаю, загонят ли они вас в резервации, как вы когда-то загнали индейцев, но если вы собираетесь говорить с ними от имени человечества, то сначала прислушайтесь к тому, что это человечество говорит вам. А оно уже давно говорит, что время, когда Америка диктовала миру свою волю и свои прихоти, – эта эра закончилась. Теперь на Землю прибывает новая власть, сильнее вашей, и мы хотим с ней сотрудничать, а не воевать за вашу Калифорнию.
– Браво! – вдруг раздался какой-то новый и несколько металлический женский голос, и на девятом, темном до сих пор экране возникло молодое и очень красивое женское лицо, удивительно похожее на лицо голливудской звезды Милы Йовович, только увеличенное крупным планом или какой-то особой оптикой. – Браво! – повторила эта женщина. – Я FHS-77427, командир звездолета «H-1». Как я вам уже сообщила, завтра мы совершим посадку в Калифорнии, и все люди, которые до нашего приземления останутся в тридцатимильной береговой зоне, будут аннигилированы. Это будет наглядным примером нашего могущества и покажет землянам, что всякое сопротивление бессмысленно и смертельно. Учтите, что уровень нашей цивилизации позволяет нам аннигилировать не только биологические организмы, но и любое ваше оружие, включая термоядерное, а также всю авиацию, включая частные самолеты и вертолеты. Завтра мы вступаем в управление Землей, и, безусловно, нам понадобятся вассалы, способные управлять своими территориями в соответствии с нашими приказами. Те из вас, кто пойдет на это сотрудничество, останутся у власти, с остальными мы разберемся по-своему. У вас есть вопросы?
Президенты, премьер-министры и советники хозяина Белого дома пораженно молчали.
FHS-77427 обвела взглядом экраны с их угнетенными лицами.
– Всё, – сказала она. – Раз у вас нет вопросов, то – до встречи!
– Минуту! – вдруг сказала немка. – У меня есть вопрос.
– Слушаю, – удивилась FHS-77427.
– В вашем послании сказано, что миллион лет назад вы были на Земле и заложили основы цивилизации. Я проконсультировалась с нашими археологами. Они говорят, что даже самые глубокие раскопки не находят следов цивилизации, существовавшей у нас миллион лет назад. Да и вы не выглядите миллионолетней женщиной. Какие же у вас доказательства того, что все, о чем вы написали, правда?
FHS-77427 усмехнулась:
– Доказательства? Завтра вы получите такое количество доказательств… Впрочем, кое-что могу сказать и сейчас. Вот уже двести лет, со времен вашего Дарвина, ваши ученые не могут найти промежуточное звено эволюции обезьяны в человека. Не так ли? Так вот завтра вы получите это звено. Улетая, мы забрали его с собой, но завтра я верну его вам, – и FHS-77427 снова как-то недобро усмехнулась. – А что касается меня… Да, я не выгляжу миллионолетней. Спасибо, что вы это заметили. Но ведь я сообщила вам, что являюсь 77427-й в династии FHS. При способности наших женщин к деторождению в возрасте от четырнадцати до семидесяти лет, посчитайте, когда была первая FHS – Female Homo Sapiens. И, наконец, самое главное доказательство нашего первородства – посмотрите на себя, фрау. Конечно, вы старше меня лет на тридцать, но в остальном… Вы и есть главное доказательство того, что мы создали вас по своему образу и подобию. Не так ли, господа? Спасибо за внимание и – до встречи!
3
Буквально через минуту после этого совещания какая-то неведомая сила вбросила на все телеэкраны мира его видеозапись. Не знаю, как реагировали вы, а я, даже не досмотрев до конца эти «экстренные новости», уже швырял в свой старый, 2012 года «Форд-пикап» все, что было в моем холодильнике: сыр, хлеб, сосиски, яблоки, ореховую пасту. А из гаража – канистры с бензином и банки с моторным маслом. Если вы хотя бы раз в неделю смотрите The Blaze TV Гленна Бэка и слушаете радиошоу Раша Лимбо, Майка Левина и Шона Хэннеди, то у вас есть или 20-years food insurance – двадцатилетний страховочный запас продуктов, или просто всего понемногу на черный день. Ну и, конечно, какое-нибудь оружие…
Черный день настал семнадцатого сентября 2015 года, и хотя Гленн Бэк имел в виду совершенно другую катастрофу, я мысленно сказал ему спасибо за то, что он четыре года пугал нас ее неотвратимостью. Во всяком случае, именно благодаря Бэку, Лимбо, Левину и Хэннеди в моем письменном столе были спрятаны 1200 долларов наличными, а в гараже – восемь пятигаллонных канистр с бензином и десять банок машинного масла. То есть, даже если из-за паники в Калифорнии там уже опустели все бензоколонки, я доберусь домой.
И в тот момент, когда эта FHS-77247, или Iron Beauty, Железная Красотка, как тут же назвали ее наши тележурналисты, объясняла знаменитой немецкой канцлерше приметы своего первородства, я уже разговаривал со своей двенадцатилетней дочкой. Моя умница сама позвонила мне буквально за секунду до того, как в нашем служебном таунхаусе, общежитии квартирного типа, я собрался на допотопном телефонном аппарате набрать номер своего домашнего, в Sunny Pine, телефона.
– Папа, я боюсь! Ты видел ТВ? – услышал я жалобный голос Энни.
У меня сжалось сердце и похолодел живот, словно к нему приложили подушку со льдом.
Но я не выдал себя.
– Don’t worry, dear! Не дрейфь, дорогая! – сказал я, форсируя свой голос деловым оптимизмом. – Я уже выезжаю! Послезавтра я буду дома. А где мама?
– Папа, ты не можешь быть тут послезавтра, с того побережья сюда три дня езды.
– Энни, тут всего две тысячи семьсот миль! Если по всей стране режим радиомолчания, то у полиции не работают ни радары, ни фоторегистраторы, и я могу ехать с любой скоростью. Понимаешь? А где мама?
– Мама на работе, я не могу дозвониться на ее мобильник…
– Это потому, что и там режим радиомолчания. Не беспокойся, она скоро приедет.
– Папа, ты видел, какая большая эта FHS? Они нас анни… аннигилируют? Я посмотрела в словаре, это ужасно!
– Спокойно, Энни. Вы же не в тридцатимильной зоне, а в ста милях от берега! Это раз. И второе: никакая она не большая, это просто оптика, оптический эффект. На самом деле они такие же люди, как мы. Просто им нужна пустая территория, а ты же знаешь наших людей – если их не напугать как следует, они не сдвинутся с места. Даже когда «Катрина» летела на Луизиану, половина Нового Орлеана не эвакуировалась, а сидела дома и смотрела по телевизору, как у них прорвало плотину. Так что не бойся, пришельцы только пугают. А когда мама приедет, скажи ей, что я уже в дороге. О’кей?
– Приезжай быстрей. Я тут одна и боюсь…
– Ты не одна, ты с Баксом. Он твой лучший защитник, ты же знаешь. Чао, дорогая, я поехал.
– Чао, папа. Езжай осторожно…
Бакс – семилетний боксер, которого мы щенком подарили Энн на ее пятый день рождения, – был действительно ее телохранителем, рабом, слугой и чуть ли не владельцем. Во всяком случае, иногда мне казалось, что он и меня к ней ревнует и подпускает буквально скрепя сердце. Нет, он признает мою власть над ним и вообще в доме, но стоит мне обнять дочку за плечи или хотя бы положить руку ей на плечо, как он тут же встает со своей подстилки, напрягает мускулатуру и смотрит на меня в упор своими наглыми и выпуклыми, как большие пуговицы, глазами. Не рычит, нет – этого еще не хватает! – но…
Короче, никто, кроме меня и Кэт, не может приблизиться к Энни, утром Бакс провожает ее до школьного автобуса и ровно в 15.00 встречает на остановке, сопровождает во всех велосипедных прогулках и поездках в библиотеку и в кино, а когда она выходит из нашего двора на улицу полить из шланга цветы и траву, он с таким свирепым видом осматривает каждого приближающегося прохожего, что люди на всякий случай трусливо переходят на другую сторону улицы.
«Форд-пикап» завелся с пол-оборота – теперь, когда эти чертовы пришельцы вырубили Интернет и все телескопы мира, мне уже было плевать на запрет пользоваться в Грин-Бэнке машинами с бензиновым двигателем. Хотя я всеми силами пытался убедить дочку, что ничего страшного не случилось, сам я уже был убежден в обратном. Резко подав назад, я вылетел из гаража и чуть не сбил Радия Хубова, который растерянно брел в наше общежитие, гадая, наверное, как же ему теперь попасть домой, в Москву.
